ПРИЛОЖЕНИЕ

А. А. Зализняк, Е. В. Падучева

Об инициальном отрицании

В ДРЕВНЕРУССКОМ И СТАРОСЛАВЯНСКОМ

1. Постановка задачи

Отрицание в древнерусском и старославянском языке часто стояло в начале предложения (или клаузы) — как бы независимо от того, с каким словом оно связано по смыслу и синтаксически.

(1) а. Господи, не ідростию твоею обличи мене!

б. Слышасте, їдко речено бысть древьнимъ: не въ лъжю кльнешися.

в. Не и мытаре ли тако творлть?

г. Не дайте пакости дѣідти ..., да не клали васъ начнуть.

Возникает ощущение, что древнерусский порядок слов был сходен с санскрит­ским. с его господством инициального отрицания, например:

(2) Na bhartrhma vyavasami jlvitum ‘лишенная мужа, я не хочу жить’ (букв, «не ли­шенная мужа хочу жить»),

В работе ставится задача описать различие между древнерусской и современной стратегией расстановки слов в отрицательном предложении.

Здесь существенно то, что некоторые из древних стратегий продолжали сущест­вовать вплоть до XIX века. Вот, например, как пишет Гоголь^{[44] [45]:}

(3) Не унынью должны мы предаваться при всякой внезапной утрате, но оглянуться строго на самих себя, помышляя уже не о черноте других и не о черноте все­го мира, но о своей собственной черноте. [Н. В. Гоголь. Выбранные места из переписки с друзьями (1843—1847)]

Скорее всего, мы бы сейчас, чтобы выразить эту мысль, поставили отрицание при глаголе. А слово, перед которым у Гоголя стоит отрицание и которое восприни­мается как выделенное фразовым ударением, убрали из начальной позиции:

(3') Не предаваться унынью \ должны мы при всякой внезапной утрате, но огля­нуться ...

Можно думать, что и предложение (Іа) звучит необычно с точки зрения совре­менного языка не потому, что в нем отрицание стоит в начале, а потому, что в нем необычна эмфатическая препозиция слова — носителя фразового ударения; доста­точно поставить ударную именную группу в конец, чтобы фраза стала нормальной:

не мростию твоею обличи мене! = не обличи мене мростию \ твоею.

Ср. еще пример (4) — из Радищева. Речь идет о том, что сохранит память о че­ловеке в потомстве. Порядок слов в предложениях (а) и (б), с начальным не, впол­не нормативен с современной точки зрения — это обычная экспрессивная препо­зиция ремы (об экспрессивной препозиции ремы в современном русском языке см. Ковтунова 1976: 95ff).

(4) (Но гробницы великолепные? Суть знаки несомненные человеческия гордыни, но знаки желания его жити вечно. Но се ли вечность, которыя человек толико жаждущ?) (а) Не столп, воздвигнутый над тлением твоим, сохранит память твою в дальнейшее потомство, (б) Не камень со иссечением имени твоего пренесет славу твою в будущие столетия, (в) Слово твое, живущее присно и вовеки в тво­рениях твоих, слово российского племени, тобою в языке нашем обновлен­ное, прелетит в устах народных за необозримый горизонт столетий. [А. Н. Ради­щев. Путешествие из Петербурга в Москву (1779—1790)]

В самом деле, отрицаемая составляющая могла бы находиться и в конечной по­зиции:

(а) = ‘сохранит память твою в дальнейшее потомство не столп, воздвигнутый над тлением твоим’;

(б) = ‘пренесет славу твою в будущие столетия не камень с иссечением имени твоего’.

Аналогичная экспрессивная препозиция ремы имеет место и в предложении (в), не отрицательном. С этой интерпретацией инициальное отрицание в примере (4) вполне вписывается в современные нормы.

Однако за рамками современного языка предположение о том, что инициаль­ное отрицание возникает в контексте экспрессивной препозиции акцентоносителя, не проходит. Так, в евангельском тексте (5) порядок слов никакой экспрессии не вы­ражает:

(5) не пр-Ълюбы сыпвориши (Матф. 19.18).

