§ 3, Исторические изменения в месте ударения.

Изменения места ударения на флексии, которые могут быть прослежены по памятникам и старым авторам, не очень многочисленны. Из них важнейшее относится к склонению имен существительных женского рода на -а (-я), в которых тип с неподвижным конечным ударением всё больше подвергался в именительном множ.

У писателей XVIII в. (частично и XIX в.) с конечным ударением выступают именительные пад. мн. ч.: беды, вдовы, вины, войны, доскй, дугй, жены, игры, колбасы, луны, метлы, норы, поры, свечй, сестры, сироты, скалы, скирды, скорлупы, случи, совы, судьбы, судьй, сумы, толпы и др. (ср. современ. вин., ед. ч. беду, вдову, вину и т. д.). Ср.: Ах, когда б я прежде знала, Что любовь родит беды (Дмитр.). Беды со всех сторон (Крыл. Два гол.). Войнами укроти войны (Ломон., Ода 15). ...Ударив об доскй, заросши мхом, железны (Держ., Евг.). Когда в дугй твои сребристы Глядится красная заря... (Держ., Ключ). Захочешь, нечево, как с полночи пырнут Во все тебя дыры, — как хочешь пробивайся! (Судовщиков). В него-то были все распутные жены За сластолюбие свое посажены (В. Майков, Елис.). К тому же дело щекотливо Любовницу себе в жены такую взять (Хемн.). С тобой игры и смехи, С тобой веселье, радость (Сумарок.). Я праздности оставлю узы, Игры, беседы, суеты (Держ., Благодарность Фел.). В задоре иногда в игры, зело горячи Играем в карты мы, в ерошки, в фараон (Держ., Евг.). ...Радости, игры и смехи В век останутся с тобой (Нелед.-Мелецк.). Огнем и жупелом наполнены усы, О, как бы хорошо коптить в них колбасы! (Ломон.). Берлину фабришь ты усы... Коптишь голландцам колбасы (Держ., На счастие). Цветами разными возженныя свещй Являют каждыя веселие души (Ломон., Ода 13).

Судьи приказных дел у нас не помечали (Сумарок., Эпигр.). Тогда судьи им говорили: Мы дело ваше уж решили... (Хемн.). Судьи, дьяки и прокуроры... Умильные мне мещут взоры (Держ., На счаст.). Судьй всему, везде, над ними нет судей (Грибоед.), — но у него же: А судьи кто? — Несем пустые лишь сумы (Дмитр., Мышь, удал, от света); Се оні и вслед за ним тех ратников толпы (Княжн.). ...Так за слоном толпы зевак ходили (Крыл., Слон и Моська). Вели в трубы гласить и на врагов восстань (Сумар., Хор.), но там же и: «И трубы их в крови противничей тонули». Так точно, как среди камина Теперь огонь щепы палит... (И. Дол- гор., Нечто для весельч.)1.

Если даже известное число случаев конечного ударения в именительном множ, числа, как вполне вероятно, нужно отнести на счет церковнославянского влияния, то малоправдоподобно, чтобы значительное число слов — бытовых понятий сохраняло у писателей только книжное, а не живое разговорное ударение. Наоборот, тип с конечным ударением оказался победившим в винительном ед. ч. в словах овцу, свинью, семью, которые, по грамматике Востокова, должны были иметь ударение на корне; ср. у писателей: «А в семью не включат — На нас не подиви» (Гриб.). «Из стада серый волк в лес бвцу утащил» (Крыл.). На ударение свйнью указывает рифма в Стар, сборы. XVII в., 241: Бьют быка да свинью не все то про Оксинью. Из поэзии XVIII в.: Из изб все люди побежали, И свйнью ну травить... (Хемн., Два соседа); Со всех сторон на свйнью напустили (там же). ...И с свйнью был у них кулик (Н. П. Осипов, Виргил. Енейда, вывороченн. на изнанку, 1791 г.).

В женском склонении на согласный у двусложных (в им. ед. ч.) существительных с ударением на первом слоге утрачена сохраняющаяся и теперь в говорах севера ударяемость окончания предложного падежа: ср. «а площади у Востокова и примеры у писателей до последней четверти XIX в.

Подобные ударения хорошо засвидетельствованы в северно- русских говорах.

Немногие имена существительные старого склонения на -$t- (-ЯТ-), употреблявшиеся с ударением на корне, подверглись влиянию множ, числа тех, бывших в большинстве, у которых ударение падало на примету -я; ср.: Благими нравами богата, Прекрасных внучат приведет (Держ.). Ловецки раздаются роги, И выжлят лай и гул гремит (там же). У Грибоедова колебание: Извольте посмотреть на нашу молодежь, На юношей — сынков и внучат... В пятнадцать лет учителей научат, и: ...Переженил детей, внучйт.

