Предисловие

Отрицание — незаменимая составляющая человеческой коммуникации. Умение построить высказывание, которое является отрицанием данного, можно считать та­кой же естественной составляющей языковой компетенции человека, как способ­ность оценить грамматическую правильность предложения или прореагировать на семантическую аномалию.

Отрицание с давних пор было предметом пристального внимания в логике, пси­хологии и философии языка. Изучение отрицания имеет давнюю историю в линг­вистике. Новые перспективы в этой области открыло перед лингвистами пришед­шее из логики понятие презумпции (она же — пресуппозиция). Осмысленность и неоднозначность предложения, членение семантики слова на семантические ком­поненты часто раскрывается через его презумпции. Презумпции имеют особую зна­чимость для отрицания: естественное отрицание предложения — это то, которое сохраняет его презумпции: ложная презумпция собеседника вызывает совсем иную реакцию, чем ложное высказывание.

Отрицание связано со всеми аспектами языковой структуры. Оно нетривиаль­ным образом взаимодействует с кванторными словами и модальностью, с лексиче­ской семантикой и актантной структурой слова, с синтаксисом и морфосинтаксисом предложения, с его тема-рематическим членением. Все это должно быть принято во внимание при описании отрицательного предложения.

Достижения лингвистики последних лет дали новый импульс исследованию отрицания. Связь лингвистики с логикой и прогресс в лингвистической теории ре­ференции, ознаменовавший 70—80-е годы прошлого века, подарили лингвистам по­нятие денотативного (иначе — референциального) статуса именной группы (ИГ). В экспликацию статусов именной группы вошли компоненты «существование» и «(не)знание». Стали ясны связи между определенностью (т. е. конкретной рефе­ренцией) и презумпцией существования; ср. инференции типа: конкретно-референт­ная ИГ Z) ‘существует и единствен X такой, что...’; (не)определенная ИГ э ‘я — го­ворящий — (не) знаю Х-а’.

Большое значение придается в этой книге понятию снятой утвердительности. Ранее было известно, что снятая утвердительность играет роль в сфере неопреде­ленных местоимений; теперь она обнаружила себя в связи с глобальным отрицани­ем, отрицательной полярностью и двойственностью.

В традиционной лингвистике отрицание оставалось в сфере синтаксиса. В совре­менной теории отрицания важную роль играет лексическая семантика. Достижения лексической семантики (см., прежде всего. Апресян 1974; 2009) открывают подходы к отрицательному предложению, которые ранее были невозможны.

Большие ожидания связаны с развитием онтологии. Стали обыденностью тема­тические классы имен, а имена разных тематических классов имеют разный рефе­ренциальный потенциал. Скажем, предпочтительный генитив объекта, выраженного именем свойства (как во фразе Не люблю высокомерия), можно связать с ингерент- ной нереферентностью имен этого типа. Не менее важную роль в структуре отрица­тельного предложения играют тематические классы глаголов.

Эта книга писалась много лет. Некоторые ее главы являются результатом пере­работки ранее опубликованных статей. Ряд статей приводится в книге в виде экс­курсов к отдельным главам, что позволило не нарушать логику изложения и по воз­можности избежать повторов в основном тексте. (Что касается экскурсов, то они иногда частично повторяют основной текст, поскольку развивают отдельные его положения.)

В книге девять глав. Главы 1—4 являются вводными — в них излагаются исход­ные понятия, необходимые для анализа языкового материала. Большое внимание уделяется понятию презумпции, которое позволяет по-новому взглянуть на тради­ционные проблемы семантики и синтаксиса отрицательных предложений.

Глава 5 посвящена синтаксису отрицательного предложения. Здесь идет речь о предикатном и присловном отрицании (в англоязычных терминах это sentential negation и constituent negation), о глобальном отрицании, смещенном, кумулятив­ном отрицании в предложениях с отрицательными местоимениями.

Главы 6 и 7 посвящены морфологическим аспектам структуры отрицательного предложения. В главе 6 идет речь о генитиве отрицания, т. е. о конструкции, кото­рая составляет специфику славянских языков, в то же время связывая славянские языки с угро-финскими. Лейтмотивом этой главы является связь семантики бытия и восприятия. Выдвигается идея о том. что генитивная конструкция может выра­жать присутствие наблюдателя. Фигура наблюдателя вошла в современную семан­тику из работы Апресян 1986 — в ходе изучения дейктических и других эгоцент­рических единиц языка и развития идей Бенвениста и Якобсона о роли говорящего в языке.

