§ 29. ОРФОЭПИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СЛОВ
Есть случаи, когда написание может толкать к неправильному произношению грамматических форм. Например, окончание -ого (род. п. прилагательных, причастий, местоимений): большого, пятого, пишущего, того, моего — произносится с согласным [в].
Сама массовость таких форм в речи позволяет легко понять и усвоить произносительную норму. Ошибки здесь редки. Гораздо сложнее те случаи, когда правописание является помехой орфоэпии в отдельных, более или менее редких словах.Правописание никого не собьет, например, в слове хоровод: буква д в конце слова по законам русского произношения соответствует звуку [т]; букве о соответствуютгласные [ъ], [а] —опять по законам русского произношения. Здесь соотношения между буквами и звуками типичны для всех русских слов. Орфоэпическое внимание должно быть приковано к другим случаям, когда соотношение букв и звуков в написании ~ произношении данного слова нетипично. Охарактеризуем несколько таких орфоэпических фактов.
- Начнем с предлога близ. Он произносится с мягким согласным в конце: «Вечера на хуторе бли[з’] Диканьки», бли [с’] нашего дома. Стих отражает такое произношение:
А потом,
пробивши
бурю разозленную, сядешь, чтобы солнца близ, и счищаешь
водорослей бороду зеленую и медуз малиновую слизь.
(В. В. Маяковский)
Орфографический облик слова дезинформирует; появляется возможность неверного, не отвечающего литературной норме произношения этого предлога — с твердым согласным в конце. Орфоэпическая рекомендация должна предостеречь от такого произношения.
В словарях (толковых, орфоэпических) даются справки о произношении таких слов.
- Буквы чн в некоторых словах соответствуют звукам [шн]: конечно (вводное слово), скучно, яичница, пустячный, скворечник, прачечная, Ильинична, Кузьминична... Произносить в этих словах [ч’н] — орфоэпическая ошибка (мнения, высказываемые иногда в печати, что в этих словах отвечает норме также и произношение [ч’н], не отвечают языковой и речевой реальности и поэтому неверны).
В других словах в равной степени допустимо произношение и [шн] и [ч’н]: булочная, сливочное масло, горчичник и др.
Наконец, многие слова могут произноситься только с сочетанием [ч’н]: точный, порочный, восточный, прозрачный и т. д. О каждом слове надо знать, как его произносить: с сочетанием [шн], [ч’н] или допустимы они оба.«Иногда неодинаково произносятся различные производные слова от одного и того же непроизводного: например, при возможности произношения прилагательного молочный с [шн] и [ч’н] (мол6[иін\ая каша и моло [ч’н] ая каша) существительное молочница ... произносится предпочтительно и чаще с [шн]: молд [шн’] ица. Бывают также случаи, когда одно и то же слово в разных сочетаниях слов может произноситься неодинаково. Так, например, в сочетании молочная каша, как только что было отмечено, возможно произношение [шн], в сочетании же молочная железа, носящем не бытовой, а научный характер, произносится только [ч’н]»
Поэзия отражает произношение этих слов и требует определенного выбора нормы:
Дождь моросит, темно и скучно,
Смотрю в окно на телеграф.
Хотел бы думать равнодушно,
В уме неделю перебрав.
(М. А. Кузмин [17])
Движенье помнишь? Помнишь время? Лавочниц? Палатки? Давку? За разменом денег Холодных, звонких,— помнишь, помнишь давешних Колоколов предпраздничных гуденье?
(Б. Л. Пастернак)
Здесь рассматривается группа слов с произношением чн как [шн], тем не менее каждое из слов этой группы должно рассматриваться как отдельное, особое. Нет общего правила, определяющего, в каком слове орфоэпически правомерно [ч’н], в каком — [шн]. Каждое слово надо знать. Поэтому они находятся в ведении орфоэпии отдельных слов.
