. Роль сочетаемости в категоризации речевого действия и представлении ЛСГ на внутреннем уровне

В индивидуальном сознании все слово-вещ- ные связи lt;...gt; оказываются эмотивно-оценоч- но помеченными в рамках личного опыта, но под контролем выработанной в соответствующем социуме системы норм и оценок.

А.А.Залевская

Для чистоты анализа в данной части исследования нами наложены два дополнительных условия: 1 ) отобраны и всесторонне исследованы лишь конструкции с ядерным глаголом говорения говорить и его дериватами; 2) осуществлена сплошная выборка конструкций с обстоятельственным распространением указанных глаголов из языка произведений одного писателя — из романов и рассказов Ю.Бондарева («Двое», «Тишина», «Берег», «Горячий снег», «Батальона просят огня», «Родственники», «Мгновения»). Общий объём выборки — 980 конструкций, содержащих 1003 обстоятельственных распространителя ядерных глаголов.

Такие ограничения, во-первых, способствуют выявлению только тех обстоятельственных распространителей, которые свойственны ядру группы как носителю основных семантико-синтак- сических свойств всей ЛСГ говорения в чистом виде. Во-вторых, введёнными ограничениями исключаются из поля зрения распространители, свойственные периферийным элементам, находящимся с доминантой в принципиально иных отношениях из-за большей сложности их семной структуры, лексической актуализованности многих семантических признаков, которые образуют эту структуру, а также из-за отражённости в семантике и в сочетаемости периферийных глаголов влияния соседних с ЛСГ говорения микросистем (ЛСГ звучания, чувства, мысли, поведения и др.). В-третьих, ограничения позволяют представить наиболее полно возможности обстоятельственного распространения глаголов говорения, поскольку именно доминанта обладает максимальным объёмом обстоятельственных валентностей, и, наконец, дают возможность установить участие обстоятельственных распространителей в актуализации всех слагаемых глагольной семантики (значения корневой и словообразовательных морфем; лексической и морфологической семантики).

Семантический, лексический, морфологический и конструктивный диапазон обстоятельственного распространения глаголов говорения широк и разнообразен. Однако, имея дело с готовыми, уже произведёнными, а не потенциальными речевыми отрезками, мы должны констатировать, что глаголы речи избирательно относятся к обстоятельственному распространению: чаще всего из всей парадигмы обстоятельственной валентности глагола ак- туализуются валентности определительные, признаковые. Поэтому и наиболее частотными в конструкциях с этими глаголами оказываются обстоятельственные распространители со значением образа и способа действия: в нашей выборке их 913, тогда как на все остальные их виды приходится в общей сложности около 90 реализаций.

Морфологизованным средством выражения обстоятельственных распространителей являются наречия. В нашем материале в 360 случаях (36 % от общего числа) наречия погашают обстоятельственную валентность ядерных глаголов. Например, коротко, быстро, строго, неодобрительно, еле слышно, незаметно, басом, вполголоса, раздражённо, вяло, безучастно, радостно, оживлённо, устало, нараспев, шепеляво, вслух, скороговоркой, фальшиво, резко, глухо, сдавленно:

Михеев заговорил поспешно и угрюмо:

• Разве о вожде народов кто болтает? (Д.);
• Отец, тебе дать воды? Я сейчас воды... — растерянно заговорил Алексей.

—Да, я иду, я сейчас иду. — Зоя, вздрогнув, низко наклонила лицо, пряча его в воротнике полушубка, заговорила со связистами излишне бодро, присев к разведчику.

Употребительность остальных обстоятельственных распространителей ядерных глаголов говорения количественно характеризуется следующим образом: на долю существительного с зависимым словом приходится 269 контекстных реализаций (27 % всех обстоятельственных актуализаторов глагольной семантики); одиночное существительное в различных предложно-падежных формах используется 59 раз (5,9 %); одиночное деепричастие — 105 (10,5 %); деепричастие с зависимыми словами — 101 (10 %); синтаксические конструкции предложенческого уровня — 56 (5,6 %). Например: Стала перед Дроздовским, заговорила примирительно, тихим голосом просьбы: — Надо сейчас же уносить хотя бы этого разведчика, с ним очень плохо. (С.);

• При чём здесь дети? — проговорил со смущением Кузнецов, заметив на лице Чибисова какое-то тихое, виноватое выражение... и прибавил: — Это же не имеет никакого значения (С.);

Чибисов же, вздохнув, заговорил ободряюще, певуче:

• Муж-то ваш, сестрёнка, сердитый, или как? Сурьёзный, верно, человек? (С.);

Осин заговорил, обращаясь примирительно к Веснину: — Спасибо вам, товарищ дивизионный комиссар что правильно меня поняли... (С.);

— Здравствуй, Эля, — проговорил Никита и одновременно нахмурился и улыбнулся (Р.).

О степени обязательности обстоятельственных распространителей, их семантической предсказуемости и участии в актуализации глагольной семантика позволяет судить семантическая соотнесённость этих распространителей с элементами ситуации говорения и компонентами смысловой структуры глагола. Как показал анализ содержательной стороны обстоятельственных распространителей глаголов, в экспликации элементов ситуации говорения участвуют только распространители со значением способа протекания речевого действия, синтаксически совпадающие с традиционно выделяемыми обстоятельствам образа действия.

Обстоятельственные распространители глаголов по семантической соотнесённости их с глагольным действием и способу его представления подразделяются на сирконстанты внутренней характеристики и внешней характеристики.

Обстоятельственные распространители этой группы, вследствие соотнесённости их семантики с аспектами процесса говорения и, тем самым, с интегральными и дифференциальными семами в структуре лексического значения глаголов говорения, обладают наибольшей диагностирующей силой в представлении ЛСГ. Сирконстанты внешней характеристики участвуют в представлении речи как действия — с точки зрения особенностей его протекания во времени, в пространстве — и связаны в основном с актуализацией аспектуальной и видовой семантики глагола. Они обладают меньшими способностями диагностировать семантику говорения. Каждая из групп допускает дальнейшую градацию в соответствии с семантикой распространителя.