Более общая гипотеза относительно древнерусского (и старославянского) состо­ит в том, что отрицательная частица имела такой синтаксический статус, который позволял ей быть синтаксически связанной не со словом, а с составляющей предло­жения. Иначе говоря, важно было не то, перед каким словом стоит отрицание: сфера действия отрицания в отрицаемом предложении определялась его членением на со­ставляющие.

Ниже рассматриваются стратегии размещения отрицания в древнерусском (и ста­рославянском), под действием которых оно так часто оказывалось инициальным.

2. Общее

Чтобы объяснить отличия древнерусского местоположения отрицания от совре­менного, необходимо в общих чертах охарактеризовать ситуацию с местом отрица­ния в современном языке. Для начала уточним некоторые понятия.

В современной лингвистике, как и в логике предикатов, принимается положение о том, что отрицание воздействует всегда на пропозицию. Иначе сказать, сферой действия отрицания всегда является пропозиция, а не отдельное слово. С семан­тической точки зрения различается общее (полное) и частное (неполное) отри­цание. Соответственно, предложения делятся на общеотрицательные и частно- отрицательные (термины — из Пешковский 1956/2001). Отрицание является общим, если предложение имеет перефразировку с оборотом НЕВЕРНО, что (it is not the case that), который стоит в начале предложения. Иначе говоря, предложение об­щеотрицательное. если сферой действия отрицания в нем является все предложение (см. Падучева 1974/2007) — естественно, «за вычетом» отрицания (аналогичное оп­ределение в Jackendoff 1990). Отрицание частное, если какой-то фрагмент смысла предложения не входит в сферу действия отрицания. Например, в предложении (6) общее отрицание, а в (7) — частное (здесь и далее не — сокращение для неверно, что /не имеет места то. что):

(6) Они не ссорятся из-за пустяков = не [Они ссорятся из-за пустяков].

(7) Дети не спят из-за шума = из-за шума не [дети спят].

С другой стороны, с синтаксической точки зрения различается предикатное от­рицание (т. е. отрицание при финитном глаголе или предикативе, иначе — фразо­вое. см. Падучева 1974/2007. или сентенциальное), как в (8а). и присловное. как в (86):

(8) а. Иван не попал на выставку,

б.

Лингвисты долгое время не могли отказаться от идеи о том. что предложение с предикатным отрицанием является семантически общеотрицательным, а предло­жение с присловным отрицанием — семантически частноотрицательным. Однако этого совпадения нет — имеются все четыре возможности.

Семантически общеотрицательные предложения с предикатным отрицанием:

Коля не приедет = 'не [Коля приедет]’;

Иван не повез жену в больницу = ‘не [Иван повез жену в больницу]’.

Семантически общеотрицательные предложения с присловным отрицанием:

Это был не портрет = ‘не [Это был портрет]’;

Он решил не все задачи = ‘не [Он решил все задачи]’;

Я не всегда буду с вами = ‘не [Я всегда буду с вами]’.

Семантически частноотрицательные предложения с предикатным отрицанием:

Мы с вами долго не увидимся = ‘долго не (будет иметь место) [мы с вами увиделись]’.

Семантически частноотрицательные предложения с присловным отрицанием:

Иногда он отвечает не сразу = ‘иногда не [он отвечает сразу]’.

Термины «предикатное отрицание» и «присловное отрицание» приблизительно соответствуют английским sentential negation и constituent negation. Несколько уточ­нений по поводу этого соответствия.

В русском языке естественно говорить о «присловном» отрицании, а не об «от­рицании в составляющей» (constituent negation), поскольку русские синтаксисты традиционно оперируют словами, а не составляющими, как английские (во всякой составляющей есть вершина, которая является ее «представителем»). Что же касает­ся соответствия «sentential negation — предикатное отрицание», то тут дело ослож­няется тем. что в самой англоязычной лингвистической литературе термин sentential negation понимается по-разному. В русской лингвистической терминологии удалось установить различие между семантически общеотрицательным предложени­ем и предложением с предикатным отрицанием, т. е. отрицанием при сказуемом, которое является синтаксической вершиной предложения, но не обязательно выражает общее отрицание, т.

