3.1. Поэтические неологизмы оксюморонного типа, образованные путем сложения
Как известно, оксюморон представляет собой синтагму, в которой соединены две точки зрения на одно и то же явление. Такое «вырожденное значение» (Павлович, 1981, 120) оксюморона широко использует Игорь Северянин при образовании поэтических неологизмов для актуализации иронической оценки: стихозопотроха, палач-эстет, ядосмех, прозаики-невежды, сметро-жизнъ, пламно-лъдяные, мучитель-мученик, поэт-убийца, девоженщина, застенчиво-рисково, военно-школьничъи, литавро-немой и многие другие.
Контекст не только не разрешает противоречие, но и усугубляет его нагромождением других противоречий, также не получающих разрешения:Его душа заплеванный Грааль,
Его уста — орозенная язва...
Так: ядосмех сменяла скорби спазма,
Без слез рыдал иронящий Уайльд.
Вселенец, заключенный в смокинг дэнди, Он тропик перенес на вечный ледник, -И солнечна была его тоска!
Палач-эстет и фанатичный патер, По лабиринту шхер к морям фарватер, За красоту покаранный Оскар!
(«Оскар Уайльд»)
Противоречие между компонентами оксюморона заключается в положительной оценке того, что в системе ценностей данной культуры оценивается отрицательно, или, наоборот, отрицательной оценке того, что обычно оценивается положительно.
Окказионализм палач-эстет образован сложением двух основ с прямо противоположными значениями: палач — «2, перен. жестокий мучитель, угнетатель» и эстет — «2. Поклонник всего изящного». Во вновь созданном слове появляется имплицитный компонент значения - «тонкий, изысканный мучитель». Насыщенный экспрессивный характер этого поэтического неологизма усиливается окказионализмом ядосмех, также образованным путем сложения контекстуальных антонимов: яд — «2. Злоба, ехидство, язвительность» (СОШ, 916) и смех — «веселье, радость, удовольствие» (СОШ, 735). Но, как известно, смех может быть и язвительным, злорадным. Семантический повтор общей негативной семы «зло» увеличивает отрицательно-эмоциональный заряд оценки со знаком (-); одновременно происходит «нейтрализация» противоположных признаков (Левин, 1966, 199).
Северянин объявляет себя поклонником объекта оценки - Уайльда, что и подтверждается контекстом. Это синтагмы, имеющие оксюморонный характер: заплёванный, Грааль, рыдал без слез, тоска солнечна и антонимическая пара тропик -ледник. Эмоционально-экспрессивное несоответствие, обеспечивающее ироническую оценку, создается семантико-стилистическими значениями слов: Грааль — символ чистоты, христианская святыня, чаша с кровью Христа, с высокой, книжной стилистической окраской, лексема заплёванный с переносным значением «публично оскорблять, презрительно относится» (СОШ, 522) и разной стилистической окраской. Таким образом формируется общий негативный смысл данного оксюморона - «святотатство». Отрезок текста, сужающий множество возможных значений, «разгадка» (Павлович, 1981, 122) оксюморонов расположена в постпозиции по отношению к новообразованию и по величине равна последнему предложению: «За красоту покаранный Оскар». Карать (т.е. казнить) за Красоту, по Северянину, могут лишь бесчувственные, слепые и глухие к прекрасному люди. Экспрессивность оксюморонов усиливается повторением противопоставленных признаков, которые к тому же усложняют и усиливают семантику рассогласования.Звучит горькая ирония автора, который сочувствует объекту оценки — Оскару Уайльду, чья личная, интимная жизнь стала предметом осуждения и ханжеского остракизма со стороны «приличной» части английского общества. В какой-то степени «поэтическая» жизнь Игоря Северянина прошла тот же
путь: в суждениях о «короле поэтов» часто преувеличивали позу воинствующего эстетства, к тому же известность Северянина началась как известность скандальная. Принцип со-противопоставления, на котором зиждется оксюморон, в данном случае привел к слиянию и столкновению мира поэта и мира его художественного персонажа. Этот синкретизм проявляется в творчестве Игоря Северянина с высокой степенью частотности.
Валерий Брюсов когда-то заметил: «... у него (Северянина) есть свой, им найденный ритм стиха, и в ряде стихотворений выражается своеобразная душа, в которой нежная грусть красиво сплетается со скептической иронией человека, который хотел бы, но не может верить идеалу» (Брюсов, 1990, 366).
Поэту свойствен «оксюморонный стиль» (Эйхенбаум, 1969), но оксюморон - это не только стилистический прием. Это — элемент поэтического языка, в нем отождествляются лексемы, которые в нормативном литературном языке не аналогичны.