В зависимости от того, какую сторону речевого процесса представляют обстоятельственные распространители, можно выделить четыре группы сирконстант.

Первую группу образуют сирконстанты акустико-физиологической характеристики говорения, связанные с характеристикой звуковой стороны речевого действия. Это самая богатая — в семантическом, конструктивном, функциональном, частотном отношениях — группа распространителей, группа, обладающая наибольшей силой диагностирования глаголов говорения. Акустико-физиологическая характеристика речевого действия может быть объективной и субъективной. К числу объективных относятся ритмомелодические характеристики говорения, которыми определяется дальнейшая семантическая градация глагольных распространителей. I подгруппу образуют сирконстанты темпа речи: медлительно, быстро, скороговоркой, замедленно, торопясь, с механической однообразностью, неторопливо и др.

• Ничего не повязываю. Сказал, что думал. Знаю, знаю, — неторопливо проговорил Мукомолов, — ты бы с ним согласился (Т.);
• Костя, Костя, я слышала твои шаги. Ты ходил у себя в комнате. Ты разве не спал, Костя? — проговорила она торопливо в форточку и встала на стул (Т.);
• Быстро заговорил, подползая ближе: — Слушай, Уханов. Я тут ребят из боевого охранения встретил (Б.).

Показателем существенности этой характеристики глагольного действия является их высокая частотность в тексте: 1 02 реализации этого вида распространителей на 900 страниц художественного текста. Причём в этой подгруппе преобладают общеязыковые средства выражения — в 75-и случаях сирконстан- та выражена наречием, в 7-и — деепричастием, в 1 2-ти — существительным. Эта самая частотная группа распространителей весьма не богата по лексическим средствам. Да и сам диапазон характеристики темпа речи невелик. Он предполагает варьирование трёх характеристик темпа — быстрый, нормальный, медленный. Следовательно, группа активна не из-за своей изобразительно-выразительной силы, а по каким-то другим причинам. Думается, основной причиной высокой частотности её единиц является то, что с их помощью автор компенсирует отсутствие в языке нейтральных стилистически, но выразительных семантически глаголов, характеризующих темп речи. Существующие в языке глаголы, характеризующие темп речи, являются, как правило, экспрессивными, разговорного характера: выпалить, стрекотать, тараторить, трещать, тянуть, петь, мямлить и т.п. Специальных характеристик нормального — среднего, коммуникативно корректного — темпа сами ядерные глагольные лексемы эксплицитно не передают, но определяют собою и несут в себе представление о темпе-норме, что вскрывают оппозиционные парадигматические отношения, связи и ассоциации, как то: проговорить — выпалить, протараторить, прострекотать, протрещать, промямлить, пропеть, протянуть и пр. Следовательно, семы, соответствующие характеристике темпа, присутствуют в ядерных глаголах в качестве имплицитных, потенциальных, предполагаемых архисемой ‘членораздельная речь’.

Во II подгруппу входят сирконстанты со значением высоты голоса: баритоном — сипящим, сочным; контральто — отроческим, ломающимся; басом — задыхающимся, чётким, игривым; неестественно низким голосом. Например:

— Товарищ командующий, разрешите доложить? — заговорил Деев своим сочным, полновесным баритоном... (С.);

• Товарищ командующий, — заговорил Деев неестественно низким голосом, — полк Черепанова, два артдивизиона и танковый полк Хохлова дерутся в полном окружении, на исходе боеприпасы... в ротах большие потери... (С.);
• Разреши, уж, отец, мне ответить проще, — ангинным голосом выговорил Валерий (Р.).

В языке Ю.Бондарева сирконстанты этой семантики употреблены 46 раз, причём в 36 случаях они выражены словосочетанием, опорным словом которого является существительное в форме СТ со значением ‘голос’, в 9-ти — деепричастным оборотом, в трёх случаях — наречием, образованным от существительного той же семантики в Тп. Использование семантически «пустого» обозначения орудия речевого действия (голосом), усиленного лексически определяющими его прилагательными и причастиями, позволяет расширить диапазон его высотных характеристик и избежать лексических обозначений высоты голоса (басить, басом, баритоном), которые обладают ограниченными конструктивными свойствами.

III подгруппа образуется распространителями со значением силы, степени громкости звука: шёпотом, громко, тихо, негромко, едва не переходя на крик, зычно. Например:

• Можно не так, отец? — не без усилия над собой тихо выговорил Алексей. — Это мои братья, отец, мои братья (Р.);
• Какой же это паровоз? Очумели? — громко выговорил наводчик Евстигнеев, сержант в годах (С.);
• Что же это такое, Алексей? — моргая красными, опухшими веками, быстрым шепотом выговорил Греков (Р.);
• Вон отсюда... вон! — еле слышно выговорил отец (Т.).

Значения этой группы реализованы в 71 предложении. И хотя

в языке есть глаголы, передающие лексически силу, громкость звука (кричать, шептать, орать, выкрикивать, вопить и их дериваты), использование их тоже должно быть умеренным, как слов, обладающих экспрессией и сужающих представление о ситуации речевого действия. Поэтому художник слова вырабатывает свои аналитические приёмы передачи степени громкости звука, что, одновременно, обеспечивает многоаспектное представление речевого процесса.

Сирконстанты IV подгруппы именуют тембр голоса: глухо, хрипло, резко, мягко, густо, с механической однообразностью, сипло; тоном — отвратительным, смягчённым, спокойным, извиняющимся, шутливым, ласковым; голосом — ровным, металлическим.

—Да, — хрипловато выговорил Константин. — Вы всё знаете, что было? (Д.);

• Что-нибудь выпить?... Есть у нас водка! — заговорил он срывающимся голосом, стоя к Асе спиной около форточки (Т.);
• Тебе ясно, Никитин? — подойдя заговорил он звенящим голосом. — Ушли! Ушли к чёрту! Взорвали мост, и пока мы здесь... (Б.);
• Не корректно горячитесь, — металлическим тоном выговорил Василий Иванович, опустив веки (Р.).

