ИЗМЕНЕНИЯ ГЛАСНЫХ В СОЧЕТАНИИ С ГЛАСНЫМИ

Мы видели, что общеславянский язык получил в словах некоторые сочетания гласных с гласными, а именно сочетания гласных і и и слоговых и неслоговых с другими гласными. Те из этих сочетаний, в которых і и у еще в индоевропейском языке примыкали в слоговом отношении к предшествующей гласной, т.

Индоевропейское і в положении между гласными

После ї, Ї в первом слоге мы находим как в балтийских языках, так и в общеславянском языке j в соответствии с ожидаемым индоевропейским /; сюда принадлежит, например, общеславянское j в старославянском прнгатсль, о котором я говорил уже. Достоверные примеры для индоевропейского і перед гласной после ї9 Ї не в первом слоге слов мне не известны, но, вероятно, и в этих случаях индоевропейское і после г, Ї переходило в j еще в литовско-славянском языке. Что же касается индоевропейского і перед гласной в положении не после Ї, I, то оно изменялось в литовско-славянском языке непосредственно, вероятно, в придыхание (почему можно думать так, об этом я буду говорить впоследствии), которое в положении перед неударяемою гласной исчезало, может быть, еще в литовско-славянском языке, причем тождественные гласные, приходившие в соприкосновение вследствие исчезновения придыхания, сливались далее в одну долгую гласную также, может быть, еще в литовско-славянском языке.

Индоевропейское і между гласными исчезло фонетическим путем и в литовско-славянских основах настоящего времени производных глаголов на индоевропейские -йа/ае, -йЧа° и -йерае, -(fia0. В индоевропейском языке в таких основах глаголов гласная перед j была известна как долгая, так и краткая; в греческом языке отсюда производные глаголы на -а© и часть производных глаголов (именно за исключением старых каузативных глаголов) на -ею, в латинском языке производные глаголы первого латинского спряжения и часть производных глаголов второго латинского спряжения (именно за исключением старых каузативных глаголов); соответствующие древнеиндийские глагольные основы с долгой и с краткой гласной перед звуком из индоевропейского і имеют ударение на конечной гласной основы (в греческом и в литовско-славянском языках место ударения было • изменено по аналогии других глаголов так называемого „тематического" спряжения) и этим свидетельствуют, что в индоевропейском языке здесь существовало в суффиксе действительно і, а не у.

В литовско-славянском языке при основах настоящего времени производных глаголов на -а°(і)е, -й°(і)а° и на -Щ)е, -б(і)а°, из индоевропейских основ на -аліае, -й3іа° и на -аеше, -йера°, существовали также и основы на -a°je, -a°ja° и на -eje, -eja°, где j из индоевропейского у, а индоевропейское у в положении между гласными продолжало сохраняться как в литовско-славянском, так и в общеславянском языке и перешло отсюда и в отдельные славянские языки. Литовско-славянские производные глагольные основы настоящего времени на -й°]ё, -a°ja° являются в старославянском языке в производных глаголах на -ага, -агсть (-дгстъ), например Д’ьлага, дълдють (дълаютъ); въ1вдга, вгавають (виваютъ), русские делаю, делает; бываю, бывает, которым в литовском языке соответствуют производные глаголы на -oju, а литовско-славянские производные глагольные основы настоящего времени на -eje, -eja° в старославянском языке являются в производных глаголах на -ъга, -ьють (-ыетъ), например *умъга, фум-ыеть (*умъ1етъ); желъга, желъють (жел-метъ), русские умею, умеет, которым в литовском языке соответствуют производные глаголы на -ejn (ё выражает долгое е).

Литовско-славянские производные глагольные основы настоящего времени на -а°(1)ё, -й°(і)а° (из индоевропейских основ на -Яаше, -йЧа°), являющиеся в литовском языке в производных глаголах на -аи, должны были в общеславянском обратиться фонетическим путем в основы на -ае, -ад, а -ае, полученное именно в формах 2-го и 3-го лиц единственного и двойственного чисел и во 2-м лице множественного числа (в этих именно формах в индоевропейском языке существовало 5е в окончании основ тематического спряжения), изменилось далее в общеславянском языке в -йа, т. е. уподобилось по качеству предшествовавшему а. Из этого общеславянского йа мы находим в старославянском языке в паннонских текстах (преимущественно в Мариинском евангелии и в Супрасльской рукописи) ад и более редкое а (из ад), например в въ1вддтъ, въ1вддте, въгвдтв, дълддтъ, п*мнмллте; в других славянских языках этому старославянскому дд соответствует й (в языках, сохраняющих долготу), а из аа, и сюда, между прочим, принадлежит русское а в таких диалектических формах, как быват — „бывает". Что касается общеславянского -йд (из индоевропейского -a\i)i°y литовско-славянского -й°(і)а°), полученного в окончании основ

настоящего времени рассматриваемых нами глаголов в известных формах, именно в формах 1-го лица множественного и двойственного чисел и 3-го лица множественного числа, а также в причастиях действительного и страдательного залогов, то оно удерживалось фонетически как об, а затем еще в общеславянском языке под влиянием тех же форм от глаголов с основами настоящего времени в этих формах на -Я/б, из литовско-славянского -я*/ав (в неопределенном и те и другие глаголы одинаково имели в окончании общеславянское а, откуда старославянское а, например в въшатн, далдтн), то же -djo стало употребляться и вместо -do как более удобное сочетание звуков, т.

основы настоящего времени, на -a°je, -a°ja° и на -а°(/)е, -й°(і)а°. Относительно общеславянского йа (из аё) в окончании основы в формах 2-го и 3-го лиц единственного и двойственного чисел и 2-го лица множественного числа надо заметить, что, может быть, еще в диалектах общеславянского языка это аа могло переноситься и в формы 1-го лица множественного и двойственного чисел, так как во всех прочих глаголах тематического спряжения в эпоху распадения общеславянского языка окончание основы в формах 1-го лица множественного и двойственного чисел не отличалось от окончания основы в формах 2-го и 3-го лиц единственного и двойственного чисел и 2-го лица множественного числа (б, из индоевропейского й°, в окончании основы тематического спряжения в формах 1-го лица множественного и двойственного чисел настоящего времени заменилось еще в общеславянском языке, нефонетическим путем, гласной ё, и, например, вместо формы *Ьеготъ, сравните греческое срєрojxsv, получилась форма *Ьегетъgt; старославянское веремъ); новые славянские языки в окончании основы настоящего времени рассматриваемых нами глаголов и в формах 1-го лица множественного и двойственного чисел (где последняя форма сохранилась) представляют те же ау а, как например и в формах 2-го и 3-го лиц единственного числа, и эти а, а в формах 1-го лица множественного и двойственного чисел могут восходить к диалектическому общеславянскому аа, но из старославянского языка такое новообразование в этих формах не известно.

В 1-м лице единственного числа настоящего времени производных глаголов с основами на общеславянское й в неопределенном старославянский язык, в отличие от всех других славянских языков, представляет только форму на -дик (выкана, дълана), о которой я уже говорил, между тем как из всех других славянских языков известно в этих глаголах и другое образование формы 1-го лица единственного числа настоящего времени, именно на общеславянское -йать; происшедшее отсюда в отдельных славянских языках -am, -am существует и в диалектах украинского и великорусского языков (в Угличе говорят, например, делам вместо „делаю"*), а в других славянских языках эта

1 Сравнительная морфология славянских языков Ф. Миклошича, перевел Н. Шляков, под редакцией Р. Брандта, стр. 453, прим. 3.

форма теперь почти всюду вытеснила форму на общеславянское -а/ж. Общеславянская форма на -йать, при форме на -Я/ж, в этих глаголах представляет собой новообразование, возникшее под влиянием глаголов так называемого „нетематического" спряжения, и я объясняю происхождение этого новообразования следующим образом.

Общеславянский язык в числе непроизводных глаголов с основами на -я в неопределенном имел некоторые глаголы с двояким образованием основы настоящего времени: с суффиксом -je-, -jo- (откуда фонетически -je-), по тематическому спряжению, и без всякого суффикса, по нетематическому спряжению. В эпоху распадения общеславянского языка таким глаголом был тот глагол, который является в старославянском 5НДТН, русском знать (родственны по корню греческое щтlt;зхаgt;, латинское (g)nosco); общеславянскую основу настоящего времени с суффиксом -je-, по тематическому спряжению, мы находим в старославянских формах ;hshr, ;ндіеть и т. д., в русских знаю, знает и т. д., а общеславянская основа настоящего времени без суффикса, по нетематическому спряжению (сравните греческое lyvtov), является в спряжении глагола гпйт, znam в различных новых славянских языках, в том числе в русских диалектических формах знам—„знаю" (в Сибири), знать, знат и в русском знамый, а также и в старославянских диалектических формах (именно в Мариинском евангелии) ^нддтъ, гнддте, где старославянское дд, как и а, а других славянских языков, восходит к общеславянскому йа вместо й, что я объясняю далее. Мы можем предполагать, что некогда в общеславянском языке, кроме глагола с основой неопределенного *гпй-, и другие непроизводные глаголы с основами неопределенного на -й имели два образования основы настоящего времени, с суффиксом -je-, по тематическому спряжению, и без суффикса, по нетематическому спряжению. Так, в непроизводном глаголе с основой неопределенного *-Ъа- (например, в русском диалектическом бать), которая еще в общеславянском языке могла заменяться новообразованием *bajd- (например, в русском баять), может быть, и в эпоху распадения общеславянского языка сохранялись в настоящем времени, кроме форм с основой настоящего *baje-, и некоторые формы от основы-корня, без суффикса (сравните греческое ftjut, где диалектическое 7) из й), и русские диалектические формы башь, бат, при баешь, бает, может быть, восходят к общеславянским формам нетематического спряжения. Непроизводный глагол с основой неопределенного *sta- (старославянское статн, русское стать), при основе настоящего *staje- (старославянские смій, стають, русские в-стаю, в-стает), под влиянием которой образовалась основа неопределенного *staja- (старославянское стаитн), отличавшаяся в видовом значении от *sta~, может быть, имел и основу настоящего без суффикса, вытесненную затем вообще основой *stane- (старославянские стан», станеть, русские стану, станет) и сохранившуюся в той форме, из которой произошла русская диалектическая форма стат—„станет® (в Грязовце). Что же касается встречающихся в Мариинском евангелии форм на -аатъ, -дате, вместо обычных -аютъ, -аюте, в непроизводных глаголах с производными основами неопределенного на -аи, именно даатъ, даате, въстаатъ— „встает®, пскаатъ са, уаате, вместо даютъ, даюте и т. д., то все они могут быть объясняемы как позднейшие новообразования под влиянием форм на -аатъ и т. д., при -аютъ и т. д. в производных глаголах, а также в непроизводном ^натн. Число непроизводных глаголов с основами в неопределенном на -а было во всяком случае очень незначительно в общеславянском языке, и потому понятно, что на них оказывали здесь известное влияние производные глаголы с основами неопределенного на -а, а именно под влиянием форм настоящего времени производных глаголов на -йаіь, -attte, -adntb и т. д. при формах на -ajetb, -Cijete, -ajontb и т. д. и в непроизводных глаголах с основами неопределенного на -а, имевших при основах настоящего на -aje и основы настоящего на -а, вместо этого -а являлись -йа и -ад: например, *znaatb вместо *znatb, при *znajetb, или, например, *znaontb вместо *znantb, при *znajontb, причем форма *znajonib, *znajntb далее вытеснила собой форму *znaontb, *znamtb (как и в производных глаголах -aontb, -amtb было вытеснено окончанием -ajontb, -ajintb), а под влиянием -йа вместо -й в таких формах, как например *znaatb, *zndate, и вместо *гпать получалось *гпаать. С другой стороны, под влиянием формы 1-го лица единственного числа на -йать при форме на -д/я в непроизводных глаголах, совпавших уже в прочих формах настоящего времени с производными глаголами, и эти последние получили в диалектах общеславянского языка форму на -йать, при форме на -дуя, т. е., например, под влиянием *хпйать, при*2/гд/я, и при *Ь^ий]л являлось новообразование *byvdamb.

