Русский язык конца XX века
Период перестройки придал особое значение тем процессам, которые сопровождают развитие языка на всех этапах его существования, сделал их более значимыми, четче выраженными, ярче, нагляднее представленными.
Существование языка немыслимо без постоянного обогащения, развития словарного состава, самой его подвижной части.
Но особенно возрастает пополнение словаря в периоды коренных социальных изменений. Однако каждый такой пери-од имеет свои особенности, Если интенсивное обогащение словарного состава остается общей чертой для всех эпохальных периодов в жизни народа, то различными бывают источники его пополнения, способы образования новых слов, пути развития словарного состава. Что же является отличительной чертой современного состояния лексики русского языка?Прежде всего, следует говорить о значительном пополнении словарного состава русского языка новыми словами, об актуализации большого количества слов, находившихся ранее в пассиве.
Новая лексика отражает все сферы жизни общества: политику, государственное устройство, идеологию (госструктура, авторитаризм, инаугурация, плановость, десоветизация)\ экономику {бартер, бизнес-центрtквазиденьги, инвалютаtквотирование, конвертация, кейс-метод), медицину {иглорефлєксо- терапия, иммунодефицит, антиспидовый, хоспис, иридология); религию {иеговизм, исламизация, кармический, чакра), науку, технику (клон, килобайт, файл, директория, диск, дискета, интерактивный, интернет, картридж, видеокассета); быт {йогурт, кейс, киви, адидасы, гамбургер) и т.д.
Помимо новых слов возвращены к жизни многие слова, которые, казалось, навсегда вышли в тираж или находились в пассиве: гимназия, лицей, гильдия, гувернантка, корпорация, трест, департамент, муниципалитет, полиция, забастовка, частник, крестьянин, стачком, арендатор, благотворительность, дворянское собрание, наемный рабочий, амвон, владыка, литургия, всенощная, освятить, причастие, благословение, святитель, масленица и др.
Обогащение словаря русского языка происходит и в результате появления новых значений у старых слов.
Так, слово империя имело два значения: 1) крупное монархическое государство; 2) крупная империалистическая колониальная держава с ее владениями, В последнее время империя употребляется в значении «могущественное государство с тоталитарным режимом, состоящее из территорий, лишенных политической и экономической самостоятельности и управляемых из центра».Процессу пополнения словаря противостоит процесс выбывания слов из словарного состава русского языка* Уже в первые годы перестройки уходят в пассив слова, характеризующие советскую действительность: обком, горком, райком, комсомол, пионер, активист, соцсоревнование, соцобязательство, правофланговый, сверхплановый, отоварить, отщепенец, передовик и мн* др.
Отличительная черта современного состояния лексики русского языка — переориентировка слов из характеризующих социальные явления капиталистического строя в наименование явлений российской действительности последних десятилетий. Происходит разрушение двух лексических систем, сформиро- вавшихся в советскую эпоху и вызванных стремлением советских идеологов подчеркнуть полярность капиталистической и социалистической действительности.
Такие изменения не могли остаться незамеченными. В толковых словарях слова из лексической системы, отражающей понятия капиталистического мира, чаще всего имели отрицательный оценочный компонент, социально-ограничительную коннотацию, определяющую их прежнее восприятие. Так, например, слово менеджер, впервые зафиксированное «Словарем новых слов и значений» (1984), толковалось как «наемный управляющий современным промышленным, торговым и т.д. капиталистическим предприятием». В настоящее время слово менеджер приобрело социально нейтральное значение «специалист по вопросам организации управления (в производстве и других областях)». Отсюда стало возможным сочетание наши менеджеры. От русского слова управляющий оно отличается тем, что указывает на признак: руководитель деловой, предприимчивый. инициативный, высокой квалификации. Например: «Но есть еще ряд обстоятельств, которые говорят о том, что менеджер играет немаловажную роль в управлении всеми перестроечными процессами.