- В заимствованных словах встречается произношение [о] безударного: боа [боа], сонет [сонэт] и т. д. Только в очень немногих словах (боа, бонмо, бомонд, Бодлер, Шопен...) произношение [о] безударного обязательно. В большинстве заимствованных слов на месте безударного [о] допустимо и [о], и [а], либо только [а]. Например, в слове оазис 63 % говорящих произносят [о] безударный, в слове сонет — 49 %, в словах: поэт — 44 %, ноктюрн — 41 %, конгресс — 34 % и т. д.[18]
Обязательно ли произношение [о] в безударном слоге — надо знать для каждого слова отдельно.
- В словах: бифштекс, консоме, канапе, отель, экстерн, кашне, безе...— перед [э] произносится твердый согласный. В других заимствованных словах возможны варианты: произносятся (в полном соответствии с нормой): со [иэ] г и со [н’э] г, ге [иэ] тика и ге [н’э] тика, фо[нэ\ма и фо[н'э\ма, э[ш\ргия и э [н’э]ргия...
В большинстве заимствованных слов перед [э] произносится парный мягкий согласный: текст, тема, бактерия, претензия, теория, дебют, демон, нервы, секция, серия, музей, конкретный, пионер, фанера. Было бы грубой орфоэпической ошибкой произносить в этих словах сочетание «твердый согласный + [э]». Произношение твердого согласного перед [э] в этих словах претенциозно: ...Алле? О, Марья Николаевна! Наконец-то! Зазналась, зазналась... Да, да... Смотрела... Постановочная вещь, безусловно... Да, по сравнению с романом проигрывает, безусловно... Я, знаешь, буквально проверяла по тэксту. Да, по тэксту (В. Попов).
Как видно, и в этом случае надо знать, какова орфоэпическая норма произношения каждого слова.
Язык исторически изменяется. Это — объективная данность. Вместе с тем литературный язык, связанный с длительной культурной традицией и призванный объединять многие поколения, должен быть устойчивым; и чем устойчивее его нормы, тем более успешно он может выполнять свое назначение — быть литературным языком. Как язык умеет примирить эти две различные тенденции?
Разрешение противоречия в том, что «старые» и «новые» произносительные варианты функционально разграничиваются, каждый получает свою специализацию в литературном языке. И «старые» поэтому остаются живыми, нестареющими, и «молодые» противостоят им не как «молодые», а как функционально иные. Например, некоторые нормы, имеющие большую культурную традицию, но становящиеся устарелыми (или нетипичными) в бытовой речи, находят свое применение, в качестве господствующей нормы, на сцене.
Представление, что сценическая речь должна быть зеркалом, рабски копирующим бытовую речь, неверно. Против такого вульгаризаторского отождествления двух функциональных разновидностей русского произношения боролись замечательные мастера Малого театра (например, Е. Д. Турчанинова), К. С. Станиславский и его ученики.Стихотворения Пушкина, Баратынского, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Фета — это современный русский язык; чтение их стихов (и на сцене, и для себя) — современное русское произношение. Надо так современно воспроизвести стих, чтобы его не разрушить. Средства (орфоэпические), которые мы привлекаем, чтобы наше восприятие стиха не было испорчено,— современные орфоэпические. А это означает, что многие произносительные особенности, полностью ушедшие из бытовой речи, остаются средством живого воспроизведения близких нам, родных нам поэтических произведений — ив этом смысле есть факты современной орфоэпии.
Так язык примиряет две противоположные тенденции: неизбежную изменчивость произносительных норм и тяготение литературного языка к стабильности. Особенности произношения, порожденные разными периодами в развитии русского языка, преобразуются в син-
хронные функциональные разновидности языковой действительности.
Неутомимым просветителем в области орфоэпии и борцом за живые литературные нормы, за охрану в языке всего ценного, за бережное отношение к произносительным традициям был Д. Н. Ушаков. Прекрасный знаток русского языка, человек, умевший ценить и его деловые, практические, и его эстетические достоинства, Д. Н. Ушаков в 20-е и 30-е годы противостоял всем попыткам решать вопросы орфоэпии на вульгарно-социологической, на культурно-нигилистической основе. Его орфоэпические прогнозы — что живо и что мертво — замечательно оправдались. Его рыцарственное отношение к языку — высокий пример для всех, кому дорога наша филологическая культура.