§ 27. ПАДЕЖ КАК ГРАММАТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ У СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

Таким образом, можно утверждать, что у форм существительных, помимо категорий рода, одушевленности ~ неодушевленности и числа, существует еще одна характеристика, относящаяся к выбору связанных словоформ.

Не следует, однако, полагать, что падеж как грамматическая категория имеет только связывающую функцию. При рассмотрении категорий рода, одушевленности ~ неодушевленности и числа уже было показано, что при определенных условиях «связывающие» категории могут приобретать содержательную ценность, а содержательные в своей основе категории могут иметь чисто связывающую функцию. Достаточно напомнить для первого случая пример типа доктор пришёл — доктор пришла или ужасный соня — ужасная соня, а для второго — новые брюки или вижу большой дом — вижу большого слона.

Категории падежа содержательная ценность тоже отнюдь не чужда. Однако смысловая характеристика не заключена в самой словоформе, а возникает в результате взаимодействия формы существительного с «подчиняющей» ее словоформой. Действительно, между изолированными словоформами рука, руку, рукой нет смысловых различий, а есть только различие в синтагматических возможностях. Однако в словосочетаниях рука ударила, руку ударила, рукой ударила указанные различия между словоформами имеют содержательную ценность.

Сложность вопроса о числе падежей очень четко была сформулирована А. И. Соболевским: «Сколько падежей? Ответ на этот вопрос не только труден, но прямо невозможен. Если принять за основание звуковую форму имени... то мы должны будем сказать, что одни имена...

В самом деле, анализ форм существительных неизбежно приводит к мысли, что число падежей у них различно. Таких «падежей» может быть шесть: шкаф, шкафа, шкафу, шкафом, шкафе, шкафу; пять: дом, дома, дому, домом, доме; четыре: степь, степи, степью, степй; три: мышь, мыши, мышью или даже один: пальто, что равносильно отсутствию падежа как грамматической категории.

Хотя традиционное решение вопроса о числе падежей у существительных все-таки связано с анализом формы, этот анализ опирается не на каждое конкретное существительное, а на систему, включающую в себя все падежные формы всех существительных. Практически при определении того или иного падежа каждый многократно пользовался этим приемом. Например: Видели слона — какой падеж у словоформы слона? Форма может указывать и на родительный падеж, и на винительный; здесь — винительный. Почему? Потому что в данном контексте словоформа слона может быть заменена без потери грамматической правильности словоформами козу (кого, что). В родительном падеже (нет слона) та же словоформа не может, без потери грамматической правильности, замениться на козу (кого, что),— она должна быть заменена на козы (кого, чего).

Уже отмечалось, что изолированная падежная форма не может обозначить то отношение, которое связывает явления, обозначенные этой словоформой и словоформой «подчиняющей». Например, словоформа человеком сама по себе не предопределяет того, в каких именно отношениях находится «человек» с другими предметами. Это могут быть, например, отношения и субъекта действия: Всякое дело человеком славится, и объекта действия: любоваться человеком. Не следует полагать, что высказанным соображениям противоречат такие, например, случаи, как «Огня!»,— кричат (Кр.) или: Карету мне, карету! (Гр.).

При этом падежная форма выступает как своего рода омоним. Набор значений для того или другого падежа может варьироваться в зависимости от лексического значения словоформы. Так, словоформа человеком едва ли может в тексте получить значение места, а словоформа берегом такое значение получает: идти берегом; словоформа человеком имеет в тексте значение субъекта действия, а для словоформы берегом это едва ли возможно. Иными словами, содержательная характеристика падежа зависит от лексического значения существительного.

В русском языке различные лексемы способны соединяться с разным количеством падежных форм. Например, глагол слушать может соединяться с формами именительного [А Васька слушает... (Кр.)], винительного [...Слушайте Революцию (Бл.)] и творительного [Всем телом, всем сердцем, всем сознанием слушайте революцию (Бл.)] падежей. Глагол говорить может еще соединяться с формой дательного падежа: говорить сыну. Существуют и словоформы (полнозначные и служебные), которые могут сочетаться с одной-единственной падежной формой существительного. Так, словоформы типа холодно, жарко, весело в значении состояния могут соединяться без предлога только с формами дательного падежа: мне холодно, ребятам весело. Предлог из, например, сочетается только с формой родительного падежа, а предлог к — только с формой дательного падежа. Это различие в свойствах «подчиняющих» лексем также оказывает воздействие на содержательные характеристики падежных форм. В тех случаях, когда «подчиняющая» лексема может соединяться с однойединственной падежной формой, трудно говорить о содержании, выражаемом падежной формой. (Ср. с отсутствием содержательных характеристик у прилагательных, определяющих существительные необщего рода.) Если «подчиняющее» слово имеет значение действия или состояния, то единственная сочетающаяся с ним падежная форма имеет значение субъекта этого действия или состояния. В тех же случаях, когда «подчиняющая» лексема может соединяться с несколькими падежными формами, каждая из них наделена особым содержанием: сын принёс, сыну принёс, сына принёс.

