§ 7. Изменения в согласовании множественного и двойственного числа у прилагательных и у родственных категорий.
Имена прилагательные, местоимения адъективного типа и типа и формы причастий, включая несклоняемые на -л, в древнейшем славянском языке, как и сейчас в ряде славянских языков, обладали различием по грамматическим родам и соответственно согласовались с именами существительными не только в единственном числе, как теперь, но и во множественном и двойственном.
В настоящее время эти различия, как известно, устранены (ср. Морфология, § 36). Первые случаи смешения грамматического рода А. И. Соболевский (Лекции4, стр. 209—210) отмечает в русских памятниках XIII века. В общем, однако, нарушения старого согласования немногочисленны, и процесс установления однообразной формы множественного числа отражается в памятниках медленно, с значительными колебаниями, проходя через XIV и XV век. Впечатление от материала таково, что данное согласование обнаруживает тенденцию к нарушению раньше в сказуемных формах, медленнее у прилагательных в функции определения: дьяконисы- истязани будуть; [жены] да быша любимы были и под. (Рязан. Кормчая 1284 г.); аще быша силы были (Дух. грам, новгор. Климента, XIII в.), жены ужасни быша (Еванг. 1355 г.); ...что ми ся достали мѣста рязанськая... (Дух. грам. вел. кн. Ивана Иван.,2 экз., ок. 1358 г.); знаменья яже даны ему (Чудов. Новый завет, XIV в.) и под. Также, повидимому, раньше, чем членные прилагательные, утрачивают былую гибкость этого согласования нечленные. Относительно рано начинаются нарушения и у местоимений, особенно с окончаниями, отличными от имен прилагательных (тѣ вм. «та» под.).
Что касается нарушения согласования в двойственном числе, то его мы имеем, например, в духовной грамоте вел. князя Ивана Данил. Калиты: 2 чашки круглый золоты, 2 селѣ коломенский. По отношению к женскому роду, как видим, раньше, чем средний, утратившему особые приметы двойственного числа также и у имен существительных, утрата былого согласования — совершенно естественное следствие этого факта.
Около XII в.
формы сравнительной степени имен прилагательных, вступавшие в те же виды согласования с существительными', которые характерны были для прилагательных вообще, начинают обнаруживать в памятниках признаки утраты согласования. Вот несколько приводимых Соболевским (Лекции, 4 изд., стр. 227) ранних примеров утраты согласования: Не еси богатѣе Давыда (Златостр. XII) — вм. «богатѣй»; аже капь льгче будеть (Смол, грам. 1229 г.) — вм. «льгъши». Нѣсть солъ боле пославшаго (Пандекты 1296 г.) — вм. «больй». Колми человѣкъ лучши овьчати (Еванг. 1354 г.), будеть боле или меныии (Духовн. Дмитр. Донск.). Из других ср. в. Син. сп. I Новг. лет., где согласование еще сохраняется: Градъ же яко яблъковъ боле (60, — Истр.). И той монастырь грады и селы и златом богатѣе инѣхъ всѣхъ монастырей во Цариградѣ (Путешеств. Антония конца XII в. по списку XV в.).Формальный переход в наречия, повидимому, подготовлен был фактическим употреблением сравнительных форм по преимуществу в роли обстоятельств, — примыкающих слов при глаголах и образованиях, входящих в их систему. Сочетания -вроде «ударить сильнее», «бежать быстрее», «сделать лучше», как господствующие, послужили образцом для случаев, где сравнительная степень выступала в роли сказуемого: а тамо того силнее огнь (Син. сп. I Новг. лет., 301,— Истр.). Не седи на преднем месте, егда кто честнее тебе будет (Домостр., 10). ...не умрет, но здравие будет (там же, 17). ...и приезду есмя твоему добре ради, а того будем радостнее, как от тебя услышим про... царя и великого князя Московского здоровье (Отч. Я. Молв.). ...ино отец твой в том век изжил, а ты не хочеш, большое [sic!] ты лучее отца, что отца своего чину не хочеш (Спис, с грам. Иоанна Гр. шведск. королю, 1573 г.). ...а тот город тово краше и хорошие (Мат. пут. Ив. Петлина, 291). ...а в том городе торги тово силние... по утру не продерешься промежу людей (там же)1, — употребление, наряду с которым еще долго держится, видимо, книжное, вроде правильных старинных форм: Аще дарует бог жену добру, дра- жаиши есть камени многоценного (Домостр., 20).
