Молитва
М
ама подарила мне молитву чилийской поэтессы Габриэлы Мистраль (она же сельская учительница Люсила Годой):
«Господи! Дай мне силы...
дай терпения...Дай мне простоту ума и дай мне глубину...
Избавь мой ежедневный урок от сложности и пустоты...
Дай мне оторвать глаза от ран на собственной груди, когда я вхожу в школу по утрам...»
Господи! Да это же обо мне!
Преимущества и безнадежность
Я всегда ощущала себя учительским ребенком. Я читала все преимущества этого положения в глазах учителей и безнадежность своего положения - в глазах сверстников.
Только я могла прийти на школьный вечер в клетчатых штанах или, лежа утром в постели, сказать: «Мам, я не пойду сегодня в школу? Та-ак неохота...»
Безнадежность же своего семейного положения в глазах класса я компенсировала тем, что всем и все давала списывать. Или подговаривала беспросветного двоечника Борьку поднимать руку и с невинным выраженьем на лице говорить: «Марь Лексевна, а вот у вас тут на доске написано «потчИвать», а в словаре «потчЕвать». А как правильно?»
Но я никогда и нигде не была «своя».
Т
олько через мой труп
Я вижу маму, она лежит на тахте и у нее совершенно нет сил (только теперь, став учительницей, я знаю, что такое совершенно нет сил). Слабым, ироничным, видимо, скрывающим подлинный страх за меня голосом она опять говорит мне привычное:
- Учителем? Мань, не надо так шутить. Посмотри на меня. Живой труп. Так что только через мой труп. Не-ет, уж лучше к станку. Да я и не собиралась. Педагогический институт? - это просто смешно! МГУ, Физтех - не меньше. Амбиций мне было не занимать: я особенная, и жизнь у меня будет особенная.
Родителей мне всегда недоставало. Может быть, именно этим они так крепко привязали меня к себе. Первые полгода своей студенческой жизни в столице я каждый день(!) писала им письма - надо было все рассказать именно им.