Перестраиваясь, мы сталкиваемся со старыми порядками, стереотипами, нежеланием расставаться с устоявшимся прошлым. Лед должен растапливать менеджер. Он не просто субъект нового хозяйственного механизма, а локомотив перестройки» (Огонек. 1989. № 9).Если в период застоя лекторы, агитаторы, пропагандисты, используя в своих выступлениях слова коммерция, бизнес, наркомания, коррупция, буржуа, бизнесмен, старались подчеркнуть социально-оценочную окраску, то теперь это вызовет у слушателей отрицательную реакцию, так как с появлением новых социальных денотатов в нашей действительности изменилось и социальное восприятие самих слов, произошла нейтрализация социально-ограничительных коннотаций. Подтверждением служит не только пресса, но и справочная литература, словари. Особенно наглядно это проявляется при сопоставлении словарных дефиниций (определений), представленных в разных изданиях одного и того же словаря. Обратимся для иллюстрации к «Словарю иностранных слов». Вот как толковались одни и те же слова в раннем (1954) н более позднем (1988) издании:
Буржуа ~~ 1) принадлежащий классу буржуазии, собствен- ник, эксплуататор, враг трудящихся (1954) и 2) принадлежащий к классу буржуазии (1988).
Бизнесмен — 1) делец, коммерсант, предприниматель, капиталист, воротила, стремящийся из всего извлечь крупные барыши, не гнушаясь никакими средствами в целях личной наживы (1954) и 2) в капиталистических странах делец, коммерсант, предприниматель (1988).
Тенденциозность толкований в первом случае очевидна: в определениях наряду с нейтральными используются оценочные, стилистически окрашенные слова, словосочетания: эксплуататор, враг трудящихся, воротила.
Обратим внимание еще на одну особенность. Рост общественного самосознания, постепенное, но неуклонное утверждение и расширение прав человека, свобода в высказывании мнений, собственных суждений привели к тому, что стали по- новому осмысливаться, критически оцениваться слова, которые ранее никаких сомнений не вызывали, казались бесспорными по своему содержанию, четкими и ясными.
Следовательно, изменения происходят не только в языке, но изменяется и отношение к языку как средству выражения мысли, к слову как содержательной единице, несущей информацию.
Так, С. Залыгин в статье «Из записок минувшего года* справедливо утверждает: «Истинный смысл слов в значительной мере утрачен нашим обществом благодаря социальной системе, в которой пребывало несколько поколений советских людей».Иллюстрацией к этому служат рассуждения о словах, сло-восочетаниях; воцн-ттернациопалист, афганец, культ личности, гордость.
Художественный руководитель театра-студии «У Никитских ворот* М. Розовский: «Боже, как много разговоров о воинах- интериационадистах! Рядом со святым словом «интернациона-лизм» мы ставим страшное слово «войн». Или интернационализм — или война, эти понятия нельзя соединить. Употребление этого словосочетания продолжает коверкать наши души и унижать нашу нравственную позицию. Мне кажется также этически некорректным и пущенное в оборот слово «афганец», употребляемое не в своем основном значении.Или еще один' неуклюжий термин — «культ личности». Да у личности обязан быть культ! Это же прекрасно. А то, что мы называем культом
личности, было культом посредственности — все одинаково серо, все подгоняемо под сапог, — культ безличности. Ведь это не просто лексическая неряшливость, а следствие нашей поверхностной морали. Сначала мы не задумываемся о формах слов и содержании дел, а потом удивляемся, почему в нашем обществе, с детства поющем «Интернационал», вместо ожиданий «дружбы народов» махровым цветом распускается обыкновенный шовинизм» (Огонек. 1989. № 47).
Журналист С. Рассадин: «Странное, между прочим, дело. Открываю современный словарь: «ГОРДОСТЬ. 1. Чувство собственного достоинства, самоуважение... 2. Чувство удовлетворения от сознания достигнутых успехов, чувство своего превосходства в чем-либо». Заметим: это все о чувствах, как говорится, заслуженной гордости, и только третье, стало быть, тре-тьестепенное значение таково: «Чрезмерно высокое мнение о себе и пренебрежение к другим; заносчивость, высокомерие».
Любопытно или закономерно, что в начале нашего века, в пору отнюдь не рабскую, очередное издание словаря В.