Со стороны чисто формальной в основе нынешних наречий сравнительной степени лежат имен.-вин. ед. ч. среди, р.: выше, сильнѣе2 и имена мн. ч. муж. р. лучьше, больше. Относительно частые в памятниках формы на -ши скорее всего восходят к формам им. ед. ч. жен. рода. [384] [385]
Самые употребительные образования — больши, меньши, больше, меньше, выше, ниже: А будет езду больши рубля или меньши до которого города (Судебн. 1497 г., 28). %..да не ...наведем на ся казни горши первой (Пов. о Пск. взят., 12). А кто взыщет человекех на трех или на четырех по жалобнице, а напишет в жалобнице человек десять или пятнадцять, или болши или менши, и те два или три за себя и за иных това- рыщев отвечают, а за иных не отвечают... (Судебн. 1550 г., 20). ...Литра или болши золота (Домостр., 41). А в полон взяли воровских казаков болши шти сот человек (Мат. Раз., Ill, № 14). А у него, товарища моего..., ратных конных людей не мало, а пеших менши (там же, 47). А будет дело выше рубля, или ниже рубля, и им имати пошлины по розчету, а болши им того не имати (Судебн. 1550 г., 8). И ис тех думных дьяков посолской дьяк, хотя породой бывает менши, но по приказу и по делам выше всех (Котош., 23). А те их дети от малые части дослужатся повыше... (там же, 28).
Для редкой в разговорном языке функции сравнительной степени—функции атрибутивной (определения) язык выработал формы сравнительной степени (и одновременно превосходной) обычного типа прилагательных: меньший, больший, лучший, младший (последнее с явными признаками книжности)[386] и под., причем управление их родительным падежом фактически не вошло в употребление и потому между ними и настоящими формами сравнительной степени нет действительного параллелизма.
Ср. многочисленные примеры, вроде: ...набрать самоцвет- ново каменья, болшово и середнева и меншова (Мат. пут. Ив. Петлина, 303).
У писателей XVIII и начала XIX в. встречаются искусственные по старославянским образцам конструкции типа: ...устами, сладчайшими меда, Вот что ему Дамаянти сказала (Жуковский); Виктор ...
впадал нередко ... в грусть, может быть сладчайшую самой радости (Марлинский); Я сгорала любопытством, желая увериться в своей догадке; скоро к нему примешались чувства нежнейшие (Марл.).Перенесение наречных форм сравнительной степени и в определения, выработавшееся едва ли не исключительно в письменной речи,— черта «несинтаксическая» в том смысле, что подобные формы обычно обособляются ритмомелодически: А бывают с теми послами в отвегех бояре: один боярин ис первые статьи родов... другой, менши того, той же статьи родов или другой (Котош., 65).
Нынешние синтаксические отношения при количественных числительных представляют собою результат своеобразного перерождения системы, существовавшей в древнерусском. Дъва, дъвѣ искони являлись прилагательными, согласовавшимися с именами существительными в двойственном числе1. Три, четыре были тоже прилагательными, рано утратившими различие по родам и согласовавшимися с существительными во множественном числе — три кони и под. Пять, шесть... десять... двадцать... представляли собою старинные имена существительные со склонением типа честь, чести и т. д., страсть, страсти и т. д. Как имена существительные, они управляли родительным падежом (множ, ч.) существительных: пять домов и под. С утратой двойственного числа как морфологической категории, сочетания вроде два дуба, два коня стали восприниматься как сочетания два с родительным падежом един, числа, и под влиянием такого понимания и старые сочетания двѣ сестрѣ, двѣ горѣ, двѣ селѣ, двѣ поли изменились в две сестры, две горы, два села, два поля (двѣ жены; Ипат.: двѣ чары... двѣ чашки). Ближайшие числа три и четыре утратили свои прежние синтаксические особенности и уподобились своими сочетаниями отношениям при два, две. Этим было достигнуто известное приближение к конструкции при пять и т. д., где тоже имело место управление родительным падежом (хотя и множественного числа)[387] [388] [389] [390]. В косвенных падежах сочетание двух,
двум и т.
д., как и трех, трем.,, четырех, четырем, с именами существительными сохранило прежний характер согласования. Установление сходства два дуба, три дуба с конструкциями пять дубов... явилось отправною точкою для дальнейшего уподобления: вместо пяти дубов, пятью дубов и под., по образцу двум дубам, трем дубам, двумя дубами и под. стали говорить пяти дубам, пятью дубами и под.Алтыновым послом 3-им человекам да киргизскому послу да людем их, всего 9 человекам, меду и пива давать всем собча по полведру меду да ведру пива на день (Мат. пут. Ив. Петлина, 300).
Не совсем подчинились подобному влиянию сочетания с тысяча, но ср.: ...И о десяти тысячах ефимкех за послов наших безчестие... (Спис, с грам. Иоанна Гр. шведск. королю, 1573 г.). Я французской версификации должен мешком, а старинной российской поэзии всеми тысячью рублями (Тредиак.). ...Чтобы тысячам девочкам На моих сидеть сучках (Держ., Шуточное желание),— употребление, перешедшее и в современный язык.