В классической статье о семантике отрицания Klima 1964 термин sentential negation понимается как общее отрицание в семантическом смысле. В предложени­ях No one objected 'никто не возражал’. John ate nothing ‘Джон ничего не съел’. Not everyone agreed 'не все согласились’, Клима, основываясь только на разного рода синтаксических тестах, проницательно усматривает семантическое общее отрица­ние. А Есперсен (см. Jespersen 1924/1958). который ориентируется строго на фор­му; трактует подобные примеры как содержащие constituent negation (= ‘special negation’), поскольку отрицание в них стоит не при предикативной вершине пред­ложения, а входит в состав именной группы.

Исходя из этого, употребление термина «сентенциальное отрицание» в русско­язычной лингвистической литературе можно считать безопасным только в синтакси­ческом смысле — в качестве синонима для термина предикатное или, что то же, фра­зовое отрицание. Но не как синоним для семантически ориентированного термина «общее отрицание».

В Vecerka 1996, важнейшей монографии о синтаксисе старославянского про­стого предложения, различаются Satznegation и Satzgliedernegation — что, очевид­но, соответствует английским «sentential negation» и «constituent negation», при­чем Satznegation определяется именно как предикатное (= фразовое) отрицание, т. е. термин понимается в синтаксическом смысле. Утверждается (Vecerka 1996: 132), что Satzgliedernegation. т. е. «конституентное» (а в наших терминах — при­словное) отрицание является способом выражения семантіиески частного от­рицания. тогда как Satznegation. т. е. фразовое отрицание, выражает как общее, так и частное отрицание. На самом деле, однако, Satzgliedernegation тоже неод­нозначно, т. е. может выражать как семантически общее, так и частное отрицание, см. примеры выше.

3. Разбор примеров

Рассмотрим ряд контекстов употребления отрицания в нескольких древнерус­ских и старославянских источниках.

По большей части инициальное не встречается в составе тех или иных оборотов; см. примеры (Іа), (16), а также:

(9) а. не ыбычаи имъ єсть собратити плещи когда побѣжени боудійъ (Флавий, 413а) ‘нет у них обычая обращаться спиной в случае поражения’;

б. и нравъ ихъ вѣдАшеть, їдко не добро разидНЇСА (Флавий, 420а) ‘и нрав их знал, что они добром не разойдутся’.

Во всех этих примерах отрицание (занимающее инициальное положение в своей клаузе) относится по смыслу не к слову, перед которым стоит, как было бы есте­ственно его понять в современном русском языке, а к той составляющей, вершиной которой является ближайший глагол (в наших примерах отрицание и глагол-верши­на подчеркнуты).

Обратимся теперь к не в составе оборотов.

Оборот да не

Примеры ниже подтверждают предположение о том, что в древнерусском и ста­рославянском языке отрицание синтаксически связано не со словом, а с составля­ющей. С точки зрения современного синтаксиса естественно связывать отрицание с вершиной составляющей, т. е. с глаголом:

(10) а. не осуждайте, да не осжждени бждете (Матф. 7.1) = ... да не [осжждени бждете]

‘... да не будете осуждены’;

б. і запрѣта имъ, да не ѣвѣ его сътворлть (Матф. 12.16) = ... да не [ѣвѣ его сътворАть]

... да не сделают его явным ;

15.32) = да не

[како ослабѣвать

в. да не како ослабѣвать на пясти (Матф. на пясти]

‘да не ослабеют как-нибудь в пути’.

В таком случае, можно сказать, что с точки зрения современного языка необыч­ным в древнерусском является не место отрицания, а порядок слов в глагольной группе — если переставить подчиненную глаголу группу (или группы), то отрица­ние окажется перед глаголом:

(11) а. глаголахяс же: нъ не въ праздникъ, да не мльва бясдетъ въ людехъ (Матф. 26.05) ‘... чтобы не было ропота в людях’;

б. поповьство долъжно ксть много воздѣржаник имѣти, да не с грѣхы входить въ стыи олтарь (ЖАК), 48г) ‘... чтобы не входил в святой алтарь с грехами’;

в. не мози створити кго дѣла на хлапѣ оца мокго, да не како и тебе самого нач­нетъ оукарАти. (ЖАЮ, 17а) 'чтобы не начал как-нибудь укорять и тебя са­мого’;

г. не мози не вѣровати, да не въ винж. въпадеши (Супр., П-2) ‘... да не впадешь в вину’;

д. да не таковыихъ хлѣбъ въкоѵсать (Феод., 52г) ‘да не вкусят таких хлебов’.

