§ 17. Из словообразования имен существительных.
1. Из огромного количества аффиксов, употребляющихся в русском языке, особый интерес представляет группа суффиксов, связанных с отношениями чисел и особенностями склонения. При помощи их образуются так называемые сингулятивы — выражения единичности.
Сюда относятся:Суффикс -ин- к названиям народов, сословий и под., имеющим -е в имен, множ.: -анинъ ане, -ѣнинъ—ѣне (-янинъ----------- яне).
Образование таких сингулятивов — явление уже древнейшего времени; ср. ст.-сл. граждане — гражданинъ, словѣне — словѣ- нинъ; ср. еще, вероятно, продукты уже дальнейшего развития: властелинъ — властеле, бояринъ — бояре, воинъ — вой и под. Высказывавшаяся раньше догадка о том, что это -ин- по происхождению родственно с инъ «один», не может считаться обоснованной (ср. отмечаемые Вондраком образования типа лит. kaimynas «сосед», лат. vicinus)[237] [238].
В древнем языке, наряду с образованиями, принятыми в литературном языке теперь, были входу еще, напр.: твёритинъ— к тверичи, псковитинъ — к псковичи и под. Ср.: И перенята псковичи полоняную свою весть отъ Филипа отъ Поповича, от купчины, от псковитина (Сказ, о Псковск. взятии, 8). Ср. и нѣмчинъ к нѣмьци (от нѣмецъ).
Вся эта категория образований отражала, очевидно, в отличие от обычного отношения единицы к множественности, восприятие известного коллектива как понятия первичного, а индивидуума по отношению к нему как вторичного.
Для влияния в этой категории имен существительных множественного числа на единственное характерно, напр., «печенѣзинъ» (Лавр, спис., 42 об.) вм. «печенѣжинъ» (ср. им. мн. ч. «печенѣзи» из «печенѣэи)[239].
-ина к собирательно-материальным; ср.: горошина — к «горох», жемчужина — к «жемчуг», изюмина — к «изюм». Ко многим только -инка: песок — песчинка, снег — снежинка, порох (ср. укр. порох «пыль») — порошинка, пыль — пылинка.
В родстве с этими образованиями сингулятивы к словам люди, дѣти. В украинском есть и первое и второе (людина, дитина). В русском с суффиксом -ина есть только второе — «дитина» (неправильно пишется детина)2, получившее вторичное значение в результате осмысления -ина как суффикса увеличительное™ (ср.: купчина, молодчина, казачина и под.), а первое с суффиксом -ин имеем в простолюдин, к которому не образовывалось множественного числа иначе, как «простые люди»; позже — простолюдины. (В ст.-слав, встречалось и отдельное людинъ).
Древность образования дитина свидетельствуется переходом ѣ в и перед слогом с подударным и (ср. укр. дитина) и влиянием его на дитя вм. дѣтя.
Возможна большая древность формы сингулятива штанина к штаны, имеющейся и в украинском.
К собирательному господа, ср.: (О)же закоупъ бѣжить от
гды... (Русск. Пр., 540—541), образовано господинъ, к челядь — челядинъ, к Русь — русинъ, к мордва — мордвинъ и под. Ср. старинное употребление: Сентября в 20 день за Свиягою рекою под селцом Куланги дожидались его воровские казаки, Татаровя, и Чюваша, и Черемиса, и Мордва — болши трех тысячь конных и пеших людей... (Мат. Раз., III, № 3), но: Да одного человека Чювашенина приведчи к шерти, велел отпустить для уговору иных Чюваш и Черемисы (там же, III, № 7)1.
2. Русскую особенность составляют новообразования муж. рода на -енъкъ, род. енъка от прежних имен существительных среднего рода типа козьль, тел/к и т. д., множественное число от которых до сих пор почти в исключительном употреблении в литературном языке: козлята, телята. Исчезновение форм козля, теля и косвенных падежей от них (ср. ст.-сл. род. ед. ч. козьл&те, тельте, дат. козьл&ти, теляти и т. д.); др.-русск.: «...а живота и хлеба нет ничево, и курети, государь, нет» (Челобитная кн. Н. И. Одоевскому, 1673 г.); «...а животины у меня нет никаковы, ни лошади, ни коровы, и куряти, государи, нет...» (Челобитная кн. Одоевскому, 1673 г.), допускавшихся еще в XVIII в.
