ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО ПРАВОПИСАНИЯ.

Русская орфография, как орфография большинства народов с давно возникшей письменностью, заключает в себе очень много традиционного, во многом разошедшегося с живым языком. Не приходится и говорить о том, что сама система обозначений, возникшая в IX веке и приноровленная первоначально к другому языку (древнеболгарскому), не может быть совершенной и полностью удовлетворять требованиям письменной фиксации языка, естест- ственным при современном нам уровне филологической культуры.

Традицией объясняется, напр., несовершенство нашей графики в передаче звука о после мягких согласных. Медленно входит в практику даже употребление буквы ё, которая в существенном помогает более точной передаче того, что действительно произносится Ч Многие до сих пор пишут еж, вел, зеленый и не стремятся избегать даже омограмм (одинаковых написаний) вроде все (все и всё), мел (мел и мёл), осел (глагол и осёл), слез (глагол и слёз — род. п. мн. ч.) и под., и такою же в ряде случаев остаётся практика печати.

Меньшее значение имеет, что с точки зрения теоретической в графике не должны употребляться в разных функциях одинаковые знаки. Мы пишем и печатаем по традиции наши я, ю, е после согласных, читая, напр. «льа, льу, льэ», и не удивляемся, что буквы я, ю,е одновременно употребляются у нас и для передачи сочетаний йа, йу, йэ. К такой системе обозначений мы привыкли и, находя её удобною, не хотим жертвовать ею в угоду отвлечённому принципу. Но хуже, что применяется она нами далеко не в строгом соответствии с нынешними фактами языка: если и и ы посЛе согласных противо-

> Обязательное употребление буквы б в школе предписано приказом Народного комиссара просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 г.

стоят друг другу фактически как знаки того же звука, то, конечно, произношению должны были бы соответствовать написания не жила, а «жыла», не шило, а «шыло» и под.; так же в соответствии с наличием в нашей азбуке буквы э принцип, а не традиция, требовал бы написаний «жэна», «жэрдь», «шэсть» и под.

Как установлено в самое последнее время 1, новый шрифт был создан в России русскими же мастерами (словолитчиком Михаилом Ефремовым и его помощниками) по образцу рукописного письма этого времени — гражданской скорописи. Пётр ввёл новый шрифт в законодательном порядке после некоторых технических усовершенствований, приближенных к изданию типографа Ильи Копьевича «Поверстаніе круговъ небесныхъ» 1699 г. Первая книга гражданской печати — «Геометрія ілі пріемы ціркуля и лінеіки» вышла 17 марта 1708 года. В ней ещё, по образцу церковнославянских книг, сохраняются ударения, которых уже не было в изданиях Копьевича, но вскоре (в книге «Генеральные сігналы»и др.) и они устраняются[230] [231]. Ничего особенно существенного в новое «гражданское» письмо не внесли изменения ближайшего времени (Ї вм. і, продержавшееся почти весь XVIII век, з вм. буквы «зела», исключение «кси» и под.); важнейшее усовершенствование коснулось только буквы и, получившей разновидность й с особым звуковым значением, да заведено было э. «Ижица» и «фита» то исключались, то снова вводились. По свидетельству Тредьяковского, с 1738 г. было урегулировано правописание и и і (Ї), подчинившееся правилу, действовавшему до самого 1917 г. (і перед гласными, и — в остальных положениях). Любопытно, что не везло в истории русского письма как раз букве, особенно нужной,— знаку для о после мягких согласных, отсутствовавшему в церковнославянском письме.

А

Уже по крайней мере в 1737 г. фигурировавшее іо широкого распространения не получило, и сам во многом опередивший своё время Ломоносов в знаменитой «Российской грамматике» (1755 г.) пользуется этим знаком только для случаев точной передачи произношения и не отводит ему особого места в алфавите. Правда, из отдельных его замечаний ясно, что литературное произношение его времени

А А

знало соответственный звук реже, чем мы («тріохъ, везіошь, ог-

А

ніомъ», по его свидетельству (§ 94), «выговариваютъ въ просторѣчіи»), но «житье, копье, мое, пьем, елка, еж» и в его время, как и он сам, произносили так же, как и мы.

До самого 1917 г., хотя вопрос о реформе орфографии в печати поднимался не раз и Академия имела в своём составе особую орфографическую комиссию, орфография во всём существенном не порывала нив области знаков, ни в том, что касалось отдельных правил, с установившимися в начале XIX века написаниями: в целом выдерживался этимологический (исторический) принцип с известными, не очень, впрочем, значительными, уступками произношению .