По поводу старославянских диалектических форм настоящего времени на -дать, -дть, -ддте, -дте и т. д. надо заметить, что в диалектах старославянского языка по аналогии таких форм с основами на -дд при -д (из -дд) и в глаголе нмдмъ, стоявшем одиноко в системе старославянского спряжения, вместо д, из общеславянского й9 могло получаться дд, как мы видим это, например, в формах Остромирова евангелия: нмддмъ (ъ вместо ь), при нмдмъ (ъ вместо ь) в 1-м лице единственного числа, НМДДШІІ, при нмдшн, нмддть, при нмдть, и т. д., между тем как в паннонских текстах этот глагол всегда является с одним д в окончании основы; отсюда видно, что и в диалектах непаннонских текстов в производных глаголах с основами неопределенного на -д существовали некогда формы настоящего времени на -ддтк и т. д., при формах на -дють и т. д., хотя впоследствии они исчезли здесь.

Перехожу теперь к истории в общеславянском и старославянском языках основ настоящего времени производных глаголов на литовско-славянские -e(i)e, -e(i)a°. В общеславянском языке получившиеся отсюда -ее и -ео в окончании таких основ с течением времени были вытеснены более удобными сочетаниями -eje и -ejo (откуда фонетически -eje) в окончании основы настоящего времени производных глаголов на литовско-славянские -eje, -eja°9 а те и другие производные глаголы в окончании основы неопределенного имели одинаково общеславянское е из литовско-славянского е9 и некоторые из них, может быть, были получены общеславянским языком с двояким образованием основы настоящего времени; точно также ив 1-м лице единственного числа настоящего времени сочетание -ёйп, -ёк в первых из этих глаголов вытеснялось более удобным сочетанием -ejdn, -ejut глаголов с основами настоящего времени на литовско-славянские -eje, -eja°9 общеславянские -eje9-ejo (откуда -eje). Относительно общеславянского е9 которое я беру здесь в его более древнем виде, напомню, что общеславянское е с течением времени обращалось в ье. Только в немногих производных глаголах, по-видимому, продолжали существовать в эпоху распадения общеславянского языка основы настоящего времени на -tee из -ёе9 при основах на -Teje из -eje9 причем в 1-м лице единственного числа настоящего времени такие глаголы получали новообразование в форме на -ёеть, -іееть. Таков был глагол с основой неопределенного *йтіе\ при основе настоящего *Rmiejey например в старославянских ^умънй, *умъюшн, ^умъють и т. д., в русских умею, умеешь, умеет и т. д., в этом глаголе в эпоху распадения общеславянского языка существовала и основа настоящего времени *йтТее, например в *UmTeetb, причем форма 1-го лица единственного числа была *шпіееть, как свидетельствуют различные славянские языки, между прочим, и русский язык, где в диалекте Углича продолжают сохраняться формы умем (1-е л. ед. ч.), уметь, умет[III]', в старославянском языке сюда принадлежат диалектические формы Мариинского евангелия в 3-м лице единственного и во 2-м лице множественного числа *умъдтъ (и рд^- оумъдтъ), *умъдте (и рд^умъдте), где ъд непосредственно из (об изменении и в у в диалектах старославянского языка я говорю далее), а вместо ъ, получавшегося из ъе (общеславянского tee): по аналогии таких форм, как сикдтъ, кивдте,

при ВЪ1ВДДТЪ, БЪ!ВДДТе, И ПрИ форМЭХ **умътъ, ^умъте (ГДЄ Ъ ИЗ ъе) получались формы **уМ’ЬЪТЪ, ^уМ’Ь’ЬТС, откуда *умъдтъ, *умъдте, а как в Мариинском евангелии не сохранились формы типа оивдтъ, Бивдте (с одним д), так не сохранились здесь и формы **умътъ, **умъте. Мы увидим далее, что ъе (общеславянское tee) в диалектах паннонских текстов, как скоро не сокращалось в ъ (сравните д из дд), переходило в ш (писалось, понятно, ъе в тех текстах, где ю вообще передавалось буквой е); поэтому здесь общеславянские Тее и ieje в рассматриваемых нами глагольных образованиях должны были совпадать в ъю, как скоро і ю не сокращалось в ъ. Кроме форм *умъдтъ (рд^умъдтъ), *умъдте (рд5*умъдте), встречающихся в Мариинском евангелии довольно часто (преимущественно рд^умъдтъ, рл?*умъдте), мы находим здесь единичные примеры форм на -ъятъ, -ьате и в некоторых других производных глаголах на -ин, например один раз в цълъятъ или, например, один раз в въядедъяте, но частью это могут быть новообразования в диалекте Мариинского евангелия, сложившиеся по типу форм «умъдтъ, оумъяте, при «умыетъ, «ум-ыетв; с ісьдіять согласуется форма нцълътъ,, встречающаяся один раз в Зографском евангелии.

Общеславянская форма 1-го лица единственного числа на Геёть, при форме на -iejs., в таких производных глаголах, каким был, например, глагол с основой неопределенного *йтТе-, образовалась, я думаю, таким же путем, как и форма на -йать в производных глаголах с основами неопределенного на -а. В числе производных глаголов с основами неопределенного на -ё, откуда -Се, общеславянский язык имел глаголы с двояким образованием основы настоящего времени: с суффиксом -je-, по тематическому спряжению, и без суффикса, по нетематическому спряжению. Под влиянием аналогии производных глаголов с основами настоящего на -ее, -ёб, при основах на -eje, -ejo (откуда далее фонетически -eje), и в непроизводных глаголах с основами настоящего на -ё, при основах на -eje, -ejo (откуда фонетически -eje), основы на -ё заменялись основами на -её, -ёб, т. е., например, в 3-м лице единственного числа в этих глаголах форма на -etb заменялась формой на -ёёи, -Teetb, в 3-м лице множественного числа форма на -entb заменялась формой на -eontb, которую вытесняла форма на -ejdntb, -ejxtb, -Cejsdb (подобно тому как и в производных глаголах окончание -eontb вытеснялось окончанием -ejontb, -Семь, -Cejmtb). С другой стороны, под влиянием формы 1-го лица единственного числа на -ёёть (вместо -ёть), -(ёёть, при форме на -lt;?/», -Ceja глаголов непроизводных, и производные глаголы с основами настоящего на -её, -Сёё получали в 1-м лице единственного числа форму на -ёёть, -(ееть, при форме на -lt;?/», -/i/s. К числу непроизводных глаголов с основами неопределенного на -ё, -Се, имевших в общеславянском языке два образования основы настоящего времени, с суффиксом -je-, по тематическому спряжению, и без суффикса, по нетематическому спряжению, принадлежал, по свидетельству различных славянских языков, глагол с основой неопределенного *de-, откуда *d(e— „говорить® (в русском языке сравните ча- стицу „де", образовавшуюся из глагольной формы); в старославянском языке общеславянская основа настоящего *diee вместо *die- является в форме дъ-ьшн в Супрасльской рукописи, именно в выражении д*»шн дн с значением вопросительного (xrj, где вместо «, получившегося ИЗ «С (сравните сказанное мной об «а в «ум-ьатъ в Мариинском евангелии); из других славянских языков известна в этом глаголе, между прочим, и форма 1-го лица единственного числа на общеславянское ть (*dieemb). В Мариинском евангелии встречаются единичные примеры форм на -нат-ь, где «а непосредственно из ь-ь, не только в производных глаголах, но также и в некоторых непроизводных, именно д-ьатъ —„делает" (и д-ьата, 2-е л. двойств, числа), о-д»атъ, съатъ, «у-си-ьатъ, про-дмтъ са; частью это новообразования, частью же такие формы могут восходить к общеславянским образованиям из основ настоящего времени на -{её (вместо ie), существовавших при основах на teje в непроизводных глаголах с основами на -ie в неопределенном.

По аналогии форм производных глаголов на -аатъ, -дате, при формах на -аютъ, -дюте, и форм на -шъ, -««те, откуда -«ат-ь, -»ате, при формах на --ыетъ, -тете, в диалекте Мариинского евангелия были образованы и формы на -оу«утъ, -«у«уте, при старых формах на -«уютъ, -«уюте, в производных глаголах на -овдтн, например в»р««у«утъ, в»р«у«уте; в общеславянском языке соответствующие глаголы имели в настоящем только основы на -Uje (й из о и), с старым j, как свидетельствуют показания славянских и балтийских языков (в литовском языке те же образования в производных глаголах на -auju).

В примерах, которые я приводил пока из общеславянского языка для того литовско-славянского сочетания гласных, где между гласными исчезло индоевропейское /, вторая из этих гласных была здесь неударяемою, а в таком положении индоевропейское / вполне исчезло, как я заметил, вероятно, еще в литовско-славянском языке при посредстве изменения в придыхание. Указание на то, что индоевропейское і между гласными (не после Ї, Ї) переходило в литовско-славянском языке непосредственно в придыхание, я вижу в том факте, что из индоевропейского і после гласной перед ударяемой гласной, по крайней мере перед твердой гласной, общеславянский язык получил задненёбную звонкую фрикативную у (тот звук, который в положении перед гласными [о у перед д я говорю далее] существует в литературном наречии русского языка, например в словах „господь”, „бога”, где, однако, это у нового происхождения; вероятно, оно заимствовано из произношения церковнославянского г в южной России, а здесь и общерусское g обращалось в у). Изменение бывшего некогда і в общеславянское у в положении после гласной перед ударяемой гласной и полная утрата индоевропейского і при другом положении между гласными (не после І, Ї) еще в литовско-славянском языке,— оба эти явления могут быть связаны между собой при том предположении, что индоевропейское і и в том и в другом случае перешло в придыхание, которое затем в положении перед неударяемой гласной исчезло, а перед гласной ударяемой продолжало сохраняться и обратилось далее в общеславянское у. Такое общеславянское у я вижу в окончании -уо в родительном единственного числа местоимений с основами на -о (индоевропейское -а0), например в общеславянских *Що, *?оуо. Указание на то, что общеславянский язык имел здесь не g, но у, дает сопоставление между собой отдельных славянских языков: в диалектах русского языка, например в литературном наречии, мы находим в этих случаях v (в), которое не получалось, однако, в соответствии с общеславянским g; кашубский язык, как и русский, представляет также V, между тем как в соответствии с общеславянским несомненным g мы не находим v в кашубском. Что касается старославянского языка, то здесь, как и в других южнославянских языках, общеславянское у перешло в g, т. е. из общеславянских */оуо, *Аоуо получились старославянские 1«г«, К«Г«.