Между отрицанием и глаголом может находиться не только подчиненная глаголу

предложная или косвенно-падежная группа, но и подлежащее:

(12) а. дале сего не исходи, да не по правдѣ бжии гнѣвъ нѣкакъ на тобѣ будетъ (ЖАЮ, 15в) "... чтобы не был как-нибудь по справедливости божий гнев на тебе’;

б. нъ блюди, чадо, да не богатьство и слава мира сего възврати та въспать (Феод., ЗЗг) ‘... чтобы богатство и слава мира сего не возвратили тебя вспять’.

В начальной позиции, а значит, перед глаголом, к которому, с нашей точки зре­ния, синтаксически относится отрицание, может быть сравнительный оборот, дее­причастный оборот, dativus absolutus:

(13) а. да не їдко зълодѣи зьлѣ оумьреши (Супр., 52) ‘... чтобы ты не умер злой смертью как злодей’;

б. стрѣгыи їдко да не въшьдъ змии лоукавыи плѣнить кого й оученикъ кго (Феод., 57а) ‘следя за тем, чтобы лукавый змей не пленил, войдя, кого-либо из учеников его’;

в. да не пастоухоу оубо йшъдыню да опоустѣкть пажить юже бъ благослови (Феод., 28г) ‘чтобы не случилось так, что когда пастух уйдет, то опустеет пажить, которую Бог благословил’.

Возникает вопрос, каков был бы порядок слов в предложении, если бы не от­рицание. Иными словами, не обусловлена ли препозиция подчиненных глаголу составляющих наличием в предложении отрицания. (Так, в современном языке от­рицание может вызывать существенную перестановку слов. ср. В аптеке были поку­патели — Покупателей в аптеке не было.)

Препозиция подчиненных глаголу групп вполне возможна и в неотрицатель­ных предложениях; см. в примерах ниже препозитивные сравнительные обороты, препозитивные падежные и предложно-падежные группы, деепричастия и адверби­алы вне контекста отрицания:

(14) а. бѣахж бо їдко кон’и ръжжште о добротѣ кта (Супр., 2) ‘ржали как кони на красоту ее’;

б. яко стрѣлы младеништъ бышА раны ихъ (Супр., 57) ‘как стрелы младенцев были наносимые ими раны’;

в. и кд’нооуменъ ми бжди, или зьлѣ оумьреши (Супр., 33) ‘и будь со мною единодушен или умрешь злой смертью’;

г. съ нами ед’нако бжди, да и честь великж отъ мене вьзьмеши (Супр., 30) ‘будь с нами заодно и получишь от меня великую честь’:

д. ідже въ толикж напасть въпадоста (Супр., Ш-047) ‘которые в такое бедствие впали’;

е. и своима роукама измълъ, пакы проскоуры творАше (Феод., 296) ‘и своими руками измолов, снова делал просвиры’.

Итак, основной вывод таков. В древнерусском и старославянском отрицание, которое относится к глагольной предикации в целом, стоит не перед глаголом как синтаксической вершиной группы (что обычно для современного языка), а перед всей глагольной группой, т. е. глаголом и его подчиненными. А поскольку эти под­чиненные имеют тенденцию быть в препозиции по отношению к глаголу, отрицание в общеотрицательном предложении часто оказывается оторванным от глагола.