Даля обнаруживало куда более определенное отношение к этому слову-понятию: «Гордиться чем-либо, быть гордым, кичиться, зазнаваться, чваниться, спесивиться; хвалиться чем-либо, тщеславиться; ставить себе что-либо в заслугу, в преимущество, быть самодовольным». Да что Даль! Откройте Новый завет, в течение столетий ложившийся в основу нашей нравственности и даже фразеологии, и в так называемой «симфонии», т.е. в именном и предметном указателе, узрите: «ГОРДОСТЬ грех...». Не лезу в глубины этимологии, не делаю скоропалительно-однозначных выводов, но одно, увы, достаточно ясно. Ясней некуда. Ромен Ролдан, который, пребывая в СССР, из последних старческих сил старался сохранять лояльность и к строю, и к Сталину, он, француз, человек со стороны, все же видел; не мог не видеть: «Даже Горький, — писал он в своем московском дневнике, напечатанном в майском номере «Вопросов литературы», — сожалел при мне о злоупотреблении чувством гордости, перерождающимся в тщеславие, которое поддерживается у рабочих... К тому же не только индивидуальная или рабочая гордость, но и гордость советского гражданина подогревается ценой искажения истины... Миллионы честных советских тружеников твердо верят, что все лучшее, что у них есть, создано ими самими, а остальной мир лишен этих благ (школы, гигиена и т.д.). У молодежи нет возможности свободно сопоставлять свои интеллектуальные достижения и мысли с достижениями их товарищей на Западе. Бойтесь потрясения, когда это в один прекрасный день вдруг произойдет!». Как в воду глядел: произошло!» (Огонек, 1989. Км 43).Средством выхода из семантической недифференцированное™ (особенно в период перестройки) служит определение, разъяснение ключевого, т. е. всего того, что представляет ключевой смысл, что социально значимо. Обостренное внимание к слову, его семантике, неприятие и неприязнь в отношении пустых, мало значащих, ничего не значащих, равно как и недостаточно определенных слов к их значений становится посто-янной тенденцией.
Стремление быть правильно понятым, не перетолкованным, порождает в условиях массовой коммуникации необходимость уточнений.
* Де-факто власть до 1989 года целиком принадлежала, да и сейчас в значительной мере принадлежит партии, точнее — партаппарату.
Я бы не назвал эту партию правящей. В условиях, когда власть у нее никем не оспаривается, партаппарат безраздельно царствует над страной» (Коме. пр. 24.02.90).Контрастируют семантически близкие и противопоставляются слова: «партия» и «партаппарат», «правящий» и «безраздельно царствующий». Они оказываются взаимоисключающими, несовместимыми. Необходимость дать реальную оценку ведст к уточнению «да и сейчас,еще в значительной мере принадлежит...».
Открытое проявление дефикитивности, требование точности в употреблении слова обычно сопровождается сопоставлением, контрастированием, оттенением, оценкой, высказыванием прямого отношения: «Не знаю, как вы, — пишет В. Аграновский, — а я весьма скептически отношусь к официальным решениям, содержащим глухие формулировки типа «улучшить», «усилить внимание», «повысить», «углубить» или «ускорить». Изначально обреченным на неисполнение в силу своей абсолютной неконкретное™ и, я бы даже сказал, обезору-живающей безликости. У нас любят говорить: проделана «оп-ределенная» работа, в наличии «определенные» недостатки, — вам известно, как следует это понимать?». Далее автор подчеркивает: популярность и распространенность подобных слов и выражений объясняется тем, что люди «были отучены шевелить мозгами». «Вникать и задумываться, — пишет он, — мы стали только теперь... Мы сегодня точно знаем, если проделана «определенная» работа — значит, ничего не сделано, нам просто пудрят мозги. Если имеются «определенные» недостатки — значит, и сами не желают их видеть, и нам не хотят пока-' зывать» (Огонек. 14.04.89).
В настоящее время в связи со значительными изменениями условий функционирования языка актуальной становится еще одна проблема, проблема языка как средства общения, языка в его реализации, проблема речи.
