Прототипическая императивная ситуация

Как писал Дж. Лакофф, «мы имеем концепты базового уровня не только для объектов, но также для действий и признаков. Такие действия, как бег, ходьба, еда, питье относятся к базовому уровню» [Лакофф 1987/2004: 353].

При этом имеется в виду именно типичная императивная ситуация, а кроме того — и это самое главное — тот минимальный набор необходимых и достаточных семантических признаков, который непосредственно входит в семантическое толкование первичного значения императива, дополняется за счет разного рода импликатур, ин- ференций (правдоподобных следствий и умозаключений, выводимых из значения языковой единицы с учетом контекста, ситуации и других факторов) и других «неустойчивых компонентов», которые могут подавляться противоречащим контекстом, а также прагматических условий, соблюдение которых требуется для успешного выполнения речевого акта данного типа. Так, Е. В. Падучева выделяет три предварительных существенных условия успешности речевого акта побуждения: «1. Г[94] считает, что С в состоянии совершить Д. 2. Ни для Г, ни для С не очевидно, что С, при нормальном развитии событий, сам по себе совершит Д. 3. Состояние, которое является результатом Д, не имеет места» [Падучева 1985: 25].

Как следует из приведенного высказывания, «смысловые приращения» могут относиться как ко всей императивной ситуации, так и к ее участникам.

Поскольку не имеет смысла побуждать делать то, что уже существует, императивное высказывание, за относительно редкими исключениями, направлено на изменение действительности [Бондарко 1990а: 80—81][95], а кроме того, имеет презентно-футуральную временную отнесенность, что уже неоднократно отмечалось; ср.: «Императив по своей природе всегда относится к будущему времени, к буду- щему времени относятся также конъюнктив и оптатив, поскольку они означают, что нечто должно произойти или является желаемым» [Пауль 1920/1960: 328—329].

Императив фактически обозначает одновременно две ситуации: акт произнесения побудительного высказывания и каузируемое им действие. Роли их субъектов — в типичном случае это конкретные лица — существенно различаются. Субъект речевого акта (говорящий, Ср) обладает свойствами прототипического агенса[96]. Что же касается субъекта каузируемого действия (Сд),тоон, выполняя это действие, фактически подчиняется чужой воле, причем делает то, что «при нормальном развитии событий» сам бы делать не стал (иначе у говорящего не было бы необходимости влиять на его действия с помощью императивного высказывания)[97]. Таким образом, Сд не является «полноценным» агенсом, сближаясь по своим свойствам с каузируемым участником (causee) собственно каузатива. В свою очередь Ср, осуществляя намерение произнести императивное высказывание, должен исходить из того, что он в той или иной мере контролирует действия Сд и имеет право на них влиять.

Следует заметить, что «намерение» относится в данном случае именно к речевому компоненту побуждения и соответствует предположению, что говорящий произносит императивное высказывание осознанно[98]. Если же иметь в виду каузируемую ситуацию, то вопрос о желательности ее реализации для говорящего до конца не решен. Дж. Серль считал этот компонент «условием искренности» побудительного речевого акта [Серль 1975/1986:209], Ю. Д. Апресян включал «сообщение о желании говорящего, чтобы адресат выполнил определенное действие», в толкование значения императива [Апресян Ю. 1974: 22], а по мнению В. Ю. Гусева, желание или стремление говорящего, чтобы каузируемое действие осуществилось, является распространенной, но не обязательной импликацией повеления [Гусев 2002: 174].

С другой стороны, В. С. Храковский и А. П. Володин в своей классификации конкретных семантических интерпретаций побудительных высказываний исходят из того, что «каузация может исходить либо от говорящего, либо может быть ответной реакцией на инициативу слушающего», причем «исполнения каузируемого действия может желать либо говорящий, либо слушающий» [Храковский, Володин 1986: 136]. Примером ситуации, в которой активным заинтересованным лицом является слушающий (потенциальный будущий Сд), может служить разрешение, представляющее собой по этим признакам полную противоположность приказу. Особенности иллокутивной функции «разрешение» отмечает и Е. В. Падучева в комментарии к предлагавшемуся А. Вежбицкой толкованию значения английских императивных конструкций, которое включает два компонента: «я говорю: я хочу, чтобы ты нечто сделал» и «я думаю: из-за этого ты это сделаешь» [Вежбицкая 1991/1999:47]. По мнению Е. В. Падучевой, наличие компонента ‘я хочу’ в императивных высказываниях зависит от их конкретной иллокутивной функции, и, например, в высказываниях с функцией «разрешение» (ср. — Могу я открыть окно? — Открывайте) этот компонент ослабляется до ‘я ничего не имею против’[99] [Падучева 1996: 231].

Таким образом, семантический компонент «желание» (или какие- то его аналоги, например, «стремление» или «заинтересованность») явно не входит в число необходимых компонентов толкования значения императива. Тем не менее он должен быть в той или иной форме учтен при описании функционирования императивных конструкций, поскольку в противном случае остается необъяснимым широкое распространение в языках мира использования одних и тех же форм и в значении императива, и в значении оптатива (см. об этом: [Гусев 2002: 175—183])[100].