1.1. Понятие об аффиксах и “унификсах”. Вопрос о статусе и значимости уникальных аффиксов

В настоящее время объектом пристального внимания являются единичные, или уникальные, словообразовательные аффиксы, или “унификсы”, выделяющиеся в составе производных слов современного русского языка.

И.А. Крылов отмечает, что число слов типа мошк-ар-а, люб-овь и т.п., утративших нормальные словообразовательные связи со словами сходной, структурной модели или с родственными словами, “в русском языке сравнительно невелико и не заслуживает поэтому слишком пристального внимания”[4].

И.А. Мельчук относит к синхронии языка продуктивное, регулярное словообразование, так как не абсолютно продуктивное и не абсолютно регулярное словообразование касается, по мнению учёного, лишь диахронии[5].

Под синхроническим словообразованием понимается «определенное состояние словообразовательной системы языка и образующих ее элементов, на определенном этапе развития данного языка, причем такое состояние, которое можно представить себе, изучать и описывать вне качественных изменений»[6].

Е.А. Земская указывает, что “аффиксами, т.е. строевыми элементами языка, признаются лишь такие элементы, которые встречаются в двух и более разнокорневых, но семантически соотносительных словах”. В этом случае исследователь соглашается с мнением Л.В. Щербы[7]. Поэтому с её точки зрения, “унификсы” (термин Е.А. Земской) не являются аффиксами.

Однако требование повторяемости аффикса отсутствует в большинстве определений аффиксов. Так, Ф.Ф. Фортунатов полагает, что “аффикс - в слове – это та часть, которая видоизменяет значение другой части в слове, называемой по отношению к аффиксу основою”[8].

В настоящее время изучение уникальных аффиксов как служебных морфем в иерархии нерегулярных / регулярных аффиксов необходимо. По справедливому утверждению Н.М. Шанского, “большое значение для познания словообразовательной системы языка, как в развитии, так и в синхронном плане имеет изучение нерегулярных образований. Между тем - в силу господствовавшего взгляда на них лишь как на факты, имеющие чисто словарный интерес и не входящие в систему словообразования, – в настоящее время нет даже самого приблизительного описания инвентаря нерегулярных аффиксов. А в связи с этим нет и полного индекса служебных морфем, выделяющихся сейчас в словах современного русского литературного языка: во всех пособиях по современному русскому языку – вплоть до академической грамматики – указываются последовательно лишь наиболее типичные и продуктивные, что касается остальных, то они приводятся выборочно и непоследовательно” [11].

Известно, что нерегулярные, единичные аффиксы давно обращают на себя внимание исследователей русского словообразования. Статьи выдающихся отечественных языковедов В.В. Виноградова, Г.О. Винокура,  Н.М. Шанского, Е.А. Земской, А.Н. Тихонова, В.Г. Головина и работы профессора Л.В. Рацибурской и др. ученых посвящены выяснению специфики таких средств деривации. Наблюдения исследователей устанавливают наличие сходства и отличия единичных аффиксов от аффиксов продуктивных, регулярных. Однако различные точки зрения учёных на сущность словообразовательного процесса, на принципы членения слова, на производность и членимость слова не только не проясняют многие проблемы уникальных аффиксов, напротив, в некоторых случаях неоправданно усложняют их изучение.

В настоящее время только вопрос о членимости слов с единичными отрезками не вызывает сомнения исследователей. Единичные отрезки бесспорно выделяются.

Тенденция формально-семантического подхода к изучению и описанию деривации, характерная для второй половины ХХ века, позволяет рассматривать проблемы, связанные с единичными аффиксами, в аспекте семантико-словообразовательных отношений производных и производящих слов.

Наблюдения многих исследователей дают положительную оценку членению слов с уникальными суффиксами – вслед за   Г.О. Винокуром, Н.М. Шанским, А.И. Моисеевым, В.Г. Головиным и другими учёными – с учётом “семантико-словообразовательной соотносительности производной и производящей (или мотивированной и мотивирующей) основ”[12], то есть по принципу “производное - производящее”.

Такое решение позволяет считать, исключив из числа обязательных признаков морфемы признак повторяемости,  уникальные элементы в составе слов аффиксами, а значит, и морфемами.