Какие же особенности характеризуют функционирование современного русского языка в конце XX века?
Во-первых, никогда не был так многочислен и разнообразен (по возрасту, образованию, служебному положению, политическим, религиозным, общественным взглядам, по партийной ориентации) состав участников массовой коммуникации.
Во-вторых, почти исчезла официальная цензура, поэтому люди более свободно выражают свои мысли, их речь становится более открытой, доверительной, непринужденной.
Е-третьих, начинает преобладать речь спонтанная, самопроизвольная, заранее не подготовленная. Если же выступление и было подготовлено (даже написано), то стараются говорить, а не читать. Об этом свидетельствуют выступления государственных деятелей всех рангов, депутатов, политиков, ученых по телевидению, на различных встречах, диспутах, конференциях, переговорах.
В-четвертых, разнообразие ситуаций общения приводит к изменению характера общения. Оио освобождается от жесткой официальности, становится раскованнее.
Новые условия функционирования языка, появление большого количества неподготовленных публичных выступлений приводят не только к демократизации речи, но и к резкому снижению ее культуры.
В чем это проявляется? Прежде всего, а нарушении орфоэпических (произносительных), грамматических норм русского языка. Об этом пишут ученые, журналисты, поэты, простые граждане. Особенно много нареканий вызывает речь депутатов, работников телевидения, радио.
Справедливо пишет А. Эмирова: «Я знаю, что общество
озабочено вопросами повышения правовой и политической культуры депутатов* К сожалению, выступления многих депутатов обнаружили их низкую речевую и, следовательно, общую культуру , Я не могу доверять дела государственной важности человеку, который коряво излагает свои мысли, допускает грубые речевые ошибки». Далее приводятся ошибки: соболезновАние, Арест, средств А, ходатАйство, сеГодня, равноправного, одно- времЕьшо, < - > НИКОМУ не секрет; то же касается и С транс-портом и др. (Поиск* 7—13*12.90),
Свою обеспокоенность состоянием русского языка в настоящее время не без юмора выразил Е. Весник в «Оде русскому языку»:
О, бедный мой язык родной,
О, прелесть русской речи чистой!
Кто не глумился над тобой —
Шпана, чиновники, лингвисты.**
Кто бедолагу не ломал,
Не выворачивал, не мучил:
«ОблЕгчить, нАчать, взад, принЯл,
ПравЫ, сочуЙствовать, лодклЮчил».
Ну, ладно б жулик, или вор,
Иль алкаши н наркоманы,
Но педагог, но прокурор,
Но дикторы с телеэкрана!'.*
Рабочий и интеллигент Родную речь, как шавку, лупят:
«Осужденный и ипциНдент,
БлагА, сочуЙствовать, оглУпят*.
Ну, ладно б только бюрократ —- Кувшинное тупое рыло.
Но журналист, но депутат Язык недавно исказили.
От сердца я хочу воззвать Ко всем, кто сын России верный:
Пора не иАчать, а иачАть Язык наш очищать от скверны.
Друзья, следите за собой,
Когда по-русски говорите*
Ведь это наш язык родной —
Его для внуков сохраните!
В научной литературе, в печати появляются статьи, заметки, авторы которых по-разному оценивают то, что происходит в языке. Одни считают, чтб русский язык приходит в упадок, ему грозит гибель. Вот, например, что пишет проф. JI.B. Савельева: «Мощный капор низкосортной теле- и кинопродукции с полуграмотным переводом, а также наступление обезличенно- массовой, денационализированной псевдокультуры планомерно и скрупулезно разрушают нашу языковую экологию, обес-ценивают русское слово, его духовную суть, его генную память о прошлом» [71, 41—42].
А.И. Солженицын в 1995 г. издал «Русский словарь языкового расширения». В нем он поместил 30000, по мнению автора, «еще жизнеспособных, полнокровных слов, которым грозит преждевременное отмирание». Как пишет Солженицын, ему «захотелось восполнить иссушительное обеднение русского языка и всеобщее падение чутья к нему» (подчерк. — Авт.).
