Постановка задачи
Во всех случаях, кроме семантической деривации, способность носителей русского языка идентифицировать новые единицы как сленг, можно объяснить формальными отличиями этих единиц от единиц литературного языка.
Что касается производных значений слов, то все образованные носители русского языка умеют определять, какие из них являются сленговыми, даже если сталкиваются с ними в первый раз. Это происходит не потому, что у сленговых значений какие-то особые денотаты — по большей части они совпадают с денотатами литературных значений, например железо ‘компьютер’, въехать, врубиться ‘понять’, вмазать, врезать ‘ударить’, засветить, накрыть ‘обнаружить’, ящик ‘телевизор’ и т. д. Безусловно, существуют исключения — например у слова откат есть сленговое значение ‘взятка, которая дается чиновнику за заключение выгодного договора, часто в ущерб интересам государства’, не имеющее выражения в литературном языке, но и в этом случае вряд ли стоит связывать восприятие его как сленгового только с характером его денотата. Иначе чем объяснить, что никто не считает сленговым новое значение слова оборотень ‘милиционер — член преступной группировки’, хотя его денотат вполне мог бы иметь сленговое выражение?Можно предположить, что в основе интуиции говорящих лежат не сами значения, а различия моделей образования производных литературных и сленговых значений слов (моделей семантической деривации) и что эти различия имеют регулярный характер. Иными словами, модели семантической деривации играют при определении того, какие лексемы являются сленговыми, такую же роль, как модели словообразования. Именно поэтому новые, но образованные по известной модели значения распознаются как сленговые. Центральная задача данного раздела — выявить различия между моделями семантической деривации в литературном языке и в сленге.
В дальнейшем мы будем рассматривать сленговые значения слов одной части речи — глагола.
В то же время исследование глагола предполагает анализ его модели управления, и тем самым в наше поле зрения попадают актанты глагола, выраженные существительными. В целях сопоставления рассматривается деривация производных литературных значений глаголов, принадлежащих двум крупным классам — движения и обладания.Выбор глаголов движения основан на том, что это очень большой класс, делящийся на множество подклассов, для которого характерна развитая многозначность. Среди производных значений глаголов движения — значения расположения в пространстве (Галерея шла вокруг дома), эмоционального состояния (пришел в отчаяние), ментальные значения (пришел к заключению) и др. Исследование их деривации позволит убедиться в том, действительно ли ограничен список преобразований, которым подвергается исходное значение, — действительно ли, как это происходит в случае словообразования, с помощью ограниченного набора средств можно получать неограниченное число новых единиц.
Выбор второго класса глаголов, который исследуется в данной работе, — глаголов обладания — определяется тем, что в языке значения обладания и движения тесно связаны друг с другом [Jackendoff 1992: 62]; [Fernandez 1998: 71]. Перемещая что-либо к себе или от себя, человек начинает или прекращает быть обладателем этого объекта. Поэтому у глаголов движения (точнее, глаголов перемещения Объекта) могут быть производные значения обладания, например, взять сигарету из пачки — взять крепость, а компонентом значения глаголов обладания может быть перемещение, например, конфисковать драгоценности ‘переместив от прежнего владельца, сделать собственностью государства’.