Тембровая характеристика речи оказывается часто реализуемой в языке художественного произведения. Она может становиться одной из постоянных примет голоса персонажа, своего рода «визитной карточкой», например: «Не знаю, — проговорил Сергей хрипло. Не знаю... А я что должен говорить об отце? Подозревать отца.., за что? (Т.); И его снежно-седые виски, крепко сжатые губы, небритые щёки показались Сергею такими родными, своими, что, задохнувшись, он выговорил тихо: «Отец...» (Т.);

• Вы, к сожалению, ошибаетесь, товарищ Соловьёв! — глухо проговорил Константин, беря с сейфа шапку (Д.).

На фоне постоянства тембровой характеристики голоса изменение ее воспринимается как показатель неестественности поведения или неискренности слов героя:

• Я? Да! — глухо проговорил он и, помолчав, спросил резко и фальшиво: — Ну, а ты Ася? (Д.).

Сирконстанты, образующие V подгруппу, именуют отчётливость произношения: раздельно, очень чётким голосом; опуская слова, разделяя слоги; особо чеканным строевым голосом. Например:

• Господи! — вдруг выговорил он так судорожно и отчётливо, что я вздрогнул от его крика мольбы (Б.);

Меловые губы Княжко выговорили отрывисто: — Если вы, старший лейтенант, не попросите извинения за всю эту гнусность, я вас пристрелю, как подлеца! (Б.);

• Товарищ генерал! — внезапно заговорил Дроздовский тем особо чеканным строевым голосом, в котором была непоколебимая готовность выполнять любой приказ. — Разрешите доложить? (С.);

И Давлатян заговорил горячо и не совсем внятно: — Ты пойми меня, Коля, мне не повезло второй раз... Я несчастливый. Тогда, под Воронежем, заболел этой идиотской болезнью, а теперь ранило... (С.).

В 29-и конструкциях реализуется семантика распространителей, входящих в V подгруппу. Причём, чаще всего посредством деепричастия с зависимыми словами (14) или все тем же существительным голос (в Т.п.) с определяющими его словами, передающими оттенки отчётливости произношения.

Шестую, самую немногочисленную по лексической представленности и по числу реализаций (22) подгруппу образуют сирконстанты, обозначающие ненормативные индивидуальные или социально обусловленные особенности артикулирования отдельных фонем (дефекты прозношения): шепелявя, с особенно заметным акцентом, окая. Например:

• Слушайте, вы... вы... какое вы имеете право, Я жаловаться буду, — шепеляво заговорил Гуляев (Б.О.);
• Сталин... минуту спустя заговорил — с особенно заметным акцентом: — Операцию «Кольцо» мы должны провести силами фронта Рокоссовского и в основном войсками вашей армии, товарищ Бессонов (Т.);

lt;...gt; для чего-то сама коверкая грамматику, протяжно заговорила Эмма (Б.).

Обстоятельственные распространители всех подгрупп первой группы объединены не только соотнесённостью с одним и тем же аспектом говорения (акустическим), но и средствами языкового воплощения этой соотнесённости. Универсальным способом выражения всех распространителей со значением акустической характеристики является существительное голос в форме С Дифференциация же акустических характеристик осуществляется за счёт лексического наполнения позиции определяющего слова при этом существительном. Так, только в языке Ю.Бондарева используется такая лексико-семантическая парадигма характеристик голоса: ломкий, крепкий, ровный, вздрагивающий, низкий, чеканный строевой, слабый, тяжёлый, вскрикивающий, фальшивый, рыдающий, вспоминающий, обесцвеченный, растроганный и мн. др. Понятно, что ни одна глагольная лексема, насколько экспрессивной она бы ни была, не смогла бы передать всего богатства окрасок голоса, передаваемого аналитически, описательно. Более того, посредством одной и той же формы выражения за счёт иного лексического наполнения зависимой от существительного голос позиции могут быть переданы и манифестационные характеристики процесса говорения, образующие III группу сир- констант, и императивные характеристики (IV группа). Только для характеристики языковой принадлежности речи не приспособлено существительное голос, поскольку орудием речевого действия в этом случае выступает язык как знаковая система.

II группу сирконстант отличают лексическая и лексико-грамматическая ограниченность: сюда входят распространители, указывающие на национально-языковую принадлежность речи,

выражаемые исключительно наречием с приставкой по-: по-русски, по-немецки, по-итальянски: Она засмеялась, приготовленно округлила губы и, разделяя слоги, выговорила по-русски: — До с- видань-я... н-не забы-вай ме-нья. Так? Так? (Б.).

Однако лексическая ограниченность круга этих распространителей не снижает их роли в актуализации и дифференциации семантики глаголов говорения. Так, например, сирконстанты этой семантики являются почти единственными (наряду с сирконстан- тами оценки — хорошо, прекрасно, плохо) актуализаторами семантики ЛСВ глагола говорить, обозначающего владение языком: Из открытой дверцы машины высунулся немецкий майор. — Говоришь по-русски? — Так точно, господин майор (Вас.); Меня же во всём этом семейном споре-разговоре заинтересовало одно: дядька Потап, тётка Кулина и Анюта говорили по-нашему, по- белорусски. Язеп же, Клава и Тамара говорили совсем как украинцы (Сач. Б.).

Представляют распространители этой семантики и в целом глаголы говорения на внешнем уровне ЛСГ, противопоставляя их глаголам мышления, чувства и других, смежных с говорением процессов.

Сирконстанты III группы участвуют в актуализации мани- фестационного аспекта речевого действия, т.е. представляют и характеризуют речь как средство выражения внутреннего — физического, интеллектуального, эмоционального — состояния, чувств говорящего, отношения его к содержанию и самому процессу речи, что отражается в выделении в составе данной группы трёх подгрупп актантов. Средствами I подгруппы именуются чувства и настроения говорящего, которые выражаются в речи или сопровождают её: упрямо, опасливо, радостно, печально, досадуя, с восторгом, с наивной иронией, с противоестественным спокойствием. Например:

• Товарищ лейтенант ... извините вы меня за-ради бога... заговорил Чибисов с обрывающими дыхание слезами в голосе (С.);
• Больше всего на свете люблю машину, твоя собственная комната на колесах — громко и возбуждённо заговорил Валерий, ещё, видимо, не остыв от злого азарта (Р.);
• Но вот что, Кузнецов, — заговорил Дроздовский утверждающе и решённо. — К разведчикам надо идти большей группой. Три человека не сумеют вынести троих. Я тоже пойду (С.);

—И сейчас уверены, что это «тридцатьчетвёрки», Осин? — выговорил Веснин так неожиданно для этого момента спокойно, что сам почти не различил своего голоса (С.).