Другие более трезво оценивают ситуацию, раздумывают над тем, что необходимо сделать, чтобы ее изменить. Известный лингвист О.Б. Сиротинина пишет: «По-моему, ни об упадке, ни об оскудении, обеднении, тем более, вырождении его (языка — Авт.) говорить нельзя. Вмешательство, и очень серьезное, необходимо в речевую культуру (специальные курсы для депутатов, штрафы для ошибающихся работников радио и телевидения, квалификационные собеседования для учителей и т.д.)» [69,17].
Чтобы выработать свое отношение к языку, определить свое речевое поведение, необходимо разобраться в тех процессах, которые характеризуют нашу речь.
Одна из особенностей связана с демократизацией языка. Проблема демократизации русского литературного языка приобрела особую остроту в XIX веке. Ее блестяще разрешил А. С. Пушкин. На рубеже XX и XXI веков демократизация языка достигла таких размеров, что правильнее назвать процесс либерализацией, а еще точнее — вульгаризацией.
На страницы периодической литературы, в речь образованных людей потоком хлынули жаргонизмы, просторечные эле-менты и другие внелитературные средства: бабки, штука, кусок, стольник, чирик, лимон, зеленые, зелененькие, баксы, пришить, бухать, кайф, балдеж, балдеть, выкачивать, отмывать, отстегивать, прокрутиться и мн. др.
Общеупотребительными даже в официальной речи стали слова тусовка, тусоваться, разборка, беспредел. Последнее слово в значении «не имеющее пределов беззаконие» приобрело особую популярность (в какой-то степени «беспредел» творится и в языке). Для говорящих, публично выступающих изменилась мера допустимости, если не сказать, совсем отсутствует.
Ругательства, «матерный язык», «непечатное слово» сегодня можно встретить на страницах независимых газет, свободных изданий, в текстах художественных произведений, В магазинах, на книжных базарах продаются словари, содержащие не только жаргонные, блатные слова, но и нецензурные.
Об этом пишет В. Распутин: «Многие писатели поддались на приманку: книги на языке сленга пользуются спросом, на них можно заработать. А по мне даже ради денег, даже когда тебя не печатают — лучше обойтись без этого. Не напрасно ведь говорят: непечатное слово. А маститые... Сошлюсь на Виктора Петровича Астафьева. В компании его слушать — одно удовольствие. Но когда он привнес матерщину в литературу, да еще в цветистом витиеватом виде — это уже не годится».
Да что художественная литература! «Комсомольская правда» (11.04.95) печатает под рубрикой «Уроки изящной словесности» (без кавычек!) статью И. Климова «Препод и студенты базарят на одном языке» с подзаголовком «Без словаря доцента Максимова отцы и дети никогда не поняли бы друг друга». Рецензия-реклама на очередной словарь молодежного жаргона начинается так: «Добираться до Магнитогорска на поезде офи- генио долго. Значительно кдевее сходить на мухе. Да и бабок платить почти одинаково... Байконур встретил меня туманом — самолет некоторое время стремался идти на посадку. Дальше, правда, все было нормален. Пединститут отыскался сразу же. Оставалось только порюхаться преподу Максимову Борису Борисовичу (студенты чаще именуют его Быр-Быром)...» Под статьей фотография юноши, стоящего в немыслимой позе с вывернутыми руками и ногами (вероятно, символизирует «вывернутый» стиль рецензии), и подпись «Во клёво крейзит».
Моду на «беспредел» переняли и рекламщики. Газета «Ва- банк по-ростовски» (03.04.99) на первой странице печатает рек-
Зак. 452
ламу: «Мигульные мотыги и махаси! МАКСИМ двигает неме- ренно прибамбасов, для флэта и конторы. Сканируйте: 1. Видаки, ящики, «мыльницы» и всякая такая тема; 3. Вся компьютерная подоплека; 4. Солнечные чичи; 5. Кислотные движе-; ния для кухни; 6. Тара; 7. Пленка и фольга; 8. Мигульные койки; 9. Тематичные фонари. Имеются наши темы. Качество — просто вышак! Прайсы — душевные! Мандруйте сюда! Нас от вас плющит и колбасит одновременно!»
