§ 1. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК
Предмет нашего изучения — современный русский литературный язык. В этом сочетании прежде всего требует разъяснения термин «литературный». Первой приходит в голову мысль, что литературный язык — это язык художественной литературы.
Но такое понимание термина неверно.Литературный язык — это язык культуры; это язык культурных людей. Современный русский литературный язык выполняет оба эти назначения. Но так бывает не всегда. Например, в XVII в. в России языком письменной культуры в основном был церковнославянский, а живым языком культурных людей, средством их повседневного общения — русский язык
На русском литературном языке создаются художественные произведения и научные труды, это язык театра, школы, газет и журналов, радио и телевидения. В то же время на нем разговаривают в семье, на работе, в кругу друзей, в общественных местах. То, что обе функции выполняет один и тот же язык, обогащает культуру; она строится с помощью живого, динамичного средства общения, способного к передаче самых новых, только что возникших смыслов, и передает самую их динамику, помогает им возникать и формироваться. И бытовая речь от этого выигрывает: само повседневное общение между людьми становится явлением общенародной культуры. Литературный язык с любовью оберегают от всего, что может повредить ему.
В разные эпохи опасности, грозящие языку, различны. В 20-е годы нашего века — это наплыв заимствованных слов (притом — заимствованных без нужды), жаргонной лексики, просторечных, т. е. ненормативных, явлений в области произношения и грамматики. Об одной из этих опасностей с тревогой писал В. И. Ленин в статье «Об очистке русского языка»
В 30-е годы многие деятели культуры боролись против чрезмерного воздействия на литературный язык диалектов, против наплыва жаргонной лексики. Максим Горький писал: «Речевые капризы нашей страны весьма многообразны.
Задача серьезного литератора сводится к тому, чтобы отсеять, отобрать из этого хаоса наиболее точные, емкие, звучные слова, а не увлекаться хламом вроде таких бессмысленных словечек, как подъялдыкивать, базынить, скукоживаться и т. д.»[1]. В книгах писателей Горький отмечал такие уродливые словечки: скокулязило, вычикурдывать, ожгнуть, небо забураманило, дюзнул, скобыской, кильчак тебе промежду ягодиц. «С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно — в общем — восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, мура, буза, волынить, шамать, дай пять, на большой палец с присыпкой, на ять и т. д. и т. п.» [2]. Эта опасность в 30-е годы была преодолена именно потому, что против нее боролись писатели, педагоги, журналисты, ученые.В наше время одна из опасностей для литературной речи (а в конце концов и для языка) — влияние на бытовую, публицистическую, даже на художественную речь книжных штампов, особенно штампов официальноделового стиля. Первым об этой опасности, о распространении «канцелярита», заговорил К. И. Чуковский.
Спрашиваю у одного из редакторов, есть ли в редакции клей, и слышу высокомерный ответ:
- Я не в курсе этих деталей.
В поезде молодая женщина, разговорившись со мною, расхваливала свой дом в подмосковном колхозе:
- Чуть выйдешь за калитку, сейчас же зеленый массив!
- В нашем зеленом массиве так много грибов и ягод...! (...)
И вот столь же «культурное» изречение некоей интеллигентной
гражданки:
- А дождю надо быть! Без дождя невозможно. В деревне климатические условия нужны.
Как бы ни были различны эти люди, их объединяет одно: все онн считают правилом хорошего тона возможно чаще вводить в свою речь (даже во время разговора друг с другом) слова и обороты канцелярских бумаг, циркуляров, реляций, протоколов, докладов, донесений и рапортов
«Канцелярит» до сих пор иссушает речь многих газет, журналов, мертвит бытовую речь; борьба с ним не закончена.
Откуда бы ни грозила опасность литературному языку, она всегда имеет две стороны: вносит неупорядоченность, хаос в язык и умаляет его выразительность. То и другое связано. Бесспорно, что «канцелярит» — опасность для выразительности, для образности, для живой эмоциональности нашей речи. Но плохо не только это. Привычка орудовать штампами, слитными блоками привычных, казенно-бездушных слов ведет к утрате живого чутья языка, и это отражается на его грамматической стороне. Недаром речь любителей «канцелярита» почти всегда и грамматически неблагополучна: вязкий синтаксис (нередко — с нарушением или двусмысленностью грамматических связей), вереницы родительных падежей, зависимых друг от друга... Пренебрежение выразительностью речи оборачивается и грамматической хаотичностью.
В словарях около некоторых слов стоит помета «разг.», например около таких: вздремнуть, визготня, восвояси, восьмерка, вояка, впервой, вперевалку, вполглаза, впопад, вправду, впросонках, впустую, вспомянуть, втихомолку, втолковать, въедливый... Около других слов стоит помета «высок.», например около таких: владычествовать, властелин, влачить, воздвигнуть, возликовать, возмездие, воинство, воистину, вопиющий
Одна помета обозначает, что слово относится к разговорному стилю языка, другая говорит о принадлежности его к высокому стилю. В печати были протесты против таких помет. Говорили, что они (особенно помета «разг.») дискредитируют слова, внушают неуважение к ним, боязнь их употреблять. Видели в этом и попытку превратить бескрайние просторы языка в «языковой пятачок».