К главе 6 примыкают три экскурса. Экскурс 2 нужен для того, чтобы показать, что замена именительного падежа субъекта на родительный в русском языке, вопре­ки установившемуся мнению, не является, по крайней мере в некоторых контекстах, автоматическим правилом. Выбор падежа субъекта определяется, в конечном счете, концептуализацией ситуации говорящим. Возможность разорвать казавшу­юся неразрывной связь отрицательного предложения с трансформацией отрицания имела принципиальное значение для достижения успеха в этой области. В свое вре­мя именно трансформация отрицания обеспечивала прогресс, стимулируя семанти­ческий подход к разным явлениям, происходящим в отрицательном предложении.

Однако в какой-то момент она стала тормозом на пути к пониманию его структуры: были обнаружены отрицательные конструкции, которые не являются отрицанием каких бы то ни было утвердительных, и утвердительные предложения, которые не поддаются отрицанию.

В Экскурсе 3 речь идет о том. что генитивная конструкция может указывать на наличие наблюдателя — при ограниченном круге глаголов, допускающих, но не требующих в отрицательном контексте генитивного субъекта, прежде всего — при глаголе быть.

Экскурс 4 не относится к отрицанию непосредственно, но существенно включен в эту проблематику. Дело в том. что в ряде статей о генитиве субъекта постулирова­лось статическое и динамическое значение у локативного быть. Экскурс 4 демон­стрирует типологическую обоснованность семантического перехода, который свя­зывает стативное и динамическое значение быть. Предварительно обосновывается возможность перфективного употребления глагола быть — которая служит предпо­сылкой его двунаправленного аспектуального значения (т. е. значения перемещения вперед и назад), заявленного в Апресян 2012. Понятие типологически обоснованного семантического перехода (Зализняк 2001) связано с понятием регулярной многознач­ности по Апресян 1974 (и с ориентацией на динамическую семантику в Падучева 2004). но не совпадает с ним.

В главе 7 речь идет об имперфективе отрицания. Здесь всплывает понятие ко- нативного глагола, которое заставляет вновь обратиться к понятию презумпции. Вторая часть главы 7 касается связей отрицания с модальностью.

Глава 8 посвящена разнообразным лексическим проблемам отрицания. Глава 9 объединяет ряд конструкций, которые можно отнести к малому синтаксису.

В качестве Приложения в конце книги перепечатана работа в соавторстве с А. А. Зализняком, посвященная отрицанию в древнерусском и церковнославян­ском. которая показывает, что основные понятия и положения книги применимы и за пределами современного языка.

В книге довольно много специальных терминов. Употребление термина часто сопровождается ссылкой на раздел, где этот термин вводится впервые, но если нет, то читатель всегда может воспользоваться Предметным указателем, который предъ­явит дру гие контексты его употребления. Термины выделяются либо полужирным, либо малыми прописными — капителью.

Ссылки в книге могут быть на ее главы, например глава 2, и на разделы, например в главу 6 входит раздел 6.1; в раздел 6.1. — разделы 6.1.1, 6.1.2 и т. д. Следующая сту­пень иерархии — пункт: пункты нумеруются одной цифрой — ссылки на пункт всегда только внутри одного раздела.

Библиографігческая ссылка на ту или иную работу, упоминаемую в тексте, дается, как правило, на первое ее издание. Возможные переиздания отмечаются в Библиографии в конце книги. Для переводных книг, однако, ссылка может давать­ся на русский перевод. Двойной год публикации указывается в тексте в том слу­чае, если есть ссылка на страницу, причем не первого издания или перевода.

Практически все разделы этой книги обсуждались на семинарах и конферен­циях. Генитивная конструкция отрицания, проблемы отрицания в контексте кван­тификации интенсивно обсуждались в 1999—2008 годах на семинаре под руковод­ством Барбары Парти в рамках проекта National Science foundation under Grant No. BCS-9905748 «Интеграция лексической и композиционной семантики», а так­же проекта The Russian Genitive of Negation: Integration of Lexical and Compositional Semantics BCS-0418311; руководители проектов — Барбара Парти и Владимир Борщев. Многими примерами и уточнением формулировок я обязана участникам это­го семинара — Барбаре Парти, В. Б. Борщеву, Е. В. Рахилиной, Я. Г. Тестельцу.

Барбара Парти — лингвист высшей квалификации и самый доброжелательный на свете читатель и собеседник. Многое в этой книге существует благодаря ее под­держке и сочувствию. Барбаре более чем кому-либо я обязана тем. что в этой книге нет некоторых ошибок, которые могли бы быть.

