СЛОВА СО ЗВУКОМ Е ВМЕСТО О /Ё/ НЕ ПЕРЕД МЯГКИМИ
- происхождении таких параллелей, как небо — нёбо и т. п., сказано выше. Относящиеся сюда явления также распределяются по намеченным трем разрядам.
- разряд — тип: надежда — надёжа. Сюда относятся слова, в которых возможно только церковнославянское произношение, выступающее в них или совместно с другими признаками церковнославянского языка, например совместно с жд в слове надежда, совместно с щ в
слове пещера (ср. название реки Печора), или без такого сопровождения, как например в словах хребет, крест (ср. крёстный), жертва, предмет, щедрый, жезл, пекло, скверна (также скверный), мерзость, дерзость и др. (ср.Ша хм а то в, ук. соч., стр. 78—79). Сюда же отнесем одежда — одёжа с той оговоркой, что одёжа употребляется в живом просторечии, что, однако, не делает еще словоодежда стилистическим славянизмом.
II разряд — тип: небо — нёбо. Кроме данной параллели и названной выше вселенная — вселённая, сюда можно отнести еще падеж (в грамматике) — падёж (скота),крестный (ход) —
крёстный (отец), совершенный (прилагательное) —
совершённый (причастие), истекший (например, срок) —
истёкший (причастие от истечь); такое же соотношение в случаях почтенный — почтённый, несравненный — несравненный (от не сравнить) и др.
III разряд — тип: веселый — весёлый. Здесь следовало бы перечислить громадное число слов современного русского языка, в которых произносится гласный опосле мягкой согласной и при которых нет церковнославянского варианта с произношением е вместо такого о, то есть, например, ёлка, тётка, грабёж, чёрный, весёлый, мёртвый, идёт и множество других. Произношение е вместо ё в таких словах представляется совершенно невозможным в современном языке, но было широко распространено в стихотворном языке первой половины XIX в., как об этом свидетельствуют рифмы вроде веселый — смелый и т.
п. Есть тем не менее и сейчас возможность двоякого произношения некоторых немногих слов вроде наемник (с производными), современный: для тех, кто произносит наёмник совремённый (оставляю здесь вопрос об орфоэпичности такого произношения, оговорившись лишь, что мне самому такое произношение чуждо), произношение наемник, современный должно казаться устарелым и потому, при надлежащих условиях, способным стилистически функционировать в качестве славянизма. Легко, впрочем, видеть, что возможность стилистического славянизма в данном разряде456
сводится в конце концов к нулю, и это вполне соответствует аналогичным наблюдениям относительно III разряда в других рассмотренных выше категориях.
Такое распределение славянизмов по трем разрядам возможно и во всех прочих случаях. Оно сохраняет свою силу и по отношению к таким славянизмам, которые в составе русского языка выделяются не по внешним звуковым показателям, а путем собственно исторического исследования условий, при которых они вошли в русское употребление. Так, например, мы знаем, что слова риза, истина, лобзать вошли в русский язык из церковнославянского. Но первое из них, означавшее в языке-источнике одежду вообще, на русской почве поручило специализованнсе значение (облачение священника при богослужении) и в этом значении не имеет при себе никакой русской параллели. Следовательно, это славянизм I разряда, переставший быть славянизмом в стилистическом смысле, так как слово это употребляется не вместо какого-нибудь русского, как его стилистический заместитель, а само по себе, как прямое название известного предмета мысли. Иначе обстоит дело со словомистина. Оно тоже не есть сейчас стилистический славянизм, но при нем есть русская параллель в слове правда, до сих пор сохраняющем характер синонима к словуистина, однако не совпадающем с этим словом полностью по своему значению и фразеологическим свойствам. Это есть явление, аналогичное до известной степени тем, которые мы выше наблюдали во II разряде славянизмов в их соотношениях с русскими вариантами того же корня.