(Ломон., Росс, гр., § 154 и 200) в виде козлята, теляти (род., дат. и предл.), козлятем, телятем (твор. ед.), — единственный остаток старины — дитя, дитяти и т. д., — стоит, видимо, в связи с относительной уединенностью их в системе русского склонении и значительным что касается звучания разрывом формы именительного ед. ч. с остальными. Укр. образования вроде козеня, кошеня и под. помогают установить исходный тип, из которого явились русские формы ед. числа: он развился, видимо, из форм типа козленя, осложнившихся уменьшительным суффиксом мужского рода -ъкъ в параллель роду слова, от которого образовывалось название детеныша. В дальнейшем распространение -енок, род. -енка шло уже главным образом по аналогии.Характерно, что в памятниках, хотя тип на -енок теперь является общерусским и, вероятно, возник очень давно, форм на -енъкъ почти не отмеченр: Соболевский (Лекции, 4 изд., стр. 91) упоминает др.-русск. робенъкъ без точного указания на памятник и на время; им же приводится в параллель др.-пол. robionek из Шарошпатацкой Библии (XV в.)2.
1 Из литературы см. О. Griinenthal, Deminutiv und Singulativ, — Arch. f. Slav. Phil., XXXVIII (1921), стр. 137—138.
8 6- Унбегаун (ук. соч., стр. 76) обратил внимание на интересный момент — образования типа теля в древнерусском встречаются только в названиях детенышей домашних животных; детеныши диких зверей обычно называются общим щеня (ср. Срезн., Матер., III). Образования на -енок он приводит (стр. 185) в двух примерах из «Памятников дипломат, сношений Московского государства с Крымск. и Нагайскою ордами и с Турциею», II: то ся кажут не лисицы, — волченки, 1516; мы пошутили, назвали их волченки (там же). Если слова последнего типа в др.-русских говорах, в отличие от того, что имеем в памятниках, встречались действительно нередко, то это делает понятным, как в результате борьбы между тицами: теля — мн. телята и волченок — вол- чёнки установились нынешние отношения: теленок — телята, волченок — волчата.
Возможно, что именно это слово возникло раньше других подобных и явилось для них образцом.
3. Суффиксы презрительности и уничижительности в современном языке играют относительно небольшую роль. Их роль еще в первые десятилетия XIX в. могла возмущать Белинского, гневно спрашивавшего в письме к Гоголю из Зальцбрунна (1847 г.), есть ли еще язык, где б они в такой мере были принадлежностью собственных имен. Для языка Московской Руси они характернейшая черта ее стиля, выступающая с исключительной рельефностью на фоне подчеркнутого права одних именоваться с «вичем», других — лишенных его и называемых просто по именам, и третьих (самая большая категория даже среди «служилых») — чьи имена могли выступать только в сопровождении суффиксов уничижительности.
Полное имя, не говоря уже об отчестве с -вичем, являлось честью, которую надо было заслужить; так, напр., царь Алексей «жалует» одного из сокольников: «И мы, великий государь за тое службу и потеху, наипаче же за твое к начальству доброе послушание, жалуем тебя Ивана Гаврилова, сына Ярыжкина, сею новою честию, в пятые новые начальные сокольники... И велели тебя писать полным именем...» (Книга глаголемая Урядник: новое уложение и устроение чина сокольничья пути 1656, статья 7).
Вот, напр., различения в наименовании бояр и даже наиболее высоко стоящих по своему положению дьяков: «И указал государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии то все собрали и вдоклад написати бояром князю Никите Ивановичи) Одоевскому, да князю Семену Васильевичу Прозоровскому, да околничему князю Федору Федоровичу Волконскому, да дьяком Гаврилу Левонтьеву, да Федору Грибоедову» (Улож ц. Алекс. Мих.).
