§ 8. Проблема классификации сложноподчинённых предложений.
Понятия главного и придаточного предложения были введены в русскую синтаксическую науку в начале XIX столетия Н. И. Гречем. Он же подразделил придаточные предложения на предложения-существительные, предложения-прилагательные и предложения-обстоятельства (в последнем случае последовательней было бы сказать «предложения-наречия»).
Например, что дом его сгорел - придаточное-существительное, которого вы знаете - придаточное-прилагательное, когда возвратились из города - придаточное-обстоятельство (или, если быть последовательным, наречие)[88].Итак, в основе классификации Н. И. Греча лежит хотя и не вполне выдержанная, но достаточно ясная идея о параллелизме между придаточными предложениями и частями речи. Такой параллелизм действительно существует, и иметь его в виду необходимо.
На ином основании строится классификация Ф. И. Буслаева, разработанная в середине XIX столетия. В ней последовательно проведена идея о параллелизме между придаточными предложениями и членами простого предложения. Ф. И. Буслаев выделяет придаточные подлежащные (Кто вспыльчив, тот не зол), дополнительные (Говори, что полезно), определительные (Интересно беседовать с человеком, который многое испытал), обстоятельственные (Иди, куда должно). В свою очередь, обстоятельственные делятся на придаточные места, времени, образа действия, меры и счёта, причины, условные, уступительные и сравнительные. Ф. И. Буслаев не выделяет придаточного сказуемостного, т. к. преувеличивает организующую роль сказуемого и считает, что оно не может быть выражено придаточным предложением1 . (Этот тип выделил в начале XX столетия Д. Н. Овсянико- Куликовский. Пример сложноподчинённого предложения с придаточным сказуемостным: Я тот, кого никто не любит.)
Несомненно, что и параллелизм придаточных с членами предложения - это также реальный факт.
Грамматистам следующих поколений оставалось преодолеть частные упущения этих двух подходов и увязать их, как были увязаны теория частей речи и теория членов предложения.
Однако развитие теории сложноподчинённого предложения пошло иным путём, путаным и полным разного рода неувязок. Обе теории стали подвергаться критике, зачастую необоснованной. Так, оба подхода оценивались как сводящие классификацию сложноподчинённых предложений к классификации придаточных. И если относительно подхода Н. И. Греча это было справедливо, то Ф. И. Буслаева в этом обвиняли напрасно: ведь он классифицировал в сущности не сами придаточные, а занимаемые ими позиции, вопрос же о наличии той или иной позиции того или иного члена предложения решается лишь в рамках предложения в целом, а не его придаточного звена. Скорее у Ф. И. Буслаева преувеличена как раз роль главного предложения, наличия в нем «свободного места» для того или иного члена, замещаемого придаточным. Но база для подхода к сложноподчинённому предложению как к целостному явлению в буслаевской концепции всё-таки есть.Более обоснованным является упрёк этой теории в том, что не все типы придаточных укладываются в принятую схему. И если обстоятельства условия или уступки, не выделявшиеся в старых синтаксических работах, впоследствии были выделены, то так называемые относительные придаточные, которые относятся к главному в целом, явно нарушают определяющий принцип данной классификации. Примеры таких предложений: Неисправная машина вышла в рейс, что и стало причиной катастрофы. Как уже говорилось ранее, не все мухоморы ядовиты. Из двадцати участников концерта вовремя прибыли только семеро, отчего начало представления сильно задержалось. Но и этот недостаток рассматриваемой классификации, как мы увидим далее, оказывается мнимым.
Тем не менее на протяжении всего XX столетия в русском синтаксисе предпринимаются попытки построить классификацию сложноподчинённых предложений на каких-то иных основаниях.
В так называемой формальной грамматике, господствовавшей у нас в 20 - 30-е годы, была предпринята попытка сгруппировать придаточные предложения по тем союзам и союзным словам, с помощью которых они присоединялись к главным предложениям.
Фактически это был возврат к идее HL И. Греча, но возврат неосознанный и ослож [89] ненный эклектическим соединением с «логико-грамматическим» (бус- лаевским) подходом. Выделялись, например, придаточные с союзом что, но вместо того, чтобы попытаться найти в этих предложениях какую-то общую грамматическую семантику, их делили на предложения изъяснительные (представляющие собой объединение подлежащных и дополнительных), образа действия, сравнительные, а затем эти же типы обнаруживали в придаточных с другими союзами или союзными словами и т. д.[90] [91]Однако самой путаной и непоследовательной оказалась так называемая структурно-семантическая классификация сложноподчинённых предложений, которая появилась во второй половине 50-х годов и к концу 60-х была внедрена в большинство учебников синтаксиса, включая и школьные.
Положительной чертой этой классификации является стремление подойти к сложноподчинённому предложению как к целостной структуре. Но и это стремление реализовано крайне неудачно. Сложноподчинённые предложения делятся на одночленные и двучленные, или, в более поздней терминологии, на предложения нерасчленённой и расчленённой структуры. Не говоря уж о неудачности терминов (выражение «нерасчленённая структура» применительно к сложному предложению звучит странно), сама суть этих понятий оказалась очень зыбкой и не достигла той цели, с которой они вводились. Предложениями расчленённой структуры были объявлены сложноподчинённые с обстоятельственными придаточными без соотносительных слов в главной части. Без какой-либо аргументации объявлялось, что они относятся не к глаголу, а ко всей главной части в целом. Правда, некоторые факты столь явно этому противоречат, что авторы новой схемы вынуждены делать оговорки. Например, В. А. Белошапкова признаёт, что в предложении Я хочу, если у меня будет свободное время, сегодня же прочесть эту книгу придаточное относится к глаголу прочесть. 2 Ср. ещё такую конструкцию: Играть, как мы играем сейчас, я тогда не умел, как не умел этого и мой брат.