В текст книги вошли, в переработанном виде, статьи Отрицание и Презумпция, которые обсуждались на Семинаре по русской корпусной грамматике в Институте русского языка под руководством В.

Многие работы, составившие основу этой книги, обсуждались на семинаре в ИППИ РАН под руководством Ю. Д. Апресяна. Автор благодарен участникам семинара и его руководителю. Ю. Д. Апресян — неизменный адресат всех моих сочинений. В полемике с ним возникали и писались многие разделы про гени­тив отрицания, которые в конечном счете становились подтверждением его идей. Ю. Д. Апресяну русская семантика обязана понятием наблюдателя — пусть даже этот наблюдатель пошел потом частично своим путем.

Большие заслуги перед русским отрицательным предложением у И. М. Богуслав­ского. Его книга 1985 года сохранила актуальность до сих пор. Статья 2002 года про уже у Пушкина в «Медном всаднике» (Еще он думал, что едва ли с Невы мостов уже не сняли) послужила импульсом для исследования снятой утвердительности — которая, как уже говорилось, имеет первостепенную важность для многих аспектов семантики морфологии и синтаксиса отрицания.

Своему учителю Вяч. Вс. Иванову я благодарна за внушенную в свое время идею о том, что язык не просто обозначает предметы и явления окружающего мира, а концептуализует действительность, в каком-то смысле — создает мир. В данном случае эта установка помогла преодолеть трансформационный подход к семанти­ке отрицания и уверенно работать в рамках композиционного подхода к отрица­

тельному предложению как к языковой структуре с присущим ей соответствием между формой и смыслом (оставляя производность отрицательного предложения от утвердительного для тех участков, где она действительно имеет место).

Автор глубоко благодарен В. Ю. Апресян. М. Я. Гловинской. Д. О. Доброволь­скому. Анне А.Зализняк. Л. Н. Иорданской и И. А. Мельчуку. С. А. Крылову, Г. И. Кустовой, Н. И. Лауфер, И. Б. Левонтиной, О. Н. Ляшевской, X. Р. Мелигу, И. В. Перцову, В. А. Плунгяну, Р. И. Розиной, С. Г. Татевосову, Я. Г. Тестельцу, С. М. Толстой. М. В. Филипенко, В. С. Храковскому, А. В. Циммерлингу. А. Д. Шмелеву, Т. Е. Янко, Д. Вайсу, Х.Томмола которые читали начальные варианты моих статей или высказывали принципиально важные соображения по ходу докладов на конфе­ренциях. Некоторые вопросы, связанные с историей русского языка, я обсуждала с |В. М, Живовым ( П. В. Петрухиным и Б. А. Успенским. Книга Б. А. Успенского «Поэтика композиции». Изд-во Искусство: 1970, — это второй источник и составная часть современной концепции наблюдателя.

Пользуюсь случаем выразить благодарность И. М. Стойновой, которая взяла на себя огромный труд по подготовке рукописи к печати и отчасти ее редактирова­нию, и И. С. Пекуновой, которая помогала в оформлении рукописи и привела в по­рядок библиографию.

В работе широко используются примеры из Национального корпуса русского языка (сокращенно — НКРЯ или Корпус), сайт в Интернете — http://www.ruscorpora. ru. Их можно опознать по тому, что ссылка на источник дается в квадратных скоб­ках. Корпус обозначил новые горизонты в обращении к лексике при решении грам­матических проблем. Надо сказать, что перед неискушенным пользователем Корт е не раскрывает всех своих возможностей — я благодарна С. О. Савчук за помощь при поиске нужных данных в Корпусе. За помощь в нелегком порой диалоге с компью­тером, большое спасибо М. И. Толстой и Е. Н. Хасиной. Диффузная благодарность Е. А. Гришиной и моим родственниками — А. А. Зализняку и Анне А. Зализняк.

Я благодарю Г. И. Кустову и Р. И. Розину — моих коллег по проекту «Лексикограф» (http://lexicograph.ruslang.ru), соавторов, собеседников и советчиков. Тематическая классификация глаголов, принятая в Национальном корпусе русского языка, заро­дилась в рамках проекта «Лексикограф». Идея о семантических классах глаголов, допускающих генитивный субъект, в частности о слабо противопоставленных те­матических классах «существование» и «воспрггятие», тоже возникла в ходе работы над этим проектом.