Большое разнообразие употребительных в XVII в. средств оттенить в именах превосходство одних и низкое служебное no-
д. М. Селищев, Учен, записки Моек, город, пед. инстит., Каф. русск. яз., вып. I, 1941 г., стр. 190, указывает на довольно многочисленные в русских памятниках «XV—XVII веков» собственные имена с суффиксом -енок (-енк-): Борзенок, отчество Борзенков (1525 г.), Вороненок (1629 г.), Гусенок (XVII в.) и под.; примеров, однако, более ранних, чем XVII в., им почти не приводится: из XV в.— их нет у него вовсе; есть два — из XVI в.
(один — из самого конца, 1595 г.); Окоренок (1544 г.) — вероятно, производное от корень и никак не Свидетельствует о суффиксе -енок. Повидимому, таким образом, более архаический тип, отраженный и в собственных именах: князь Данило ІДеня Васильевич (1476 г.), князь Иван Курля Оболенской (1503 г.), сменялся новым в течение XVI в. Некоторые (очень немногочисленные) собственные имена вроде «князь Борис Михайлович Туреня» (1493 г.) дают Селищеву повод предполагать, что «формы имен уменьшительного значения, образованные с разными суффиксами одинакового значения, употреблялись в одной и той же социальной среде и оказывали влияние одни на другие. В особенности близки не только по значению, но и по виду суффиксальных элементов были имена на -еня и на -ок (из -ъкъ)».ложение других отражает, напр., «Урядник Сокольничья Пути» с целою гаммой оттенков называния пишущим лиц при обращении высших к низшим и наоборот. Вот отдельные примеры:
Егда же приспеет час государской милости к нововыборному, тогда подсокольничий Петр Семенович Хомяков велит переднюю избу Сокольничаго Пути нарядить к государеву пришествию...
...А за ним итти старым сокольникам рядовым, двум человекам, которые с ним были, Микитке Плещееву да Мишке Ерофееву...
А в тое пору явит верховный их соколенный подьячий Василий Ботвиньев и молвит: «Великий князь Алексий Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, нововыборный твой государев сокольник Иван1 Гаврилов сын Ярыжкин вам, великому государю, челом бьет».
И нововыборный, Иван Гаврилов сын Ярыжкин, и с товарищи, поклонится государю до земли. И мало поноровя, подсокольничий молвит старым рядовым сокольникам, двум человекам, которые с ним были: «Рядовые Никита и Михайло, поставьте нововыборного, Ивана Гаврилова сына Ярыжкина, на поляново». И взяв его те рядовые два сокольника, Никитка и Мишка, под руки, поставляют на полянов, между четырех птиц, сиречь на попоне.
И пришед, первыя статьи первый поддатень, Кирсанко, скажет подсокольничему: «Нововыборный сокольник Иван Ярыжкин на государской милости челом бьет и идет тотчас».
Ср. также: «...Первый поддатень, Федька Кошелев, держит вабило, второй поддатень, Наумко Петров, держит вощагу; третий поддатень, Кирюшко Маслов, держит рог серебряный; четвертый поддатень, Елисейко Батогов, держит полотенца».