Для «темных», «неграмотных» людей рядом напечатан перевод на нормальный русский язык: «Дамы и господа! Торговый дом МАКСИМ предлагает Вашему вниманию широкий выбор товаров для дома и офиса: 1. Аудио-, видео-, бытовая и фототехника; 3. Компьютерная и оргтехника; 4. Солнцезащит-ные очки; 5. Бытовая химия (ср-ва для посудомоечных машин, стир. порошки — универсальные, детские, гипоаллергенные); 6. Посуда; 7. Фольга и пленка; 8. Мягкая мебель; 9. Осветительные приборы. В продаже — товары отечественного производства. Качество европейское. Цены доступные. Приходите в торговый дом МАКСИМ! Мы всегда рады Вам!»
Вот так ненавязчиво, оригинальничая, печать распространяет, пропагандирует жаргонную речь.
Газета «Аргументы и факты» (1997. № 44) опубликовала статью Сергея Осипова «Западло, блин, в натуре!» Автор пишет: «Вульгаризмами не пренебрегают и государственные мужи. Как-то однаж'ды Борис Немцов посетовал: «Я иногда сам не понимаю этот птичий язык». <...> Ну неужели так сложно понять, о чем идет речь, если один политик (Жириновский) жалуется, что «его заказали»? Другой (Тулеев) уточняет; «Трем киллерам». А все почему? «Потому что не делились», — объясняет третий, бывший член правительства (Лифшиц). «Все должны платить», — вторит четвертый (Макашов). Пятый не согласен: «Их надо гасить!» (Починок). А уж на том, что «Чубайса необходимо сдать», сходятся решительно все, кроме самого Чубайса. Да что там отдельные политики, символ движения НДР — вообще крыша».
Оригинальным оправданием вульгаризации языка служит мысль, высказанная одним общественным деятелем: «Для оценки положения в стране нет слов! Остались одни выражения!»
Вот материал для размышлений. Согласиться с этими вы- оказываниями или поспорить, вступить с авторами в полеми-ку?!
Не менее яркой чертой нашего сегодняшнего языкового развития считается засорение речи заимствованиями, В научной, публицистической литературе, в выступлениях современный русский язык называют интеррусским языком, германо- романо-русским или англо-русским сленгом, а то кратко — рус- англ.
«Иностранизация» русского языка вызывает обеспокоеіі- ность у многих россиян. Время от времени газеты печатают письма, запросы читателей, в которых с юмором, а в некоторых и не без ехидства затрагивают эту проблему.
Так, например, читатель газеты «Советская Россия* Г. Павлов пишет: «Что только не придумывают, чтобы выразиться позаграничней. Вот, например, спокойно и достойно открывает центральная газета рубрику — «Наш дайджест*. Хорошо, конечно, что у нас теперь будет собственный дайджест. Только, простите, что это такое? Смотрим в Большой англо-русский словарь (БАРС). Загадочный «дайджест* оказывается просто «кратким изложением, резюме.,.* Выходит, рубрику-то можно было назвать попросту «коротко», И далее: «А то ли еще прочтешь, скажем, в «эксклюзивном материале»!
Авторы зарубежных репортажей, желая передать местный колорит, отыскивают слова и позагадочней: «На юге Франции выслежен и разгромлен ганг,,.» — читаем в журнале «Нева*. Радоваться нам или огорчаться? Никому неведомо. Сразу фирменные новые индийские магазины «Ганга» на ум приходят. Оказывается, никакие не магазины. В словаре «Новые слова и значения» все заботливо объясняется: «Ганг — это группа лиц, объединившихся для преступной деятельности*. Сначала, ко-нечно, легче становится — разгромили, значит, кого надо. А потом невольно задумываешься: чем новый *ганг* лучше старой «банды»? Тем более что и произносится это слово по-английски не «ганг», а «гэшх Так что, извините, несколько иной колорит!» (16.02,85).