Общеславянские формы */оуо, *Аоуо и тому подобные произошли, по моему мнению, так. В литовско-славянском языке в именах с основами на индоевропейское -а0 (мужеского и среднего рода) в родительном единственного числа были получены формы как с падежным суффиксом -0° (об этих формах я уже говорил), так и с падежным суффиксом -siamp;° (в греческом языке гомеровские формы на -oto, например їтгтгою, могут объясняться из индоевропейских форм на -S00), между тем как в местоимениях мужеского и среднего рода литовско-славянский язык получил в родительном единственного числа только падежный суффикс -sia° (сравните сказанное мной прежде). Впоследствии в литовско-славянском языке по аналогии чередования в именах форм родительного на -a°-ia° (когда і между гласными еще сохранялось) и на -a°-sia° и в местоимениях с основами на -а° при форме родительного на -a°-sia° образовывалась форма на -a°-ia°, а так как местоименная форма родительного единственного на -a°-sid° была получена литовско-славянским языком с ударением на окончании, как я сужу на основании общеславянских *toyd, *ko'{6 и т. д. (в индоевропейском языке, по свидетельству отдельных индоевропейских языков, в косвенных падежах местоимений с основами этих форм на краткую гласную были известны формы как с ударением на основе, так и с ударением на гласной падежного окончания), то потому и в новообразовании на -a°-ia° ударение падало в литовско-славянском языке на конечную гласную, т. е., например, при форме *ta°sia° получалась форма *ta°ia°. Форма родительного на -a°-sia° в именах и местоимениях была вытеснена затем параллельной формой на -й°-іа° еще в диалектах литовско-славянского языка, между тем как в местоимениях с основами в родительном единственного числа не на -а° форма родительного на индоевропейское -sia°, не получавшая при себе параллельной формы на -ia°, продолжала сохраняться в литовско-славянском языке и перешла и в общеславянский язык; старославянское окончание -со в родительном единственного числа уесо (основа ус- из индоевропейской основы *kae~, с k задненёбным, сравните греческую основу те-, с т из k в родительном тго, где -о по аналогии именного склонения) и уьсо (основа уь- из индоевропейского *kt-, перенесенная в родительный падеж из именительно-винительного УЬ, тождественного с греческим n(d), латинским quid) восходит, вероятно, к индоевропейскому суффиксу родительного -sia°, хотя и представляет нефонетическое изменение этого -sia°, по отношению именно к древней утрате і (из -sia° при фонетическом изменении надо бы ждать в старославянском -ше). В ту эпоху, когда в литовско-славянском языке в родительном единственного числа местоимений с основами на -а° существовали формы на -sia° и на -/3°, по аналогии чередования таких форм, различавшихся между собой присутствием или отсутствием s в начале суффикса, явилось также чередование форм сей без з и в дательном и в местном падежах единственного числа тех же местоимений, где из индоевропейского языка были получены окончания -sma°i (в дательном падеже) и -smin (в местном падеже), т. е. при форме дательного на -smop (прусское -smu) явилась в литовско-славянском языке форма на -тор (старославянское -м«у, например в т«м«у, литовское -mui, из -тйі, например в tamui—„этому"), а в местном единственного числа при форме на -smin получилась форма на -mm (старославянское -мь, например в т»мь, литовское -mi одних диалектов, -те других диалектов, например в tami, tame—„(в) этом"). Как скоро в родительном единственного числа местоимений с основами на -а0 форма на -spa0 была вытеснена в диалектах литовско- славянского языка формой на -ia°, и в дательном и в местном падежах единственного числа формы с s перед т были вытеснены формами без s, т. е. общеславянский язык получил здесь только формы без s перед т, хотя эта утрата s перед т не могла возникнуть фонетическим путем (сравните первоначальную группу sm без изменения в старославянском юсмь). Что же касается литовско-славянских местоимений с основами не на -а°, продолжавших сохранять форму родительного единственного числа на -sia°, то в них и в дательном и в местном падежах окончания -smol (из индоевропейского -sma°i) и -smin продолжали удерживать s, которое перешло здесь и в общеславянский язык: в старославянском языке сюда принадлежит с в формах усс*м*у, уье«и«у и уес»мь, где -с«м- заменило собой -sm- под влиянием -t« (не сознававшегося уже в качестве падежного окончания) в форме родительного уеео, уьео, между тем как форма уемь, русское чем (уемоу, русское чему, не встречается в старославянских памятниках), образована по аналогии других местоимений.

Перехожу теперь к истории в рассматриваемых мной языках индоевропейского р в положении не между гласными, т. е. после согласных и в начале слов, а также и к истории индоевропейского Ї слогового перед гласными, существовавшего лишь после согласных и, несомненно, известного притом из литовско-славянского языка, как я говорил уже, лишь в положении не в начальном слоге слов. В эпоху распадения литовско- славянского языка і, сохранявшееся в положении не между гласными, Ї слоговое перед гласными различались еще между собой, как свидетельствует история сочетаний, заключавших в себе эти звуки, в балтийских языках; что же касается і и у, то, хотя мы имеем указания на бывшее некогда в литовско- славянском языке различие между собой индоевропейских і и у, тем не менее в эпоху распадения литовско-славянского языка это различие могло уже не существовать, и в это время оба эти звука в положении не после гласных, может быть, уже совпали в одном звуке I, тогда как между гласными существовало у (обыкновенно из индоевропейского у, так как индоевропейское і не после Ї, Ї в таком положении еще ранее изменилось в придыхание). По крайней мере в общеславянском языке некогда существовало такое различие между / (в положении не после гласных) и у (в положении после гласных), причем в і здесь перешло и литовско-славянское Ї слоговое перед гласными. В то время, когда в литовско-славянском языке различались еще индоевропейские і и у и когда і между гласными уже не существовало, возникло здесь фонетическое изменение е в Ї в положении после / и/, между тем как ё после у сохранялось как ё. В балтийских языках литовско-славянские группы її и и имеют различную судьбу (из її здесь получалось Z, которое не являлось из //), тогда как в общеславянском языке, где литовско-славянское і слоговое перед гласными совпало с /, и литовско-славянские группы її и її совпали в одной группе //, которая при положении после согласной не в конечном слоге изменилась в її и далее в Ї. Общеславянское Z (старославянское н, русское и) такого происхождения является, например, в окончании основ настоящего, времени глаголов тех классов, к которым принадлежат старославянские глаголы съд-мн, г«(гьтн, хвалити, н«снтн и т. д., русские сидеть, гореть, хвалить, носить и т. д., например в формах настоящего времени съдншн, съднть, съднте и хвалншн, хвалить, хвалите, русские сидишь, сидит, сидите и хвалишь, хвалит, хвалите. В глаголах класса «дмн, г«(гьтн, непроизводных по основам настоящего времени, в основах неопределенного еще в литовско-славянском языке являлись производные основы на -ё (например, с старославянским съдътн тождественно литовское вбйёН), а основы настоящего времени были получены из индоевропейских основ тематического спряжения на -/3е, -/3°, где ударение падало на слоговую гласную этого суффикса (3е, 3°), между тем как в индоевропейских основах настоящего времени на -jae, -ja° ударение падало на гласную корня. Индоевропейские основы настоящего времени на -jae, -ja° являются в старославянском языке в таких глаголах, как «pus („пашу"), «ріеть, к«лий, кфлють, русские орю, орет, колю, колет, с которыми тождественны по образованию основ настоящего времени такие литовские глаголы, как ariii, aria („орю, орет"), и такие греческие глаголы, как срИєірю, ххєіт (где ионическое и аттическое st не дифтонг, но долгое закрытое е, образовавшееся в этих диалектах из общегреческого е в положении перед группой из rj, с индоевропейским j), а индоевропейские основы настоящего времени на -/3е, -іа°, являющиеся, как я сказал, в таких старославянских глаголах, как саждж, садить, г«ріж, гсрнть, русские сижу, сидит, горю, горит, в литовском языке мы находим в глаголах класса sSdziu, sSdi („сижу, сидит“)„ а в греческом в таких глаголах, как, например, /аірм (где а'.р- из art-, с индоевропейским /), lt;palvlt;o (где atv- из аи/-, с индоевропейским /). Итак, в старославянских глаголах класса съждж,- саднть, гсріж, гсрнть старославянское н, из общеславянского Ї, получившегося непосредственно из и, восходит к литовско- славянскому и (откуда в литовском языке і с фонетическою утратой / после согласной перед мягкою гласной), образовавшемуся из je, т. е. из индоевропейского /3е. Но индоевропейское 3е в окончании основ тематического спряжения существовало только в формах 2-го и 3-го лиц единственного и двойственного чисел и 2-го лица множественного числа, между тем как в других формах с теми же основами являлось 3° в окончании основ (в 1 - м лице единственного числа настоящего времени это 3° в соединении с личным суффиксом обращалось фонетически в й°), а в литовско-славянском языке ii в окончании рассматриваемых нами основ существовало и в этих формах (но не в 1-м лице единственного числа), т. е. в 1-м лице множественного и двойственного чисел, в 3-м лице множественного числа и в причастиях, как свидетельствует сопоставление славянских и балтийских форм (общеславянское а в старославянских формах 3-го лица множественного числа садать, г*рАть и в причастных основах садашт-,.

тФрлшт- образовалось, как я объясняю далее, из -йп-). Надо думать поэтому, что еще в литовско-славянском языке в этих глаголах под влиянием тех форм, где явилось фонетически й из ie в окончании основ, это и переносилось и в формы, в которых было получено в окончании основ ш°, т. е. чередование гласных ї и а° в спряжении таких глаголов не удержалось в языке, и одна из этих гласных вытеснила собою другую.

