О РАЗМЕРАХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В «ПИСЬМАХ ИЗ ФРАНЦИИ» Д.И. ФОНВИЗИНА И «ПИСЬМАХ РУССКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА» Н.М. КАРАМЗИНА

Характеризуя заслуги Карамзина в истории русского литературного языка, Я.К. Г рот писал: «Карамзин отнесся к нему (Ломоносову — Л.Г.) критически и высказал неодобрение его стилистических начал.

1. Писать недлинными, неутомительными предложениями.
2. Располагать слова сообразно с течением мыслей и с особыми законами языка»[141].

С тех пор весьма часто нелестные оценки русского литературного языка и особенно синтаксиса «докарамзикского» периода делаются безо всяких ссылок на какие-либо факты, как нечто само собой разумеющееся.

В этом отношении типично такое начало статьи: «В конце XVIII в. синтаксис русского литературного языка характеризовался.наличием длительных периодов с искусственным расчленением грамматически связанных слов, с латино-иемецкой конструкцией предложения с глаголом в конце»[142].

Между тем; конструкции с инверсированным словорасположением практически отсутствуют в «Пригожей поварихе» Чулкова, их очень мало в журнальной прозе Новикова и эпистолярной прозе Фонвизина.

При этом словорасположение у Чулкова, Новикова и Фонвизина в гораздо большей степени, чем у Карамзина, отражает естественную непринужденность словорасположения в разговорном языке.

Что касается стремления и умения «писать недлинными, неутомительными предложениями», то и здесь Карамзин не был пионером.

Сравним средние размеры предложений и доли простых и сложных предложений в «Письмах» Д.И. Фонвизина1 и Н.М. Карамзина.

Таблица 1

Таблица составлена на основе обследования 4 выборок по 100 предложений в каждом тексте.

Как видно, соотношение простых и сложных предложений в письмах Фонвизина к сестре и в «Письмах русского путешественника» одинаково, одинаков и средний размер простых предложений, зато средний размер сложных предложений у Фонвизина значительно меньше, чем у Карамзина, в результате чего и средний размер всех предложений в целом в фонвизинских письмах к сестре оказывается меньше, чем в «Письмах русского путешественника».

В письмах Фонвизина к Панину сложных предложений несколько больше, чем в письмах к сестре и в «Письмах русского путешественника», а средние размеры простых, сложных и всех в целом предложений несколько больше, чем в письмах к сестре и довольно близки к размерам предложений в «Письмах русского путешественника» (наиболее существенна здесь разница в средних размерах простых предложений: 11 и 9). При этом нельзя не заметить, что «удлинение» предложений в письмах к Панину в значительной степени обусловлено наличием пространных официальных и полуофициальных обращений и других специфических выражений, например:

Позвольте, милостивый государь, включить здесь то описание

' Напомним, что ЛІисьма из Франции» (письма из заграничного путешествия 1777—1778 гг.) Д.И. Фонвизина представляют собой два параллельных цикла, письма к сестре (Ф И Аргамаковой) и письма к II.И Панину. Язык первых отличается разговорной непринужденностью, в языке вторых оамеччч влияние -'.официально-деловой» маноры выражения бывшей здесь па сих днях церемонии, называемой Гои verture des Et ats, которое имел я честь сделать в письме моем к его сиятельству, братцу вашему (2, 457); ср. в письме к сестре: Теперь опишу тебе, с какими обрядами и великолепием было открытие les Et.ats на прошлой неделе.(2, 423)1.

Такого рода простые и сложные предложения нельзя, конечно, исключить при общей оценке размеров предложений в письмах к Нанину, так как они представляют собой неотъемлемую часть синтаксического строя этих писем, но в то же время нельзя не иметь в виду, что такого рода предложения по существу не связаны с характерной фон- визинской манерой повествования, описания и рассуждения.

