Изменения в акцентуации сложных слов

В том же плане — упрощения словесной просодики — может быть рассмотрена и судьба композитов (сложных и сложносокращенных слов) в современном русском языке. Входя в просодическую систему языка, этот корпус лексем характеризовался непременным двойным акцентированием — главным ударением и побочным.

Таким же образом до сих пор акцентируются композиты в диалектах русского языка. Во всех русских народных говорах сложные и сложносокращенные слова, возникшие в XX в., так и остались не освоенными системой. Их «чуждость», «неосвоенность» маркируется дополнительным ударением на первой основе. Это касается как сложносокращенных слов с односложной (усеченной) первой основой: детдом, групком, лесхоз, роддом, военрук, Рдс- ддр, Рдслен, комсомол,медпункт, ветврач, ветпункт, ветфельдшер, мдрзвёрь[99], медсестра, сельпо, гдрболънйца, гдрсад, гдрсовёт, сельсовет, физкультура и т. п., так и новых для диалектов сложных слов, в которых основы соединены между собой интерфиксом, таких, как, напр., звероферма, лесопункт, молоковоз, молокозавод, грузотакси, мндгодётная, льномялка, дпчежйтие, птицефёрма, лесоповал, трудодёнь и т. д. Таким же образом в русских диалектах произносятся и двухосновные новые названия городов Волгоград, Краснодар, Ленинград, Северодвинск, Сёстрорёцк, Новокузнецк и т. п. (в говорах возможно даже инкорпорирование частиц между двумя основами, напр., в Вдлго-то граде, в Лёнин же град онауёхавши, в Сёверо-то Двинске сын живет и т. д.). То же возможно и в аппелятивах, напр., по фйз-то культуре у него пятерка, в феврале на мор-то зверя ходили; в сбёр-то кассу я и не заходила[100].

Примечательно, что в этом смысле нет различий между русскими говорами, относящимися к разным ареалам.

Диалектными системами освоены лишь некоторые из композитов, появившихся в XX в., таких, например, как колхоз, пароход, паровоз, самолёт, совхоз. В акающих говорах они произносятся без побочного ударения и с качественной редукцией гласных: к[а]лхоз, пар[а]х6д, сам[а]лет, с[а]вхоз и т. п. Побочное ударение в этих словах также обычно отсутствует и в окающих говорах (произносятся к[о]лхоз, пар[о]ход, сам[о]лет и с[о]м[о]лет, с[о]вхбз).

При этом следует отметить, что в лексиконе диалектов русского языка имеются большие пласты композитов старого происхождения. Отчасти это слова, совпадающие с общенародными, такие, как водовоз, зверолов, короед, сенокос

и т. п. Однако имеется большой корпус сложных слов, свойственных только диалектам. Приведем для примера только композиты с первыми основами вод- и душ-.

вод-'.

водобой ‘ключ, бьющий со дна реки’ (Сиб.), водовддье ‘половодье’ (Свердл.), водовдзница ‘лошадь, на которой возят воду’ (Арх.), водовдлье ‘период разлива рек’ (Свердл.), водовордть ‘водоворот’ (Арх.), водогляд ‘колдун, гадающий, глядя в воду’ (Симб.), водогрёвка ‘водогрейка’ (Яросл.), водогрей ‘самовар’ (Дон), водогрёйка ‘маленькая железная печка’ (Иван.), водожйлина ‘заболоченный участок’ (Волог.), водоздым ‘подъем воды в половодье’ (Пск.), водокрёща ‘обряд крещения воды’ (Смол.), водокрещёнъе ‘праздник Богоявления’ (Волог.), водокрещй ‘то же’ (Тул.), водокша ‘то же’ (Пск.), водолёй ‘дождевое облако на горизонте’ (Арх.), водолив ‘главное лицо на барже, идущей сплавом’ (Перм.), Водонос ‘название созвездия Водолей’ (Калуж.), водоноска ‘коромысло’ (Пск.), водондсница ‘коромысло’ (Арх.), водопад ‘прилив воды’ (Брян.), водопахарь ‘рыбак’ (Волог.), водопёрша ‘трезвенник’ (Нижегор.), водопдл ‘название месяца апреля’ (Новг.); водопдлица ‘половодье’ (Новг.), водопьян ‘растение Datura Stramonium, дурман’ (Ворон.), водопдймян ‘часть берега, вдающаяся в море’ (Арх.), водорёз ‘растение Stratiotes aloides, телорез обыкновенный’ (Твер.).