Слабые пункты исторически сложившегося русского правописания в значительной мере хорошо сознавал уже Ломоносов. Он не включал в алфавит і и, повидимому, не очень много значения придавал ему, его право на существование обосновывая тем, что буква эта «только ради того въ употребленіи осталась, что бы частое стеченіе подобныхъ буквъ не пріятнымъ видомъ взору не казалось противно, и въ чтеніи запинаться не принуждало» (§ 85). Читая щ как «шч», он указывал на ненужность и его в алфавите, думая, что эту букву можно «въ употребленіи развѣ для того оставить, что въ нѣкоторыхъ Россійскихъ провинціяхъ какъ шш, въ Сербіи и у других Славенскихъ народовъ, которые Славенороссїйскїя буквы употребляютъ, какъ шт произносится». Ненужным в существенном ему представлялось э, полезное лишь в русских словах «этотъ» и «эхъ»; по поводу же его употребления в словах иностранных Ломоносов справедливо замечал, что «для чужестранныхъ выговоровъ вымышлять новыя буквы весьма негодное дѣло, когда и для своихъ разныхъ произношеній не рѣдко одною пронимаемся» и что «ежели для иностранныхъ выговоровъ вымышлять новыя буквы, то будетъ наша азбука съ Китайскую». Буквы «фита» Ломоносов не употреблял; но ни от «ятя», ни от «твёрдого знака» отказаться под давлением традиции он не мог[232]. Впрочем, что касается «ятя», кроме силы исторической инерции, роль играли ещё и фактические особенности чтения: «...примѣчать должно,— писал Ломоносов (§ 100),— что буквы е и ѣ въ просторѣчіи едва имѣютъ чувствительную разность, которую въ чтеніи весьма явственно слухъ раздѣляетъ, и требуетъ въ е дебелости, въ ѣ тонкости».

Если Ломоносов рассуждает о возможности тех или других изменений в письме, то для грамматического авторитета второй четверти XIX века — Н. И. Греча, сложившееся письмо — факт, не подвергающийся критике; его критицизм не идёт дальше возможюсти писать «миро» и через «ижицу» и через и.

Пересмотр всей орфографии Отделением русского языка и словесности Академии наук имел своим результатом в 1885 г. так на-

зываемое «гротовское» правописание, т. е. правописание, изложенное академиком Я. К. Гротом в пособии «Русское правописание» и, кроме пунктов, отменённых реформой 1917 г., до сих пор являющееся руководящим, хотя и не во всех деталях практически соблюдаемым. Задача Грота в существенном сводиласьтолько к тому, чтобы «привести русское правописаніе къ желательному единообразію». Покушения на реформу были минимальны. Вот собственные слова Г рота по этому поводу: «Во многихъ случаяхъ наше правописаніе установилось давно уже, хотя и не всегда правильно; измѣнять его въ подобныхъ случаяхъ не представилося удобнымъ, потому что такого рода измѣненія могли бы только поколебать существующее соглашеніе и вызвать новые разнорѣчія въ нашемъ письмѣ. Поэтому принято было за правило по возможности держаться утвердившагося обычая, отступая отъ него только тогда, когда общеупотребительныя начертанія оказывались положительно невѣрными или слишкомъ непослѣдовательными». Действительный шаг вперёд Грот разрешил себе по существу лишь вдвух-трёх пунктах: он признал «позволительным» писать после шипящих под ударением в творйтельном падеже о: ножом, душою, свечою, и узаконил -ого для прилагательных, у которых окончание -ой находилось под ударением.

«Гротовское» правописание в целом ни в научных филологических кругах, ни в широких учительских и общественных не пользовалось большой симпатией, и мысль о необходимости реформы орфографии по поводу него высказывалась не раз.

Реформа коснулась следующих пунктов:

Исключены были параллельные буквы ѣ, ѳ и і[233] [234].

Исключена была буква ъ в конце слов и частей сложных слов после согласных (брат, меч, контрадмирал), но сохранена всередине в значении отделительного знака: съёмка, разъяснить, адъютант, конъюнктура.

Примечание. Вопреки этому постановлению широко распространилось в практике, особенно газетной, употребление в этих случаях апострофа: «с’ёмка», «раз’испить» и под.

Признано было «желательным», но не обзятельным употребление ё.

Примечание. Фактически оно не привилось до 1942 года.

Установлено правописание префиксов, оканчивающихся на з, в соответствии с произношением (разбить, раздать, но распилить, растянуть и под.).

В род. пад. ед. ч. прилагательных установлены окончания -ого Іуія твёрдого склонения и -его для мягкого и после шипящих не под ударением (сильного, крайнего, лучшего, бьющего и под. вм. прежних: «сильнаго», «крайняго», «лучшаго», «бьющаго»).

В имен. пад. мн. ч. прилагательных для всех родов введено окончание -ы(и)е: сильные, тихие.

Примечание. В дореволюционном письме различались окончания -ы(и)г для мужского рода и -ы(и)л —для женского и среднего. Восходит это правило кЛомоносову, который сам не придавал ему никакого серьёзного значения: «Сіе различіе буквъ е и я,— писал он (§ 112),— въ родахъ именъ прилагательныхъ никакова раздѣленія чувствительно не производитъ: слѣдовательно, обоихъ буквъ е и я, во всѣхъ родахъ употребленіе позволяется: хотя мнѣ кажется, что е приличнѣе въ мужскихъ, а я въ женскихъ и среднихъ».

Устранено было произвольное окончание им. мн. женского рода — «онѣ, однѣ».

Была установлена вм. «ея» в род. ед. форма её в соответствии с живым употреблением русского языка.

Менее строгими были сделаны правила переноса слов: требовалось только не отделять согласный от последующего гласного, й не исключать из слога, в состав которого он входит, и не разбивать приставок не по слогам.

Примечание. В старой орфографии не допускалось переноса или оставления на предыдущей строке одной буквы, не разрешалось разделять некоторые суффиксы и под. Однако, в пореволюционном письме строгость и количество ограничительных правил переноса постепенно в практике уменьшались.

Разрешён был, наконец, свободный выбор между слитным и раздельным написанием сочетаний, превращавшихся в наречия: в течение и втечете, с верху и сверху и под.

Примечание. Практика это разрешение отменила.

2.