§ 1. СЛОВООБРАЗОВАНИЕ СИНХРОННОЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ
Этот раздел учебника посвящен современному синхронному словообразованию. (В современном языкознании как синонимы терминов «словообразование», «словообразовательный» используются термины «деривация», «деривационный».) Лишь в некоторых его частях рассматриваются отдельные вопросы исторического словообразования.
Это нужно для того, чтобы четко отделить собственно синхронное изучение словообразования от диахронического, что важно в практике исследования и преподавания русского языка.При синхронном и диахроническом (историческом) подходах к словообразованию многие понятия, называемые одним и тем же термином, получают разное содержание. Таково, например, понятие «производность» и связанные с ним понятия «производная основа» и «производящая основа».
При диахроническом подходе, для того чтобы установить производность слова и, следовательно, определить, какое из сравниваемых родственных слов послужило базой для образования другого, т. е. какое имеет производящую основу, а какое — производную, надо изучить конкретную историю этих слов и выяснить, какое из них более раннее, а какое более позднее, какое из слов исторически образовано от другого.
При синхронном анализе, для того чтобы установить производную и производящую основы, нужно ответить на вопрос: какая из двух однокоренных основ более простая по форме и по смыслу (производящая), а какая более сложная (производная) '? Для этого надо определить, каково формальное и семантическое соотношение данных основ в изучаемый период жизни языка.
Итак, термины «производная» и «производящая» основы употребляются и в синхронном, и в диахроническом словообразовании. Однако если в диахроническом словообразовании они по смыслу равны причастиям от глагола производить, т. е. производная — это ‘произведенная; та, которая произведена’, производящая — ‘та, которая произвела’, то в синхронном словообразовании эти термины имеют не процессуальное, а функциональное значение (находящиеся в определенных отношениях между собой).
Чаще всего распространен такой вид отношений: производящая — более простая по форме и смыслу, чем однокоренная производная [46]. Значение производящей основы мотивирует значение производной основы, а форма производящей основы является базой для построения формы производной основы. Слово, содержащее производящую основу, называется производящим (базовым). Слово, содержащее производную основу, называется производным. Слово, содержащее непроизводную основу, называется непроизводным.Разграничение синхронного и диахронического подходов имеет большое значение при изучении словообразования, так как именно в этом разделе языкознания смешение диахронии и синхронии происходит особенно часто. Это объясняется тем, что слово является такой единицей языка, которая может менять свое значение, не меняя формы. Благодаря этому рвутся связи между словами, когда-то (в прошлые эпохи!) родственными, но сохранившаяся формальная близость нередко мешает увидеть этот разрыв и толкает на то, чтобы объединять слова разошедшиеся, ставшие чужими.
Еще на рубеже XIX—XX вв. требование отграничивать синхронное словообразование от диахронического выражали блестящие русские языковеды И. А. Бодуэн де Куртенэ и Ф. Ф. Фортунатов. Занимаясь историей языка, они большое внимание уделяли теории синхронного языкознания и — в том числе — теории синхронного словообразования. Факты одной эпохи нельзя объяснять, мерить мерками другой. Это общее требование признается всеми учеными, не только лингвистами. Признается оно и языковедами, но в словообразование пробивается труднее, чем в другие разделы языкознания. Выступая в 1903 г. на съезде преподавателей русского языка с докладом «О преподавании грамматики русского языка в средней школе», Ф. Ф. Фортунатов говорил: «...категорию крупных ошибок в школьных учебниках русской грамматики представляет смешение фактов, существующих в данное время в языке, с теми, которые существовали в нем прежде...» [47] Изучая словообразование, не следует считать родственными пары слов типа дерево и деревня, лапа и лапоть, потому что между этими словами нет живых семантических связей.
Ведь очевидно, что деревня не есть ‘населенный пункт, в котором растет много деревьев’, а лапоть не является ‘обувью для лапы’. Такие толкования были бы явно искусственными и приводили бы к произвольному навязыванию языку не свойственных ему семантических связей.Как же обнаружить имеющиеся в языке (а не мнимые) связи между словами? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим внимательнее, что отличает производное слово как особую единицу языка.