Здесь два придаточных образа действия, и если принять, что оба относятся к главной части в целом, то они должны быть признаны однородными. Ясно, однако, что однородности здесь нет, поскольку первое относится к глаголу играть, а второе - к глаголу неумел. Видимо, под давлением подобных фактов в академической «Русской грамматике» констатируется даже, что «разграничение двух групп предложений по признаку присловности или неприсловн ости придаточной части или, что то же самое, по признаку нерасчленённости или расчленённости их структуры не является абсолютным: при определённых условиях это разграничение может быть ослаблено ми вообще теряет свою значимость»1®. При всём том и в этой книге оно поставлено во главу угла.Между тем, придавая такое значение «присловности», то есть наличию соотносительного слова, авторы новой схемы повторили ошибку Ф. И. Буслаева - преувеличили роль структуры главного предложения. Разумеется, надо различать случаи, когда придаточная часть занимает позицию того или иного члена главной, и случаи, когда она раскрывает содержание того или иного семантически неполноценного слова, занимающего такую позицию, но вряд ли на этом основании можно относить к разным типам придаточные в таких, например конструкциях, как Я иду, куда меня послали и Я иду туда, куда меня послали. (Тем более что авторы структурно-семантической схемы критикуют «логикограмматическую» классификацию за то, что в ней к разным типам относится придаточное, например, что трудно было дышать при разной главной части; Было так жарко, что... - обстоятельственное, Наступила такая жара, что.. - определительное, Жара была такая, что... - сказуемостное)[92] [93].
Однако структура главной части не выдерживается как основание рассматриваемой классификации. Так, придаточные определительные, включённые в разряд присловных, квалифицируются как присубстан- тивные независимо от наличия при существительном соотносительного словам Я беспокоюсь о молодёжи, которая не нашла себя е новых условиях и ...о той молодежи, которая не нашла себя в новых условиях - там и там придаточное присубстантивное.
Между тем во втором случае придаточное относится к соотносительному слову, что видно из такой, например, перестройки: Я беспокоюсь о тех из молодёжи, которые..., а не которая (не говоря уж о возможности конструкций вида о тех, которые..., т. е. вообще без субстантива). Кроме того, определительным признаётся лишь предложение с относительной связью. Не включаются в этот разряд конструкции типа Я подобрал такую ширину дверного полотна, что (чтобы) дверь подходила к двум из четырёх проёмов. С явной натяжкой они включаются в придаточные степени. Таким образом, в данном случае во главу угла ставится уже структура придаточной части. Но и это не все. В конструкциях Дед ушёл в комнату, которую ему отвели под жильё и Дед ушёл в комнату, которую больше уже не покидал придаточные также квалифицируются как различные, несмотря на идентичность структуры обеих частей, главной и придаточной: во втором случае обнаруживается так называемое повествовательно-распространительное предложение - на основании семантики придаточной части.Таким образом, в разных случаях в рассматриваемой
классификации за основу берется то структура главной части, то структура придаточной, то семантика (имеется в виду лексическая семантика) той или другой. Лишь в условиях стремления к безальтернативности учебников столь неудачная и непоследовательная схема могла столь широко распространиться в учебной литературе.
Возвращаясь к «логико-грамматической» классификации,
рассмотрим внимательнее тот тип придаточных, который не укладывается в параллели с членами простого предложения, - придаточные относительные. Вот несколько примеров: Ямщику вздумалось ехать рекою, что должно было сократить нам путь тремя верстами (А. Пушкин); На эту баржу нужно было взбегать по узкой, шаткой и длинной доске, чего я смертельно боялся (К. Чуковский); Случай этот, как я понял впоследствии, свидетельствовал о необыкновенном творческом покое артиста (R Черкасов)[94]. Почему во всех этих случаях в главной части действительно невозможно найти слово, к которому относится придаточное звено? Почему здесь придаточное действительно относится ко всему главному в целом? Потому что если в других конструкциях придаточные либо замещают, либо разъясняют член главной части, то здесь, наоборот, главные разъясняют член придаточной части: в 1-м примере - подлежащее что, во 2-м - дополнение чего, в 3-м обстоятельство как.
Уже из этих трёх примеров видно, что на самом деле перед нами не однотипные, а весьма разнообразные придаточные, объединяемые однако тем, что главная часть здесь как бы включается в придаточную.Это и есть первое разделение сложноподчинённого предложения как целостной структуры: первая труппа - сложноподчинённые, в которых придаточное звено замещает или разъясняет член главного (назовём их предложениями прямого развёртывания), вторая группа - сложноподчинённые, в которых главное звено разъясняет член придаточного (назовем их предложениями обратного развёртывания) .
В некоторых сложноподчинённых конструкциях можно, вероятно, усматривать и переходные явления между этими двумя типами.