Сказанное мной о происхождении общеславянского Ї, старославянского н, в окончании основ настоящего времени непроизводных глаголов, например в старославянских основах еъдн-, г«рн-, применяется и к общеславянскому Ї, старославянскому н, в окончании основ настоящего времени производных глаголов, например в старославянских хвадн-, н«сн- (хвалить, н«енть), русские хвали-, носи- (хвалит, носит). Эти основы восходят к индоевропейским основам производных глаголов на -ше после согласной; в греческом языке сюда принадлежат такие производные глаголы, как, например, хгхха.ivw, хеЫш (с производными основами от основ на согласную), а также, например, и аууШ.ш, ey^atpco (с производными основами от основ на гласную), и соответственные образования мы находим также и в древнеиндийском языке. В литовско-славянском языке производные глаголы с таким образованием основ настоящего времени приняли на себя, между прочим, и значения утраченных здесь индоевропейских винословных (каузативных) глаголов с основами настоящего времени на -aejae, -aeja° (откуда в греческом языке часть производных глаголов на -sagt; и в латинском также часть производных глаголов на -ео). В балтийских языках не сохранились основы настоящего времени производных глаголов, соответствующие старославянским основам насто ящего времени класса хвадн- или нФсн-, а в соответствии с основами неопределенного таких глаголов на общеславянское -Ї, старославянское -н, например хвадн-тн, н*сн-тн, русские хвалить, носить, и в балтийских языках сохранились основы неопределенного на -Ї, например в литовском vartfti—„поворачивать” (при настоящем vartaii, а о происхождении литовских глаголов на -аи я упоминал прежде), тождественном по происхождению с старославянским вратнтн, русское воротить, где общеславянская основа *vortl~. Это балтийское Ї, общеславянское Ї в основах неопределенного таких глаголов восходит, вероятно, к литовско-славянскому і из индоевропейского і производных глаголов с основами литовско- славянского неопределенного на -I и с основами настоящего в литовско-славянском языке на -lje9 -ija° (литовские глаголы на -yjuy старославянский глагол въпнкй), где j могло получиться как из первоначального у, так и из первоначального і (сравните греческие производные глаголы на -ко и латинские глаголы на -іо IV спряжения). Надо заметить, что производные глаголы индоевропейского языка перешли в отдельные индоевропейские языки исключительно в основах настоящего времени (т. е. в личном глаголе в формах настоящего и прошедшего несовершенного времени), между тем как в отдельных индоевропейских языках из основ настоящего времени таких глаголов были извлекаемы и основы не настоящего времени, по аналогии спряжения глаголов непроизводных. Как скоро в литовско-славянском языке в производных глаголах с основами настоящего на -ie (откуда далее -it), 4а° были извлечены основы не настоящего времени, такими основами явились основы на -і, но основы на -і в формах, суффиксы которых начинались с согласной, например в неопределенном, имевшем в начале суффикса t (старославянское -тн, литовское -ti), не могли удержаться, так как і перед согласными не существовало в языке; как скоро же і в таком положении становилось слоговым, на него оказывало влияние 7Г получавшееся в окончании основ неопределенного производных глаголов с основами настоящего на литовско-славянские -ijet -ija°9 а в некоторых глаголах те и другие образования могли еще ранее вполне совпадать по значениям (такое явление представляет древнеиндийский язык в некоторых глаголах с соответственными образованиями основ настоящего времени). В тех формах, суффиксы которых начинались с гласной, і в окончании основ настоящего времени рассматриваемых нами глаголов не должно было переходить в слоговой звук и продолжало сохраняться как іу с его дальнейшими фонетическими изменениями. Так образованы старославянские причастия прошедшего времени действительного залога хвлль, хвдльшл и тому подобные, где ь из ъ (сравните несъ, несъшл) в положении после мягкого звука (общеславянское мягкое I в хваль из //), и так же образованы эти причастия и в литовском языке (например, varies* родительный variiusio), между тем как другое славянское образование тех .же причастий, являющееся в старославянских формах хвдлнвъ, хвдднвъшд и тому подобных (в паннонских текстах господствуют формы типа хвддь, не хвдлнвъ[IV]), вызвано было влиянием аналогии со стороны причастий прошедшего времени действительного залога других глаголов с основами неопределенного на гласную (например, внвъ, далдвъ). Основы настоящего времени на і вошли в состав и славянских причастий прошедшего времени страдательного залога, например в старославянском хвдлюнъ (сравните -енъ в ведень), причем надо заметить, что такие формы образовались уже после того, как старое іе .изменилось в литовско-славянском языке в ії.

Общеславянское її из литовско-славянских jl и и (получившихся из іе и їе) в конечном слоге слов неодносложных не переходило в її, Ї, а / в этом й с течением времени подверглось в общеславянском языке таким же фонетическим изменениям, как и всякое і в положении после согласных (об этих изменениях я говорю далее); на основании этого различия в изменении группы и можно предполагать, что Ї слоговое стало переходить в общеславянском языке в ь (I иррациональное) слоговое прежде всего при положении в конечном слоге слов неодносложных и что, следовательно, и изменение б слогового в ъ (и иррациональное) слоговое началось здесь также в конечном слоге слов неодносложных. Общеславянское ії, іь с дальнейшими фонетическими изменениями, из литовско-славянских Ї и її, получавшихся из іе и їе, я вижу, например, в окончании

го лица единственного числа славянской повелительной формы, из индоевропейского желательного наклонения, в глаголах нетематического спряжения, т. е. в тех общеславянских формах, из которых произошли старославянские даждь, важдь, иждь (где и из а в начале слова), русское ешь в значении повелительной формы (ш из конечного ж), а также старославянское внждь, русское вишь (ш из конечного ж), хотя в последнем глаголе нетематическое спряжение настоящего времени было утрачено (сравните в литовском языке при настоящем тематического спряжения veizdziu, соответствующем старославянскому внждж, русскому вижу у настоящее нетематического спряжения veizdmi9 которому в старославянском языке соответствовало бы *внмь); что касается форм дагкдн, п*въгкдн, внгкдн в Синайском требнике, то они представляют новообразование в конечном н вместо ь, под влиянием повелительной формы тематического спряжения, например верп. В основах не единственного числа славянских повелительных форм нетематического спряжения старославянское н из общеславянского I в окончании основы (не в конечном слоге слов), например в формах дадите, идите, образовалось так же, как и старославянское и из общеславянского I в окончании основ настоящего времени хвали-, н*сн- или съдн-, г*рн-, т. е. общеславянское I в случаях того или другого рода восходит' к более древнему общеславянскому и при положении его не в конечном слоге слов. В индоевропейском языке основа желательного наклонения в нетематическом спряжении образовывалась при посредстве суффикса, который в формах единственного числа действительного залога имел на себе ударение и являлся в виде 4ае и -iaey откуда греческое -jy]-, например в sL'yjv, древнелатинское 4ё- в siem9 sies9 siet (ї в sim9 sis9 sit перенесено из форм не единственного числа); в формах же не единственного числа действительного залога этот суффикс являлся перед ударяемыми окончаниями и в связи с этим имел более слабый вид, именно, как я думаю, 4ае- и 4ае- в формах действительного залога, а не 4-9 как предполагают другие[V], причем, однако, в форме 3-го лица множественного числа фонетически получились окончания -iffnt, -ident (сравните древнелатинское sient, греческое stsv, a -ev фонетически из -ёп?), где в состав йе вошли аь в окончании суффикса желательного наклонения -Ш-, -ше--)-йе личного окончания -amp;ent[VI]. В литовско-славянском языке чередование между е и ё в этом суффиксе желательного наклонения исчезло, и одна из этих гласных вытеснила собою другую, а именно основы на -1ё, -Сё, откуда -її, -її, заменили собой основы на -ib, -Сё, полученные в формах единственного числа (действительного залога).

С старославянскими повелительными формами даждь, дадите, иждь, идите родственны литовские формы желательного наклонения, образованные через присоединение к супину спрягаемого глагола форм желательного наклонения от индоевропейской глагольной основы (корня) *Ыгй- = *bhU—„быть”, и, например, литовское і в -bite во 2-м лице множественного числа, например в nestumbite (от пёШ —„нести”), относится к старославянскому и, например в дадите, идите, так же, как литовское і, например в sidite (изъявительное наклонение) —„вы сидите”, относится к старославянскому и в садите (в изъявительном наклонении). Литовское -bi- в литовском желательном наклонении восходит к индоевропейской основе желательного *bhyCae-, при bhui(f- (другое индоевропейское образование *bhuiae-, при *bhui(f-), где и после начальной согласной исчезло или в литовско-славянском языке (о случаях такого рода я упоминал уже), или, может быть, еще в индоевропейском языке при энклитическом употреблении этой формы в значении связки (сравните индоевропейское энклитическое *ta°j —„тебе”, откуда, например, греческое энклитическое то), старославянское энклитическое тн, из *tyamp;°i, откуда, например, греческое aot); на утрату здесь у еще в индоевропейском языке указывает, по-видимому, древнеперсидская форма желательного наклонения от этого глагола (bijd,

2. є лицо единственного числа). Если индоевропейский язык имел

*bliiae-, bhiaЧ то здесь же могло явиться и изменение *bfuae-, *Ыйа*- в *bhiaS *bhiae- при тех же фонетических условиях, которые и в других случаях вызывали здесь чередование I слогового перед гласной и і (например, в других основах желательного наклонения глаголов нетематического спряжения); или же в литовско-славянском языке при *Ьїе-, *ЬЇЇ- (из *Ыйа*-) получалось и *bie-, *Ьії-9 по аналогии с -іе-, -іі- в других основах желательного наклонения. Литовское -Ы- во всяком случае восходит к *bii-t не к *ЬЇЇ- (отсюда в литовском явилось бы *Ьї-). Эта литовско-славянская основа желательного наклонения *bii- известна нам и из старославянского языка, и притом в значении основы такой формы вспомогательного глагола, которая в соединении с причастием на -лъ спрягаемого глагола служила для образования условного наклонения, хотя условное наклонение образовывалось здесь также и иначе, из соединения форм аориста вспомогательного глагола вихъ, ви, ви и т. д. (сравните русское бы) с причастием на -лъ спрягаемого глагола. Основа желательного (славянского условного) наклонения, тождественная с литовскою основой -bi-, является в старославянском языке в паннонских текстах как вн- в формах внмь (где личный суффикс -мь перенесен из настоящего времени глаголов нетематического спряжения), вн, вн, внмъ, внете, Биша (в том же значении и вж, другого происхождения), а формы двойственного числа не встречаются в текстах. Относительно внсте надо заметить, что эта форма заменила собой форму *внте (хорватское bite) под влиянием висте, а также под влиянием -сте в даете, гасте, въсте; форма же бнша явилась вместо более древней формы *вн (сербское и хорватское биу bi) по аналогии buuia, а что каса-ется образования общеславянского *Ы в 3-м лице множественного числа из *biint, то об этом я говорю далее, в связи с историей общеславянских носовых гласных. Различие между н из общеславянского і в форме вн во 2-м и 3-м лицах единственного числа, с одной стороны, и (і)б из общеславянского іь, в старославянских даждь, гаждь, с другой стороны, объясняется тем, что в первом случае было слово односложное, а в односложном слове й после согласной изменялось, следовательно, в общеславянском языке так же, как и внутри слов, т. е. переходило^ в и, откуда Ї.