Эта группа отличается и значительной лексической представленностью, и высокой частотностью реализации именуемых ею характеристик (89), и широкими лексико-грамматическими возможностями воплощения семантики. Самыми частотными при этом оказываются наречия (56), обладающие обширной лексикосемантический парадигмой номем настроений, чувств, например:

• Что вы, что вы? Как не стыдно? — растерянно заговорил Кондратьев, неловко пытаясь отнять руки старшины (Б.О.);

Михеев заговорил поспешно и угрюмо. — Разве о вожде народов кто болтает? ( Д.).

Остальные способы выражения практически не конкурируют с наречными и одинаковы по частоте использования: одиночные деепричастия — 6, с зависимыми словами — 1 0; одиночные существительные в Т. п. (СТ) и (С ) — 8, с зависимыми словами — 9 реализаций. Деепричастия расширяют круг именующих чувства лексем, передавая многие непрямые проявления чувств:

• Всё, что я скажу, теперь бессмысленно. Наш разговор ничего не объяснит сейчас, — бледнея, выговорил Алексей (Р.);
• Тише ты! Жену разбудишь! — не остывая, выговорил Константин. — Спите лучше! (Д.);

Дроздовский загнанно переводя дух, заговорил: — Кто стрелял? (С.).

В роли распространителя выступают и одиночные существительные, именующие чувства, и словосочетания с именами чувств в качестве опорных слов.

« Что я говорю? Зачем я стал говорить об этом?»- подумал он, с мгновенно возникшей тревогой, однако преувеличенно спокойно договорил: — Значит ты меня не очень любишь? (Т);

• Ах, какой ты! — не то с восторгом, не то с завистью проговорила Шурочка и, опустив глаза, тряпкой вытерла стойку (Д.);.

Полковник Деев заговорил с преувеличенной уверенностью:

• Командир артполка — человек новый. Но подобных случаев не бывало, товарищ генерал. И надеюсь, не будет. Убеждён, товарищ генерал (С.).

Сирконстанты II подгруппы именуют физическое состояние субъекта, проявляющееся в речи: устало, простуженно, лихорадочно, бледнея, кашляя, шмыгая носом. Это тоже очень развитая в языке подгруппа, обладающая большой вероятностью реализации (63). Основными средствами выражения этой семантики являются деепричастия — одиночные (9) и с зависимыми словами (30), а также наречия (24). Например:

• Живёт мразь на земле: ест, спит, ворует и ходит в сортир! — задыхаясь, выговорил Константин и шагнул к Сергею (Т.);
• И чего же ты добился, Алексей? — не слушая Алексея, преодолевая одышку, судорожно захватив ртом воздух, выговорил Греков с горечью, часто и мелко кивая. — Это же чудовищно, Алёша! (Р.);

Борис заговорил устало, жёстко: — Я прошу, вопросы мне не задавать. Я не отвечу на них (Б.О.).

Отношение к процессу речи передают сирконстанты III подгруппы: сгорая от собственной лжи, как на точных весах взвешивая слова, безразлично, неуверенно, например:

• Здесь никто никого не вызовет на дуэль, — безразлично заговорил Алексей. (Р ).

С императивным аспектом говорения связаны распространители IV группы, выражающие отношения к собеседнику: доброжелательное (I подгруппа) — миролюбиво, успокоительно, с жалостью, примирительно — и недоброжелательное (II подгруппа): холодно, мстительно, ядовито, едко, жёлчно, грозно, ехидно, с угрозой, с неприятием. Например:

• Врал, бухарик? — с злой, игривой нежностью выговорил парень, откинув пятерней лохматые волосы, будто хотел ударить (Б.);
• Рассказать бы ему сейчас, хрену дальневосточному, про баб что-нибудь, сразу бы во все стороны усики растараканил, — беззлобно выговорил Уханов и сильнее пнул его в валенок (С.);

Он выхватил у неё пистолет и, спешно пряча его в кобуру, выговорил с неприятием и непониманием: — Зачем? К чему тебе оружие? (Б.);

• Командиры взводов у меня лирики! — ядовито заговорил он [Дроздовский] (С.);
• Константин Владимирович! — укоризненно проговорил Соловьёв и развёл руками и покачал головой... — Ай-ай-ай, я с вами разве ссорюсь? (Д.).

Наиболее типичным средством передачи этой семантики являются наречия — они используются в 39-и конструкциях из 53х, содержащих распространители императивной характеристики говорения, деепричастия и существительное чувства (в форме СсТ) используются гораздо реже (9 и 5 реализаций соответственно).

Сирконстанты всех четырёх рассмотренных групп названы нами обстоятельственными распространителями внутренней характеристики говорения. Они объединены: 1) участием в актуализации главных классифицирующих сем глаголов говорения: семы ‘произносить членораздельные звуки речи’, идентифицирующей все единицы ЛСГ говорения, и сем, дифференцирующих глаголы по цели говорения (аспекту речевого действия); 2) общностью пассивной валентности — способностью удовлетворять валентностный запрос именно глаголов говорения, диагностируя таким образом эти глаголы даже при опущении их в конструкции; 3) наличием в их семантической структуре сем, конкретизирующих глагольные семы говорения.

Сирконстанты внутренней характеристики процесса говорения способны также конкретизировать более общие семы глагола; дублировать глагольную сему, эксплицируя её как коммуникативно важную; актуализировать потенциальную глагольную сему. Именно эти их свойства особенно часто используются в языке художественной литературы для увеличения семантической «плотности» текста.