Оборот аще не

Отрицание в составе оборота аще не тоже распространяется на всю предика­цию, т. е. является фразовым:

(15) а. ну, помни же себя, что нѣтъ тебя ни со што, аще не господь что сотворит по милости своей (Аввакум, 108) ‘ну, помни же о себе, что нет тебя нисколько, если только Господь что-то не сотворит по милости своей’;

б. аще не господь помога^а бы, вмалѣ вселися бы во а^д душа моя (Аввакум, 53) ‘если бы не помогал Господь, скоро вселилась бы в ад душа моя’;

в. не имамъ съде влште пати хлѣбъ і рыбоу дъвож, аще оубо не мы шьдъше во вьса люди сиіа коупимъ брашъна (Лук. 9.13) ‘... если мы не пойдем купить (букв, “не мы, пойдя, купим”) пищи для всех этих людей’.

Книжный оборот аще не встречается (практически только в цитатах или их перифразах) и в более поздних текстах, с таким же отделением отрицания от син­таксической вершины составляющей:

(16) а. Всуе трудишися скудельный человече, аще не Бог созиждет дом твой! [И. Н. Скобелев. Рассказы русского инвалида (1838—1844)];

б. хотя страшно, а надобно сказать: лучше бы было, аще не бы родился человек тот. (архиепископ Платон (Левшин). Слово на день рождества Пресвятыя Богородицы (1777))

Оборот не ... ли

Структура отрицательно-вопросительного предложения с не... ли в древне­русском языке вполне аналогична современной. Дело в том, что частица ли ведет себя как энклитика и подчиняется закону Ваккернагеля, сохраняя это свое свойство вплоть до современного состояния русского языка. Поэтому первое слово составля­ющей (с которой соотносится не) — каким бы оно ни было — ставится перед ли. т. е. оказывается как бы внутри оборота не... ли:

(17) а. господи, господи, не в твое ли имА пророчествовахомъ? (Матф. 7.22);

б. не дьвѣ ли пьтици на (а)ссарии вѣнимѣ есте (Матф. 10.29);

в. не добро ли сѢма сѣлъ еси на селѣ твоемь (Матф. 13.27);

г. не въ моихъ ли роуках дша ваша соуть (Флавий 461 в).

Строго говоря, частицы не и ли не образуют никакого специального синтакси­ческого единства, а подчиняются каждая своим законам: не — проклитика, так что

инициальное отрицание стоит в начале (глагольной) составляющей, на которую воз­действует; а ли, как энклитика, ставится после первого акцентно самостоятельного слова этой же составляющей.

По смыслу, однако, ли ~ 'разве’ и включает в свою сферу действия отрицание. Так, если обозначить оператор вопроса ли как ли, то сферы действия семантических операторов в предложении (17а) можно представить так:

ли [не [в твое имА пророчествовахомъ]].

При этом, в соответствии с общими синтаксическими правилами поведения клитик, проклитика не и энклитика ли могут объединяться, образуя проклитико-энк­литический комплекс (Зализняк 2008, § 1.39—41), как, например:

(18) нелй црь ксй ты (Чуд., 51а) ‘не царь ли ты?’

Оборот не ... ли, со свойственным ему специфическим воздействием на порядок слов, остался почти неизменным в современном языке (см. Падучева 2012). Отметим, однако, ряд отличий. Одно касается биноминативного предложения. В современном языке вопрос в биноминативном предложении требует субъектно-предикатной ин­версии. Так, вопросительное предложение (196) соответствует утвердительному (19а) — перед ли ставится составляющая, несущая фразовый акцент, т. е. сказуе­мое:

(19) а. Это утопиях ; б. Не утопия ли это?

Подлежащее будет препозитивным в вопросе только в том случае, если в со­ответствующем утвердительном предложении оно рематично:

(20) а. Зачинщик он х ; б. Не он ли зачинщик?

Между тем в древнерусском и старославянском при переходе от утверждения к вопросу инверсии не происходит. Так, исходным утвердительным предложением для (21а) будет (216), где сь ‘он’ — обычное подлежащее-тема:

(21) а. не сь ли есть тектоновъ сынъ? (Матф. 13.55) ‘не плотников ли он сын?’ (букв, «не этот ли плотников сын?»);

б. сь есть тектоновъ сынъ ‘он плотников сын’.

[Русский перевод предложения (21а) требует инверсии; «расщепление» именной группы плотников сын такое же, как в примерах (17а)—(17г), он уходит из конечной позиции, видимо, из-за своей безударности.]