Газета «Правда» в рубрике «Читая почту» опубликовала подборку писем, авторы которых также выражают свое отрицательное отношение к обилию иностранных слов в устной и письменной речи: Менеджер. Что это:зазывала, вышибала или какое-то устройство?
Спонсор. Обманщик или гуманный человек?
Шоу* Большая толпа на остановке, очередь за дефицитом? Неужели в русском языке не хватает ясных, чистых, понятных каждому человеку слов? <... >
Сыплющиеся, как из рога изобилия, к месту и не к месту, заим-ствования порой затуманивают, а то и просто искажают смысл ска- занного или написанного. < ... >
Конечно, не стоит доводить до абсурда и пытаться приучить называть автомобиль самобеглой коляской, но: вместо гостиницы — отель, продажный — коррумпированный, чванливый — амбициозный, маскировка — камуфляж, сплочение — консолидация и далее без конца. Зачем? (17.03,89).
Добавим, что подобные заимствования нередко заменяют обрусевшие иностранные слова: сленг (жаргон), паблисити (реклама), шоу (зрелище), дисплей (экран), сэндвич (бутерброд),хит (шлягер).
По мнению ученых, порог допустимости иностранных слов явно завышен, что даст довод к сочинению стихов, пародий* Например:
Бурное новословие
У торговцев, у ПОСЛОВ (да в любой газете)
Появилось много слов,
Непонятных, умных слов,
Вот таких, как эти:
Ноу хау, чартер*
Тюнер, плейер, бартер,
Аннус, саммит, зомби,
Картер, брокер, лобби,
Сервис, ксерокс, принтер,
Блейзер, сканнер, спринтер,
Фьючерс, дайджест, рейтинг,
Имидж, спонсор, серфинг,
Шоу, таймер, бизнес,
Брифинг, картридж, фитнес,
Модем, файтер, клиринг,
Селинг, лизинг, дилинг,
Плоттер, триллер, дилер,
Пейджер, рэкет, киллер*.*
Нет от них покоя мне Наяву, да и во сне,
И никак я не пойму,
Что к чему и почему...
(И. П. Колесников)
«Литературная газета» печатает поздравление женщинам к 8 марта, в котором высмеивается мода на иностранные слова: «Сударыни! Женщины! Гражданочки! Просто леди и железные леди! Миссы и миссисы! Желаем вам счастья в менеджменте, хорошего семейного консенсуса и плюрализма в личной жизни! И чтоб у вас никогда не было стагнации, а наоборот — презентации по всем статьям! Крепкого вам имиджа в труде, красивого фейса и отличного спонсора в быту! Короче, отличной вам альтернативы в семейной жизни.,,» (8.03.90),
Эта же газета публикует пародию «Предвыборная счита- лочка»:
Рокер, брокер,
Киллер, дилер.
Популизм, консенсус, бартер,
Референдум, клиринг, хиллер,
Пролонгация и чартер,
Панки, бомби, еервилат,
Йогурт, лобби, демократ —
Политический раздрац —
Кого хочешь — выбирай.
(Лит. газ. 6.09.95)
Чтобы определить правильное, научно обоснованное отношение к заимствованиям, обратимся к истории русского языка.
Процитируем «Частную риторику» (1840) Н. Кошанского: «Язык наш в самом начале много заимствовал из Греческого; далее принял несколько слов Татарских, в 16-м веке служил ему образцом Польский. Со времен Петра вошло в него много слов Немецких, особенно Голландских. Со времен Елисаветьт образовался он но примеру Немецкого и Французского».
Действительно, русский язык на всем протяжении своей истории обогащался не только за счет внутренних ресурсов, по 2. и за счет других языков. Нужно еще добавить, что значительное влияние на наш язык оказали латинский и старославянский языки. Но в какие-то периоды это влияние, особенно заимствование слов, было чрезмерным, казалось, что оно захлестывает русский язык, переполняет его. Тогда и появляется мнение о том, что иностранные слова ничего нового не добавляют, поскольку есть тождественные им русские слова, что многие русские слова не выдерживают конкуренции с модными заимствованиями и вытесняются ими.