При этом значительно возрастает функциональная универсальность ядерных глаголов: благодаря обстоятельственной сочетаемости многозначные, соотносящиеся со всеми аспектами речевой деятельности, синсемантичные, обладающие максимальным набором объектных и обстоятельственных валентностей, ядерные глаголы говорить, сказать и их дериваты получают возможность реализовать все свои ономасиологические, семантические, конструктивные и функциональные преимущества перед периферийными глаголами и преодолеть свой единственный недостаток — неспособность характеризовать действие.

Обстоятельственные распространители по-разному участвуют в актуализации глагольной семантики. Они могут одновременно актуализировать дифференциальные семы разных ЛСВ многозначного глагола, увеличивая таким образом его семантическую ёмкость:

... и тогда, опережая вопросы, он выговорил сиплой скороговоркой: — Чибисова ранило не шибко. В руку. Назад его послал. (С.).

Могут усиливать самые важные в смысловом отношении семантические признаки речевого действия, лексически их эксплицируя и вынося в положение ремы. Эта их способность особенно часто используется Ю.Бондаревым, что освобождает от частого употребления периферийных глаголов речи — семантически ёмких, стилистически отмеченных, ярких, но функционально и конструктивно уступающих ядерным.

Спецификой функционирования глаголов говорения в художественном нарративе обусловлено не только их более частое использование с обстоятельственными распространителями, но и самый отбор слов, конструкций, используемых для передачи обстоятельственных характеристик процесса говорения. Однако наиболее ярко проявляет себя специфика использования глаголов говорения в связи с эстетической функцией языка в субъективных характеристиках речевого действия.

Субъективные обстоятельственные характеристики говорения являются по природе своей ассоциативными, что делает их эстетически особенно значимыми. Они не только максимально индивидуализируют язык автора, его манеру комментировать чужую речь, но и помогают предельно ярко выразить авторское восприятие персонажа и самый характер героя. Уже в сочетании характеристик речевого действия обнаруживается индивидуальность стиля писателя, своеобразие его видения и отражения мира. Так, подчас трудно отделить одну характеристику речевого действия от другой, главное в ней от второстепенного, настолько естественным оказывается сплав, рождённый необычным сочетанием обычных характеристик и приводящий подчас к перераспределению коммуникативных и смысловых функций между элементами полученного «композита». Например, у Ю.Бондарева при одном глаголе говорения в контексте сочетаются тембровая и темповая характеристики речи: Он [Уханов] оторвался от земли... и тогда, опережая вопросы, выговорил сиплой скороговоркой: — Чибисо- ва ранило, не шибко. В руку. Назад его послал. Обойдёмся, лейтенант (С.).В результате темповая характеристика как бы ослабевает, а на первое место выдвигается тембровая характеристика.

Попытаемся осмыслить теоретический фундамент и механизм происходящего в художественном контексте «приращения смысла»[61] глагола говорения. Как всякое сказуемое, выговорить не элементарно в семантическом отношении, т.е. «заключает в себе иерархическую систему смысловых компонентов, объединённых в означаемом одного слова или группы слов» [Арутюнова 1976, с. 375]. Разграничение в этой иерархической системе центральных (наиболее коммуникативно существенных) и периферийных элементов можно осуществить, учитывая закон: «в общем случае коммуникативная роль семантических компонентов тем больше, чем более частному признаку понятия они соответствуют. В синтагматической цепочке синтаксическая центральность и семантическая весомость обратно пропорциональны: наиболее семантически периферийный элемент оказывается наиболее семантически важным» [Арутюнова 1976, с. 375]. И ещё: «То же положение о существенности наиболее периферийного элемента относится к составу сказуемого. Ядро сообщаемого стремится переместиться в наиболее синтаксически зависимый член». [Там же, с. 375-376]. В соответствии же с логикой постепенности передачи информации коммуникативную значимость стремится приобрести тот компонент значения, который соответствует самому частному признаку события.

Вычленим уровни зависимости и выявим, какие элементы значения глагола актуализируются на каждом из уровней зависимости. Поскольку сказуемое предназначено для выделения коммуникативно значимой части подлежащего, на I уровне коммуникативного членения выделяем селективную смысловую группу «субъект — действие», т.е. в нашем случае Он [Уханов] — выговорил. В сочетании с именем субъекта выявляется сема ‘ воспользоваться членораздельной речью’. На II уровне членения выделяется селективная смысловая группа «речевое действие — содержание речи в форме сообщения», в которой актуализирована сема ‘цель речевого действия’ (или ‘аспект’) — ‘сообщить’. На III уровне членения выделяем группу «сообщение — темп», в которой актуализуется сема ‘орган звучащей речи — голос’. На IV уровне членения получаем селективную смысловую группу «сообщение, произносимое в «достаточном» темпе, — тембр голоса», в которой эксплицируется тембровая характеристика речевого действия. Коммуникативное значение глагольного слова в результате произведённого селективно-смыслового препарирования в декодирующе интерпретирующем сознании предстаёт одновременно и как ‘сообщение’, и как ‘работа голосом определённого тембра и в определённом темпе’.

На I этапе осознания глагольной семантики осуществлялся выбор между возможными действиями субъекта говорения и не- говорения, благодаря совпадению общего фонда знаний о субъекте (человеке) как производителе возможных действий и о говорении как действии, производимом субъектом-человеком. На II этапе из круга лексико-семантических вариантов глагола (1. ‘произнести вслух единицы речи’; 2. ‘высказать то, что есть в мыслях’; ‘обнаружить свои мысли, мнения’; 3. ‘сделать кому-либо какие-либо замечания; высказать своё недовольство либо замечания; высказать своё недовольство кем-либо, чьими-либо действиями’) избирается тот, который соответствует содержанию действия — сообщению. На III этапе конкретизируется сема ‘членораздельная речь’, выражаемая корневой морфемой, — ‘речь в быстром темпе’, а на IV этапе потенциальная сема ‘голос’ получает актуализацию и тембровую конкретизацию — ‘сиплым голосом’. Если бы задаться целью передать то же действие глаголом, то потребовались бы сразу несколько: сообщил, произнёс, тараторил, сипел.

