Мальчики*
Старшие братья относились к Николаю с некоторой нежностью и снисхождением. Все могли резвобегагьи веселиться, а Николай не мог — одна нога была короче другой.
Однажды, очень рано утром, Тоблер, умываясь, заметил, что кроватка Коли Тургенева пуста.
Немец не нашел своего питомца нигде в доступных в утренние часы комнатах Тургенев- ки. Он вышел на крыльцо, надеясь встретить Николая в цветнике, но и там его не нашел. Мальчик вернулся только к утреннему чаю, хмурый, и отказывался отвечать на вопросы. Глаза, голубые и холодные, говорили, что этот маленький человек думает гораздо больше, чем говорит.После занятий обнаружилось, что у Васи птичник сломан и все плененные птицы, пойманные братьями Тургеневыми и Васей, улетели. Огорчению не было пределов. Искали преступника и решили, что это Петька-черемнс созорничал из зависти к Василию, допущенному к барскому дому. Как только было высказано это предположение, так было прервало молчандо маленького Николая.
- Я выпустил птиц, — сказал он громко.
Александр надул губы. Вася заплакал. Наступило неловкое молчание.
- Я не хочу, чтобы птицы сидели в клетках, — заявил Николай твердо.
- А мы хотим, — сказали братья — и будем ловить.
- А я буду выпускать, — заявил Николай.
- Придется сказать отцу, — заявил Андрей.
Перед самым обедом маленький Николай был вызван к Ивану Петровичу.
Объяснение было очень короткое.
- В клетках тесно и грязно, — сказал Коля, — а кроме того, там полет невозможен.
Тоблер восхитился, слушая, как мальчик отчетливо произнес слово «невозможен».
- Колька прав, — сказал Иван Петрович. — Прекратить мучить птиц!
Петька-черемис ликовал. Один раз только пытался он устроить клетку для птиц и был за то нещадно избит своим отцом.
А тут Ваське такая воля!Через несколько дней наступило внезапное огорчение у других Тургеневых. Катерина Семеновна проиграла в преферанс соседнему помещику Дудареву одного подростка. Выбор Дударева пал на Васю. Карточные долги — дело чести, здесь никаких не может быть колебаний. На этот раз Александр Тургенев, с глазами, широко открытыми от ужаса, вбежал к матери и, зная, на что идет, все-таки закричал:
— Матушка, не продавайте Васю. Вася такой же человек, как и твои сыновья.
Катерина Семеновна кормила борзую, держа наготове свернутый кольцом арапник. Развернувшись, этот арапник лег во всю спину Александра Тургенева. Глаза Катерины Семеновны горели, как голубые льдинки. Она не говорила ни слова, но вся была полна яростью от сознания того, до какой степени несчастное и скудоумное поколение, воспитанное развратными масонами, может забыть о долге дворянской чести.
Иногда Тоблер и четыре мальчика выезжали на берег Волги, брали с собой завтраки, самовар и чашки, большие удочки, дворового человека Федора, по выражению Катерины Семеновны, «весь домашний скарб».
На берегу рыбацкие выселки. Сохнут невода, а на плетнях развешаны верши. Около самого берега топко. На кельях, вбитых в дно, толстые веревки, тонущие в воде. К ним привязаны садки, большие, похожие на дощаники деревянные ящики, просверленные и пропиленные узкими отверстиями для свободного обмена воды. Чумазые ребятишки бегают по улицам, вернее — по грязному, покрытому лужами проходу между двумя рядами курных изб. Старый рыбак, позевывая и глядя на солнце, чинит сеть. При проезде барской коляски встал и почтительно поклонился. На берегу Волги, около песчаных отмелей, где посвистывают сотни куличков и со стоном поднимаются пестрые пигалицы с хохолками, Тургеневы остановились.
- Если бы так на лодке до Астрахани, — сказал Александр Тургенев.
Ну и что же, — вода да вода, — благоразумно заметил Андрей.
- Перед Колумбом тоже была одна вода, однако открыл новые страны, — заметил Александр Тургенев.
- Никаких новых стран на Волге не откроешь, все уже открыто, — сказал Андрей.
- А может быть? — возразил Александр. — Может быть, еще не все. Каспийское море велико, персы географию плохо знают.
- Тебя всегда тянет из дому, — сказал Николай Александру. —- А вот я бы так не уехал из Тургеневки. (574)
По А. Виноградову