Наконец, что касается слова лобзать, то вполне очевидно, что это славянизм III разряда. Это слово, в общем, вытеснено из русского употребления русским словом целовать. Но если бы сейчас кто-нибудь употребил его ради той или иной цели стилизации, то его употребление имело бы точно такой же стилистический смысл, как употребление слова глад вместо голод, дщерь вместодочь и т. д.Так как здесь речь идет о славянизмах, которые, пользуясь выражением Шахматова (ук. соч., стр. 93), обличают свое церковнославянское происхождение не своей внешней формой, а только самими значениями своими и своей культурной историей, то в составе современной русской речи легче всего из их числа выделить те слова, которые принадлежат к III разряду. Это происходит потому, что такие слова обособлены от основного запаса русских слов именно своей неупотребительностью, в то время как прочие славянизмы слились с русским словарем до конца и для их выделения требуются специальные историко-лингвистические разыскания. Поэтому не нужно больших усилий для того, чтобы усвоить, что такие слова, как например рек (сказал), перст (палец), ланита (щека), чело (лоб) и т. д., имеют церковнославянское происхождение, но по отношению к таким словам, как истина, питать, секира, это еще нужно доказывать. Кстати замечу, что в таких словах, как рек, перст, церковнославянское их происхождение вполне гармонирует с их книжным произношением (е вместо ё). Поэтому же в известной строчке Тютчева: «Мысль изреченнаяесть ложь» — произношение изречённая стилистически
457
совершенно непереносимо, несмотря на общий закон, по которому в современном, языке в причастиях всегда имеем ё, а не е, ср. вселённый, совершённый, почтённый и т. д. Нужно добавить еще, что отдельные значения одного и того же слова могут занимать разное место в системе современного языка и попадать в разные разряды славянизмов. Например, в выражении воистину мы имеем дело с славянизмом III разряда, точно так же как в следующем употреблении слова риза у Пушкина:
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
Надо, далее, указать, что славянизмы могут быть не только лексические, но также и морфологические. Сюда относятся, например, многочисленные устарелые окончания в формах склонения и спряжения, долгое время употреблявшиеся в русском письменном языке на правах стилистических славянизмов и в послепетровское время постепенно вышедшие из литературного употребления, вроде руцт (дат. ед.), на крылтхъ (предл. мн.), форм аориста и имперфекта, форм причастий вродесоздавый (то есть создавший), и многие другие. Всё это формы в современном литературном языке невозможные, и они должны быть зачислены в наш III разряд. Только изредка некоторые из подобных явлений могут быть употреблены теперь с какой-нибудь нарочитой стилистической целью (ср. ироническое телеса, словеса вместо тела, слова). С другой стороны, слова небеса, чудеса представляют собой морфологические славянизмы I разряда, так как при них нет никакого варианта основы. Ср. еще такое соотношение глагольных основ, как стражду — страдаю, внемлю — внимаю, движу — двигаю и т. п. Сюда можно отнести еще слова вроде боже (по происхождению — звательный падеж), вкратце (предлог в с предложным падежом от
слова кратко), воочию (предлог во с предложным падежом двойственного числа от слова око) и некоторые другие. Наконец, ко II разряду отнесем параллели вроде служивый — служивший, посевы табака — понюшка табаку (если следовать верной мысли Шахматова о том, что родительный падеж ед. числа на -а удерживался у нас в употреблении в соответствующих словах под церковнославянским влиянием) и др. Примеров здесь немного, и они не всегда выразительны, но закономерность та же.
Остается добавить, что только при одном условии сохраняются в современном употреблении славянизмы III разряда разных типов как лексические, так и морфологические, именно — в поговорках, цитатных выражениях, фразеологических сращениях. Так, мы и сейчас говорим: «устами младенцев глаголет истина», «беречь что-нибудь, как зеницу ока», «глас вопиющего в пустыне», «денно и нощно», несмотря на то, что слов глаголет, зеница, око, глас, нощно в отдельном употреблении у нас давно не существует.
Точно так же мы говорим: «работать в поте лица своего», «сыны родины», «темна вода во облацех», хотя вне подобных закрепленных выражений можно сказать только в поту, сыновья, в облаках и пр. Но указанный случай употребления славянизмов только подтверждает все предшествую-458
щее. В данных случаях речь идет о явлениях, как бы вынутых из общей системы современного языка и существующих в языковом употреблении только на правах извлечений (хотя бы и ставших привычными) из иной языковой системы, принадлежащей иной обстановке речи.
Самый важный вывод из всего указанного до сих пор заключается в том, что в современном русском литературном языке славянизмы не составляют уже живой и действенной стилистической категории. В этом, между прочим, очень важное различие между языком современной художественной литературы и языком художественной литературы начала и середины XIX в., особенно литературы стихотворной: В стихах Пушкина, его предшественников, сверстников и ближайших преемников славянизмы III разряда представлены очень обильно. Наконец, в том же факте почти полного отсутствия в современном языке стилистических славянизмов находит себе прекрасную и исчерпывающую иллюстрацию старая мысль, что в составе современного русского литературного языка вошедшие в него книжные и живые элементы русской речи слились в одно неразличимое целое.
[459]
История русского литературного язика