Производные слова отличаются от непроизводныхпо характеру выражения значения: непроизводные слова — это ничем не мотивированные, условные обозначения действительности, тогда как значение производного слова всегда определимо посредством ссылки на значение соответствующего производящего. Как писал Г. О. Винокур, именно такое разъяснение значения производных слов, а «не прямое описание соответствующего предмета действительности и составляет собственно лингвистическую задачу в изучении значений слов (ср., например, обычные приемы толковых словарей)» '.
Возьмем слова волк, волчонок и волчица. Почему именно этот звуковой комплекс называет данное животное в слове волк не отражено. Ср. название «волк» в других языках: lupus (лат.), le loup (фр.), der Wolf (нем.). Непроизводное существительное волк не имеет внутренней формы: связь между значением слова и его строением отсутствует. Слова же волчонок и волчица имеют внутреннюю форму, так как их значение опирается на их строение. Значение этих слов определяется значением их составных частей: основы волки суффиксов -’онок (ср.: слонёнок, тигрёнок, лисёнок и т. п.) и -иц(а) (ср.: буйволица, медведица и т. п.); волчонок— ‘детеныш волка’, волчица — ‘самка волка’. Значение производного слова нам часто подсказывается его строением. Если бы мы прочли фразу У стены сарая стоял маленький кабаржонок, мы бы догадались, что речь идет о невзрослом живом существе (даже если бы мы не знали, что слово кабарга обозначает животное из рода оленей), так как понять значение слова кабаржонок нам помог суффикс -’онок, известный из слов утёнок, слонёнок, волчонок и многих других названий детенышей.
Приведенное высказывание Г. О. Винокура рассматривают как основной критерий при установлении отношений производности. Как следует его применять? Ведь между производным и производящим словами наблюдаются очень разные виды отношений, а толкование значения слова в словарях не всегда может быть опорой при анализе. Например, существительное подосиновик словари определяют так: «съедобный гриб, имеющий
красную или коричнево-красную шляпку». Толкование не содержит слова осина. Однако мы ясно ощущаем состав и внутреннюю форму слова подосиновик (ср. подберёзовик) Изменив толкование этого слова так: ‘гриб, который часто растет под осино й’,— мы определили его значение посредством указания на связь с соответствующей производящей основой. На необходимость применения таких толкований и указывал Г. О. Винокур, считая, что это «составляет собственно лингвистическую задачу в изучении значений слов».
Приведем для сравнения еще несколько словарных (1) и словообразовательных (2) толкований: дождевик — 1) «род верхней одежды, легкий плащ»; 2) ‘верхняя одежда, служащая для защиты от дождя’; косынка — 1) «головной платок»; 2) ‘косой по форме головной платок’; косяк — 1) «стая птиц, рыб и некоторых других животных»; 2) ‘имеющая форму косого угла стая птиц, рыб и некоторых других животных’.
Наименования в языке не всегда основываются на самых типических признаках предмета. Иногда они базируются на признаках случайных, второстепенных. Поэтому и производные слова не всегда создаются на основе наиболее типических связей между производным и производящим. Эти связи могут быть индивидуальными. Однако в том случае, если анализируемое слово может быть истолковано так, что толкование включает производящее, анализируемое слово следует считать производным. Сравним существительные нож и ножовка. Есть ли между этими словами связь? Формальная связь очевидна, так как слово ножовка включает сегмент нож. Вместе с тем имеется и связь семантическая: ножовка — ‘небольшая узкая пила, напоминающая нож’. Вывод такой: необходим и достаточен хотя бы один общий неграмматический компонент в семантике двух имеющих формальную общность слов (производного и производящего), чтобы можно было считать, что они находятся в отношениях производности. (Мы не касаемся здесь других необходимых признаков, связывающих производное и производящее; см. об этом гл. 2.) Подчеркнем, что среди всех родственных слов между производным и производящим наблюдается наименьшая формальная и смысловая разница.
Рассмотрим подробнее два специфических вида семантических отношений между производным и производящим.