Общеславянское it, іь, [VII]6 после согласной в конечном слоге слов неодносложных из литовско-славянских и и ІЇ, получавшихся из и и /г, существовало некогда и в звательной форме единственного числа многих имен того класса, к которому принадлежат старославянские имена к«йь, мжжь и тому подобные. Все эти имена в формах склонения указывают на индоевропейские основы на -а0, чередовавшееся с -5е и следовавшее за мягким звуком, а между тем звательная форма единственного числа образована в них (имена на -і|ь и -эь, -;ь не принадлежат сюдаг), как в именах с основами на индоевропейское -б, например старославянское коню (сравните звательную форму на -«у в именах с основами на индоевропейское -й после твердого звука, например сыноу, между тем как форма сине образована по аналогии имен с основами на индоевропейское -а0, -6е). Утрата древнего образования звательной формы на индоевропейское -6е в славянских именах с основами на индоевропейское -6е после мягкого звука объясняется, я думаю, тем, что в большей части таких имен на общеславянское -®b(s) в именительном падеже (или по крайней мере в тех из них, в которых по самому значению имени звательная форма была наиболее употребительна) были получены основы на индоевропейские -їй0, -ше и -ia°, -iae, а не на -ja°, -jae, так что, следовательно, звательная форма таких имен должна была оканчиваться на -(i)6 (из индоевропейских -гбе и -/3е, откуда литовско-славянские -и, -и), т. е. должна была совпасть по окончанию с именительным падежом на -(і)б, как скоро в последней форме фонетически отпало конечное s. Звательная форма на lt;‘gt;6 таких имен, когда еще в именительном падеже сохранялось конечное s, перенесена была и в те имена на -®amp;(s), в которых были получены основы на первоначальные -ja°, -jet (после согласной) и в которых поэтому звательная форма единственного числа должна была фонетически оканчиваться на в общеславянском языке, а это перенесение звательной формы на -Щ в такие имена вызывалось здесь тем, что те и другие имена фонетически совпали между собой как в окончании именительного единственного числа, так и в окончаниях форм склонения и различались лишь в звательной форме единственного числа, которая в большинстве этих имен фонетически оканчивалась на -%, так как принадлежала именам с основами на литовско-славянские -їа°, -її (из -їе) и -0°, -а (из -/?); следствием же указанного перенесения звательной формы на % в те общеславянские имена на ®6(s) в именительном падеже, в которых были получены основы на первоначальные -ja°, -jaі* (после согласной), должна была явиться замена звательной формы на -ё звательной формой на -ь и в общеславянских именах на -jb(s) в именительном падеже (старославянское -н, например в кран), с основами на первоначальные -ja°, -jae после гласной, так как эти имена совпадали в формах склонения с именами на -®b(s) в именительном падеже. Как скоро затем во всех этих именах конечное s в именительном падеже отпало в общеславянском языке (по закону, о котором я говорю далее), звательная форма на -% и -jb вполне совпала в окончании с именительным падежом тех же имен; такое совпадение представлялось неудобным (так как в других именах звательная форма продолжала отличаться от именительного падежа), и звательная форма на -®б и -jb в рассматриваемых нами именах была заменена в общеславянском языке формой на -lt;‘gt;й и -ju (й из дифтонга ои), принадлежавшей по происхождению именам с основами на первоначальное -й в положении после мягкого звука. Надо думать, потому, что в числе имен старославянских классов „к«нь, кран* были получены в общеславянском языке некоторые имена с основами на литовско-славянские -Ш и -уй; эти общеславянские имена, совпавшие фонетически в именительном единственного числа с прочими именами тех же классов (т. е. на первоначальные -й°, -ае в положении после мягкого звука), подчинились затем в склонении аналогии последних имен, составлявших по отношению к ним во всяком случае значительное большинство, но при этом сами передали прочим именам звательную форму, как скоро звательная форма на -lt;% и -jb стала представляться неудобной по совпадению ее в окончании с именительным падежом.

Может быть, и в именительном и винительном падежах единственного числа общеславянское -(i)amp; в части имен старославянского класса конь восходит к литовско-славянским -и и -ji, из -ie и -ie, в окончании основ этих форм, хотя то же общеславянское -Щ должно было получиться фонетическим путем (как мы увидим далее) и из первоначальных -iat-, -iat-, -jat- в тех же формах. В литовском языке в соответствии с старославянскими именами класса „к«мь“ мы находим частью имена на -®as в именительном, на -('gt;4 в винительном единственного числа (где а из литовско-славянского а0), например svecias —„гость", частью же имена на -ys (у выражает долгое і) и на -is в именительном, на -/ в винительном единственного числа, например ezys—„еж“, zodis—„слово". Литовское у (т. е. t) в этих именах произошло из литовско-славянского ЇІ, а литовское і (без ударения) здесь частью образовалось непосредственно из Ї, при известных фонетических условиях, частью же может восходить к литовско-славянскому и; что же касается литовско-славянских и и й, то мы знаем, что в них переходили индоевропейские ше и /3е. Надо думать, что в индоевропейских именах (а также и в местоимениях) с основами на -a0, -at в положении после * и і в именительном и винительном единственного числа мужского рода, а также в именительном-винительном единственного числа среднего рода, т. е. вообще при положении в конечном слоге, известно было и at, кроме 3°, т. е. что, например, в именительном единственного числа таких имен при форме на -ia°s существовала и форма на -iaes; индоевропейские основы на -iat и -/3е в этих формах известны нам не только из балтийских языков, но также и из италийских, и сюда принадлежат, например, в латинском языке такие образования, как Clodis- (при Clodius), alis (при alius), где латинское і из ie. Ввиду фактов, представляемых балтийскими языками, кажется очень вероятным, что и в общеславянский' язык перешли имена с основами на литовско-славянские -ІЇ и -и, из индоевропейских -iat и -iat, в именительном и винительном падежах единственного числа мужеского рода, хотя, как я заметил уже, эти имена должны были совпасть здесь фонетическим путем с именами, основы которых в тех же формах оканчивались на первоначальные -га" и -jet, а также и на -jet.

Подобным же образом и в именительном и винительном единственного числа мужеского рода местоимения с индоевропейской основой -m°,-/ae (греческое о в о;), старославянское и в 11-жб из общеславянского і, которое в свою очередь непосредственно ИЗ ІЇ (как я объясню впоследствии), может быть тождественно с литовским ji- в jis („он"), Д, где Д- из литовско-славянского и, получившегося из іе- (индоевропейское /6е-), хотя общеславянское і, старославянское н в н-же, явилось бы также и из литовско-славянских форм с основой /3°-.

Я говорил, что индоевропейское / между гласными не сохранилось как / еще в литовско-славянском и не перешло поэтому в общеславянский язык. Но с течением времени общеславянский язык получил / в новом положении между гласными в тех именно случаях, когда слово, начинавшееся с /, слилось с словом, оканчивавшимся на гласную. Такие случаи являлись в склонении прилагательных определенных, образовавшихся из соединения падежных форм прилагательных неопределенных (а эти формы были те же, что и в существительных) с падежными формами того местоимения, которое в старославянском языке мы находим в н-, и-, в- (в нже, иже, вже), «г«, юи, «меу, «н и т. д. Употребление этого местоимения (с индоевропейской основой /а0-, /ае-) в положении после прилагательных для образования членной формы прилагательных существовало еще в литовско-славянском языке, как свидетельствует сопоставление славянских и балтийских языков, а в общеславянском языке (как и в балтийских языках) формы прилагательного имени и формы этого местоимения, следовавшего за прилагательным, с течением времени стали сливаться в одном слове, причем, как я уже заметил, общеславянский язык получил новые звуковые сочетания „гласная +/-J-*гласная". Во всех тех прилагательных определенных, в состав которых вошли неодносложные формы местоимения, / в положении между гласными исчезло в общеславянском языке, между тем как в начале односложных форм местоимения, вошедших в состав прилагательных определенных, то же / в положении между гласными совпало в общеславянском языке с у (например, в *dobra-ja, откуда старославянское д«врли, русское добрая). Это различие в истории / между гласными в тех и других формах прилагательных определенных стоит в связи, я думаю, с различием тех и других форм этого местоимения по отношению к ударению. В двусложных формах этого местоимения, следовавшего за прилагательным, вследствие энклитического употребления являлось всюду, может быть, ударение первого слога, второстепенное по отношению к ударению прилагательного, между тем как односложные формы этого местоимения в энклитическом их употреблении вовсе не имели ударения. В таком случае і между гласными в прилагательных определенных подлежало исчезновению в общеславянском языке в положении именно перед гласными с ударением, когда эти гласные приставленного местоимения сохраняли еще второстепенное ударение, между тем как в положении перед гласными без всякого ударения (в односложных формах приставленного местоимения) то же і переходило в у. — Односложными формами местоимения, вошедшими в состав форм прилагательных определенных, были не только те формы, которые являлись такими по самому их происхождению, именно формы именительного и винительного падежей всех трех чисел и всех трех родов, но также и некоторые другие, сокращенные формы; а именно все те двусложные формы этого местоимения, которые в их полном виде имели в начале второго слога у, вошли в состав прилагательных определенных в сокращенном виде, без первого слога je- (старославянские окончания -ід, -н, -us, -н в родительном, дательном, творительном и местном единственного числа женского рода и старославянское -ю в родительном-местном двойственного числа всех трех родов в склонении прилагательных определенных). Надо заметить, что в эпоху распадения общеславянского языка в рассматриваемом нами местоимении при всех тех двусложных формах, которые начинались с je- (из более древнего je-), были известны сокращенные энклитические формы, без этого je-; в старославянском языке эти сокращенные формы почти не сохранились (родительный ід вместо іеїд встречается и в старославянских текстах), но они засвидетельствованы другими славянскими языками, которые, между прочим, указывают и на общеславянские энклитические *уо, *ти, при *je^o, *jemu. На основании того, что в состав прилагательных определенных вошли общеславянские ‘je-fo, Чети (откуда позже *jeyo, *jemu) в этом их полном виде, а не в виде *уо, *ти, я заключаю, что в эпоху образования общеславянских прилагательных определенных энклитические формы *уо, *ти еще не существовали и что они возникли позже в общеславянском языке по аналогии с прочими энклитическими формами этого местоимения, утратившими начальное je- и вошедшими, как мы видели, в состав прилагательных определенных. Понятно, что и в этих более ранних по происхождению энклитических формах, утративших начальное ie- пред слогом, начинавшимся с у, такая утрата начального ie- не могла быть явлением фонетическим м должна объясняться влиянием какой-либо аналогии. Надо заметить, что падежные окончания в этих формах были те же, что и в соответственных падежных формах имен с основами на первоначальные -а0, -ае (мужеского и среднего рода) и -аа, -аа (женского рода) в положении после мягких звуков. Я предполагаю, что еще в то время, когда местоимение, служившее для образования определенной формы прилагательного, было вспомогательным словом, не слившимся еще с прилагательным, под влиянием таких сочетаний форм, как *sin^a ій (именительный единственного числа женского рода), *sln^K /ж (винительный падеж), и в родительный падеже являлось              jugt;,

где *//? вместо */еуї? по аналогии с *sinW?g; подобным же образом получились сокращенные формы вспомогательного местоимения и в^дательном, местном и творительном падежах единственного числа женского рода и в родительном-местном двойственного числа всех трех родов. Эти сокращенные формы местоимения, образовавшиеся в сочетании с прилагательными, имевшими мягкие окончания основы, перенесены были затем и в сочетания с прилагательными, имевшими твердые окончания основы, например в родительном *dobry juj, точно так же, как и при употреблении того же местоимения отдельно от прилагательных те же сокращенные формы могли являться в качестве энклитических форм местоимения.