Не означает ли это, что «писать недлинными, неутомительными предложениями» первым начал не Карамзин, а Фонвизин? Думается, что нет. И ие потому, что приоритет в этой области следует оставить за Карамзиным, а потому, что синтаксис русского литературного языка «докарамзинского» периода отнюдь не представлял собой столь безотрадной и однообразной картины, и результаты работы Карамзина (как и какого-либо другого писателя) в области усовершенствования структуры фразы не привели к^столь радикальным преобразованиям, как это часто изображается. На самом деле пресловутые многословные и инверсированные «латино-немецкие конструкции» в русском литературном языке 60—80-х гг. XVIII в. хотя и были довольно многочисленны, но не определяли общего состояния литературного синтаксиса. Здесь уже наличествовали многие явления, которые прослеживаются учеными обычно только начиная с карамзинекого «нового слога». В частности, это относится к распространению «недлинных, пеутомитель пых» предложений,

Размер предложений, несомненно, является существенной особенностью стилей языка как в аспекте истории литературного языка, так и в аспекте «языка литературных произведений». Внимание к размеру предложения как к одному из элементов его структзфы в последние

¦ Здесь и далее цитаты по изданию- Д.И. Фонвизин О-Прачие сочинений а двух томах.              1959 В скобках после цитат указываются том и страница годы заметно возросло[143]. Однако проблема изучения размеров предложений в русском литературном языке на протяжении его истории конкретно, на основе анализа соответствующих количественных показателей, до сих пор не рассматривалась. Наблюдения Грота и его последователей, касающиеся «укорочения» русской фразы Карамзиным, носят чисто интуитивный характер.

Ниже приводится сводная таблица, в которой представлены данные о соотношении простых и сложных предложений и о средних размерах предложений в некоторых текстах второй половины XVIII Б. (s том числе и «Письмах...» Фонвизина и Карамзина), а также в некоторых текстах Пушкина. Во всех текстах рассматривается только «авторский» язык, диалоги и вообще «язык персонажей» опускаются.

Приведенные в таблице данные свидетельствуют о том, что как в соотношении простых и сложных предложений, так и в отношении размеров предложений тексты Фонвизина и Карамзина заметно отличаются от других текстов второй половины XVIII в. своей близостью к текстам Пушкина (причем наиболее близки к пушкинским текстам фонвизинские письма к сестре).

В то же время из таблицы видно, что некоторые показатели связывают тексты Карамзина и Фонвизина с другими текстами второй половины XVI]I в., а тем самым связывают и эти последние с текстами Пушкина. Например, средний размер простых предложений порядка 9-11 слов оказывается присущим не только «Письмам...» Фонвизина и Карамзина, но и новиковскому «Трутню» и даже «Приключениям маркиза Г.» и фонвизинскому переводу «Кариты и Полидора». Из обследованных текстов повествовательной прозы несколько большим ока зывается средний размер простых предложений только в «Карите и ІІолидоре» Заозерского и в «Пригожей поварихе» Чулкова (где, впрочем, прос тых предложений вообще очень мало).

Средний размер сложных предложений также оказывается пример - но одинаковым во многих текстах. Если взять за отправную точку сред- ний размер сложных предложений в «Письмах русского путешественника» (24 слова), то следует признать, что явно несущественно отличаются от него средние размеры предложений не только в Фонвизинеких письмах к Панину и новиковском «Трутне», но и в «Приключениях маркиза Г...» и в фонвизинском переводе «Кариты и Полидора».

Таблица 2

Условные обозначения текстов в таблице значат следующее: КПЗ — «Ка- рита и Полидор» в переводе Заозерского: ПМГЕ — «Приключения маркиза Г..." в переводе Елагина; ППЧ — «Пригожая повариха» Чулкова; НАТТ — Новиков.

Из таблицы видно, что не только «Письма из Франции», но и один из несовершенных ранних переводов Фонвизина, «Карита и Полидор», по среднему размеру простых и сложных предложений могут быть поставлены в один ряд с «Письмами русского путешественника» Карамзина. В этот же ряд могут быть поставлены и такие авторитетные и популярные во второй половине XVIII в. тексты, как «Приключения маркиза Г...» или новиковский «Трутень».

Приведенная таблица наталкивает и еще на некоторые соображения. Так, сопоставление размеров предложений в «Трутне» Новикова и в его же статьях по истории и философии и в трактате «О воспитании и наставлении детей» позволяет говорить об изменении размеров предложений в зависимости от характера текстов, то есть о явлении, которое описано в казыванкых выше статьях Г.А. Лесскиса применительно к русской прозе XIX в. Наши наблюдения показывают также, что значительные размеры предложений не всегда связаны с инверсированным словорасположением, и наоборот небольшие размеры предложений не всегда связаны с отсутствием инверсий. Например, в «Пригожей поварихе» Чулкова средний размер предложений 29 слов — больше, чем в любом другом из обследованных нами повествовательных текстов, но предложений с инверсированным словорасположением здесь очень мало, меньше, чем даже в «Письмах русского путешественника». А в «Приключениях маркиза Г...», где средний размер простых и сложных предложений относительно невелик, инверсии встречаются в каждом втором предложении.