Так, по мнению Л.В. Рацибурской, «единичный характер элементов слова (в частности находящийся в аффиксальной позиции) отнюдь не свидетельствует об отсутствии у них значения и, следовательно, морфемного статуса»[13].

Вопрос о наличии значения единичных отрезков пока остается открытым из-за того, что учёные, считающие повторяемость одной из важнейших характеристик морфемы, не признают единичные отрезки или часть из них морфемами (А.Н. Тихонов). Решение проблемы значимости единичных частей слов влияет на определение морфемы.

В.А. Плунгян считает, что “существует противопоставление так называемых уникальных аффиксов (встречающихся только при одном корне, ср. русск. плак-с-а), непродуктивных аффиксов (встречающихся при ограниченном числе корней, не составляющих единого семантического класса; ср. русск. суффикс –тух, выделяемый в пастух и в частично идиоматизированном петух, или префикс па- с трудно определимым в современном языке значением, выделяемый в словах типа пасынок, патока и некоторых других) и продуктивных аффиксов (с широкой сочетаемостью, регулируемой не индивидуальными лексическими, а обобщёнными семантическими ограничениями)”[14].

Большинство исследователей (Г.О. Винокур, Н.М. Шанский, Е.А. Земская, Н.А. Янко-Триницкая и др.) отмечает, что уникальные отрезки значимы. В доказательство этого приводятся разные доводы. Е.А. Земская считает единичные отрезки слов значимыми. “Прибавление такого отрезка влияет на значение слова: почта = почтамт, стекло = стеклярус, поп = попадья”, но их значения отличаются от значения “нормальных аффиксов”[15]. По её мнению, по характеру значения уникальные отрезки подразделяются на две группы: а) “те, которым можно приписать значение, выражаемое в данном языке аффиксально (тип: поп-адья); б) те, которым нельзя приписать значения, выражаемого в данном языке аффиксально (тип: стекл’ -арус)”[16].

В.Г. Головин отмечает, что различия между значениями “унификсов” -адья и –арус сводятся, по-видимому, к “знакомости / незнакомости” выражаемых ими значений, так как “значения, которые могут выражаться и другими аффиксами, являются более знакомыми для носителей языка и поэтому легче определяются и у единичных аффиксов. Значение же, выражаемое только одним аффиксом, встречающимся только в одном слове, по причине редкости, “незнакомости” определяется труднее. Природа же значения у деривационных унификсов, как и у всех деривационных аффиксов, одинакова” [17].

Н.А. Крылов выделяет звуковой отрезок –овь- в слове любовь, так как его значение может быть связано в нашем сознании с известными значениями[18].

Н.Д. Арутюнова полагает, что значения некоторых уникальных наращений синонимичны значению аффиксов данного языка[19].

Г.О. Винокур считает, что в “нерегулярных образованиях звуковые комплексы, могущие быть выделенными в них в качестве суффиксов, представляют собой подлинные звуковые единства, то есть имеют значения, устанавливаемые нами совершенно так же, как устанавливаются значения суффиксов в образованиях, построенных по продуктивным и регулярным моделям”[20].

Привлечение словообразовательного квадрата (ср.: поэт: поэтесса= поп: попадья)  показывает значимость единичных частей в составе слов.

     М.А. Шелякин подчеркивает знчимость аффиксальных морфем, пользуясь понятием морфематической модели: “Значимость морфемы осознается только в морфематической модели. Морфематическая модель, по нашему мнению, - такое соединение в слове морфем определённых функциональных классов, в котором реализуется данное словообразующее значение какой-либо морфемы. Наличие в языке функциональных моделей и определяет выделение одиночных морфем, встречающихся только в одном слове (ср. выделение одиночного суффикса  в пас-тух от пас-ти в связи с тем, что есть тка-ч от тка-ть, жн-ец от жа-ть и др.)”[21].

С точки зрения Ю.С. Маслова, “морфема может быть определена как функционально значимая (значимостная) часть слова”.

Н.М. Шанский выясняет особенности некоторых единичных аффиксов и решает вопрос о значимости / незначимости уникальных (нерегулярных) отрезков таким образом. Во-первых, особенностью нерегулярных аффиксов является их семантика: они значимы, обладают значимостью лишь в составе слова, вне слова – это незначимые звуковые отрезки, то есть они морфемны только в составе слова. Регулярные же аффиксы морфемны и вне слова. Во-вторых, у регулярных и нерегулярных аффиксов по-разному выявляется и само значение. Оно становится ясным “только путем определения связей и соотношений содержащих их слов с соответствующими им родственными словами и сравнения с регулярными моделями, образуемыми словами того же словообразовательно-семантического плана” [22].

