§ 2. Основные явления, предшествующие памятникам.

Важнейшие явления ударения и интонации славянских языков, уясняющие современные отношения русского языка, следующие;

1. Явления, охватываемые так наз. законом Фортунатов а— де Соссюра.

В славянских и балтийских языках отсутствуют поэтому возможные фонетические положения: в двухсложных словах — «начальный циркумфлектированный подударный гласный или крат- костный гласный и следующий за ним неударяемый актированный по происхождению слог», или, иначе говоря, «подударный гласный, являющийся по происхождению простым дифтонгом или краткостным гласным, и следующий за ним гласный неударяемый, исторически восходящий к монофтонгу или дифтонгу с первой долготной частью»; в трехсложных словах — «подударный начальный циркумфлектированный или краткостный гласный и следующий за ним актированный гласный».

Переносу ударения на долгий акутовый не препятствовал промежуточный слог, если его гласный был редуцированный, краткий или долгий циркумфлектированный.

Отражающие этот закон категории:

1) Борода : бороду, борона : борону, полоса : полосу, вода : воду, гора : гору, коса : косу.

Соответствующие формы именительного падежа ед. ч, вос-

\ і \ » "S > \ »

ходят к древним *borda *borna и под., *voda, *gora и под.1 (\* — знак подударной нисходящей интонации, '— восходящей безударной). [336]

2) Берег : на берегу, вброт : на вороту (см. поговорку — «Брань на вороту не виснет»), нос : на носу, воз : на возу, род :на,роду, мед : на меду.

3) Литер, род. и дат. ед. ч. груди : местн. пад. ед. ч. в груди (им. мн. ч. груди); сев.-русск. род. и дат. ед. ч. волости: местн: пад. ед. ч. :в волости; литер, род. и дат. ед. ч. кости, печи, ночи : местн. пад. ед. ч. на кости, на печи, в ночи.

Перенос через циркумфлексовый слог иллюстрируют сев.-русск.— на площади, в очереди; ср.

Швед: Да где ж, у трона впереди, иль назади? Русский: Совсем не там,— на площади (Держ., Разг. русск. с шведом).

Такие ударения встречаются у поэтов приблизительно до последней четверти девятнадцатого века: На роковой стою очереди (Тютчев). Там сбыт малёваному хламу, На этой затхлой площади (рифма — не подходи.) (Фет), и др. Их узаконяла грамматика А. Востокова («Русская грамматика ... по начертанию его же сокращенной грамматики полнее изложенная», 1874, 12 изд., § 184).

4) В твор. падеже мн. ч. ь-основ по этому же закону: людьмй, костьми, плетьмй; ср. им. мн. люди (сербск. луди), кости, плети.

5) В нечленных формах прилагательных перенос ца окончание ед. ч. жен. рода: молод, молоды : молода, вёсел, веселы : весела, зелен, зелены :зелена.

6) Акутовым характером окончания 1 л. ед. ч. настоящего времени глагола объясняется передвижение: хочу : хочешь, хочет; могу:можешь, может... могут.

7) Этот же закон отражен в случаях: радовать (сербск. р'ад), мйловать (сербск. мило), ратовать (сербск. р'ат «война»), но зимовать (сербск. вин. п. ед. ч. зиму), пировать (сербск. пир), горевать, ночевать и под.

Закон этот обнаруживается и в длинном ряде иных случаев, но требующих специального углубления в материал других языков и учета действия многочисленных выравнивании (грамматической аналогии).

2. Закон А. А. Шахматова. Циркумфлексовая интонация и старая интонация краткостей под ударением первоначально встречались только в начальном слоге. Это заставляет предполагать, что в тех случаях, когда они ранее были на срединных, они оттягивались к началу. Так же, как в сербо-хорватском и словенском языках, этот закон особенно отчетливо проявляется

в русском языке в случаях оттягивания ударения на предлоги. Последние воспринимались как нечто единое со словом, которым они управляли, и поэтому начальный слог слова фонетически действовал как срединный; ср.: нй берег (берег), за волосы (е6- лосы), за мостом, на мост (ст.-слав, мостъ).

нам итти, Поищем лучше броду (Крылов, Лжец), по снегу (сербск. снег), зй воду, н£ гору, нй поле, нй море, зй лесом (сербск, лес), на зуб (сербск. зуб): Зуб нй зуб не попадает.

Действием этого же закона объясняются отношения в# префиксальных образованиях прошедшего времени: нСічал, нйчало, нйчали, но ед. ч. ж. р. началй (исходное ударение лежало на срединном слоге с циркумфлексовой интонацией), умер, умерло, умерлиу но ед. ч. ж. р. умерлй и под.1.

3. Ударение со слога краткостного или циркумфлексового перетягивалось на следующий циркумфлексовый, если за ним следовал слог с редуцированным гласным. Ср.: десять — десятка (древн.—десдтъка), упряжь : упряжка (упрджька), случай :слу-* чййно[338] [339] (древн.—сълуча]ьно), ужас : ужасно (древн. — ужасьно).

То же имело место в тех немногих случаях, где слог, следовавший за циркумфлексовым или краткостным, был краткост- ный: колокбльня (ср. кблокол), пятёрка (ср. пятеро, серб, пет «пять»), шестёрка.