Ряд нечленных (кратких) прилагательных подвергся влиянию членных (полных). Так, по Востокову, [344] [345] в употреблении были еще в его время: волен, грузен, красен (о цвете), ровен, короток, легбк, резбв; по Гречу, сред, род в ед, ч. звучал: краснб, синё, чернб и под. У писателей XVIII в. и начала XIX в. находим: Умерен в хижине, чертоге, Равен в покое и тревоге (Держ., На умеренность). Не знаю, от чего, я как-то стал умен, Спокоен мыслями и нравом стал равен (Н. А. Львов, Гавриле Ром. ответ). А нос у журавля не очень короток (Су- мар., Лисица и журавль). Рассказ мой будет короток (Крыл., Ягненок). Срок буйства юных лет быть должен короток (Дмитр., Перев. Ювенал, сатиры о благородстве). Здоров ли? Всё так же ль легбк его бег? (Пушк., Песнь о вещ. Олеге). А кошелек, как пух, и тонок и легок (Полежаев, День в Москве). Ребенок был резбв, но мил (Пушкин, Евг. Онег.). Ребенком он упрям был и резбв, И гордо так его смотрели глазки... (Огарев, Характер). Конечно, смирен — все такие не резвы (Гриб.). Всё что-то видно впереди: Светло, синё, разнообразно (Гриб.). Ср. еще у Некрасова— черён, смирён: Гришуха черён, как галчонок, Бела лишь одна голова (Мороз-Красн.

Ударение членных прилагательных с дву- и многосложной основой, в сравнительной и превосходной степени падавшее в книжном языке на корень, в ряде случаев сменилось под влиянием разговорных форм с ударением на -ее — ударением -ёйший, -ёйшая, -ёйшее: ...Лице всходящия денницы И бодрость быстрыя Орлицы И в нежнейших являлись днях (Ломон., Ода 7). Тем вящше озарили нас, Чем были мрачнее печали (Ломом., Ода 15). Среди разгнанных мрачных бурь Всего пресвётлее сияет Вокруг и злато и лазурь (Ломон., Ода 15). Ее одели там, как царскую особу, В богатейшую робу (Богданович). ...Для Душеньки, когда из мрачнейшей пустыни Она во образе летящей вверх богини Нечаянно взнеслась... (Богданович). ...И что продлится то до пбзднейших времен (В. Майков). А ныне просьбу я поважнее имею (В. Майков). А славнейших певцов стихи пребудут громки (В. Майков). Ты ведаешь, что я для нужнейших потреб Живущих на земли учила сеять хлеб (В. Майков). Без дальнейших Эней хлопот Экзамен сдав на скору руку... (Н. П. Осипов). ...первое, что буду я стараться Без дальнейших чинов скорей вас обвенчать (Судовщиков, Неслых. диво, 1802 г.).

Тредиаковский упрекал Ломоносова в том, что он нарушал это правило ударения[346] [347].

Причастия страдательного залога на -нный, -иная, -иное от односложных основ, оканчивающихся на а, в префиксальных формах под влиянием церковнославянского языка имели не оттянутое на префикс ударение. У классиков XIX в. и у их последователей еще в широком употреблении остаются формы типа избранный, убрйнный, избранный, изгнанный: ...Что есть избранные судьбами Людей священные друзья (Пушк., Евг. Он.); Ни музы, легкие подруги прежних дней, Изгнанного певца не усладят печали (Пушк., К Овидию); И под издранными шатрами Живут мучительные сны (Пушк., Цыг.); И труп, от праведных изгнанный, Никто к кладбищу не отнес (Лерм., Беглец)[348].

Страдательные причастия в нечленных формах женского и среднего рода ед. числа и в формах множественного, употребляемые в качестве сказуемых, выступают в поэзии XVIII в. и в самом начале XIX в. с удвоенным н и ударением перед ним тогда именно, когда первоначально соответствующая форма имела конечное ударение, т. е. ведённа (ср. ведена), ведённы (ср. ведены), рождённа (ср. рожденй), рождённы (ср. рождены), брйнна (ср. бранй) и под. Примеры: «...Да здравствует Елисавет, Для Рос- ской славы днесь рождённа, да будет свыше укреплённа Чрез множество счастливых лет!» (Ломон.). Не уповайте на князей: Они рождённы от людей (Сумар.). Она прияла то, к чему мы все рождённы, А ею дни мои толь стали огорчённы (Сумар., Арти- стона). Что ж делать, коль судьбой вам так определённо? От вас веселие навеки удалённо (Сумар., Ярополк и Демиза). Мной будут все цари Ордынские прелыцённы (Херасков). ...Басма твоя по- пранна Стопами храброго монарха Иоанна (Херасков). Во мне и хладен дух, и мысли расточённы (Нелед.-Мелецк.).