Таким образом, происходит семантическая конденсация, «уплотнение». Чаще всего удаётся осуществить такой семантический «сплав» на основе лексемы голос. Она почти лишена собственной коммуникативной ценности при глаголах речи, оказывается необыкновенно приспособленной семантически и селективно для введения ярких, многоаспектных характеристик речевого действия. Семантическая связь слова голос с глаголами, именующими все стороны речевого действия, детерминирована тем, что ни одна из форм речевой деятельности без участия голоса невозможна, и является отражением связи (единственной или дополнительной) речевого действия с акустическим аспектом. Синтаксически эта связь отражается в допустимости при всех глаголах речи позиции С лексически заполняемой словом голос. Кроме того, в самом голосе человека отражаются и постоянные индивидуальные акустико-физиологические черты речи человека, и временные изменения физического, эмоционального состояния говорящего, и его отношение ко всем участникам речевого действия. Всё это даёт возможность при описании картины речи синтезировать различные её характеристики при помощи сочетания слова голос с определяющими его признаковыми словами. Сочетания, реализующие эти характеристические возможности, поражают разнообразием, подчас неожиданностью, даже в языке одного писателя. Так, у Ю.Бондарева это: шумно зевая, заговорил фальшивым сквозь зевоту голосом — физическое состояние, поведение и его оценка; вскрикивающим голосом заговорил, договорил дрогнувшим голосом, рыдающим голосом заговорил; договорил страстно звенящим голосом; заговорил умоляющим голосом, вздрагивающим голосом проговорил, слабым, растроганным голосом, вспоминающим голосом — физическое, эмоциональное состояние субъекта, его отношение к адресату. И, наконец: Он [Валерий] заговорил игривым баском человека любящего пошутить: — Если переиначить высказывание, то как это звучит? (Р.); — Вы, буссольные сачки, тыловые артиллеристы, боги войны! По ком же стреляете? Окопались на солнышке — и дрыхнете! — заговорил он привыкшим к подхлёстам пехотинским голосом, взвинченным негодующим презрением (Б.).

И, хотя круг параметров характеристики голоса ограничен структурой элементов предсистемы, подчас автору удаётся отразить в них удивительные по оригинальности ассоциации: голос может быть булькающим, бесцветным, натянутым, сочным, виолончельным, ссохшимся, обесцвеченным, стеклянным. Например: — Послушайте, ради бога, письмо. Вы просили, а я не могу вам его отдать, — обесцвеченным голосом заговорил Греков (Р.); Она, мотнув волосами, отвернулась, вешая шар на ёлку, договорила стеклянным голосом: «Не ходите к нам больше» (Т.).

Здесь перед нами яркие метафорические определения голоса. Но они, несмотря на их особую выразительность, неповторимость, обнаруживают всё ту же систему измерений характеристик — объективно констатирующих, сравнительных, метафорических — человеческого голоса, задаваемую системой реалем речевого процесса и смежных с ним действий. Причём, чем больше ассоциативный выход за пределы системы реалем говорения, тем больше доля образности, метафоричности характеристики. Так, самые неповторимые определения голоса рождены ассоциативными рядами: голос человека — звуки неживой природы, музыкальных инструментов, механические шумы; «окраска» (тембр) голоса — вещество-артефакт.

Таким образом, даже индивидуально авторские обстоятельственные характеристики глаголов речевого действия диагностируют семантику речи, участвуют в представлении ЛСГ глаголов речи их предсистемы, аспектов речевого действия, соотнесённость с которыми детерминирует семантическую «структуру» всех глаголов, именующих речевые процессы. По участию в актуализации глагольной семантики обстоятельствам внутренней характеристики противопоставлены обстоятельства внешней характеристики говорения. Они обладают меньшими способностями диагностировать глагольную семантику и представлять ЛСГ говорения, поскольку они связаны в основном с актуализацией акпектуальной и видовой семантики глагола. К обстоятельствам внешней характеристики относятся распространители, именующие мимику, жесты и другие действия, сопутствующие говорению (V группа), время и место речевого действия (VI группа).

Сирконстанты V группы отличает высокая частотность в тексте (96 раз используются распространители с этой семантикой в нашей выборке из языка Ю.Бондарева) и однотипностью морфологического выражения (деепричастие — одиночное или с зависимыми словами — 1 7 и 69 реализации соответственно). Например: Старший лейтенант расширил грудь, задержал воздух в легких, зорко прицелился зрачками на Сергея, козырнув проговорил обещающе: — Ещё встретимся, Сергей Николаевич (Т.); — Подожди, родная, потерпи, деточка, — заговорила красивая женщина, прижимая к себе слабое тельце девочки (Т.: 188); «Психология — вещь тонкая, не будем бросаться в дебри, заплутаемся в трёх соснах, — вежливо улыбаясь проговорил Константин. — Я слегка заплутался (Т.); Меженин выговорил, снисходительно ухмыляясь: — Ясныть, лейтенант. Сделаю, как приказано. Наше дело телячье (Б.).

Распространители со значением мимики (чаще) и жестов могут выражаться и одиночным или с зависимыми словами существительным (1 0 случаев в нашей выборке), например: — Очень рада вас видеть, Серёжа и Костя, — со слабой улыбкой проговорила Эльга Борисовна. Я одну секундочку. Только чаю поставлю (Т.).