По нашему мнению, так же определяется значение регулярного аффикса, так как “правильно и точно оно может быть определено тогда, когда будет рассмотрено не в одном слове, а в целом ряде слов, образующих определённую словообразовательную модель или какой-либо лексико-грамматический разряд” [23].

Н.М. Шанский, К.А. Левковская считают, что слова с «унификсами» напоминают по своей семантике идиомы [24]. Однако К.А. Левковская указывает, что “производные аффиксальные (особенно суффиксальные) основы чаще обнаруживают более тесное слияние значений производящей основы и аффикса” [25].

И.Г. Милославский отмечает, что “приращённое” значение - частый спутник суффиксов[26].

Ещё одним аргументом в пользу того, что уникальные части слов значимы, может служить тот факт, что слова, их содержащие, и слова с регулярными аффиксами могут вступать в синонимические отношения – быть словообразовательными синонимами. Например, скупой - скуп-ец, скуп-ердяй; дур-ак - дур-алей, дур-ень, дур-ынд(а), дур-ил(о); голый - голь-теп(а), гол-ытьб(а), голь и др. Синонимические отношения наблюдаются в парах отглагольных, отадъективных и отсубстантивных имен существительных с уникальными и регулярными суффиксами: плакать - плачея, плакальщица ‘в старинном похоронном обряде: женщина, оплакивающая за плату покойника’ [МАС]; гулять – гулёна (прост.), гуляка (разг.) ‘тот, кто любит гулять (в 1 и 3 знач.)’ [МАС]; горланить - горлопан (прост.), горлан (прост.) ‘тот, кто горланит, крикун’ [МАС]; бузить – бузотёр (прост. неодобр.), бузила (прост.) ‘то же, что бузотёр’ [ССРЛЯ]; жить – жильё (во 2 ЛСВ), жилище (разг.) [ССРЛЯ]; дублировать – дубликат (во 2 ЛСВ), дублет ‘второй экземпляр какой-л. вещи’ [ССРЛЯ]; толкаться – толчея (в 1 ЛСВ), толкотня (разг.) ‘давка в тесноте, в толпе; сутолока’ // ‘суета, суматоха’ [МАС]; зудеть – зудень, зуд (в 1 ЛСВ) ‘ощущение болезненно-щекочущего раздражения кожи, вызывающее потребность чесать раздраженное место’; палить – паленина (в 1 ЛСВ), пал (в 3 ЛСВ) (устар.) ‘выжженное место в лесу, в степи’; укорять – укоризна, укор (‘упрек, порицание’); тренировать, тренироваться – тренинг, тренировка (‘учебное занятие, упражнение в каком-л. навыке, умении’ // ‘упражнение, развитие чего-л.’); богатый - богатей, богач (‘богатый человек’ // ‘о человеке, обладающем тем, что он считает ценным’), скупой - скупердяй, скупец (‘скупой человек’), бедный - бедолага, бедняга (‘бедный человек’), голый - гольтепа, голытьба (собир., ‘бедняки, нищие; беднота’; ‘о бедняке, нищем’) [БАС], молодой - молодец, молодчага, пёстрый - пестрядь, пестрядина (разг., ‘то же, что пестрядь’), багровый - багрянец, багрец (‘то же, что багрянец’; устар., ‘ткань багряного цвета’); полиция – полицай, полицейский (’лицо, состоящее на службе в полиции’); плуг – плугатарь, плугарь (‘тот, кто работает на вспашке полей плугом’); песня - песельник (в 1 ЛСВ), песенник (‘исполнитель песен’); индуизм - индус (в 1 ЛСВ), индуист (‘последователь, приверженец индуизма’)[27]; Индия - индусы (во 2 ЛСВ), индийцы (’население Индии, состоящее из многочисленных народов, народностей и племенных групп, а также представители этого населения’); власть – владыка (в 1 ЛСВ), властелин (высок., ‘неограниченный или верховный правитель; владыка’ // ‘полный хозяин, повелитель’); лёд – ледышка, ледяшка (разг., ‘то же, что ледышка’); жулик – жулябия (устар. руг.), жультепа (обл.); молодец (во 2 знач.) - молодчага (прост.), молодчина (разг.); мужчина – мужлан (прост.), мужик (прост. устар. бран.) [МАС]. Есть основание предположить, что семантика слов с уникальными отрезками формируется так же, как и у слов с регулярными аффиксами.

