Работа в области кодификации орфографии

Мы уже упоминали о том, что важным событием в области орфографии в наше время стала подготовка в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН новой, переработанной и дополненной редакции свода «Правил орфографии и пунктуации» (см.: [Свод 2000]) и бурная общественная реакция на нее, подобно тому как событием 60-х гг.

Почему возникла необходимость в новой редакции правил? Подчеркнем: не в новых правилах, а в их новой редакции, или в исправленном и дополненном издании свода правил 1956 г. Этот свод готовился еще в 30-е годы, понятно, что он «отстал от жизни», в полной мере не отвечает современному состоянию русского языка и орфографической практике и потому, несомненно, нуждается в уточнениях и поправках. Обновление его вполне закономерно и актуально.

За 50 лет в языке, естественно, произошли изменения, расшатывающие орфографические правила, появилось много новых слов, написание которых не регламентировано и потому испытывает колебание, например, дилер, киллер, офшор, дефолт, риелтор и многие другие. Среди этих новшеств есть языковые единицы, стоящие на грани между словом и частью слова, например: мокро, мини, миди, макси, видео, аудио, медиа и мн. др. Сейчас их пишут «по вдохновению»: в правилах ничего не говорится о том, писать ли их со следующей частью слова слитно или через дефис, и это понятно — эти языковые элементы появились уже после выхода свода правил. Нужно «узаконить» их слитное написание.

Некоторые правила просто не соблюдаются, притом настолько регулярно, что отступление от них уже нельзя считать ошибкой. Это прежде всего, как было показано выше, правила слитного-дефисного написания сложных прилагательных. Разумеется, такие регулярно нарушаемые (грамотными людьми!) правила должны быть уточнены.

Есть и другие причины, обусловливающие необходимость уточнения действующих правил. В ходе пользования сводом в нем обнаружились некоторые неточности и непоследовательности, к тому же некоторые языковые явления остались в нем изначально не охваченными. Все это вызывает затруднения для пишущих и обучающихся русскому письму и провоцирует разнобой в орфографической практике. Следует устранить эти явные недостатки. Уже давно правила 1956 г. критиковали за неполноту, за то, что они не охватывают некоторые языковые явления. Например, в них указаны только три слова, в которых после твердых согласных должна писаться буква э — пэр, мэр, сэр, тогда как в Орфографическом словаре с буквой э даются слова мэтр (в значении «мастер, учитель»), пленэр, рэкет и некоторые другие.

К тому же свод 1956 года, этот эталон правописания, давно стал библиографической редкостью. Мало кто его видел «в лицо». Правила орфографии узнают из основанных на этом своде учебников, пособий, справочников, которые зачастую дают противоречивые сведения. Нужен обновленный, уточненный свод.

Почти одновременно с началом работы над проектом новой редакции свода в начале 90-х гг. при Отделении литературы и языка РАН была создана Орфографическая комиссия, в состав которой вошли лингвисты, преподаватели вузов, методисты, учителя средней школы. Перед комиссией ставилась задача рассмотреть проект и утвердить его.

В разработанном проекте преодолена фрагментарность правил 1956 г., в которых давались лишь те правила, которые; по мнению составителей, отражают трудность в написании. Свод правил пополнен новыми разделами. Так, правила предваряет краткий очерк русского письма в его отношении к звуковой системе языка, который содержит характеристику важнейших черт русской фонетики, существенных с точки зрения их отражения на письме, а также характеристику общих черт русского письма, его структуры, основных принципов. Введены также правило письменной передачи безударных гласных в конце основы инфинитива у глаголов (морочить — ворочать, утешить — вешать, строить — таять; правило слитного написания существительных, образованных от пишущихся через дефис собственных имен типа йошкаролинцы, ореховозуевцы, ньюйоркцы; правило написания через дефис прилагательных, образованных от сочетания имени и фамилии, напр.: жюль-верновский, конан- дойлевский и др.).

Работая над проектом, авторы исходили из презумпции консервативности письма, из установки на стабильность орфографии: достоинство письма — устойчивость, и всякая ломка его навыков болезненна для пишущих. Впрочем русская орфография и не нуждается в коренных изменениях. Девиз комиссии — разумный консерватизм — вполне оправдан на современном этапе. Он учитывает горький опыт предшествующих попыток упорядочения орфографии: проекты, подготовленные орфографическими комиссиями 60-х и 70-х годов, не удалось провести в жизнь.

И все же незначительные изменения в правописании показались авторам желательными. Они касаются отказа от некоторых исключений из правил или снятия противоречий между действующими правилами и орфографической практикой, то есть направлены на исправление регулярно нарушаемых правил. В основном предложенные изменения касаются частностей и ни в коей мере не затрагивают принципов русской орфографии (о принципах проекта и о предлагавшихся изменениях см.: [Кузьмина, Лопатин 1996]).

Хотя под давлением общественности авторам на данном этапе пришлось отказаться от предложенных изменений, вопрос о внесении в действующий свод корректив, о его обновлении остается актуальным. Очевидно, что если мы хотим, чтобы разработанный проект получил статус единого свода, то нельзя не учесть недостатков свода 1956 г. и не предложить хотя бы минимума изменений (об отношении общества к проекту новой редакции свода, о реакции на него СМИ см. в следующем разделе).

Задача лингвистов (специалистов в теории письма) — следить за функционированием орфографии, за действенностью орфографических правил, выявлять «устаревшие стеснительные правила» [Карцевский 20006] и разрабатывать научно обоснованные предложения по их изменению, а принимать или не принимать эти предложения — дело общества.