Сирконстанты, обозначающие мимику, при этом обладают семантически более предсказуемой связью с глаголами речи, чем сирконстанты, называющие жесты, движения, сопровождающие речь. О различии в степени связанности этих двух разновидностей распространителей говорит лексическая (и, соответственно, денотативная) ограниченность, обозримость мимических действий и отсутствие таковой у названий жестов, движений, кото - рые сопровождают речь. Если мимика передаёт жизнь лица (глаз, бровей, губ), например: — Нет, хлопцы, я вам должен сказать, — заговорил Подгорный, зажмуриваясь. — Скоро планета Юпитер вспыхнет солнцем, научно доказано, много водороду (Т.); Быков стал подымать и опускать руки, едва шевеля губами. выговорил, наконец: — Костя? Константин?... (Д.), — то жестикуляция может быть самой различной и набор её названий не конечен. Сравним, к примеру, сколь разными по характеру могут быть действия, связанные с речью. у различных людей, в разных ситуациях: Михеев выкатил глаза, затоптался на месте, дёрнув за рукав Константина, проговорил: — Подожди!... Кричат, что ль? (Д.); Тот, по-прежнему опустив руку. сжав в кулаке газету, проговорил : — Этот Быков... дай волю — разграбит половину России. Когда же придёт конец человеческой подлости? (Т.); — Костя... Что ты... на работе он, — подняв ко рту пухлые руки, как бы защищаясь, выговорила Серафима Игнатьевна. — Что, что ты? Какими романтичными сопляками мы были! — снова заговорил он, разбалтывая кисточкой пушистую, лезущую из стакана пену (Д.).

В VI группу нами объединены распространители темпоральной и пространственной характеристики речевого действия. Сирконстанты темпоральной характеристики участвуют в представлении говорения как действия — целенаправленного или нет, длительного или мгновенного, повторяющегося или однократного, т.е. являются элементом аспектуального контекста. Но и в этих обстоятельственных распространителях, в характере соотнесённости их семантики с глагольной, глаголы говорения проявляют свою специфику. Наибольшее участие в диагностировании дифференциации глагольной семантики принимают темпоральные сирконстанты. Наиболее актуальным для представления различий глагольной семантики говорения является противопоставление двух разрядов темпоральных сирконстант: именующих момент речи и временной отрезок. Так, распространители, называющие временную приуроченность действия, момент речи, способны диагностировать в большей степени адресованные процессы речи, несимметричные отношения между участниками речевого действия, результативные, не расчлененные во времени, мыслимые как один акт, как в предложениях: — И я... — после молчания вполголоса проговорила Ася. — Я даже не представляю иногда: ты, Костя, — мой муж? (Т.); — Не может быть, — после паузы проговорил, как бы не веря Алексей. (Р.); Он [Уханов] оторвался от земли... и тогда, опережая вопросы, он выговорил сиплой скороговоркой: — Чибисова ранило не шибко. В руку. Назад его послал (Б.).

Для выражения симметричных отношений — коммуникативного аспекта речи — действия длительного, расчленённого во времени, распределённого между участниками, самым типичным способом является темпоральный распространитель со значением отрезка времени: Она уже несколько дней не говорила с ним вовсе, да и ни о кем она не говорила... (Тург.); Мы поговорили с ним полчаса. он приветливо проводил меня до дверей, и там мы расстались (Г.). Показателем диагностирующей силы этой позиции является то, что о ее помощью могут противопоставляться даже глагольные значения в пределах одного многозначного слова, особенно, когда само слово не имеет структурных показателей длительности времени: Перед поездомМихалевич ещё долго говорил с Лаврецким, пророчил ему гибель, если он не очнется, умолял его серьезно заняться бытом своих крестьян... (Тург.); Иногда они Наташа Ростова и Марья Волконская молчали целые часы; иногда, уже лёжа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большею частью о давнем прошедшем (Л.Толст.).

Однако полного совпадения между темпоральной характеристикой распространителя и характером глагольного действия нет, ср.: — Тихо, тихо комбат! — успокоил, улыбаясь одними глазами, Уваров. Мы сейчас можем по душам поговорить... (Б.); Прохоров подошёл к кондуктору Акимову и машинисту паровоза. Они о чём-то коротко поговорили, и Прохоров взобрался на тормозную площадку платформы (В.Л.). В таком случае обстоятельственный распространитель может «вмешиваться» в актуализацию коммуникативно значимых компонентов аспектуальной семантики глагола.

Эта группа глагольных распространителей не ограничена ни лексически, ни грамматически, поскольку всякое действие протекает во времени и всякий способ глагольного действия соотносим с категорией времени. Однако в художественном стиле распространители с этой семантикой характеризуются гораздо меньшей частотностью по сравнению с сирконстантами внутренней характеристики — всего в 46 случаях обстоятельственно реализована темпоральная характеристика речевого процесса, в 34 высказываниях с помощью сирконстанты выражена пространственная характеристика речи. Это сирконстанты с самой малой способностью представлять семантику говорения, но и в них обнаруживает себя специфика процесса говорения — уже в самой нерелевантности для процесса говорения пространственной характеристики, вследствие которой под влиянием глагольной семантики происходит семантический сдвиг в сторону темпоральной характеристики действия даже в классических локативных конструкциях: Теперь они говорили громко, а в палате всё время говорили вполголоса (Сим.); — Напротив, — сказал Веснин, — я хотел бы, чтобы у нас нашлось время поговорить более обстоятельно. Только не в машине, конечно (Б.); — Костя, Костя, я слышала твои шаги. Ты ходил у себя в комнате. Ты разве не спал, Костя? — проговорила она торопливо в форточку и встала на стул (Т).

Сами распространители в палате, в машине, в форточку, типично локативные по форме и лексическому выражению, воспринимаются при этом как результат синтаксической деривации — компрессии — конструкции с временным значением ‘когда они находились в палате’, ‘когда будем в машине’ или вообще как качественная внутренняя характеристика речевого события через указание на своеобразный ‘канал связи’ (ср.: по телефону, с помощью азбуки Морзе, знаками и под.). Именно такое соотношение распространителей с пространственными и временными значениями побудило нас к объединению их в пределах одной группы. Сирконстанты V группы в большей степени участвуют в диагностировании глаголов говорения, именуя один из специфических компонентов ситуации речи, но и они отнесены нами к внешним характеристикам говорения, так как семантическое пространство слов со значением мимики и жестов, их предсистема, не включается в семантическую структуру ЛСГ глаголов говорения в целом, не представляется глагольными лексемами со значением говорения и не включается в качестве дифференцирующих сем в их семантические структуры, хотя в вертикальном поле глаголов, именующих речевое событие, глаголам мимики и жеста несомненно принадлежит одна из ключевых ролей во всех русских моделях и картинах мира: и в русских концептуальной и риторической моделях и картинах мира, и в русской языковой картине мира во всех её ипостасях (наивной, профанной, художественной, сакральной), за исключением разве что научной картины мира, где и речь-то преобладает письменная над устной. Однако если рассматривать научную лингвистическую модель мира на основании кон - цептуализации и категоризации научных представлений о денотации и сигнификации всего, что связано с речевым событием, то и это ограничение окажется не просто преодолённым, но получившим компенсаторное (и сторицей!) восполнение. Так, в теории речевой деятельности, будь то её прагматическая ипостась (в виде лингвопрагматики или лингвокультурологии и теории речевого менталитета, или нейролингвистического и психолингвистического вхождения в речемыслительную деятельность) или самые тонкие и фундаментальные моменты теоретического осмысления речи и языка как означивающей (символической, семиотической, номинативной, коммуникативной, когнитивной, креативной и пр.) работы человеческого интеллекта, осуществляется одновременно и связь, и сопоставление, и противопоставление, и интерпретация вербального (лингвистического, речевого, словесного, языкового, ментального) и невербального (паралинг- вистического, кинетического, мимического и жестового) компонентов ментальной деятельности.