Каюбы ни были скромны приведенные выше данные, они позволяют сказать, что представление о «докарамзинском» синтаксисе как о синтаксисе «длительных периодов с искусственным расчленением грамматически связанных слов, с латино-немецкой конструкцией предложения с глаголом в конце» является сильно упрощенным. На самом деле уже в 60—80-е гг. многое было сделано для обновления и упорядочения структурной организации предложений. В синтаксисе русского литературного языка этих лет происходила сложная борьба старых и новых моделей. И хотя во многих литературных текстах преобладали старые модели, было немало и таких текстов (причем текстов значительных в идейном и художественном отношении), где активно разрабатывались и совершенствовались модели новые, в ча- стнос'іи. отрабатывалась и стабилизировалась естественная и логин пая постановка слов в пределах небольших по протяженности предложений.

Размер является очень существенным, но не автономным элементом структуры предложений. С одной стороны, он связан с содержанием высказывания, то есть с объемом и характером заключенной в предложении смысловой и эмоциональной информации. С другой стороны. размер предложения зависит и от его собственной внутренней композиции: в принципе сложные предложения длиннее простых, полные длиннее неполных, предложения с обособленными членами длиннее предложений без обособленных членов и т. п. Размер предложений зависит и от их лексико-фразеологического состава. Чем более емки и точны, образны и выразительны образующие предложения слова И обороты, тем предложение короче.

Выбор тех или иных моделей предложений и словарного материала, из которого строятся эти модели, в значительной мере обусловливается стилевой принадлежностью текста. Но здесь несомненна и большая роль индивидуальных склонностей и мастерства пишущего или говорящего.

Разница в размерах предложений фонвизинских писем к сестре и писем к Панину зависит главным образом от характера содержания писем. В письмах к сестре господствуют описания, часто встречается повествование и весьма скромное место занимают рассуждения. В письмах к Панину, наоборот, господствуют рассуждения, описаний здесь мало, повествование встречается редко.

Описания и повествование в письмах к Панину отличаются употреблением предложений таких же небольших размеров, как и в письмах к сестре. Например,щ описании Монпелье средний размер предложений в письме к сестре и в письме к Панину одинаков — 12 слов. Столь же кратки предложения и в рассказе о чествовании Вольтера:

Трагедия играна была гораздо с большим совершенством, нежели в прежние представления. По окончании ее новое зрелище открылось. Занавесь был опять поднят. Все актеры и актрисы, окружа бюст Вольтера, увенчивали его лавровыми венками. Сие приношение публика препроводила рукоплесканием, продолжавшимся близ четверти часа. Наконец представлявшая Ирену актриса, г-жа Вестрис, обратись к Вольтеру, читала похвальные стихи (2, 470).

По когда Фонвизин от сообщения фактов переходит к рассуждениям, размер предложений всегда увеличивается. Это можно проиллюстрировать таким отрывком из письма от 15/26 января 1778 г.

Les Etats или земский суд здешней провинции уже кончился Вес разъехались из Монпелье, знатные и богатые в Париж, а мелкие и бедные по деревням своим. Первые приезжали сюда делать то, что хотят.

или, справедливее сказать, делать то, чем у двора на счет последних выслужиться можно; а последние собраны были для формы, дабы соблюдена была в точности наружность земского суда, —я называю наружность, для того что в самом существе она не значит ничего... Первый государственный чин, духовенство, препоручает провинцию» в одно покровительство царя небесного, дабы самому не поссориться с земным, если вступится за жителей и облегчит утесненное их состояние. Знатнейшие светские особы считают бытие свое на свете постольку, поскольку у двора приятно на них смотрят, и, конечно, не променяют одного милостивого взгляда на все блаженство управляемой ими области (2, 4G1-462).

Рассуждениям в письмах к Панину всегда, без исключений свойственны предложения больших размеров, чем в повествовании и описаниях, к тому же в рассуждениях велика доля сложных предложений. Это обстоятельство в значительной степени и обусловливает больший, чем в письмах к сестре, удельный вес сложных предложений и предложений относительно больших размеров в письмах к Панину.

Таким образом, применительно к «Письмам из Франции» вполне можно говорить о зависимости между размером предложений и содержанием текста.