Трудно сказать, когда произошло это изменение, но в XIX веке инверсия заведо­мо уже была так же обязательна, как в современном языке:

(22) а. — Постойте-ка! — сказал я. — Днепровская? ... Не жена ли она Алексея Семеновича Днепровского? [М. Н. Загоскин. Искуситель (1838)]

б. Не выходец ли ты с того света? [А. А. Бестужев-Марлинский. Вадимов (1834)]

Другое отличие демонстрирует пример (23), который показывает, что не могло иметь в своей сфере действия ю ‘уже'. Между тем в современном языке структурно­му фрагменту не [ю ...] соответствует сочетание еще не:

(23) не ю ли разоумѣваате. ѣко вьсѣко еже въходить въ оу ста, въ чрѣво въмѣщаатъ СА і афедрономъ исходитъ (Матф. 15.17) = ‘ли [не [ю разоумѣваате, ѣко вьсѣко

еже въходитъ въ оу ста...]] ‘неужели вы еще не понимаете, что всё, входящее в уста, попадает в чрево и выходит через афедрон?’

Способность не подчинять уже проявляется и вне оборота не ... ЛІГ.

(24) ономоу не оу еще явивъшю еуанглия ‘когда он (Климент) еще не показал еван­гелия (Феод., 486), букв, «тому не уже еще показавшему евангелия».

В современном языке сочетание не уже невозможно. Пример (25) интересен тем, что Н. К. Гудзий, цитируя в своей книге древнерусский текст, производит в нем проясняющую замену, которая выводит частицу уже из сферы действия отрица­ния, заменяя не уже на еще не (см. о механизме этого рода замен в общем виде в Богуславский 2002; Paducheva 2008):

(25) Близко к народным причитаниям-заплачкам звучит его просьба, обращенная им к своим убийцам: «Не пожьнете мене, от жития не созьрела, — умоляет он, — не пожьнете класа (колоса), не уже (еще не) созьревша, но млеко беззло бия носяща!» [Н. К. Гудзий. История древней русской литературы (XI—XV вв.) (1938)]

Рассмотрим еще пример:

(26) не и мытаре ли тако творлть (Матф. 5.47) ‘ли [не [и мытаре тако творАтъ]]’ ‘не так же ли и мытари поступают?’

Исходное предложение отличается от его перевода на современный язык поряд­ком слов. Дело в том, что в старославянском можно было употребить оборот не ... ли в контексте предложения с препозитивной ремой: и мытаре тако творитъ (NB ре- матизирующую частицу и). Между тем в современном языке оборот не ... ли может быть использован только в предложениях с более обычным порядком слов, напри­мер: Также поступают имытари"-* или Также и мытари"* поступают. Получаем: Не так же ли поступают и мытари? или Не так же ли и мытари поступают'.'¹

Отрицание может включать в свою сферу действия союзы

Отрицание в составе оборота не ... ли может иметь в своей сфере действия со­чинительный союз. В примерах ниже отрицание в составе первого из сочиненных предложений включает в свою сферу действия сочинительный союз и и вводимое им предложение — что совершенно исключено в современном языке:

(27) а. господи, господи, не въ твое ли има пророчствовахомъ п твоимъ именемъ бѣсы изгонихомъ? (Матф. 7.22) = господи, господи, ли [не [въ твое има пророч­ствовахомъ и твоимъ именемъ бѣсы изгонихомъ]] ‘разве неверно, что мы от твоего имени пророчествовали и твоим именем бесов изгоняли?’;

б. не мати ли его нарицаетъ са Мариѣ і братрьѣ его иѣковъ и осифъ? (Матф. 13.55) = ли [не [мати его нарицаетъ са Мариѣ і братрьѣ его иѣковъ и осифъ]] ‘разве неверно, что мать его зовется Мария и братья его (зовутся) Иаков и Иосиф?’

То же касается оборота аще не — отрицание в составе первого из сочиненных членов включает в свою сферу действия сочинительный союз W.