Кроме указанных нефонетических сокращений форм в прилагательных определенных в общеславянском языке, здесь существовали также и другие нефонетические сокращения в образовании форм этих прилагательных, а именно во всех тех падежных формах, где падежное окончание прилагательного, одинаковое С'окончанием вспомогательного местоимения, заключало в себе сочетание „согласная-j-гласная" и потому могло

113

5 Заказ №1938 отделяться для сознания в качестве падежного окончания, это окончание в прилагательном имени отбрасывалось при образовании из прилагательного и вспомогательного местоимения одной цельной формы прилагательного определенного. Поэтому, например, в творительном единственного числа женского рода из *dobrojs.-jagt; (об энклитической форме */ж я уже говорил) получалась форма *dobro-jagt; (совпавшая в окончании с соответственной формой прилагательного неопределенного) или, например, в творительном единственного числа мужеского и среднего рода вместо *dobrbmb-iimb получалась форма*доЬгъ-ить, а, например, в дательном множественного числа мужеского и среднего рода из ЫоЬготъ-итъ являлось непосредственно *dobro-ium и т. д.

Я сказал, что в тех формах прилагательных определенных, в состав которых вошли неодносложные формы вспомогательного местоимения, общеславянский язык получил I в таком положении между гласными, при котором это і исчезало здесь, следствием чего явились, понятно, сочетания слоговых гласных. Рассмотрим теперь историю этих сочетаний гласных в формах прилагательных определенных.

Родительный падеж единственною числа мужеского и среднего рода. Окончание -аеуо, из -йіеуо, образовалось в общеславянском языке тогда, когда то древнее -йё- в окончании основ настоящего времени известных производных глаголов, о котором я говорил прежде, уже не существовало в таком виде, но являлось измененным в -da-. Новое общеславянское -ае- в окончании -аеуо, образовавшееся, вероятно, в последние эпохи жизни общеславянского языка, сохранялось здесь без дальнейшего изменения и перешло таким в отдельные славянские языки, где оно подверглось изменениям, различным в различных языках. В старославянском языке это общеславянское -йё- обратилось в -а а-, которое далее переходило в одно -а-, и, например, форма "dobraeyo изменилась здесь в доврааго, откуда далее довраго; это изменение йё в старославянское аа вполне однородно, следовательно, с тем общеславянским изменением йё (из литовско-славянского d°(i)e) в da, о котором я говорил прежде. Указание на то, что старославянское -аа- в окончании -а а г» получилось из общеславянского -de-, дают те славянские языки (например, чешский, польский), в которых мы находим *-ё-9 -е- в соответствии с старославянским -ад- в этом окончании; это ё (е) может быть сопоставляемо с старославянским ад лишь при посредстве общего для них ае. Что касается русской формы родительного единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных, то она представляет собой новообразование, как я объясню далее; некогда, однако, русский язык имел, вероятно, форму на -ауо, получившуюся фонетически из общеславянской формы на -йеуо (вероятно, через посредство формы на -аауо, как в старославянском языке).

Дательный падеж единственного числа мужеского и среднего рода. Окончание -йети, из -йіетй, еще в общеславянском языке обратилось в -Лоти, где ё перешло в д вследствие уподобления предшествовавшему и. В старославянском языке общеславянское -иоти изменилось в -*у*ум*у, откуда -*ум*у (в сочетании с мягким звуком -ю*ум*у, -юм*у), например д*вр*у*ум*у, д*вр*ум*у (въ1шьню*ум*у, въ1шьшом*у). Старославянское -*у*у- может быть объясняемо из -йё- во всяком случае лишь через посредство -ио-, а указание на то, что еще в общеславянском языке здесь существовало -ид- (из -йё-), дают другие славянские языки в сопоставлении их с старославянским языком. В старославянских текстах болгарской редакции, равно как и в древнейших старославянских текстах русской редакции (но не в Остромировом евангелии), мы находим в дательном единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных окончание -**м*у, а в сочетании с мягкими звуками также -е*м*у и -еем*у (последнее, кажется, только в памятниках болгарской редакции); окончание -**м*у может быть сопоставляемо с старославянским -*у*ум*у лишь при посредстве общего для них первообраза *-*у*м*у. При окончаниях **м*у и -е*м*у, -еем*у в тех же старославянских текстах болгарской и русской редакций являются также и сокращенные окончания -*м*у и -ем*у, которые известны и из старославянских памятников сербской редакции; отсюда и в современном русском языке -ому и -ему, например в слепому, доброму, синему, и в современном сербском языке -ому, -ёму (где долгая гласная из соединения двух гласных). В русском языке под влиянием -о- и -е- в этих окончаниях -ому и -ему те же -о- и -е- проникли и в

форму родительного единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных, т. е. окончание этой формы -ауо (из общеславянского -аеуо) заменилось окончаниями -оуо и -еуо. с их дальнейшими фонетическими изменениями в диалектах, например в слепого, доброго, синего (мы пишем неправильно добраго, синяго). Подобным же образом в сербском языке -б-, -ё- из окончания дательного падежа -ому, -ему были перенесены и в окончание родительного падежа -6га, -ёга (конечное а вместо о под влиянием а в окончании родительного имен существительных), вместо *-йго, ‘"-ага. Что же касается, например, чешского и польского языков, где в родительном единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных мы находим -ё-, -е-, из общеславянского -ае-, то здесь то же -ё-, -е- перенесено и в форму дательного падежа, т. е. общеславянское окончание -йотй изменилось здесь нефонетическим путем в -emu, -ети.

В некоторых старославянских памятниках (например, Зограф- ском евангелии, в Мариинском евангелии) в родительном и дательном падежах единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных встречаются формы на -аюг« (-июгф), -«уюм«у (-ютм«у), при формах на -ааг«, -аг« (-иаг«, -иг«), -«у«ум»у, -«ум«у, (-ю«ум«у, -юм«у), например д«Браіег», д«- ьрьуюту; в текстах, не отличающих ш от е, пишется, понятно, -аег«, -«уем«у. В этих формах на -аіег«, -оуіемоу я вижу новообразования, вызванные влиянием местного единственного числа на -ъвмь, -ъгемь (в прилагательных с основами на твердую согласную перед конечною гласною), а частию также и влиянием других форм, сближенных в окончаниях как с формами местоимения іемь, нмь и т. д., так и с окончаниями падежных форм в м*н, хв«и, ек«н, частию к-ын (м«юмь и т. д.).

Местный падеж единственного числа мужеского и среднего рода. Общеславянское окончание -Сёеть, из -іеіеть, существовавшее в положении после твердых звуков, сохранялось и в диалектах старославянского языка как -немь, например дфвръвмь; такие старославянские формы известны нам из Остромирова евангелия. В диалектах паннонских текстов ъе обращалось в ъю, т. е. из -ъемь, мы находим здесь -шемь, -темі (ъ из ь) в тех памятниках, которые знают вообще букву ю, например в Супрасльской рукописи (тврьдыемъ); в глаголических текстах, не имеющих вообще буквы ю, а также, например, в Саввиной книге, где буква ic встречается очень редко, написание -ьсмь (-ьемъ) в окончании местного падежа прилагательных определенных должно читать -ыемь (-ыемъ), что относительно Саввиной книги свидетельствуется и тем, что в диалекте этого памятника избегалось вообще стечение гласных в слове (здесь, например, формы на -ааг*, -*у*ум*у вполне вытеснены формами на -аг*, -*ум*у). Ранее, чем произошло диалектическое изменение группы гласных ъс в ые, окончание -ьемь при каких-то условиях во всех диалектах переходило в -ьмь (подобно тому как -ааг*, -*у*ум*у при каких-то условиях стали переходить в -аг*, -*ум*у), а далее формы на -ьмь (-ьмъ), известные как из паннонских текстов, так, например, и из Остромирова евангелия, например д^вр’ьмь, смешались в употреблении с формами на -ьемь, откуда диалектическое -ыемь, подобно тому как то же существовало и по отношению к формам на -аг*, -*ум*у, при формах на. -ааг*, -*у*ум*у. В некоторых памятниках, кроме того, мы находим формы на -ъъмь, -ъъмъ (ъ из ь), с их фонетическим изменением в диалектах в формы на -ыамь, -ьамъ; формы на —ьъмь (-’ьъмъ), нередко встречающиеся в Супрасльской рукописи (например, д^вр’ьъмь), известны также, например, из Изборника 1073 года (русской редакции), где второе ъ пишется йотированным, как и в начале слов здесь встречается иногда йотированное ъ (известное только из этого памятника); формы на -ьамъ являются, например, в Ассемановом евангелии (например, въуьыъамъ), а в единичных случаях мы находим -ыамь, -ьамъ и в Супрасльской рукописи (г(кgt;выгыамь, адьстъамъ). В этих старославянских диалектических формах на -ьъмь и т. д., существовавших при формах на -ьемь, -ыемь и на -ьмь, я вижу нефонетическое изменение форм на -ьмь под влиянием аналогии со стороны форм на -ааг*, -*у*ум*у, при формах на -аг*, -*ум*у, т. е. я думаю, что, например, под влиянием полных форм д*врааг*, д*вр*у*ум*у, при сокращенных д*враг*, д*в(gt;*ум*у и при форме д*връъмь, получалась аналогичная полная форма д*връъмь. Точно так же и в старославянском диалектическом ъъ, откуда в окончании основ настоящего времени известных глаголов (сравните в Супрасльской рукописи дъъшн с адьсгьъмъ) я вижу?

как говорил уже, нефонетическое новообразование, вместо * из «е.

В русском языке в предложном падеже единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных окончание -ом, например (в) добром, имеет -о-, перенесенное из окончаний дательного и родительного падежей под влиянием аналогии местоименного склонения, например под влиянием формы (в) том, при формах тому, того.

Общеславянское окончание -іеть, из -їіеть, в положении после мягких звуков в местном единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных (Ї здесь вместо Ге вследствие положения после мягкого звука, как мы увидим далее) изменилось еще в общеславянском языке в -ііть, т. е. е уподобилось по качеству предшествовавшему і; отсюда и в старославянском языке -ннмь и далее -нмь, например въшышнмь.

В русском языке форма, например, (в) синем однородна по образованию с формой, например, (в) добром.

Творительный падеж множественною числа. Общеславянские окончания -уї/иї, из -уіітї, в положении после твердых звуков, и -їїті, из -iiiml, в положении после мягких звуков, в творительном множественного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных были перенесены в общеславянском языке и в женский род под влиянием того, что в приставленном местоимении форма женского рода в этом падеже не отличалась от формы мужеского и среднего рода. В старославянском языке отсюда -•ынмн и -ними, с их дальнейшими изменениями в -ъшн и -нмн, например д^връишн, в-ышышнми. В русском языке -ыми и -ими, например добрыми, синими.

Родительный падеж множественного числа. Общеславянские окончания -ыръ, из -ъщъ, в положении после твердых звуков, И -ьїуь,. ИЗ -bli'fb, после мягких звуков, обратились еще в общеславянском языке В -уїТЬ и -щъ, где у я і, вероятно, краткие, из amp; и amp; вследствие уподобления их следовавшему далее Ї. В старославянском языке отсюда -инхъ и -ннхъ, с их дальнейшими изменениями в -их» и -нхъ, например дфвръшхъ, в-ышышнхъ. В русском языке -ых и -их, например добрых, синих.