Какой же видится выход? На первый взгляд, единственный: определить, какие заимствования имеют соответствия в русском языке, исключить их и употреблять только русские.
Глубокий и обоснованный ответ на поставленный вопрос дает ВТ. Белинский в статьях «Взгляд на русскую литературу 1847 года» и «Общее значение слова «литература»:
Нет сомнения, что охота пестрить русскую речь иностранными словами без нужды, без достаточного основания противна здравому смыслу и здравому вкусу, но она вредит не русскому языку и не русской литературе, а только тем, кто одержим ею. Но противоположная крайность, то есть неумеренный пуризм, производят те же следствия, потому что крайности сходятся. Судьба языка не может зависеть от произвола того или другого лица. У языка есть хранитель надежный и верный: это его же собственный дух, гений. Вот почему из множества вводимых иностранных слов удерживаются только немногие, а остальные сами собою исчезают. Тому же самому закону подлежат и новосоставляемые русские слова: одни из них удерживаются, другие исчезают. Неудачно придуманное русское слово для выражения чуждого понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова [68, 201\.
В языке не может быть двух слов, совершенно тождественных по своему значению. Если вошедшее в какой-нибудь язык иностранное слово может замениться собственным того языка словом, иностранное уступает место национальному, и, как уже излишнее, а потому и ненужное, само собой выходит из употребления. 'Гак исчезли из русского языка иностранные слова: виктория (вместо победа), презент (вместо подарок), аттенция (вместо внимание, уважение к кому-либо), ондироватъся (вместо волноваться), реш- пект (вместоуважение) и множество других. Но иностранное слово «литература» удержалось, и всякий, кто только понимает значение «словесности» и употребляет это слово, понимает также и значение слова «литература» и также употребляет его. Значит: между этими двумя словами есть разница в их значении, как бы они ни бы ян между собою сходны, есть оттенок, и они только сходны друг с другом, но отнюдь не тождественны. Знание точного значения слов и их различия между собою, хотя бы и самого легкого, есть необходимое условие всякого истинного мышления, ибо слова суть выражения понятий, а можно ли мыслить, не умея отличать, во всей тонкости, одного понятия от другого? [68, 196—197].
Очень эмоционально об отношении к иностранным словам пишет К. И. Чуковский:
Только простаками невеждам можно навязывать мысль, будто русский язык терпит хоть малейший ущерб от того, что наряду со словом вселенная в нем существует космос, наряду с плясками — танцы, наряду с мышцами — мускулы, наряду с сочувствием — симпатия, наряду с вопросами — проблемы, наряду с воображением — фантазия, наряду с предположением — гипотеза, наряду с полосою — зона, наряду со спором — дискуссия, наряду с указателем цен — прейскурант, наряду с языковедом — лингвист.
Нужно быть беспросветным ханжой, чтобы требовать изгнания подобных синонимов, которые обогащают наш язык, тем более что у этих синонимов, как бывает почти постоянно, очень разные смы слов ы е ОТТ енки,
Из процитированного делаем вывод: с одной стороны, заимствование без меры засоряет речь, делает ее не для всех попятной; с другой стороны, разумное заимствование обогащает речь, придает ей большую точность.
Крупный русский мыслитель И. А, Ильин в статье «О России» очень оригинально выразил мысль о глубокой, органической связи языка — народа — Родины: «Пусть же другие народы поймут и запомнят, что км только тогда удастся увидеть и постигнуть Россию, когда они познают и почувствуют нашу речь. А до тех пор Россия будет им непонятна и недоступна, до тех пор они не найдут к ней ни духовного, ни политического пути.
Пусть мир познает наш язык и через него впервые коснется нашей Родины. Ибо тогда, и только тогда он услышит не о ней, а Ее» [31,10—11].
А не кажется ли нам, россиянам, что в первую очередь мы сами должны «познать и почувствовать» русский язык, ибо мы сами недостаточно его знаем, плохо им владеем, небрежно к нему относимся, а ведь мы и только мы, россияне, несем ответственность за состояние родного языка, его дальнейшее развитие, обогащение, за его место в мире.