§ 24. О ПРИРОДЕ КАТЕГОРИИ ЧИСЛА У СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
Очевидно, что значение «количество (единичность ~ множественность) предметов» охватывает подавляющее большинство русских существительных. Таким образом, за некоторыми исключениями, эту характеристику грамматического числа можно считать обязательной.
Подавляющее большинство словоформ, указывающих на единичный предмет, предопределяет существование словоформы, указывающей на множество таких же предметов. Однако и здесь, как отмечалось, существуют исключения. Следовательно, если пренебречь случаями, входящими в «исключения», противопоставление «единичность ~ множественность» оказывается обязательным и регулярным. Иными словами, оно формирует грамматическую категорию. При этих условиях данная категория выступает как формообразующая, словоизменительная, поскольку она способна противопоставлять словоформы, более ничем не отличающиеся друг от друга. Именно как словоизменительную грамматическую категорию понимали число у существительных А. А. Шахматов и В. В. Виноградов.Возможен и другой взгляд на те же факты. Можно не рассматривать как исключения случаи, отмеченные выше. Тогда характеристика «количество предметов» не оказывается ни обязательной, ни регулярной. При этом нельзя говорить ни о какой грамматической категории — ни о словоизменительной, ни о классифицирующей
Однако очевидно, что грамматическое число обладает определенными согласовательными возможностями. Причем различие в этих возможностях, обусловленное числовой характеристикой словоформы, носит универсальный, обязательный характер. В этом случае перед нами — грамматическая категория, определяющая оформление связи между словоформами. Ясно, что при такой интерпретации грамматической категории числа она выступает в качестве классифицирующей. Ведь словоформы, различающиеся по этой категории, непременно различаются и какими-нибудь другими, неграмматическими характеристиками.
Понимание категории числа как классифицирующей, рассматривающей не словоформы одной лексемы, а разные лексемы, также представлено в русской лингвистической традиции (в трудах таких выдающихся лингвистов, как Ф. Ф. Фортунатов, В. Н. Сидоров, П. С. Кузнецов).Понимание числа как категории либо словоизменительной, либо классифицирующей имеет важные следствия, во-первых, для понимания морфологической структуры существительных, а во-вторых, для определения числа согласовательных классов существительных.
Если число — словоизменительная категория у существительных, то морфемы, передающие его значение, следует считать окончаниями. Если же число — классифицирующая категория, то передающие его значение морфемы следует считать суффиксами. Однако в русском языке показатели числа одновременно являются и показателями падежа (считать эти же элементы показателями рода нет оснований, поскольку род выражается ими весьма непоследовательно). Совмещение в одном элементе структуры слова функций и окончания и суффикса, как известно, встречается в русском языке. Словообразовательную и грамматическую информацию несут окончания, например, в лексемах шашлычная, заведующий, суточные. Строго говоря, такие явления должны изучаться и в словообразовании и в морфологии. Если применить эту мысль к показателям числа и падежа, то следует сделать вывод, что их падежная функция должна изучаться в морфологии, а числовая — в словообразовании.
Исходя из этого, в данном случае следовало бы не рассматривать вопросы, связанные с образованием форм множественного числа существительных, и перенести анализ их в словообразование. Однако, хотя морфологи и трактовали категорию числа у существительных по-разному, авторы работ по словообразованию стремились не касаться вопроса о категории числа, считая его сферой грамматики. Причем это положение нельзя объяснить субъективными желаниями ученых. Поскольку падеж и число неразрывно связаны в плане выражения, любое описание образования падежных форм есть описание и показателей того или иного числа.
В то же время описание показателей числа, если оно дается не только для словарной формы (им. п. ед. ч.), есть уже описание падежных показателей. Поэтому вопрос о форме выражения числовых значений рассматривается вместе с вопросом о падежных формах.Если представить себе, что формы единственного и множественного числа существительных — это разные лексемы, то система согласовательных классов будет выглядеть не так, как она представлена нами ранее. Лексемы мужского рода образуют в этом случае два класса — мужской одушевленный и неодушевленный, поскольку различия в выборе согласуемых форм у существительных мужского рода касаются и единственного числа. Единственное число женского и среднего рода существительных образуют два других согласовательных класса. Набор согласуемых форм для существительных парного рода совпадает с набором для существительных неодушевленных трех остальных родов во множественном числе (набор определяющих словоформ для сани совпадает с аналогичным набором для дома, стены, поля). Особый согласовательный класс составят одушевленные существительные множественного числа (наборы определяющих словоформ для слоны, козы, насекомые совпадают).
Тогда система согласовательных классов существительных будет выглядеть следующим образом: I — единственный мужской неодушевленный (стол); II — единственный мужской одушевленный (слон); III — единственный женский (стена, коза); IV — единственный средний (поле, насекомое); V — единственный и множественный парный (сани), множественный неодушевленный мужской (столы), множественный неодушевленный женский (стены), множественный неодушевленный средний (поля); VI — множественный одушевленный мужской (слоны), множественный одушевленный женский (козы), множественный одушевленный средний (насекомые).