В - Письмах русского путешественника» ота зависимость проявляете ь не стыл» последовательно. В повествовании и описаниях размер предложении различен, непостоянен. Иногда здесь преобладают предложения меньших размеров, чем средний размер, а иногда — значительно больших. Эти колебания размеров предложений отражают определенную закономерность. Стиль языка «Писем русского путешественника» не отличается полным единообразием. Записки путешественника не могли состоять из одних только описаний его впечатлений и чувств, композиционно необходимы были контексты «объективно-повествовательные» и «объективно-описательные», в которых отражалась бы фактическая, реальная, «бытийная» основа путешествия. Вот эти-то контексты (не весьма многочисленные, но важные для структуры «Писем русского путешественника») и оказываются, как правило, свободными от типичной для «нового слога» манерности и нарочитой украшенности, отличаются «нейтральностью» (а иногда и некоторой «разговорностью») лексико-фразеологического состава и небольшим размером предложений.

Приведем в качестве примера начало описания Лиона и его окрестностей.

Улицы вообще все узки, кроме двух или трех посредственных. Набережная Сены очень хороша. Вода в сей реке так же зелена, как и в Роне, но гораздо мутнее. Беспрестанно кричали нам женщины, которые здесь отправляют должность перевозчиков: «Не хотите ли переехать через реку?», хотя мостов много и один от другого недалеко Большая и лучшая часть города лежит между рек. За Сеною подымается высокая гора, на вершине которой построены монастыри и несколько домов. Вид с сей горы есть один из прекраснейших. Весь город перед глазами — не маленький городок, но один из величайших в Европе (1, 343)[144].

Это описание очень напоминает по манере изложения описания в фонвизинских «Письмах из Франции». Но Карамзин не выдерживает такой манеры до конца: она представляется ему слишком бедной, невыразительной. Процитированная часть описания Лиона и его окрестностей служит лишь экспозицией для последующего описания в собственно карамзинской манере. Здесь появляется характерная «чувствительная» и «украшающая» лексика: появляются перифразы, вставные конструкции и обособленные обороты, в результате чего значительно увеличивается размер предложений:

Снежные Савойские горы (из-за которых в ясную погоду выглядывает треглавый Монблан, наш женевский знакомец) с цепию Дофинских простираются амфитеатром, ограничивая область зрения. Обширные зеленые равнины по ту сторону Роны, принадлежащие к Дофине, — равнины, где уже оперяется весна, отменно миловидны. Там идет дорога в Лангедок и Прованс, счастливые цветущие страны, где чистый воздух в весенние и летние месяцы бывает напитан ароматами и где теперь благоухают ландыши! (1, 343).

Аналогичная картина наблюдается и в повествовательных частях «Писем русского путешественника». Когда автор рассказывает о своем путешествии и связанных с ним повседневных событиях, обычных дорожных встречах, происшествиях и хлопотах — стиль языка его повествования прост, предложения коротки. Если же Карамзин включает в свои «Письма...» какую-либо вставную новеллу и стремится к «художественности» изложения — повествование его делается многословным, вялым, хотя и сверкает «блестящими украшениями». Типичный пример — история Фальдони и Терезы:

. Но сей отказ еще более воспламенил любовников, и, потеряв на- дожду соединиться в объятиях законной любви, они положили соединиться в хладных объятиях смерти. Недалеко от Лиона, в каштановой роще, построен сельский храм, богу милосердия посвященный и рукою греческого искусства украшенный; туда пришел бледный Фаль- дони и ожидал Терезы. Скоро явилась она во всем сиянии красоты своей, в белом кисейном платье, которое шито было к свадьбе, и с розовым венком на темно-русых волосах. Любовники упали перед алтарем на колени и — приставили к сердцам свои пистолеты, обвитые алыми лентами; взглянули друг на друга — поцеловались — и сей огненный поцелуй был знаком смерти — выстрел раздался — они упали, обнимал друг друга, и кровь их смешалась на мраморном помосте (1, 358).

Из семи предложений, составляющих рассказ о Фальдони и Терезе, шесть сложных и только одно предложение не имеет в своем составе обособленных оборотов. Отсюда — значительные размеры предложений.

Наличие или отсутствие обособленных конструкций является очевидным «внутренним» структурным фактором, влияющим на размер предложений. Показательно такое сопоставление. В «Письмах русского путешественника» предложений с обособленными конструкциями 34%, в письмах Фонвизина к Панину — 37%, а в письмах Фонвизина к сест ре — 25,5%; при этом, как было показано выше, размеры предложений в «Письмах русского путешественника» и в письмах Фонвизина к Панину примерно равны, а в письмах Фонвизина к сестре они значительно меньше. Однако количественная сторона в употреблении обособленных конструкций не может быть оторвана от стороны качественной. При близости количественных показателей обособленные конструкции могут выполнять в сравниваемых текстах различные функции.