Так ли это? Помета «разг.» обозначает как раз, что слово стилистически не бесцветно, она напоминает: это слово особое, «окрашенное», употреблять его надо не всюду, не всякий раз, а с толком, когда нужна именно такая окраска речи. Слово с пометой «высок.» имеет свою область применения, оно тоже окрашено.
Что будет, если этих помет в словарях не окажется? Многие и без словаря знают, какие слова разговорные.
Им это подсказывает чутье языка (т. е. языковый опыт). Но многие будут сбивчиво, стилистически необоснованно использовать эти слова. Все ли чувствуют, понимают, что восьмерка — слово разговорное? Учитель может сказать ученику: «Поправьте восьмерку, она у вас небрежно написана». Но в научном трактате это слово неуместно '. Забвение того, что разговорные слова именно разговорные, приведет к ущербу и для выразительности речи (их станут употреблять как нейтральные, стилистически «бесцветные» слова), и для ее упорядоченности. Возникнет хаос: одни будут использовать эти слова как окрашенные; они помнят, что восьмерка, в отличие от восемь, необычное слово. Другие привыкнут видеть в разговорных словах простые дублеты слов неразговорных. Отсюда несогласованность в речи говорящего — слушающего. Они по-разному оценивают слова, поэтому по-разному оценивают речь; у них возникает речевой разлад. Устранили нормативность (отказались от помет, т. е. от общеобязательной стилистической оценки слов) — нанесли урон и выразительности речи. Одно с другим прочно связано: норма и выразительность. Общество заботится и о строгой упорядоченности литературной речи, и о том, чтобы не были стеснены ее выразительные возможности. Нельзя забыть ни о той, ни о другой задаче.Пуристы думают только о сохранении строгой традиционной упорядоченности в языке. Появление нового слова, оборота, выражения ими сразу и безоговорочно отвергается; новшества кажутся им разрушающими закономерность, целостность, гармоничность отношений в языке. Другие, наоборот, радостно приветствуют всякую новинку; по их мнению, все, что появляется в речи, создает новую выразительность и должно быть узаконено языком. Они не замечают, что нередко какоенибудь неожиданно хлесткое словечко бывает выразительно только несколько дней, а потом становится обузой для большинства говорящих, что иная новинка, пусть даже с первого взгляда выразительная, несет с собой вульгарность, цинизм, грубость.
Заботиться о языке — значит не быть ни пуристом, ни бесшабашным хвалителем всякого новшества.
Дело не в «умеренности и аккуратности» оценок, а в языковом вкусе, его широте и — одновременно — строгости. Отдельный человек в своих оценках нередко ошибается, но язык — наше общее дело, и общественное мнение бывает в конце концов справедливым. Оно принимает все подлинно ценное.Явления культуры хрупки и уязвимы. Они требуют охраны и попечения о них. Бережного отношения требует и язык. И общество сознательно заботится о нем. Сознательная забота о языке называется кодификацией языка.
Кодификация, объясняет словарь, значит упорядочение, приведение в единство, в систему, в целостный непротиворечивый свод (кодекс). В языке кодификация — тоже приведение в единство, в порядок, отвержение всего чуждого литературному языку и приятие всего, что его обогащает.
Средства кодификации — это словари, справочники по языку, учебники для средней школы, научные лингвистические исследования, устанавливающие норму. И только? Нет, еще: 'пример людей, безукоризненно владеющих русской речью (талантливых писателей, ученых, журналистов, артистов, дикторов); произведений — художественных, научных, публицистических,— обладающих высоким общественным (и культурным) авторитетом. Предположим, что я хочу сказать берегёт, но: люди, которых я считаю культурно-авторитетными, так не говорят; по радио такую форму не употребляют; в школе так говорить отучивают; у И. С. Тургенева,
А. А. Блока, М. М. Пришвина и других русских писателей, в газетах и журналах такая форма не встречается. Я отказываюсь от намерения сказать берегёт. Так устанавливается кодекс литературных норм.
В качестве кодификаторов (тех, кто бережет достоинство литературного языка) выступают: ученый-языко вед, писатель, журналист, общественный деятель, диктор радио и телевидения, артист, учитель, преподаватель вуза, редактор, корректор, врач (в разговоре с больным), инженер (в разговоре с рабочими и инженерами) — и каждый из нас. Каждый, кто владеет литературным языком,— пример (положительный или отрицательный) для других, образец, к которому они хотят приблизиться или от которого отталкиваются («Семен Семенович говорит берегёт, но он малокультурен, сер, невежда, я так говорить не буду»). Каждый из нас отвечает за судьбу русского литературного языка.
Итак, литературный язык, это: 1) язык общенародной культуры; 2) язык общения культурных людей; 3) в отличие от диалектов и городского просторечия это язык, имеющий твердые нормы, о сохранности которых заботится все общество.
Эта характеристика относится к современному русскому литературному языку. Исторически же само понятие литературности языка изменчиво. Некоторые из данных характеристик не относятся, например, к русскому литературному языку XVII в.