(28) аще не пръвѣе съвлжетъ крѣпъкааго і тогда домъ его расхититъ (Матф. 12.29) = аще не [пръвѣе съвАжетъ крѣпъкааго і тогда домъ его расхититъ] ‘разве не так он поступит, что сперва свяжет сильного и тогда дом его расхитит’.

То же верно для оборота да не — в сферу действия отрицания, синтаксически относящегося к глаголу, входит связанный с этим глаголом сочинительный союз или и, соответственно, вводимая им сочиненная пропозиция:

(29) оубоявсА со немъ, да не сотравАть его или оубиють прельстйвше (Флавий 355а) ‘испугавшись за него, как бы его не отравили или, обманув, не убили’.

Сочетания с фазовыми глаголами

В древнерусском языке в сочетаниях не с фазовым глаголом нельзя отличить, явля­ется ли сферой действия отрицания вся глагольная группа, возглавляемая фазовым (или модальным) глаголом, или только группа подчиненного ему инфинитива. Так, в (30а) и (306) дело только в порядке слов, и отрицание воспринимается как синтаксически связанное с фазовым глаголом и распространенное на всю группу. А в (ЗОв) и (ЗОг) наблюдается подъем отрицания с инфинитива на главный предикат, который противо­речит нормам современного языка — по смыслу отрицание относится к инфинитиву:

(30) а. не дайте пакости дѣілти ытрокомъ ни своимъ ни чюжимъ, ни в селѣ* ни в житѣ*, да не клати ва^с начнуть (Мономах. 806) ‘... да не начнут вас прокли­нать’;

б. и щселѣ не имоуть ти никокіл же пакости створити лоукавии бѣси, не бо видѣти ихъ имаши (Феод., 44в) I.. ибо не будешь (даже) их видеть’;

в. и не поча по тому чинити, яко же люди хотяху (Увар., 346) = и поча не [по тому чинити, яко же люди хотяху] ‘и начал поступать не так, как хотели люди’;

г. А будетъ которой судья не учнетъ ѣздить въ приказъ своимъ упрямствомъ... (Улож., гл. 10, § 24) ‘а если какой-либо судья начнет не ездить в приказ, по свое­му упрямству... ’

Остатки такого употребления сохраняются и в более позднее время:

(31) Почтенный гостинодворец тужит: «Сын мой, Пронька, стакався с веселыми людьми — перегудниками, не почал меня, отца своего, слушать». [Б. В. Шергин. Слово о Москве (1930—1960)]

Современное не велел в значении ‘велел не’, т. е. ‘запретил’, представляет собой реликт именно такого словоупотребления. Интересно, что отрицание в (ЗОв,г) стоит перед финитным глаголом как раз там. где оно к этому глаголу не относится.

Предложения с кванторными словами

Как и в современном языке, отрицание при кванторном слове — это общее от­рицание:

(32) а. и коуманъ оубоілсА, да не вей людїе оустремАТСА на нь (Флавий, 3966) ‘и Куман побоялся, как бы на него не устремились все люди’;

б. не бо николи же на ребрѣхъ своихъ лмжашеть (Феод., 386) ‘ибо никогда на ребра свои не ложился’ (т. е. вообще не лежал);

в. аще не mhosh быша видѣли и повѣдали (Флавий, 424в) ‘если бы не то, что многие видели и рассказали’.

Древнерусский и старославянский, в отличие от современного русского, не тре­бовал обязательного отрицательного согласования, т. е. допускалось отсутствие не при глаголе в контексте нг/-местоимения или /«/-наречия:

(33) добии же христосовъ кодратъ, їдко никакоже чоуіА мжкъ. пооучааше кажштАьд СА (Супр., 56) ‘доблестный же Христов (воин) Кодрат, как бы нисколько (не) чувствуя мук, поучал кающихся’.