Так, в истории Фальдони и Терезы обособленные обороты в большинстве случаев не несут значительной смысловой нагрузки, а служат главным образом для «украшения» повествования: «Фальдони, прекрасный добрый юноша, обогащенный лучшими дарами природы», «недалеко от Лиона, в каштановой роще», «храм, богу милосердия по священный и рукою греческого искусства украшенный», «во всем сиянии красоты своей, в белом кисейном платье... и с розовым венком на темно-русых волосах», «пистолеты, обвитые алыми лентами». Даже в том случае, когда обособленный оборот заключает в себе важную для развития сюжета информацию, он несет и художественно-экспрессивную функцию: «потеряв надежду соединиться в объятиях законной любви, они положили соединиться в хладных объятиях смерти».

У Фонвизина в описаниях и повествовании обособленных конструкций вообще немного, они употребляются главным образом в рассуждениях, где несут значительную смысловую нагрузку, подчеркивая внутреннюю логику высказывания, выделяя и уточняя важные детали. Например:

Сравнивая наших крестьян в лучших местах с тамошними, нахожу, беспристрастно судя, состояние наших несравненно счастливейшим. Я имел честь вашему сиятельству описывать частию причины оному в прежних моих письмах; но главною поставлю ту, что подать в казну платится неограниченная и, следственно, собственность имения есть только в одном воображении. Б сом плодоноснейшем краю на каждой почте карета моя была всегда окружена нищими, которые весьма часто, вместо денег, именно спрашивали, нет ли с нами куска хлеба (2, 466).

Рассуждения в «Письмах русского путешественника» всегда отличаются повышенной экспрессивностью, для выражения которой мобилизуются все специфические лексические и синтаксические[145] средства. Фразы здесь весьма пространны и часто перегружены придаточными предложениями, вставными, обособленными и присоединительными конструкциями, несущими главным образом эмоциональную, но не логическую информацию. Например, рассуждение по поводу истории Фальдони и Терезы построено в том же эмоционально-стилевом ключе, что и сама история, но сентиментальная патетика и украшательская риторика выступают здесь более ярко и рельефно.

Если бы Тереза не любила или перестала любить Фальдони или если бы смерть похитила у него милую подругу, ту, которая составляла все счастье, всю прелесть жизни его. тогда бы мог он возненавидеть жизнь, тогда бы собственное сердце мое изъяснило мне сей печальный фено мен человечества, я вошел бы в чувства несчастного и с приятными слезами нежного сожаления взглянул бы на небо без роптания, в тихой меланхолии... Фальдони и Тереза! Вы служите для меня примером одного исступления, помешательства разума, заблуждения, а не при мером истинной любви! (1, 358-359).

Еще один небольшой пример:

Но, может быть, друзья мои, может быть, в течение времени сии места опять запустеют и одичают; может быть, через несколько веков (вместо сих прекрасных девушек, которые теперь перед моими глазами сидят на берегу реки и чешут гребнями белых коз своих) явятся здесь хищные звери и заревут, как в пустыне африканской!.. Горестная мысль! (1, 363).

Хотя предложения в рассуждениях Карамзина, как правило, довольно пространны, но они часто пространны и в повествовании и описаниях. Поэтому в «Письмах русского путешественника» и не прослеживается то четкое различие размеров предложений в повествовании и описаниях, с одной стороны, и в рассуждениях, с другой стороны, которое характерно для «Писем из Франции». А это, в свою очередь, дает основание говорить о том, что зависимость между размером предложений и содержанием текста в «Письмах русского путешествешш ка» проявляется не столь определенно и последовательно, как в «Письмах из Франции».

Если Фонвизин стремился прежде всего к логической ясности и смысловой насыщенности фразы, то Карамзин главное внимание уделял экспрессивной окраске и внешней элегантности, «красивости» предложения. По словам В.В. Виноградова, в сфере синтаксиса эстетические принципы русского сентиментализма «означали возмещение бедности прямых логических связей многообразием экспрессивных вариаций, игрой живых интонаций. В самом деле, логические знаки синтаксического движения в виде союзов были сокращены до предельной нормы... Длинные включения предложений одно в другое запрещались. Формы сочинения получили перевес над формами подчинения. Возросло смысловое разнообразие бессоюзных сочетаний, конструктивных «соседств». Укреплялся принцип неожиданных присоединений»1.

