3.1. Синкретическая метафора
Большая часть метафорических трансформаций современного русского языка восходит к древнейшей поре, когда чувственные впечатления (зрительные, вкусовые, тактильные и др.) воспринимались нерасчлененно, слитно, а эта слитность закреплялась в языке - в его «обиходных формулах»: черная тоска, мертвая тишина и под.
(Веселовский, 1989, 115). «Скрещивания» ощущений не могли не оказаться стимулом языкового творчества и импульсом различных семантических процессов - ведь именно ощущения служат основным источником знаний человека об окружающей действительности и мотивом его ценностных ориентации. В скрещивании ощущений можно видеть интуитивное стремление разума воспринимать мир не дискретно, как это делает наука, а синтетически, в его единстве, текучести, в связанности и взаимозависимости его элементов, с учетом бесчисленных аналогий и тождеств. Причем это свойство чувственного отражения едва ли можно считать только пережитком архаического сознания. Наша психика, не умеющая дифференцированно воспринимать свойства и отношения вещей («наслаждаться раздельно»), не может отказаться от слитного восприятия разнородных по своим источникам образов, закрепившихся в языке. Языковую метафору, образовавшуюся в результате такого смешения чувственных восприятий, в лингвистике называют «синкретической» (Скляревская, 1993, 50).Именно такой синкретизм чувственного восприятия мира наблюдаем в образной метафоре Игоря Северянина: темно-серебристый хохот (зрительный и акустический модусы); ароматный рокот (обонятельный и акустический модусы), в росисто-щебетном саду ( вкусовой, осязательный и акустический модусы); из тусклой ревелъской газеты, тенденциозной и сухой... (зрительный и осязательный модусы), солено-зеленый сон (зрительный и вкусовой модусы), шелковый шепот (осязательный и акустический модусы), воля сладкозвучна (вкусовой и акустический модусы), округло-музыкальный размер (зрительный и акустический модусы), песня радужна (зрительный и слуховой модусы), горьковатый коралл рябины (вкусовой и зрительный модусы), зелено-журчный крюшон (зрительный, акустический и вкусовой модусы).
Практически любое чувственное впечатление может слиться с другим. Связи, порожденные синкретическим восприятием разнородных физиологических раздражений, А.Н.Веселовский назвал «психологическим параллелизмом» (Веселовский, 1989, 152). Однако графическое изображение таких связей дает не параллели, а «пучки» значений (Скляревская, 1993, 54). Синкретические сближения могут захватывать множество разнообразных восприятий: осязательные ощущения переносятся на обонятельные (смахнула слезу-незябудку),осязательные на вкусовые (озябший чай), зрительные и обонятельные на акустические (сиреневый ноктюрн) и т.д.
Сложное взаимодействие модусов перцепции, реализуемое в речемыс-лительной деятельности поэта, порождает синкретизм метафорического образа в тексте. В оценочной метафоре Северянина, в синтаксической конструкции тропеического типа отражается «пучок чувств»:
Журчит в фиалах вино, как зелье,
О молодые, для вас одних!
Цветы огрезят вам новоселье —
Тебе, невеста! Тебе, жених!
(«Эпиталама»)
Семемы «речь» в глаголе журчать, «вкус» в имени вино, зелье, «цвет» в номинации цветы, «мечта» в окказионализме огрезитъ создают сложный сен-зитивный комплекс зрительного, вкусового, слухового и ассоциативного ощущений, реализующих в метафорическом образе-оценке многозначность чувств, их полифонию, ведущую к усилению экспрессии и актуализации ценностного отношения автора в форме пожелания-поздравления.
Модусы перцепции в метафорике Игоря Северянина сочетаются самым причудливым образом, отражая полифонию ощущений лирического героя. Мир чувств лирического героя связан с природой запаха, гармонией звуков и палитрой красок:
слух + осязание + обоняние:
Льется в окна ароматный рокот...
Ты вдыхаешь с музыкой в лице птичье пенье...
(«В госпитале»)
зрение + слух + ассоциации
Светило над мраморной виллою Алеет румянцем свидания,
Придворной певицей Сивиллою На пашне пропета «Титаник»
(«Фантазия восхода»)
слух + зрение + осязание:
Ты влажнеешь.
Ты присталишъ обои.Сто паучков возникло в их цветах...
У грозные в висках твоих прибои,
И страшен алый шум в твоих ушах...
(«Больная поэза») слух + зрение + обоняние + вкус + осязание:
Рассказывала о концерте
И о столичном том и сем,
Но видел поле в девьем сердце,
Ручьи меж лилий и овсом...
(«Сердцу девьему»)
вкус + цвет:
Из окна коричневая пашня Грандиозной плиткой шоколада На зеленой скатерти травы
(«Это страшно»)
В поэтических текстах Игоря Северянина встречаются и более сложные сближения, которые происходят за пределами чувственных восприятий:
в сфере эмоциональных воздействий: сладкая сила, звучное слово, свет правды;
в сфере психических состояний; солнечная тоска, кипящие усталое безгрезье, рубинные слезы, ледовитая страсть, ледяное бешенство, топкие объятья, душистый пыл, души седина;
в сфере интеллектуально-речевых акций: бесцветные идеи, певучая мысль, пылающее перо, ядная тема;
в сфере социальных отношений: культурные чувства, тусклая газета.
«Пучок» чувств, полифония перцептивной модальности отражает изображение излюбленного поэтического образа поэта — души. Души, которая переживает метафорическую трансформацию в «крыльчатую лебедь», в которой белых лший посев, которая светозарна, которая принадлежит королю: На душе так светло соловьисто, -Вся она - аромат, звон и свист! И от этого вешняго свиста Соловьится сирень — аметист
(«Поэза влияний») Моя ль душа, - душа не короля? В ней в бурю, - колыханья корабля («Поэза королеве»)