.■ 4. Ударение в пределах рядом находящихся слогов со вто*

рого редуцированного гласного переносилось на первый: гумьнб: *гумьнь|це : гумёнце, лукъно : *лукънь|це : лукбнце, полотьнб: *полотьньще : полотенце, кольцб : *кольчь'ко : колечко, крыльцо: *крыльчь'ко : крылечко.

5. Переход нечленных прилагательных в членные сопровождался такими изменениями (метатониею) в словах с односложной основой: 1) акутовые подударные долготы корневых слогов, изменив интонацию в новоциркумфлексовую, остались на старых местах1; 2) ударение с циркумфлексовых долгот и с краткостей перешло на членную часть слова; 3) в словах с ударяемой флексией ударение оказалось оттянутым на корень[340] [341].

Ср. к 1) сербск. дуг, сив, мио, тих — русск. долгий, сивый, милый, тихий; ко 2) сербск. млад, драг, злат, сух, туп, бос — русск. молодой, дорогой, золотой, сухой, тупой, босой; к 3) сербск.

ср. р.—белое бело, црноецрно, голое голо, дббар (ср. р.— доброе добро) — русск." белый, черный, свежий, хороший (ср.

Принципиально те же отношения, но с некоторыми специальными усложнениями имеем у прилагательных на -ьнъ, -ьна, -ьно:

1. Верный, сильный, славный, болотный, морозный, ср.— вера, сила, слйва, болото с накоренным неподвижным ударением, что указывает на акутовую интонацию корня, и сербск.

вера, сила, слава, блато, мраз.

2. Ручной, лесной, мясной, головной, смешной, родной, тройной, ср. — рука, лес, род, голова с подвижным ударением (рука — руку, лес — в лесу — леса, голова — гблову, со смеху) и сербск.

руку (вин. ед.), лес, месо, главу (вин. ед).

3. Трудный, грешный, конный, сонный, ср. — род. ед. труда, грехй, коня, сна (из съна).

Часть слов типа второго, так как в именительном падеже ед. ч. женского рода, по закону Фортунатова — де-Соссюра, им принадлежало в нечленной форме конечное ударение, в членной уподобилась типу третьему. Так, вероятно, объясняются голодный, холбдный (ср. голод, хблод) с рефлексами новоакутовой в русском и в некоторых других языках.

Производные от непрефиксальных дву-[342] и многосложных существительных со срединным ударением или начальным акутовым сохраняют ударение существительных: кручина— кручйнный, гвоздика — гвоздйчный, жалоба — жалобный, улица — уличный.

При циркумфлексовой или краткостной интонации первого слога ударение переносится на членную часть: кружевной, островной [343] — кружево, бстров.

Производные от префиксальных существительных (абстрактных или слабо конкретизировавшихся) распределяются по таким основным группам:

а) привоз — привозной, вход — входной, проезд — проездной. Эта категория, теперь очень производительная, видимо, первоначально не существовала и развилась под влиянием образований группы б);

б) отпуск — отпускной, прйкуп — прикупной;

в) сбор — сббрный, спор — спорный, упор — упбрный, позор — позорный, угар — угарный, удйр — ударный, пожар — пожарный;

г) старин, покора — покорный, укр. угода — угодный, опора — опорный.

Префиксальные образования, не производные от существительных, сплошь вошли в сферу типа а): затяжной: обложной, отставной, покупной.

Группа префиксальных прилагательных с именным корнем имеет сплошь накоренное ударение: подручный, подкожный, поимённый, побочный, нагорный.

Повидимому, в очень большом количестве случаев русский язык пользуется книжными старославянскими и по их образцу созданными формами с ударением основного слога; таковы,

напр.: вечный (ср. сербск. век, которое дает повод подозревать, что русская форма имела бы конечное ударение, — и вѣчную в Чуд. Нов. зав. XIV в.), западный (тип запад, судя по аналогиям словенского и сербского, имел циркумфлектированный префикс и заударную циркумфлексовую долготу, что заставляет ожидать ударения на членной части прилагательного), опытный (то же самое), облачный (то же).

Обращает на себя внимание также тот факт, что у прилагательных на -ьн- аналогия в большой мере распределила факты ударения в зависимости от семантико-синтаксических моментов, а именно: тип на -ой, -ая... возобладал у прилагательных, • употребляющихся главным образом в роли определений, тип — на -ый, -ая..., т. е. с ударением на основе, употребляющихся также (в нечленной форме) в функции сказуемых: шальной, шальная и т. д., мучной, мучнйя и т. д., свечной, свечная и т. д., отставной, отставная и т. д., но бледный, бледная : бледен, грязный, грязная : грязен, годный, годная : годен и под.

Отступления, вроде больной : болен, смешной : смешон, немногочисленны.

В ряде случаев, как отчасти ясно из уже сказанного, первоначальные фонетические отношения в области ударения сильно затерты действием грамматической аналогии. Не описывая многих

таких грамматических категорий, ограничимся упоминанием большой и влиятельной одной: переносу типа молодй, дорогй (ср. молод, дорог) в ед. числе жен. рода подвергались почти сплошь имена прилагательные с односложной основой — слаба, чистй, сыта, малй и т. д.; но рйда, не имеющее параллельной полной формы, осталось свободным от воздействия этого образца.