Роль обстоятельственных распространителей глаголов речи особенно велика в ХС. Здесь выше их частотность, лексическое разнообразие, ими насыщеннее самая структура предложения. Эти особенности функционирования глаголов речи в равной степени отражаются и в языке Ю.Бондарева, и в языке В.Шукшина, и в языке В.Распутина и в языке А.Платонова[62].

Результаты сопоставительного анализа функционирования обстоятельств внутренней характеристики, обладающих наибольшей диагностирующей силой, убеждают в том, что в ХС эстетически значима и лексическая, и морфологическая природа распространителей. Так, если для языка Ю.Бондарева наиболее характерными являются адъективно-субстантивные (аналитические) и наречные способы выражения сирконстант, то для языка В.Шукшина — наречные и аналитические с субстантивом, а для языка В.Распутина — наречные и деепричастные. Даже в выборе формы однотипного распространителя ощущается авторский вкус, стиль: у Ю.Бондарева и В.Шукшина излюбленной формой субстантивного выражения сирконстант является сочетание прилагательное / причастие + голосом, у В.Распутина — с (со) + прилагательное + существительное (Т.п.).

Значительно снижается роль обстоятельственных распространителей глаголов говорения в диалекте, о чём свидетельствует даже показатель их частотности: по нашим материалам на 25 реализаций обстоятельственной валентности в диалекте приходится 80 реализации в языке художественной литературы. Причём, в диалекте более частотны обстоятельства внешней характеристики говорения — временной: ... а на другой день же мать говорит: «Ставайте за ягодой куда-то съездить или за смородиной, или за черёмухой»; Если дождь. говорят тоды, «заненастилось», «ненасье», «запогодилось» — другие говорят (Колп. Том).

Диалектной системе свойственны конструктивная простота и меньшее лексическое разнообразие обстоятельств внутренней характеристики говорения при эксплицированности большинства характеризующих сем самой глагольной лексемой: буробить, мяркать, горготать, базлать, диковать, бунчать, зубатить, турусить. Например: Примется чё-нибудь говорить: «Ну, ты за- горготал, — говорят, чё не следует» (Молч.).

Однако и в диалекте нет случаев актуализации в лексической семантике глагола сем мимики, жеста, сопроводительного действия, что убеждает в принадлежности обстоятельственных актантов этой семантики к разряду обстоятельств внешней характеристики говорения. Для диалекта характерно обозначение всех сопровождающих говорение действий преимущественно глаголом в функции сказуемого, «однородного» с глаголом речи или предложением с невыраженным союзно подчинением: Говорит, а сам де-то в сторонке сидит. (Молч.); А тот сидит да и говорит: «А я вот столько-то кладу» (Молч.).

Адвербивальная сочетаемость глагола «сказать»               в              языке              В.Шукшина и В.Распутина

РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ В ЯЗЫКЕ А. ПЛАТОНОВА

творенно, с горем выступающих слез; в досаде наречия деепричастия словосочетания

Ст; Сп

При этом ослабевает и семантическая связь двух действий, и характеризующая функция сопроводительного действия. Семантически круг обстоятельственных распространителей в ХС и диалекте совпадает, что позволяет говорить о том, что варьирование распространителей, возможности их выбора определяются пред- системой, а не коммуникативным заданием.

Таким образом, анализ обстоятельственной сочетаемости глаголов говорения в художественной речи и в диалекте доказывает не только семантическую предсказуемость обстоятельственных распространителей, но и наличие достаточно сильных и многогранных связей между глагольными свойствами — семантической структурой, аспектуальным значением, конструктивными возможностями, коммуникативной значимостью, соче- таемостным потенциалом и его реализованностью, сферой функционирования и характером обстоятельственного распространения. Максимальными способностями обстоятельственного распространения обладают ядерные глаголы говорения в языке художественной литературы. Наибольшей, диагностирующей силой обладают обстоятельства внутренней характеристики говорения, частотность которых в художественной речи, например, близка к 90 % при ядерных глаголах и глаголах нецеленаправленного действия (у Ю.Бондарева их 913 на 1003).

Они соотносятся с акустическим, манифестационным, императивным и номинативным аспектами речи, тогда как объектные актанты манифестируют главным образом информационный и коммуникативный аспекты. Самыми семантически важными и специфическими, связанными с актуализацией идентифицирующей семы ЛСГ глаголов говорения, являются распространители со значением акустико-физиологической характеристики. Обстоятельственные распространители участвуют:

• в отграничении глаголов говорения от единиц других ЛСГ;
• в объединении их с глаголами смежных групп;
• в дифференциации семантики многозначных глаголов;
• в обогащении семантической структуры глагола, особенно при одновременном использовании нескольких актантов;
• в актуализации интегральных, дифференциальных и потенциальных сем глагола.

Всё это подтверждает необходимость и важность исследования обстоятельственной сочетаемости глаголов разных ЛСГ для познания их лексико-семантического, конструктивного и функционального своеобразия (см. таблицу 8 и схему 8).