Творительный падеж единственного числа мужескою и среднего рода. В склонении имен существительных с основа- ми на первоначальное -а° , а потому и в склонении имен прилагательных неопределенных с теми же основами общеславянский язык в эпоху его распадения представлял два образования творительного единственного числа: 1) на -ъть после твердых звуков и потому на -ьть после мягких звуков и

2. на -оть после твердых звуков и потому на -еть после мягких звуков. Оба эти образования, открывающиеся для общеславянского языка из сопоставления между собой отдельных славянских языков, существовали и в старославянском языке, с известными различиями по диалектам (в паннонских текстах господствуют формы на -«мь, в Остромировом евангелии на -ъмь, а формы на -емь, обычные в паннонских текстах, нередко являются и в Остромировом евангелии при формах на -ьмь). Общеславянское образование творительного единственного числа на -ъть я считаю более древним сравнительно с формой на -оть, хотя и форма на -ъть в этих именах была в общеславянском языке новообразованием по аналогии формы творительного в именах с основами на первоначальное -б. В литовско- славянском языке падежный суффикс, являющийся в общеславянском -ть, откуда старославянское -мь, и в литовском -ті, не употреблялся в именах с основами на первоначальное -б°, и здесь существовало то образование творительного единственного числа, которое в общеславянском языке дало бы в результате форму на -я; как скоро в общеславянском языке падежный суффикс -ть, становясь принадлежностью склоняемых слов неженского рода, переносился и в имена с основами на первоначальное -5° (мужеского и среднего рода), прежде всего при этом могли оказать влияние имена с основами на первоначальное -б, так как в окончании именительного единственного числа те и другие имена с течением времени фонетически совпали в общеславянском языке. Таким образом, имена с основами на первоначальное -5° стали получать в творительном единственного числа окончание -ъть, а под влиянием форм дательного множественного числа и дательного-творительного двойственного числа, где перед т падежных суффиксов продолжало существовать о в окончании основ таких имен (в формах на -отъ, -отй), то же о получило возможность переноситься и в форму творительного единственного числа этих имен, т. е. при окончании -ъть здесь являлось и окончание -оть. Итак, в творительном единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных общеславянский язык некогда должен был иметь формы на -ъ(ть)-йть, в положении после твердых звуков, и на -ь(т.ь)-іїть, в положении после мягких звуков (о грамматическом выпадении -ть в окончании самого прилагательного я уже говорил); отсюда формы на -ыть, -ьїть, с их фонетическим изменением в формы на -уїть, -іїть (сравните изменение -ы-, -Ы- в -уї-, -и- в родительном множественного числа прилагательных определенных). Если в эпоху образования форм склонения прилагательных определенных общеславянский язык имел уже в творительном единственного числа мужеского и среднего рода имен прилагательных, кроме форм на -ъть, -ьть, также и формы на -оть, -еть, то отсюда в прилагательных определенных надо ждать форм на -оїть, -еїть, которые еще в общеславянском языке должны были измениться в формы на -уїть, -іїть; сравните изменение -ОЇ-, -ёЬ в рассматриваемых мною далее формах дательного множественного числа и дательного-творительного двойственного числа прилагательных определенных. В общеславянских формах творительного единственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных могли совпасть, следовательно, формы на более древние -ъ(ть)-ить, -ь(ть)-іїть, с одной стороны, и на -о(ть)-іїть, -е(ть)-іїть, с другой стороны. В старославянском языке отсюда формы на -ъшмь, -ннмь и далее на -ъшь, -нмь, например дадринмъ, вишь- иинмь. В русском языке — формы на -ым, -им, например добрым, синим.

Дательный падеж множественного числа и дательный-тво- рительный двойственного числа. В дательном множественного числа прилагательных определенных мужеского и среднего рода общеславянский язык имел некогда формы на -оїть, из -о(тъ)-йтъ, после твердых звуков, и на -еїть, из -е(тъ)-итъ после мягких звуков; подобным же образом в дательном-тво- рительном двойственного числа мужеского и среднего рода прилагательных определенных в общеславянском языке существовали некогда формы на -оїтй, из -о(тй)-іїтй, и на -еїтй, из -е(тй)-іїтй. Гласные дне перед Ї, уподобляясь последнему, перешли в у и і, и, таким образом, в эпоху распадения общеславянского языка формы дательного множественного числа и дательного-творительного двойственного числа прилагательных, определенных мужеского и среднего рода, перенесенные здесь и в женский род (сравните сказанное относительно формы творительного множественного числа), оканчивались на -уїть, •йтъ и на -уїтй, -іітй. Отсюда в старославянском языке формы на -*ынмъ, -ннмъ и на -ъшма, -ннмл с их дальнейшим изменением в формы на -ъшъ, -имъ и на -има, -нма, например доБръпшъ, в-ышь- нннмъ; дФвр-ынмд, в-ышышнма. В русском языке сюда принадлежат формы дательного множественного числа на -ым, -им и диалектические формы творительного множественного числа на -ыма, -има (перенесенные из двойственного числа), например добрым, синим; добрыма, хороиіима.

Местный падеж множественного числа. Некогда в общеславянском языке прилагательные определенные мужеского и среднего рода в этом падеже должны были иметь окончания -ufvfb, ИЗ -ie(fb)-jvfb (или -e(jb)-iljb), после твердых звуков, и -щъ, из -1(уъ)-111ъ)gt; после мягких звуков, но затем еще в общеславянском языке окончание -іещ заменялось окончанием -уцъ под влиянием других форм косвенных падежей этих прилагательных, и те же окончания -yvpb, -щъ были перенесены и в женский род (сравните сказанное о формах творительного и дательного множественного числа и дательного-творительного двойственного числа). В старославянском языке отсюда формы местного множественного числа на -ъшхъ.-ннхъ и далее на -их-ь, -нхъ, например дФБръшхъ, в-ышьнннхъ. В русском языке сюда принадлежат формы предложного падежа множественного числа на -ых, -их, например (в) добрых, (в) синих.

Я говорил, что в тех формах прилагательных определенных, в состав которых вошли односложные формы приставленного местоимения, общеславянский язык в эпоху распадения имел в начале конечного слога j, частью из і, частью из старого /. Но в большинстве отдельных славянских языков мы находим и в этих формах такие окончания, которые восходят к более древним окончаниям без /в начале приставленного местоимения, например dobra, dobra, из *dobraa, или, например, dobre, dobre, dobrd, из *dobroe. Вероятно, еще в общеславянском языке, например, при формах *dobraja, *dobroje существовали и формы *dobrna, *dobroe, возникшие под влиянием аналогии со стороны других форм прилагательных определенных. В старославянском языке сюда, может быть, принадлежат формы на -ад, при обыкновенных формах на -аи, например блдгдд, лгслъдыша, при вдагага, птъдьмии; или же д вместо и здесь позднейшего происхождения?

С образованием общеславянских сочетаний -йе-, -Tie- (откуда -йо-) и т. д., из -йіе-, -Ще- и т. д., в склонении прилагательных определенных, в фонетическом отношении однородно, может быть, и образование -ее-, откуда -ё-, -ie- в общеславянских *tiiesmb, *tiCesi и т. д., являющихся в старославянских НЪСМЬ, Н*СН, НЪСТЬ и ни, НЪСМЪ, ньсіе, в русском не (не-ту, нет), если общеславянские *n(esmb, *niesi и т. д. образовались из ne-iesmb, *ne-iesi и т. д. Правда, общеславянские *iesmb, *iesi (старославянские юсмь, вен) и т. д. некогда не имели в начале звука і и произошли из *esmb и т. д. по закону, о котором я буду говорить впоследствии; возможно поэтому, что общеславянские *niesmb, *niesi ит. д., из *nesmb, *wsi, образовались из *пе-езть и т. д., но, с другой стороны, и *ne-iesmb должно бы было обратиться в *пёвть, откуда *niesmb, в эпоху, когда, например, -йреуо в родительном единственного числа прилагательных определенных обращалось в -йеуо.

Известные изменения гласных при их стечении существо- вовали в общеславянском языке и в формах имперфекта, давших существование старославянским формам нееьахъ, несиаше и т. д., при НееБХЪ, несьше и Т. Д., ГФрБamp;ХЪ, ічрьдиіе, при Г«р»ХЪ, г«рьше, дъдаахъ, дедаашв и д»лахъ, дълашс, хФждаахъ, х«ждааше и х«ждахъ, х«аgt;- дашв и т. д. Общеславянский имперфект представляет известное новообразование, которое в его началах восходит, по моему мнению, к литовско-славянскому языку. Я думаю именно, что индоевропейский имперфект был утрачен еще в литовско-славянском языке и совпал здесь в значительной части непроизводных глаголов (именно в тех глаголах, в которых основа настоящего времени состояла из корня-|-индоевропейское at, чередовавшееся с at) с индоевропейским аористом „ несигматическим “ (например, в греческом Faitov) в одной форме с значением аориста, между тем как образование этой формы совпадало с образованием первоначального имперфекта, так как здесь являлась основа, общая с настоящим временем; отсюда в старославянском языке такие формы несигматического аориста, как ндъ и т. д., и сюда же принадлежат по происхождению в спряжении „сигматического” аориста на -«хъ формы 2-го и 3-го лиц единственного числа на -в, например рв»е, несе. В эпоху, когда в литовско-славянском языке такое прошедшее получило значение аориста, существовало уже в тех же глаголах употребление нового имперфекта, заимствованного от соответственного по корневой основе производных (отглагольных) глаголов с основами настоящего на литовско-славянские -ё(1)ё, -е(і)а° и -й°(і)е, -а°(і)а° (о фонетической утрате j в таких основах я уже говорил) и с основами неопределенного на литовско-славянские -ё, -а0. Например, в литовско-славянском непроизводном глаголе *veda°n—„веду” (старославянское ведя, литовское vedu) старые формы имперфекта *veda°n, *vedes, *vedet и т. д., получавшие значение аориста (старославянские *ведъ, веде, веде), заменялись формами *vede(j)a°n, *vede(i)es, *vede(i)et и т. д., заимствованными от отглагольного глагола с основой настоящего *vede(j)e- *vedё(i)a0-; или, например, в литовско-славянском непроизводном глаголе *bega°n—„бегу” (русское бегу, литовское bSgu) старые формы имперфекта *bega°n, *beges, *beget, получавшие значение аориста (старославянские къгь, къжв, бювз), заменялись формами имперфекта *bega°(i)a°n, *bega°(i)es, *begd°(i)et и т. д., заимствованными от отглагольного глагола с основой настоящего *bega°(i)e-, *beglt;f(i)a°-. Отсюда явилось то прошедшее непроизводных глаголов, которое мы находим в литовском и латышском языках, например в литовском bSgau (-аи из прали- товского -йи), begai (-аі из пралитовского -ai), bego (б = пра- литовское й) и т. д., от глагола bigo — „бегу” vedziau (-^аи из пралитовского -ёи, -ей), vedei (-ei из пралитовского -ei), vede (ё = пралитовское ё) и т. д., от глагола vedii— „веду”; в формах 1-го и 2-го лиц единственного числа окончания прошедшего времени здесь заменены окончаниями настоящего времени, между тем как в прочих формах настоящее и прошедшее еще ранее имели общие личные окончания (3-є лицо множественного числа исчезло в балтийских языках).