душ-:

душеверёдник ‘небольшая рана, ушиб’ (Урал), душевдльница ‘озорница, своевольница’ (Пск.), душеврёдно ‘опасно для жизни’ (Сиб.), душеврёдный ‘опасный для жизни’ (Перм.), душегуб ‘лодка, долбленная из цельного бревна, имеющая плохую остойчивость’ и ‘машина с закрытым кузовом для перевозки кого-н., чего-н.’ (Пск.), душегубец ‘то же, что душегуб’ (Пск.), душегубить ‘убивать, мучить’ (Пск.), душегубник ‘человек, нарушивший религиозные правила и потому погубивший свою душу’ (Пск.), душегубно ‘угарно’ (Пск.), дешегубство ‘убийство’ (Пск.), душепут ‘разновидность змеи’ (Пск.), душелюбный ‘приятный для вкуса, вкусный’ (Тамб.), душепогубйтелъный ‘опасный для жизни’ (Сиб.), душескрёб ‘педант, тот, кто слишком тщательно обдумывает свои поступки’ (Моск.), душескрёбство ‘слишком долгое обдумывание чего-л.’ (Моск.).

В словах такого типа дополнительное ударение возникает лишь в тех случаях, когда расстояние от основного ударения до возможного дополнительного составляет три слога и более. Из приведенного списка таким является слово душепогубйтелъный, (ср. также, напр., здлотопечатный (Перм.), сеноворошилка).

При расстоянии в два слога реализация дополнительного ударения в сложных словах имеет вариативный характер, напр., возможно произношение водовордтъ и вддовордть; душеверёдник и душеверёдник; землетрусёние и зёмлетрусёние; зймнесторднец и зймнесторднец ‘житель Зимнего (северного) берега Двинского залива’, золотокрьглица и здлотокршица ‘сорт пшеницы’, сенокосилка и сенокосилка.

В современном литературном языке композиты акцентируются иначе. Новые сложные слова, возникая в языке по весьма продуктивной модели, в течение какого-то времени могут произноситься с двумя ударениями — основным и дополнительным, т. е. таким же образом, как и в диалектах. Однако будучи освоенными языком, композиты начинают произноситься с одним ударением, за исключением, по-видимому, тех случаев, когда в многосложных словах побочное и основное ударение значительно удалены друг от друга — более чем на два слога (напр., автомагистраль, авиаконструктор, автоколебание, болеутоляющий, вагоноремонтный, водонепроницаемый, дакриоаденит, двухкилометровый,двухтысячелётие,делопроизводитель,гидроакустический, врёмяпровождёние, деревообрабатывающий, гастроэнтерология, геологопоисковый, гедлогоразвёдчик, гедлогоразвёдка, малообразованный, рйтмо- образующий, теплоизоляция и др.

Прежде всего утрачивают побочное ударение сложносокращенные слова с односложной первой основой (генпрокурор, гендиректор, госдума, дипкдрпус, дипкурьёр, завотдёлом, завскладом, лесбанк, техинструктор, турпоход, турпоёздка и т. п.), а из них — те слова, в которых основное ударение падает на первый слог второй основы (дипкдрпус, тургруппа, петмдл (сокращение от ‘Петербургское молоко’), полпрёд, Сбербанк, завгар, спецкор, Генштаб, помрёж, ветпункт, лесбанк, горпёд, домком, трехразовый, трехактный, трехпалубный и т. п.). В этих случаях наблюдается отчетливое стремление говорящих избежать соседства двух ударных слогов. Применительно к языку поэзии М. Л. Гаспаров назвал это явление акцентной диссимиляцией.

Об отражении в орфоэпических словарях акцентуации двусложных композитов Л. П. Калакуцкая писала так: «Логичнее было бы в подобных словах показывать отсутствие редукции: госбанк [о], спецкурс [е], спецшкола [е] и т. д.» [Калакуцкая 1991: 111]. И это замечание представляется вполне справедливым.

Другая группа композитов, образованная по традиционной словообразовательной модели с использованием интерфиксов -о-, -е- (водопад, словоблудие, камнерёз, душегрёйка), активно пополняется и в наше время. Ср. многочисленные неологизмы и окказионализмы, напр., домофон, дырокол, игроман, козлотур, лудомания, луноход, новодёл, новояз, овцебык, пескомойка, пятитонка, самострёл, самострой, термояд (в жаргоне физиков), трудоголик, центробанк, фотошоп, фоторобот, шагомёр и др. Во всех этих случаях расстояние между основным ударением и потенциальным дополнительным составляет один безударный слог. Побочное ударение в композитах этой модели возможно только при совершенной неосвоенности окказионализма или неологизма. В таких окказионализмах, как медногубым, мелкосёрая, твердокаменными (напр., из Н. Тихонова: Ночью в юрте, за ужином грубым / Мне якут за охотничий нож / Рассказал, как ты пьёшь с медногубым / И какие подарки берёшь; Г. Щербаковой: Видели бы вы эту подругу.