Употребление прилагательных при подобных сочетаниях в древнерусском представляло такие особенности:
Прилагательное стояло обычно не впереди существительного, как в других случаях, а за ним, причем возможен был при именительном падеже числительного двоякий тип связи — более тесной с согласованием прилагательного с именем существительным в родительном падеже (но, после утраты категории двойственного числа, только в виде множественного числа) и менее тесной — с именительным множественного (так, как если б после существительного стояла запятая — знак паузы). Ср. напр.: а) Мы- замылк, да Мекхан, да Форат хан, и те взяли три городы великих... (Аф. Никит.). ...две пуговицы хрустальных (Мат. Раз., I, № 9). ...а в ней три места дворовых (Новг. писц., 1582 г.). А держати охотникам на яму... по три мерины добрых... (Поручная костромск. посадск. людей, 1604 г.). ...три ложки оловяных, четыре торелки оловяных, три кувшинца стеклянных (Дело Ник., № 105). ...три двора крестьянских (1662, Сб. гр., IV, № 24). 3 овина новых.
(Хоз. Мороз., II, № 6) и б) два ковша золоты (1389, Сб. гр., I, № 39). Четыре пуговицы серебряные, золочены; два кол пока ветхи, червчатые, стегоны по дорогам (Мат. Раз., I, № 9). ...два замка прибойные с ключами, два щипца -железные; ср.: пара пистолей, попорчены (Дело Ник., № 105). Реже случаи вроде: две круглы гривенки (1328, Сб. гр., I, № 213). две вдовые попадьи (1673 г.; Акты юр., 356, № 231).При наличии двух прилагательных, не соединенных союзом и, с XVI в. в памятниках в употребление входят как распространенный оборот родительный множественного у первого и именительный мн. у второго: три однорядка лунских черлены, четыре паникадила медных малые, восемь лапок лисьих красные (Потебня).
Реже: 3 намета козловые жолтых да 2 красных (Розыски, дела о Фед. Шакловит., IV, стр. 152), и под.
Естественно, что исконное управление родительным множественного числа имени существительного при пять... десять... более способствовало установлению согласования с родительным множественного, поэтому в настоящее время, когда прилагательное заняло обычное вообще в русском место прилагательных (перед существительным)1, в данных конструкциях в употреблении остался только родительный падеж множественного числа прилагательного: пять высоких дубов, десять зеленых тополей[391] [392].
При два, три, четыре, сочетания которых с существительными были более своеобразны, причем согласование с последними прилагательных во множественном числе представляло тоже необычный факт, именительный мн. ч. прилагательного сохранялся дольше, и теперь, с изменением места прилагательного, мы имеем рядом: два высоких дуба и два высокие дуба, три зелёных тополя и три зелёные тополя. При этом можно констатировать, что сочетания типа два высоких дуба, три зелёных тополя употребляются чаще, и, повидимому, в языке проявляется тенденция установить в конце концов большее единообразие соответствующих конструкций, освободившись от не укладывающихся в общие рамки.
После значительных колебаний в употреблении форм имен_ прилагательных — колебаний между им.-вин. падежом и родительным множ, числа1 — к нашему времени при формах женского рода имен существительных, особенно неодушевленных, в основном возобладала форма имени прилагательного в именительном падеже: три зелёные липы, две молодые женщины. Такое употребление, более редкое при именах мужского и среднего рода, надо объяснить повидимому, тем, что в формах имен существительных женского рода различие между именительным падежом множественного числа и родительным единственного было меньше, чем у имен мужского рода (оно только у относительно немногочисленных слов давно давало о себе знать различием в месте ударения: сёстры, но сестры; головы, но головы); что касается среднего рода, то его обычное морфологическое сходство с мужским должно было благоприятствовать вовлечению его в сферу свойственных последнему синтаксических отношений.
В древнерусском языке очень употребительны числительные прилагательные: двои, трои, четверы... семеры... десятеры... (см. Морфол., § 23). Ср.: ...двои люди, едины смеющеся, а дру- гыи плачющася (Дан. игум.,— Срезн.). В султанов же двор 7-ры ворота (Хож. Аф. Никит.). ...да у того же двора тын вострой да двои ворота (Купчая П. Скобельцына, 1579 г.). А заглядывали де те сторожи в церковные в двои двери дщелми и сквозе замки (Памяти. Смутн. врем., 186). Двои очки, двои кресла с налойчиком кожаным, тестеры сапоги сафьянные (Дело Ник., № 105), четверы петли с крюками (там же), двои клещи поваренные (там же) (ср.: четверы клещи —Хоз. Мороз., II, № 6), двои чюлки валеные (там же), тридцать семеры сошники и лемехи (там же), двои возжи волосяные (там же), трои вачеги суконные, тестеры сапоги сафьянные, трои рукавицы (там же). Двои кай- далы (= кандалы) большие да малые (там же, II, № 10). И устроены были трои врата триумфалные (Вед. 1703 г.).