Следовательно, уникальные суффиксы так же, как и продуктивные и регулярные аффиксы, являются наименьшей, значимой частью слова (единицей языка). Ещё Бодуэн де Куртенэ указывал, что “каждая морфологическая часть представляет идею значения и ассоциированный с нею звуковой комплекс” [28].

А.И. Смирницкий писал: “Всякая морфема есть элементарная единица языка, входящая в состав слова…” [29].

По мнению А.И. Моисеева, “морфемность унификсов находит поддержку в безусловной морфемности уникальных корней, исчисляемых тысячами” [30].

Понятие морфемы связано в трудах учёных с задачей обобщения морфов[31]. В понимании исследователей используется термин “морфема” как “общая единица”, имеющая в разных словоформах тождественные морфы. Например, регулярные продуктивные морфы –чик/-щик в словах со значением лица по действию в “Грамматике современного русского литературного языка” [32], “Русской грамматике” [33], в “Словаре служебных морфем русского языка” Г.П. Цыганенко[34] идентифицируются по единству значения, представляя морфему –ик – суффикс лица [35].

Встречаются, однако, и случаи, когда закономерные обобщения не помогают. При этом, как и при определении морфа, достаточно знать, тождественны или нетождественны морфемы по значению. Поэтому тождественные по значению и различные по форме морфемы являются синонимичными. Например, Е.А. Земская определяет морфемы –чик и –щик со значением лица по действию как синонимичные[36].

Омонимичные уникальные суффиксы выделяются в следующих случаях: например, в словах плачея и толчея определяется их первая разновидность. Каждое из исследуемых имен образовано от глаголов (ср.: плакать, толкаться), но словообразовательный формант, соединяясь с производящей базой, по-разному формирует лексическое и словообразовательное значения: суффикс –е/j/- имеет конкретное значение в слове плачея, а суффикс -е/j/- в слове толчея имеет абстрактное значение. На основе этого делается вывод об их омонимичности.

Выделяется ещё одна разновидность омонимичных суффиксов. Например, в словах командир, фуражир производящая база различается частеречной принадлежностью. Производное слово командир мотивируется производящим глаголом командовать. Существительное фуражир образовано на базе существительного фураж (ср. СЗ: командир – “лицо, характеризующееся действием”, фуражир – “лицо, характеризующееся предметным признаком”). Следовательно, анализируемая производящая база у производных слов может совпадать или не совпадать.

Следовательно, синонимичность и омонимичность уникальных морфем - суффиксов определяется с учётом двух словообразовательных характеристик слова: словообразовательного значения  модели (типа).

В пособии рассматриваются уникальные морфемы, в которых не устанавливаются морфы, в связи с тем, что проблема их идентификации не разработана[37]. Например, определяются уникальные морфемы - синонимичные суффиксы –еj-, веj-, выделяющиеся в словах плач-еj(а), ш-веj(а) со значением лица по действию, которые различаются моделями образования, т.е. различаются уникальными формантами.

Среди уникальных словных элементов в позиции суффикса могут быть как синонимичные (ср.: люб-овь и завис-ть - со значением отвлечённого состояния по действию; патрон-таш и кон-юшн(я), звер-инец - со значением вместилища; почт-альон и кух-арк(а), кух-мистер - со значением носителя предметного признака – лица по месту деятельности), так и омонимичные уникальные суффиксы (ср.: зарос-ль со значением предмета, характеризующегося совершившимся действием и бы-ль со значением отвлечённого действия), которые определяются исследователями, в частности Л.В. Рацибурской, как “уникальные по значению и уникальные по форме аффиксы”[38]. Причем омонимичные уникальные суффиксы исследователь считает “относительно уникальными”[39]. С нашей точки зрения, омонимичные суффиксы являются уникальными, так как модели образования сопоставимых слов, содержащих такие части в позиции суффикса, различаются. Уникальность – относительная уникальность элемента, на наш взгляд, в данном случае имеет принципиальное значение.