Рот/губы

В толковом словаре русского языка находим несколько значений данного слова: «Рот – 1) полость рта между верхней и нижней челюстями, снаружи закрытая губами; 2) очертание и разрез губ; 3) у животных то же, что пасть; 4) едок, иждивенец» [Ожегов 2007: 685].

В поэтическом идиостиле М.Цветаевой концептосмысл рот/губы в составе эпифраз представлен следующими субстантивами: рот (60), губы, уста (34), извилина губ (3), вырез губ (1), углы губ (1).

Представим состав эпитетов с именем концепта «рот»: грустный (12), памятливый (9), юный (8), бешеный (6), безмолвный (5), наглый (4), улыбчивый (2), гадавший (2), нежный (2), поющий (2), а также представленные единичными употреблениями взрослый, палящий, опаленный, роковой, сонный, спящий, тяжелый и др.

Обратим внимание также на метонимическую логику осмысления данного концепта: зачастую можно констатировать замену словом рот лексемы человек: рот нагло улыбается = человек нагло улыбается. Иными словами, представления о человеке, его состоянии, поведении, свойствах в речи воплощаются как состояния, «поведение», свойства рта (человек был юн до поцелуя → …рот до поцелуя… был юн).

Общеязыковым прилагательным в цветаевском идиолекте в сочетании с анализируемым концептом является эпитет улыбчивый (пересечение во всех трех источниках – см. приложение). Типично авторскими эпитетами можно признать взрослый, гадавший, наглый, памятливый, роковой, сонный, спящий, юный. Определения характеризуются свободной дистрибуцией – их употребление ситуативно и связано с авторскими ассоциациями. Видимо, этим можно объяснить факт продуктивности эпитета юный со всеми базовыми концептами: именно юность связана в сознании поэта с вполне конкретным настроением, способное выражаться посредством любого органа человеческого тела.

Другие субстантивы, входящие в поле концепта рот, имеют единичное употребление в цветаевском идиолекте – тем не менее, они также обнаруживают тенденцию к сочетаемости с антропоморфными эпитетами.

Улыбка (4 единицы):

Рот как кровь, а глаза зелены, // И улыбка измученно-злая… [1: 67]; Глаза над улыбкой шалой [1: 350]; Этой горестной полуулыбкой // Ты оплакала себя давно [1: 18].

Поцелуй (1 единица):

Смоль поцелуев злых …[2: 120].

Зевок (1 единица):

Ржавый замок, наглый зевок [1: 585].

Интересны два контекста, которые доказывают нестандартность эпитетов, проявляющуюся, в частности в следующем: общеязыковая тенденция к передаче с помощью данного концепта различного рода информации в условиях цветаевского дискурса осуществляется более последовательно.

Рот …памятливый на песни [1: 277]. Неожиданное определение памятливый в рамках данной тенденции становится для поэта закономерным результатом осмысления рта как универсального органа, способного на самые различные действия. Такая логика распространяется и на другие органы человеческого тела. Заметим, что подобный эпитет рассматривался нами применительно к концепту глаза. Данный факт подтверждает единую логику образования переносных эпитетов творчестве М.Цветаевой. Или: …рот …, выбрасывающий рулады, каскады – «р» [4: 473]. Здесь представлена основная функция рта как органа речи – произношение слов, звуков, но форма подачи, выражения этой функции уникальна. Указывается резкость, большая скорость произношения звука «р». На рот, как и на другие концепты, распространяются эмоциональные и психологические свойства человека.

Концепт рот очень разнообразен по сферам представляемой человеческой деятельности: с ним связаны в языковой картине мира речь (речевая деятельность), чувственность, прием пищи, пение, мимика.

1. Рот:

– речь, пение:

И целует, целует мой рот поющий [1:326]; Запечатленный, как рот оракула – // Рот твой, гадавший многим [2:240]; Эту живую рану // Бешеным ртом зажать … [1:542]; …рот живет…, выбрасывающий рулады – «р» [4:473]; Безмолвный рот его… [1:184].

– чувства субъекта или его состояние, память:

а) грусть: Ртам и розам – разве помнил счет и грустный рот? [1:330];

б) надменность: Ваш рот, надменен и влекущ, // Был сжат – и было все понятно [1: 233];

в) наглость: Рот улыбался легко и нагло [1:456];

г) нежность: О, ей знаком бессильно-нежный рот [1:78];

д) гордость, суровость: Но рот напряжен и суров [1: 185];

– поцелуи, чувственность: Опаленные и палящие роковые рты, – // О, я с вами легко боролась! [1: 235]; А целованный уже вздрогнул рот: // Не то вздох, не то так, зевота, // А все, может, зовет кого-то [3: 123]; Ваш нежный рот – // Сплошное целованье! [1: 100]; Не поцеловавший рот – // Помню – каждый! [1: 211];

Среди частотных имен этого концепта лексемы-синонимы губы и уста, зафиксированные со следующими эпитетами: печальный (9), задумчивый (7), капризный (5), шалый (4), утомленный (3), девственный (2), виновный (2), а также единично представленные гордый, жмущийся, надменный, памятливый и др.

Губы традиционно осознаются как орган, выражающий чувственность. У М.Цветаевой губы – не только выразитель чувственности, но, как и рот, глаза, рука, показатель внутреннего состояния человека и способ выразить свое восприятие субъекта. Это имя концепта также детализируется М.Цветаевой и представлено следующими экспликаторами:

а) губы (уста)

Лживые, в душу идущие, речи // Очаровательных губ. [1: 199]; Та гора хотела губ девственных [3:24]; Встречались ли в поцелуе // их жалобные уста [1:358]; Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка [1:132]; …Не надует гордых губ [1:117]; Не губы, жмущиеся жадно // К руке чужой … (о прибое) [2:117]; Как пес цепной // Смех – с дерзких губ [3: 577]; Слова твои – струи, вскипают и льются, // Но нежные губы в тоске [1: 123];

б) части губ (5 единиц):

…углы // губ изогнутых и длинных грустны [1:263]; Не спасает ни …ни надменнейший вырез губ [1:258]; Извилина неярких губ // Капризна и слаба [2: 71].

Уста, губы – это речь, способность человека к постижению явлений, нетривиальная способность к восприятию и переживанию чувств. Будучи исходным названием части, уста, как и очи, способны к описанию целого, в чём можем убедиться на примере языка поэтических текстов М.Цветаевой.

На периферии концепта находятся некоторые абстрактные понятия, связанные с процессами говорения, пения и т.д.

День и ночь признаний лживых яд… [1: 155]; Вы бы молчали, так грустно, так мило // Тонкий обняв кипарис [1: 223]; Непрерывный // Вопль – неизбывный [2: 31].

Набор определений при данном концепте сходен с тем корпусом эпитетов, который был отмечен нами ранее, что говорит о едином, метонимическом, способе осмысления человека и его составляющих.

Другие концепты, представляющие части человеческого тела, менее частотны в поэзии М.Цветаевой, по крайней мере, в составе комплексов с эпитетом[3]. Данные концепты относятся к базовым, так как сохраняют актуальность для поэтического высказывания и по значимости не уступают вышеописанным концептам.