§ 16. Изменения в склонении основ, оканчивавшихся на согласный, мужского и женского рода.
Тип мужского склонения им. ед. камы, род. ед. камёнё, дат. ед. камени, вин. ед. камень, тв. ед. каменьмь, местн. ед. камене, им. мн. камене, род. мн. камень, дат. мн. каменьмъ, вин.
мн. камени, твор. мн. каменьми, местн. мн. каменьхъ (родствен ему [232] [233] представленный словом дьнь, род. ед. дьнё и т. д., и только в творительном мн. ч. дьны, при дьньми) — стал подвергаться нарушению очень рано: уже в старославянских памятниках не от каждого слова представлена в первоначальном виде вся система старинных форм.Винительный падеж типа камень легко перебрасывал мост между основами на согласные мужского рода и издавна на них влиявшими ь-основами, и в дальнейшем эти оба склонения, за исключением родительного множ. ч. у слова день, дольше других сохранявшего старину (ср. диал. дён, 5 ден и др. в Мат. пут.
Ив. Петлина, 280 и др................. 16 день в Ист. об Азовск. осади.
сид., 18, и др.), вошли вместе в сферу влияния je-основ: камня, дня1 и т. д.
Ряд слов мужского склонения с -ен- во второй своей части (корень, олень, ремень и под.) по своему происхождению относится именно к этому склонению.
Вопрос представляет причина перехода нескольких слов типа камень в склонение с «беглым» е: камня, гребня и под. На том основании, что такие формы принадлежат южному, а не северному наречию, С. П. Обнорский (I, стр. 243) ставит их в связь с аканьем (редукцией). Известная роль фонетического момента здесь, действительно, вероятна, но существеннее то, что такие отношения могли быть заимствованы от параллельных образований с суффиксом -ьнь, род. -ьня (ср. укр. камінь, род. каменя, ремінь, род. ременя, но січень, род. січня, блазень, род. блазня и под.)[234] [235]. К колебанию в языке XVII в. ср.: ...И того Футен- ского монастыря крестьяне того каменю мимо себя иным никому возить не дают (Челобитная иноземц. Андр. Бутенанта и Хр.
Мар- селиса, 1685 г.), но: ...И того Футенского монастыря крестьяне того камня мимо себя иным никому возить не дают... (Грам, цар. Иоанна и Петра по поводу челобит. Бутенанта и Марселиса, 1685 г.)[236].Особняком стояли в системе старых склонений два слова женского рода — мати и дъчи (ст.-сл. дышпи), имевшие суффиксальную примету -ер-.
Остаток старины см. в языке былин: «Уж ты ой еси, моя дочи любимая!» («Лука Дан., змея и Наст. Салтан.», зап. Ончук.).
Формы мати, дбчи до недавнего времени встречались и в отдельных говорах; см., напр., Мат. для изучения великорусск. говор., VIII, Сборн. Отдел, русск. яз. и слов. Акад. наук, LXXIII, № 5, 1903, № 48, № 52.
В говорах известны также формы им.-вин. ед. ч. матерь, дочерь. В литературном языке эти слова, после перехода (вероятно, нефонетического) именительного падежа в тип ь-основ — мать, дочь, — кроме суффиксальной приметы, целиком вошли в обычное склонение последних.
Архаическое матерь, по происхождению вин. пад. ед. ч., как форма именительного-винительного иногда употребляется в приподнятом стиле: —И вспомнится тогда не матерь санкюлотов, Несущая сама винтовку и плакат... (Безыменский).
Разговорный язык часто слово дочь переводит в распространенный тип склонения путем присоединения суффикса -к -а — дочка; ср. «Капитанская дочка».
И другие, кроме уже упомянутых, типы склонения в тех или других остатках сохранялись до недавнего времени в говорах. Заслуживает упоминания, напр., в сев.-русских говорах им. пад. ед. ч. женского рода на -ни (в литературном языке -ня): барони, суда- рони, барошни (Матер, для изуч. великор. говор., VIII, №№52, 56)1.