Ср. и: 3 дыму... по трои обувей лаптей (Хоз. Мороз., II, № 3).
Конструкция с двои и под. первоначально требовала полного согласования с существительными числового наименования и прилагательного нечислового (см. приведенные примеры). Но примеры вроде: двои сапог красные, новые (Дело Ник., № 105), двои рукавицы новых, осмеры рукавицы ловецких, починенных (там же), трои удела конских (Мат. Раз., I, №9), двои железа ручных (Хоз. Мороз., II, № 9), показывают, что на старые отношения разрушающе действовала пестрота семантически родственных конструкций типа: две рукавицы новых, пара сапог и под!
По «Словарю русского языка» Акад. наук(вып. 3, 1895 стр. 974), двои, двоих в отличие от двое ставилось прежде в имен, и вин. пад. при существительных, употребляющихся исключительно во множ, числе: двои часы, двои сани, двои сутки, но давно уже выходит из употребления и заменено формою двое с род. мн. Древнерусские примеры показывают, что такое различение имело основание, как тенденция, охватывавшая и названия парных предметов, издавна. Для других ср., напр.: три мережи ветхих, две бочки порозжих, четыре лодки малых (Дело Ник., № 105), и под.
Ломоносов (Рос. гр., § 487, стр. 188) узаконяет употребление согласуемых с существительными двои, трои... десятеры только «для бездушных вещей, которые только во множественном употребительны»
Любопытно, что почти все примеры, представлявшиеся Буслаеву (§ 232, изд. 3) согласованиями двои, трои... вообще со множественным числом, на самом деле подходят именно под указанное правило: пятеры рукавицы, трои серги (нормально их пара); Двои дети водить — однем досадить (послов. XVII в.) — «дети» могло ощущаться как специально множ. (ср. укр. дитина с суффиксом сингулятива); И в помочь свою зовет ноги лише двои (Кант.); Что разшита легка лодочка на двенадцатеры ве- сельцы (Чулк.) — «весла» воспринималось, очевидно, первоначально как понятие парное. Ср.: Да на пчельном шестеры пчелы (Хоз. Мороз., II, № 6),— имеются в виду ульи.
В XIX в. у Крылова еще читаем: Однако ж пятаков пригоршни трои Червонца на обмен крестьянину дают (Червонец), причем форма трои соответствует как раз не существительному ед. ч. «пригоршня», а понятому как множ, диалект, пригоршни (только множ, ч.); у Даля: в гарнце три (трои) пригоршни. Ср. и др.- русск.: И помелъ бѣ соусѣкъ тъ и в единъ оугълъ мало отроубъ, яко же съ троѣ и съ четверы пригъръщѣ (Нест. Жит. Феод., 22,— Срезы.). Оуне єсть исполнити пригоръщи с покоемъ, нежели двои пригоръщи с роптаниемъ (Пчела, Публ. библ., 126,— Срезы.). Да на царевичевых же мощех положено орехов с пригоріли (Памяти. Смутн. врем., 84).
Формы двои, трои... десятеры вымерли, повидимому, потому, что, во-первых, в части фонетически были близки к двое, трое, и, вощторых, имели очень узкую сферу употребления. Это же случилось и с параллельным им обои (см. Морф., § 23).
Употребление двое, трое, четверо... десятеро... с родительным мн. ч. Ломоносов (Рос. грам., § 486, стр. 188) ограничивает только названиями людей, «и то по большой части ниских. Ибо не прилично сказать: трое бояр, двое архиереев: но три боярина, два архиерея»[393]. В дальнейшем, с общей демократизацией стиля, как известно, ослабело значение и последнего различения, а утрата двои, трои и т. д. утвердила обязательное перенесение двое, трое нк случаи, вроде двое суток, трое саней.
Такие примеры встречаются уже у писателей XVIII в.: плутал двое суток (Фонв., Письма род.; ср. там же — сутки на двои), трое римских торжественных ворот (там же),— и показывают, что утрату двои, трои... подготовлял параллелизм близких по смыслу конструкций.
К старинному употреблению винительного падежа одушевленных см.: Апреля в 3 день нанял двое ребят, Худяка да Сам- сонка... (Прих.-расх. книги Болдина-Дорогобужск. мон. на 1585 г.). А подо мною убили на выласках двоя лошадей... (Письмо сына к отцу, 1609 г.). ...и купили трое лошадей... (Статейный список посольства в Бухару Ив. Хохлова, 1620—1622 г.). И двое лошадей Семеновых у вас в монастыре было ли? (Суд. дело 1648 г.).