Полной урегулированности, обязательности употребления соответствующих форм не было, но границы колебания в выборе имен и их сочетаний были достаточно узки. Ср.: Се аз, Кирило игумен, черньчищо грешный, пишу сию грамоту при своем животе и в своем смысле (Духовная Кирилла, Белозерск., 1427 г.). ...И всему святому собору чернец Симонище да чернец Илинар- хище челом бием (Донес, чернецов Симеона и Иринарха Троиц.- Сергиева монаст. архимандр. Кириллу, 1594—1605 г.), или вот, напр., имена в «сказках» неименитых свидетелей по делу патриарха Никона: ...Большаго собора поп Киприан сказал: ...Скас- ку писал сам я, поп Киприян, своею рукою; ...Большаго собору поп Маркиян сказал: ...К сей скаске поп Маркиян руку приложил; ...Богородицкой дьякон Михайло сказал: ...А скаску писал я, дьякон Михайло, своею рукою; ...Патриарш дьяк Денис Дятловской сказал: ...А меня, Дениска, простил от гневу своего на Воскресенском подворье ...А скаску писал я, Денис, своею рукою; ...Сказал подьякон Петр Федоров сын Новгородец: ...А скаску писал я, Петр, своею рукою; ...Патриарш подьякон Матвеище Кузмин сказал: ...А скаску писал я, по- дьякон Матвеище, своею рукою[240]; ...Певчей дьяк Нестерко Иванов сказал: ...И я, Нестер, в то время не был у обедни... А сказку писал я, Нестерка, своею рукою; ...Певчей дьяк Исак Андроников сказал: ...К сей сказке Исачко. Андроников руку приложил; А скаску писал певчей Игнашка своею рукою; ...Того ж числа патриарш подьяк Иван Федоров сказал: ...К сей скаски Ивашко Федоров руку приложил; ...Сказал патриарш подьяк Матвей Степанов: ...К сей сказки Матюшка Степанов руку приложил, и т. п. (Дело Ник., № 13).
Стоит заметить, однако, что, как показывает факт довольно свободного употребления вместо пренебрежительных суффиксов — суффиксов просто уменьшительных (иногда даже производящих на нас теперь впечатление ласкательных), требования «этикета» в языке челобитных и под. удовлетворялись уже и одной словесной «уменьшенностью» лица. Ср., напр., в Новгородских записных кабальных книгах конца XVI и начала XVII в. «К сей записке кабальной послух Жданец Пупынин руку приложил». «И губные старосты спрошали того Ондрюши». «...земской дьячок Первуша Борисов принес к записки служывую кабалу на Гришу на Максимова ... и его, Гришу, к записки с собою ж привел...» и под.
В обращении к царю общее холопство уравнивает представителя высшей аристократии, который пишет, напр.: «Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержцу холоп твой Гришка Ромодановской челом бьет» (Донесение воеводы князя Григория Ромодановского, Мат. Раз., I, № 1, стр. 4), и последнего бесправного человека, способного вообще подать челобитную. Уничижительность стиля требует не только презрительности в именах обращающихся с челобитными лиц, но и всего к ним относящегося. Суффиксы -ишко и -ишка буквально испещряют речь просителя. Вот, напр., отрывки из прошения села Мещерские Горы попа Ивана: «...А в то, государь, время без меня, богомольца твоего, воровские люди попадьишко мое посадйли в тюрму и с деіишками... А ныне, государь, попадьишко мое с детишками сама сема в Гороховце скитаются по миру и помирают голодом... И о том моем мучении и раденьишке и конечном разорении дати мне отписку, чтоб мне, богомольцу твоему, с попадьишкою и с детишками голодом не умереть и в конец не погибнуть...» (Мат. Раз., III, № 35).
Или из челобитной боярину Б. И. Морозову братьев Чегло- ковых: Государю Борису Ивановичу бьют челом Фектистко да Петрушко Чоглок(о)вы. Деревнишко, государь, у нас подмосковное блиско твоей боярской вотчины села Павловсково. Лю-
дишка, государь, наши и крестьянишка ездят к нам з запасиш- ком и с сенишком и з дрови(шка)ми. Умилосердись, государь Борис Ивановичь, п(ожа)луй нас, бедных, не вели, государь, мостов(щи)ны имать с людишек наших и с крестьянишек (Хоз. Мороз., I, № 42).
К разнообразию форм ср. еще: Государю Борису Ивановичу бьет челом твоей государевы арзамаския вотчины села Екшени последний сирота твой крестьянинец Терешко Осипов (Хоз. Мороз., I, № 26). А я, холоп, твой человеченка, у тебя, государя, новой, не отписать к тебе, государю, о таком деле не посмел (Хоз. Мороз., I, № 152) Ч
*
МЕСТОИМЕНИЯ.