Следует заметить при этом, что под побочным ударением здесь имеется в виду просодическая выделенность определенного слога в слове (интенсивностью, длительностью, тоном), а не отсутствие качественной редукции, как это вслед за Р. И. Аванесовым понимают некоторые исследователи. С точки зрения этих авторов, слова темплан, горсад, трёхцветный и т. п. уже потому отмечены побочным ударением, что гласные первых основ в них не редуцированы.

С нашей же точки зрения, поскольку возможно произношение дйпкдрпус и дипкдрпус, спёцкдр и спецкор и т. д., мы имеем дело с разными просодическими сущностями — в первом произнесении с двумя центрами выделенности (тоном, длительностью, громкостью — могут действовать как все три параметра, так и два, и только один), во втором — только с одним. Такие центры выделенное™ принято считать ударением (побочное ударение в этом смысле не отличается от основного, поскольку образуется теми же физическими параметрами). Именно так понимается побочное ударение в работах [Каленчук, Касаткина 1993; 1996; 1997,1999; Касаткина 2002].

Можно предположить, что в начале XX в., когда в язык влился большой массив лексики, образованной по модели сложных и сложносокращенных слов, положение с ними было такое же, как в современных диалектах: они были двухударными. Возможно, что такое положение вещей сохранялось еще какое-то время, даже до середины XX в. Более надежную хронологию здесь установить трудно. По-видимому, именно такое положение с акцентуацией русских композитов было закреплено и кодифицировано в словаре-справочнике [Аванесов, Ожегов 1959]. Затем большинство акцентологических рекомендаций в какой-то степени механически было перенесено в первое издание [ОС 1983]. В последующих изданиях Орфоэпического словаря оно в большинстве случаев стереотипно повторялось, см., напр.: [ОС 1989].

Ясно одно, что сейчас, в начале нового века, побочное ударение в большинстве композитов перестало быть просодической характеристикой сложных слов, оно перешло на другой уровень — уровень просодии фразы. Это согласуется с положением Т. М. Николаевой о том, что русскому языку более, чем другим славянским, свойственна интеграция слова в контур фразы [Николаева 1971а]. Одноударные слова, которыми в настоящее время стало большинство композитов, легче интегрируются интонационным контуром фразы — ведь известно, что в условиях фразы даже знаменательные слова могут утрачивать ударение, подчиняясь диктату интонации.

Иное положение в говорах русского языка, особенно в севернорусских — там слова независимы от просодии фразы и характеризуются автономным мелодическим оформлением [Пауфошима 1983].

Отказ от побочного ударения упрощает просодическую модель сложного слова. Это упрощение на просодическом уровне вызывает существенное изменение на уровне сегментно-фонетическом: в подсистеме сложных слов отменяется нейтрализация гласных фонем /а /— /о/, /е /— /и /. Таким образом, можно говорить, что в этой подсистеме возникло новое оканье и эканье. Словоформы местком, спецназ, техред, темплан, спецкор, Сбербанк и др. подобные, где произносится нередуцированный гласный [е] в соответствии с фонемой /е/, противопоставлены таким, напр., как дипкдрпус, Минздрав, винтдрг и т. п., где в 1-м предударном слоге представлены реализации фонемы /и/. Словоформы помреж, Госдума, полгдда, стоп-кран с фонемой /о/ в 1-м предударном слоге противопоставлены таким словоформам, как запчасть, главрёд, завлаб и т. п., где в 1-м предударном слоге произносится [а] как реализация фонемы /а/. Тем самым в определенном фрагменте вокалической системы современного русского языка фактически наблюдаются элементы эканья, т. е. различения в безударных слогах реализаций фонем /е/ и /и/, а также элементы оканья (различения реализаций фонем /а/ и /о/).

Следует заметить, что если оканье, по существу, возродилось в этой группе лексики (ранее оно было свойственно только подсистемам заимствованных и служебных слов), то ёканье и не уходило полностью из вокалической системы и проявлялось не только в сценической речи, но и в бытовой и официальной речи в благоприятных для этого фразовых условиях (см., напр.: [Рочко 1991]).

Таким образом, в приведенных выше случаях (отказ от акцентной идиоматики в случаях со старыми энклиноменами, с упрощениями некоторых акцентных парадигм и с упрощением старой просодической модели сложных слов) прослеживается проявление одной общей тенденции — тенденции к упрощению словесной просодии.