Действительно, бессоюзные предложения в «Письмах русского пу тешественника» составляют 19% общего количества сложных предложении. в то время как в письмах Фонвизина к сестре —- только 4%, а ь письмах к Панину—2 %. В отношении удельного веса бессоюзных предложений «Письма русского путешественника», несомненно, близки к прозе Пушкина; в письмах 30-х гг. бессоюзных предложений — 16%*, в «Повестях Бр.тткина» — 18%, в «Дубровском» — 26%, в «Пиковой даме» — 37%, в «Капитанской дочке» — 18%.

Что же касается утверждения, будто «Формы сочинения получили перевес над формами подчинения», то подсчеты его не подтверждают, по крайней мере, по отношению к «Письмам русского путешественника». Здесь сложных предложений с сочинительной связью только 9%; даже вместе с бессоюзными они составляют лишь 28% общего количества сложных предложений, в то время как сложноподчиненные предложения составляют 44% и предложения с разными типами связи частей — 28%. В письмах Фонвизина к сестре сложносочиненных предложений 14%, в письмах к Панину — 7%.

Вызывает сомнение и утверждение, будто «длинные включения предложений одно в другое запрещались». В «Письмах русского путешественника» таких включений немало. Например: «Снежные Савойские горы (из-за которых в ясную погоду выглядывает трехглавый Монблан, наш женевский знакомец) с цепию Дофинских простираются амфитеатром»; «...через несколько веков (вместо сих прекрасных девушек, которые теперь перед моими глазами сидят на берегу реки и чешут гребнями белых коз своих) явятся здесь хищные звери» и др.

Представление о фразе Карамзина как фразе короткой и просто организованной в известной степени иллюзорно. В «Письмах русского путешественника», с одной стороны, много предложений очень коротких, менее пяти слов, с другой стороны, немало предложений пространных. Это можно объяснить особенностями эстетических принципов, лежащих в основе построения «нового слога».

В соответствии с принципом экспрессивности выражения нередко выделяются в короткие самостоятельные предложения присоединительные конструкции и обращения. Восклицательный знак в конце этих предложений особо выделяет их как эмоционально насыщенные элементы текста. Например: «Горестная мысль!», «Фальдони и Тереза! Вы служите для меня примером одного исступления...»; «Тщетно любовник смотрит в поле, нетерпеливо ожидая помощи... Нет помощи!» (1, 396), «Ах, бедный граф! Я верю твоему сумасшествию!» (1, 394).

Особенно часто встречаются в «Письмах русского путешественника» короткие (обычно два, реже одно или три слова) назывные предложения экспрессивно-оценочного характера. Такие предложения часто следуют одно за другим: «Какая фигура! Какая гибкость! Какое равновесие!» (1, 339). «Милосердие! Сострадание! Святые добродетели» (1, 348), «Какое многолюдство! Какая пестрота! Какой шум1» (1, 367). «Какое великолепие! Какой вкус!» (1, 395) и др. Реже встречаются такие предложения в одиночном употреблении: «Какое свидание!» (1, 396). «Небесная музыка!» (1, 401). «Мщение великодушное!» (1, 423) и др.

Экспрессивно окрашенные короткие предложения названных типов играют существенную роль при определении средних размеров предложений в «Письмах русского путешественника».

Если принцип экспрессивности выражения обусловливал употребление коротких эмоционально окрашенных восклицательных предложений, то принцип изысканности, украшенности, «приятности» обусловливал оснащение предложения обособленными оборотами, вставными предложениями, содержащими разного рода словесные украшения. Отсюда — значительный удельный вес пространных предложений в «новом слоге».

Карамзинекой прозе чувства и настроения фонвизинская проза противостоит как проза мысли. Фонвизин сознательно избегает как повышенной эмоциональности, так и нарочитой изысканности. Конструкция фразы у него целиком подчинена логике мысли. Поэтому в «Письмах из Франции» мало фраз как очень коротких (потому что для выражения законченной мысли двух-трех слов часто недостаточно), так и очень длинных (потому что в чрезмерно длинной фразе мысль утрачивает свою четкость, ясность). Отсюда — значительная плотность распределения предложений в диапазоне среднего размера.