Не следует, однако, представлять дело упрощенно, полагая, что различие в возможном наборе «подчиненных» падежных форм всегда имеет содержательную ценность. Здесь (как и в фонетике и в словообразовании) возможно свободное варьирование; ср.: помощь не требуется — помощи не требуется; не давать разрешения — не давать разрешение; памятник поэта — памятник поэту и т. п. Кроме того, на значение падежной формы влияет и характер синтаксических отношений, в которые включена эта форма: относится ли она только к какому-либо слову или ко всему предложению в целом. Например, формы родительного падежа в предложении Он лишился покоя третьего февраля имеют различное значение, что обусловлено, в частности, различием в их синтаксических ролях: первая форма связана с глаголом, а вторая —со всем предложением '.

“Итак, падежная форма может быть лишена собственного содержания только связывая словоформы в словосочетании и предложении. Однако падежная форма может и выражать определенное содержание. Каково оно будет, зависит от самой падежной формы, от лексических значений «подчиненного» и «подчиняющего» слов, от синтаксических возможностей «подчиняющего» слова, а также от характера связи, в которую вступает падежная форма.

В русском языке можно выделить следующие падежи:

1. Именительный падеж. Ему соответствует набор словоформ в таком, например, контексте, как У меня есть (наличествующий предмет). Разумеется, можно придумать другие контексты, где будет употребляться точно такой же набор словоформ.
2. Дательный падеж. Ему соответствует набор словоформ в таком, например, контексте, как Я иду к (предмет, по направлению к которому совершено движение). Тот же набор словоформ будет употребляться и во множестве иных контекстов, например, в таких, как Я аплодирую (адресат) или Я пишу (читаю, рассказываю, пою и т. д.).
3. Винительный падеж.
   Он выделяется на основе набора словоформ, выступающих в таком, например, контексте, как Я говорю про (предмет говорения) или Я читаю (пишу, вижу и т. д.), где предмет — объект действия.
4. Творительный падеж. Он выделяется на основе набора словоформ, выступающих в таком, например, контексте, как Я интересуюсь (предмет интереса). Тот же набор словоформ употребляется и в контекстах Я увлекаюсь (знакомлюсь с, восхищаюсь) (объект действия); Я иду (говорю, сижу с) (объект совместного действия); Я работаю (делаю, пишу) (орудие действия).
5. Предложный падеж. Этот падеж формируется на основе набора словоформ, выступающего, например, в контексте Я говорю о (объект говорения). Контекстов, требующих данного набора словоформ, очень много в русском языке: Я знаю толк в (предмет понимания). Однако такой контекст, как Я живу в (место жительства), требует уже иного набора словоформ: достаточно сравнить Я говорю о лесе (степи) и Я живу в лесу (степи). Таким образом, традиционный предложный падеж распадается на два падежа: собственно предложный и местный.
6. Местный падеж. Как следует из сказанного, этот падеж выделяется в контексте Я живу в (место жительства) . Контекстов, требующих такого набора словоформ, в русском языке также немало: Они находятся в (место нахождения); Я гуляю в (место гуляния) и т. п.
7. Родительный падеж. Как известно, традиционный родительный падеж у некоторых существительных располагает двумя формами: чая и чаю, сахара и сахару, сыра и сыру и т. д. Интерпретация этого факта в рамках предлагаемого понимания падежа зависит от определения контекстов, в которых могут употребляться указанные словоформы. Нетрудно увидеть, что не во всех контекстах можно употребить обе формы. Например, контекст У... есть недостаток (предмет, обладающий недостатком) допускает лишь формы на -а/-я: чая, сахара, сыра. Контекст стакан... (предмет в данном количестве) допускает формы как на -а, так и на -у: чая и чаю, сахара и сахару, сыра и сыру. Следовательно, формы на -а и -у в одних контекстах находятся между собой в состоянии свободного варьирования (как и, например, формы водою — водой, дверями — дверьми, граммов — грамм); в других — возможны лишь формы на -а.
   Нет таких контекстов, формы в которых традиционно относятся к родительному падежу и могут оканчиваться только на -у. Таким образом, следует выделять первый универсальный родительный, употребляемый во всех соответствующих контекстах: сестры, вина, шкафа, сахара, песка, сыра, чая и второй родительный, включающий большее количество словоформ, однако не всегда способный заменять первый: сестры, вина, шкафа, сахара — сахару, песка — песку, сыра — сыру, чая — чаю.