Сочетание не вслкии могло пониматься как ‘никакой’, ‘никто ’ (см. об этом Vecerka 1996: 133):

(34) не сё ли есть казавыи мнѣ прежде блюстисА алексан’дра, и не всакомоѵ при- ближатисА къ тѣлоу моєм8, не сёи ли мене водашє до содра, и без'печАлное житие мнѣ подаваше, и сонъ хранАше (Флавий, 378в) ‘не он ли говорил мне прежде, (что следует мне) остерегаться Александра и никому не приближаться к телу моему... ’

Предложения с адвербиалами

В современном языке адвербиал может выступать как оператор, который семан­тически подчиняет глагольную предикацию, причем отрицание перед адвербиалом понимается как отрицающее только этот оператор — глагольная предикация состав­ляет неотрицаемую пресуппозицию. Так, в (35) отрицается только скоро', не подвер­гается отрицанию тот факт, что наши предки ели:

(35) Не скоро ели предки наши = ‘ели наши предки не быстро’.

Между тем в древнерусском отрицание свободно понимается как имеющее широкую сферу действия (термин из Богуславский 1985: 54), т. е. включает и ад­вербиал, и семантически подчиненную глагольную предикацию. В примерах ниже в сферу действия отрицания входит составляющая, которая включает глагол и все его синтаксические подчиненные, включая адвербиал:

(36) а. аще же кто щ мёншихъ съгрѣшить, не скоро пострѣкаитесА на на (Флавий, 4086) ‘... не набрасывайтесь сразу же на них’;

б. аще не скоро вратйте ми жены, раздроушю стѣны и внидоу (Флавий, 4326) ‘если вы немедленно не вернете мне жену, разрушу стены и войду’;

в. блюдоущи, да не пакы отъбѣжить отъ нем (Феод., 29а) ‘следя за тем, чтобы он не убежал от нее опять’.

Так, в (366) угроза вступает в силу, если не выполняются два условия — возвра­щение жены, и притом немедленное; глагольная предикация не составляет пресуп­позиции.

В современном языке принципиальным для возможности отрицания глагольно­адвербиального комплекса как целого является контекст снятой утвердительно­

сти (Weinreich 1963/1970; Падучева 2005), который порождают, в частности, союзы типа если, пока, чтобы или частицы разве, едва ли и проч. Так, сочетания резко не затормозил, тщательно не оделся, немедленно не уйдем, периодически не вспы­хивали, клятвенно не пообещал, вскоре не сделался негодяем, неустанно не взывал возможны только в таком контексте. В примерах (36а—в) мы имеем именно этот контекст. И тогда различие сводится, опять-таки, к тому, что в древнерусском от­рицание стоит перед всей своей сферой действия, а в современном языке — перед синтаксически главным словом, ср. не скоро вратите и немедленно не вернете или да не пакы отъ бѣжитъ и чтобы опять не убежал.

Типологическое разнообразие стратегий размещения отрицания

В современных языках действуют две основные стратегии размещения отрица­ния:

— синтаксическая, когда отрицание ставится при синтаксической вершине предложения, а именно при финитном глаголе; и

— семантико-просодическая, когда отрицание ставится при семантически главном операторе; например, при кванторном слове, ср. не все пришли = не [все [пришли]]; при адвербиале, ср. он шел не быстро = не [быстро [он шел]]; при союзе, ср. не потому; или при слове, несущем главное фразовое ударение; ср. он любит не тебя = не [та, кого он любит, есть ты].

Языки могут расходиться в возможностях выбора той или иной стратегии. Например, русский часто предпочитает семантико-просодическую стратегию там, где английский выбирает синтаксическую. Так, О. Есперсен (Jespersen 1924/1958) допускает для предложения (39), с отрицанием при сказуемом главного предложе­ния, такое понимание, при котором его следует перевести на русский язык предло­жением (40), с отрицанием при подчинительном союзе:

(39) I didn’t call because I wanted to see her (but for some other reason).

(40) Я позвонил не потому, что хотел увидеть ее (а по какой-то другой причине) Ф Я не позвонил потому, что хотел увидеть ее.

В старославянском и древнерусском, равно как и в санскрите, действовала тре­тья стратегия — инициальная: отрицание ставилось перед началом всей той груп­пы слов, которая составляет сферу действия отрицания. При этом экспрессивная препозиция подчиненных, но просодически выделенных слов способствовала отде­лению отрицательной частицы от синтаксической вершины предложения[46].