Как скоро имперфект отглагольных глаголов с основами настоящего на литовско-славянские -ё(})ё, -ёЦ)а° и -й°(і) ё

-й°(і)аа стал употребляться в значении имперфекта соответственных по корневой основе непроизводных глаголов, аорист этих отглагольных глаголов, который был лишь аористом сигматическим, по отношению к сигматическому аористу соответственных непроизводных глаголов получил возможность употребляться также в значении имперфекта этих непроизводных глаголов, так как имел в гласных а°, ё перед s признак, общий с новым имперфектом этих глаголов, и таким образом рядом с двояким образованием аориста, несигматического и сигматического, получалось и двоякое образование имперфекта, несигматического и сигматического. В общеславянском языке сохранился только сигматический имперфект, и притом лишь с основами на литовско-славянское -es, откуда общеславянское -ёх, -щ, а перед t -es, -ies (так как здесь было получено из литовско-славянского языка то индоевропейское s, которое в общеславянском языке в положении не перед t обращалось в х)- Этот сигматический имперфект, с таким же переходом его в тематическое спряжение в формах 1-го лица трех чисел, какой мы находим и в общеславянском сигматическом аористе, сохранился без дальнейшего изменения в общеславянском и старославянском языках только в одном глаголе, именно в старославянских формах вахт., ба, ба ит. д., где ба- из литовско-славянской отглагольной основы *Ьё-, получившейся или из индоевропейской основы *bhu2f-, или же из индоевропейской основы *bhof-, если и исчезло здесь еще в индоевропейском языке (корневая глагольная основа индоевропейское bhH = *bhu-); сравните параллельную индоевропейскую основу *bhua3 или *bha3 (из *bhud3) в латинском имперфекте, например в атйЬа-. Общеславянские формы имперфекта *Ь1ё%ь, *bie и т. д., являющиеся в старославянских формах бахъ, ба и т. д., сохранялись в таком виде в одном только этом глаголе, сперва, вероятно, лишь при употреблении его как вспомогательного глагола; во всех же прочих глаголах, а также, между прочим, и в том же глаголе (старославянские башс и БАаше и т. д.) сигматический имперфект подвергся изменению в окончаниях под влиянием существовавших некогда параллельных форм несигматического имперфекта, который по самому происхождению принадлежал к тематическому спряжению.

В формах всех тех лиц, где сигматический имперфект (по происхождению, как сигматический аорист, нетематического спряжения) отличался в слоге окончания от несигматического имперфекта, он получил окончания последнего (за исключением продолжавших сохраняться форм *Ыё, *Ь{ё§Щ, и такими формами были именно формы 2-го и 3-го лиц единственного числа и 3-го лица множественного числа, а переход форм 1-го лица трех чисел в тематическое спряжение произошел еще ранее (как в сигматическом аористе); следовательно, например, вместо тех форм, которые в эпоху распадения общеславянского языка звучали бы *vedie, *vediesiKt общеславянский язык получил формы *ve- dieSe, *vedieyagt;. Что же касается форм 2-го и 3-го лица двойственного числа и 2-го лица множественного числа, то, так как в конечном слоге этих форм не существовало различия между тематическим и нетематическим спряжением, сигматический имперфект продолжал сохранять здесь старые формы нетематического спряжения, например *vediesta, *vedieste, *vedfeste (сравните старославянские окончания -ста, -стс), хотя по аналогии прочих форм и здесь возможны были в общеславянском языке новообразования по тематическому спряжению, например *vedteseta, *vediesete, *vedQsete (сравните старославянские окончания -шетд, -шете в паннонских текстах) \ Как скоро в значительном числе непроизводных глаголов образовался указанным путем новый имперфект, по аналогии этой формы в ее отношении к форме настоящего времени тех же глаголов и в прочих глаголах, непроизводных и производных, получилось соответственное образование формы имперфекта. По аналогии, например, *vedeyb, при настоящем *vedn., образовались, например, при настоящем *dmgrm имперфект *dvigneyb, при настоящем типа *byvaamp; имперфект *byvaeyb и далее *Ьуиййуъ, с фонетическим изменением йё в Ой (сравните изменения йе в йа в основе настоящего *Ьугgt;йа-); при настоящем

1 Может быть, еще в диалектах общеславянского языка известно было и смешение тех и других окончаний, именно изменение окончаний -sta -ste в -sta, -ste\ так позволяло бы думать совпадение в этом отношении, древнерусских диалектических окончаний «и (шьи), шю в имперфекте с соответственными окончаниями лужицких языков (см. Соболевский, Лекции по истории русского языка, сгр. 115).

типа *byvdjin должен был явиться имперфект ^byvajefb и далее 'byvajfrfb, с фонетическим изменением ё в а в положении после мягкого звука (об этом фонетическом явлении я говорю далее), но, по-видимому, еще в общеславянском языке образования типа *byvdje'fb, *byvdjajb были вытеснены образованиями типа *byvaefb, *byvaafb\ при настоящем типа *итёж получался имперфект *йтеёхр и далее *ит ёщъ, с фонетическим изменением е в а после мягкого звука; при настоящем типа *йтё]я является имперфект *йтё]ёхъ и далее *шпёщъ, с фонетическим изменением ё в й после мягкого звука (образования этого рода не известны из старославянского языка, но засвидетельствованы некоторыми другими славянскими языками); при настоящем *ууйЦя, урйід)ж получался имперфект "jvaliexb, *уъаИ'Щъ и далее *ураІійуь, *хуй№ауь, с фонетическим изменением ё в й после мягкого звука. В тех непроизводных в настоящем времени глаголах, которые в формах не настоящего времени получили в литовско-славянском и общеславянском языках соответственные производные основы, имперфект образовывался от’этих производных основ, по аналогии с имперфектом однородных по основам производных глаголов; например, в глаголах класса *gorjж, *gor®ж (старославянское г«рн*), где в формах не настоящего времени еще в литовско-славянском языке являлась производная основа на -ё (старославянское г«(gt;а-), имперфект образовывался от этой основы, т. е. общеславянский язык получил здесь форму *gor€eyb, откуда *goreajb\ или, например, в таких глаголах, как *lizm, */гг®ж (старославянское днжж), имевших в общеславянском языке в основе не настоящего времени производную основу на -а (например, старославянское дн?а-), имперфект был образуем от этой основы, например Чїгйе'рь, откуда *1їгаауь (старославянское дн?а- ахъ). Что же касается тех общеславянских непроизводных в настоящем времени глаголов, которые в формах не настоящего времени имели производные основы, отличавшиеся от основ настоящего времени и по видоизменениям корня, то в таких глаголах имперфект образовывался в общеславянском языке, по показаниям различных славянских языков, частию от этих производных основ, частию же от основ настоящего времени, например в глаголе *zovж (старославянское ?*вж), имевшем в формах не настоящего времени производную основу *zwa- (старославянское ;ъва-), имперфект допускал двоякое образование: *гч/ойёуъ, откуда *гыgt;ащъ (старославянское ;ъваахъ), и *zovejb (сравните ?«вьаше, ?«въахж в Супрасльской рукописи). В общеславянских производных глаголах на *-й/ж и т. д. в настоящем времени (в ста рославянском отсюда такие глаголы, как ввр«ун*), имевших в формах не настоящего времени вторичнопроизводные (т. е. производные от производных) основы на -ova (например, старославянское вьрова-), имперфект образовывался от этих последних основ, т. е. оканчивался на -ovaeyb, откуда -ovaO-fb, и т. д. (в старославянском, например, въровдахъ, между тем как такие формы Супрасльской рукописи, как весь- д*уише, тръБ«уишв, представляют собой позднейшие новообразо* вания).

Общеславянские формы имперфекта на -ёёуъ, например в *йтёёуъ, *goree~fb, когда -ёё- не изменилось еще в -ей-, и формы на -ё'/ъ, например в *оес1ёуъ, *1ра№ё'/ъ, с течением времени оказали влияние одни на другие, и при формах *йтёёуъ, *goreeyb, откуда далее *итёа/ъ, *йтіеауь, *go^arfb, gorieajb, в общеславянском языке явились и формы *итёуъ, ‘шпСёуъ, *go- гёуъ, *gor[e'fb, точно так же, как, с другой стороны, при формах *ve- йёуъ, *уч)й1Щуъ, откуда далее *ved?eyb, *ууийС1)йуъ, здесь получились также и формы *vedee'fb, \ю01Щёуъ, откуда *vedeajb, *ve- dieayb, *ура1®аёуъ ^fval^awfb', при этом, однако, более полные формы не были вытеснены в общеславянском языке более краткими формами.

В старославянском языке общеславянские формы имперфекта на -ййхъ являются в формах на -аахъ, откуда далее -ахъ, например дъдаахъ, дълахъ; изменение -аа- в -а- здесь такое же, как, например, в дадраго из д*врааг«. Общеславянские формы имперфекта на -jaayp и -ja-jb и на -^айуъ и              яв

ляются в старославянском языке в формах на -иахъ и -ихъ, например вниахъ, внихъ; хвалиахъ, хвалихъ, причем формы на -ихъ могли возникнуть в самом старославянском языке из форм на -иахъ, подобно, например, форме въшышгф из въпиышагг. Общеславянские формы имперфекта на -Gayp и -Gjp в старославянском языке мы находим в формах на -ъахъ и -ьхъ, например ндъахъ, ндъхъ; г«ръахъ, г«ръхъ. Старославянские формы на -ьхъ едва ли можно считать старославянскими сокращениями форм на -ъахъ; если -ъхъ произошло из -ъдхъ, то между -ъдхъ и -ъхъ должна была существовать промежуточная ступень, так как непосредственно из -ъа- нельзя выводить -ъ-, а между тем в текстах формы на -ъхъ являются непосредственно при формах на -ъахъ. Правда, в Супрасльской рукописи встречаются иногда и формы на -ъвхъ, при формах на -ъахъ и -ъхъ, например юдъъше, грлдъъше, но отсутствие таких форм в других текстах, имеющих формы на -ъахъ и -ъхъ, указывает на то, что в этом -ъъ- Супрасльской рукописи нельзя признавать фонетическое изменение группы -ъа-; я вижу в формах на -ъъхъ Супрасльской рукописи новообразования под влиянием известной аналогии, а именно, я думаю, что по аналогии с формами на -аахъ, при формах на -ахъ (из -аахъ) и при формах на -ъхъ явились образования на -ъъхъ, аналогичные с образованиями на -аахъ. Та же аналогия вызвала в Супрасльской рукописи формы на -гагахъ, при формах на -гаахъ и -гахъ, например строгайте, тво- ргагаше; под влиянием форм на -аахъ, при формах на -ахъ, явились новообразования на -гагахъ, при формах на -гахъ.

В русском языке общеславянский имперфект исчез с течением времени, но в древнерусском языке он еще сохранялся; -ъа- изменялось здесь в яа-, откуда далее я, например идяаіиех идяме, в соответствии с старославянским ндъашс.