Предлагаемая «процедура» различения падежей приводит не только к обоснованию выделения традиционных падежей — именительного, двух родительных, дательного, винительного, творительного, предложного и местного,— но и к обозначению некоторых новых явлений, которые необходимо трактовать как падежи, хотя их «удельный вес» в системе падежей практически чрезвычайно мал.

8. В контекстах два..., полтора (полторы)..., оба (обе)..., три..., четыре... (предметы, о количестве которых сообщается) выступают наборы форм, традиционно трактуемые как родительный падеж. В соответствии с высказанными выше соображениями, видимо, нужно в данном случае говорить о первом универсальном родительном падеже. Дело, однако, в том, что указанный набор форм не совпадает ни со вторым, ни с первым родительным. Несовпадение касается не только словоформ типа шага (У шага есть недостаток) и шага (два шага),

часа (У часа есть недостаток) и часа (полтора часа). Не ударением, но окончаниями различаются в данном контексте так называемые адъективные существительные; ср.: У мастерской (часового, пирожного) есть недостаток.— Три мастерских (мастерские) (соответственно часовых, пирожных). Учет этого факта требует выделения так называемого счетного падежа. Существенная особенность этого падежа по сравнению с предыдущими заключается в следующем. Во-первых, число контекстов, в которых он выступает, строго ограничено и чрезвычайно легко поддается описанию. Вовторых, этот падеж возможен только у существительных, обладающих номинативным значением множественного числа.

9. В контексте Я жду... (объект ожидания) набор форм будет выглядеть следующим образом: жену, отца, конца, начала, автобус и автобуса, письмо и письма. Ясно, что интерпретировать этот набор как винительный падеж невозможно (конца, начала). Нельзя усмотреть здесь и родительный падеж (жену). Не остается иного выхода, как признать данный набор форм особым, ж д ательным падежом. Отличие нового падежа от традиционных заключается в том, что его употребление ограничено глаголом ждать (и производными от него), а также отчасти глаголами бояться, слушаться, остерегаться, опасаться.
10. Контекст Он вышел в... (объект превращения) предполагает употребление словоформ начальники, люди. Признать этот набор форм именительным падежом — значит допустить возможность употребления именительного после предлога и в крайне необычной синтаксической функции; в то же время ни к какому иному падежу данный набор форм не сводим [в наборе для винительного — начальников, людей (Я вижу...)]. Приходится выделить еще один падеж — превратите л ь н ы й. Выводить эти факты в область фразеологии нецелесообразно, так как слишком широк круг контекстов, где используется форма этого падежа: произвести, выйти, выбиться, принять, выбрать, рваться, смотреть и т. д.

Изложенная система падежей не может рассматриваться как идеальная. Для этого существуют, по крайней мере, две причины. Первая состоит в том, что основные понятия не всегда определяются достаточно строго. Так, в частности, неясно, рассматривать ли противопоставление (принеси) чаю — чая как противопоставление «состояний» (тот же самый в разных «состояниях», т. е. чай весь или часть) или как противопоставление «предметов» (разный чай). Очевидно, что в зависимости от того, какое решение будет принято, падежная система будет строиться по-разному. Вторая причина состоит в том, что воображаемая «таблица» предметов и тех значений, в которых они выступают, практически не может быть полностью заполнена. Так, А. А. Зализняк, внесший большой вклад в изучение этого вопроса, считает вполне возможным, что «внимательный анализ фактов позволит обнаружить и другие... явления... могущие привести к формированию новых падежей» '.

Однако при всех недостатках указанный подход к падежу как к грамматической категории нам кажется принципиально правильным. Этот подход подтверждает, в частности, ту мысль, что не существует ни одного существительного, которое обладало бы набором разных форм для всех падежей. На неполном учете материала базируется и школьное определение значения падежа через местоимения кто и что. Следует напомнить, что даже традиционные шесть падежей не могут быть выделены, если использовать только какое-либо из этих местоимений. Система русских падежей в действительности содержит столь большое количество членов, что даже совместное использование — при фиксированных контекстах — двух местоимений, обладающих относительно большим количеством различных форм, не позволяет определить все существующие падежи.