В памятниках и у писателей XVIII и начала XIX в. фонетический перенос ударения с существительных на предлог — обычное явление2: на дочерь, нй друга, на сторону, по чину, при людех, про гости, про гость, про гостя, про семью, со страхом и др. (Домостр.), по чину, во веки, нй площадь, во страсе и под. (Слав, рукоп. б. Синод, библ., № 703, Шпаков, Прилож. II), по сыску (Улож. ц. Алекс. Мих.), и под. Ворона сыру кус когда-то унесла И на дуб села (Сумар., Ворона и Лиса). Сыр выпал из роту Лисице на обед (Сумар., там же). Ан стала бёз мужа пустехонька кровать (В. Майков). Забились пбд печи и спрятались в конуры (В. Майк.). Приходит только мне, что об печь головой! (Судовщиков). Ребята у моря со стариком гуляли И как-то на челнок напали (Хемниц.). Как из лука, стрела пустившись завизжала (М. Чулков). Тут кофе два глотка; схрапну минут пяток; Там в шахматы, в шары иль из лука стрелами, Пернатый к потолку лаптой мечу леток И тешусь разными играми (Держ.). Кубарить не любили Дел со дня на другой (Держ., Афинейск.

Поздний, аналогический случай представляет «йз стали» у Державина (Целение Саула): «Как искра, от кремня и йз стали воспрянув, Так солнце излилось из мрака, возблеснув».

В течение XIX в. эта особенность заметно замирала. Востоков (§ 182) считал, что «переход ударения с существительных на предлоги ... употребителен только в просторечии». Русские стихотворцы первой половины XIX в. своей практикой не подтверждают этого мнения. Пушкин, напр., в этом отношении показывает себя еще вполне северянином и не только в вещах, стилизованных под народную речь: Город у моря стоит (Сказка о царе Салт.); Люди йз моря выходят (там же), но и в таких, как «Евг. Он.»: Прямым Онегин Чильд-Гарольдом Вдался в задумчивую лень: Со сна садится в ванну со льдом...; Взвести друг на друга курок..., и под.

Перенос ударения на не у прилагательных: нё люб, нё весел, нё дорог, нё молод, нё солон, нефонетический, к слову сказать, только в случае нё мил (ср. Востоков, § 182)повидимому, в литературном языке окончательно вымер.

Паролькин: Да что-то нё весел. Хватайко: Ведь наш он челобитчик (Капнист, Ябеда). Вы что-то нё веселы стали» (Чацкий в «Горе от ума») встречает реплику Фамусова, где ударение уже падает на прилагательное: Ах, батюшка! Нашел загадку— Не вёсел я... В мои лета Не можно же пускаться мне в присядку.

Среди других заслуживает внимания перенос ударения на предлог со слова это, лишь очень редко еще встречавшийся в XX в. в говорах: Младенец молоко у матери сосет, И зй это он мать еще и больше любит (Сумар., Эпиграмма). Болклив цы- рюльник был: молчати не умеет, А людям об этом сказати он не смеет (Сумар., Мид). Послушай, черт хромой! Ты знаешь, каково пошучивать со мной: Я за это тебе сверну к затылку рожу (Судовщиков, Неслыханное диво, 1802 г.). О, в этом, может быть, я вас обеспокою: Решиться на это никак не соглашусь (там же). Покойник бы мой тесть и за этим не гнался (там же). И на это, [349] сударь, тотчас ответ я дам (Судовщиков, Опыт искусства). Как за это Змею Свинья благодарила! Боялись все замаранного рыла (А. Е. Измайлов). Есть свиньи из людей, которые невежд так превозносят, Да за это у них чего-нибудь и просят (Изм., Кулик- астроном). Да он молчал, так за это бесились... (Изм., Утопленница).

Вымершим следует считать оттягивание в прошедшем времени у глаголов с подвижным ударением при двух начальных согласных. До средины XIX в. такая оттяжка встречалась. Из старых примеров см.: Я не спал,— и со звоном лиры Мой тихий голос соглася, «Блажен» — воспел я — «кто доволен...» (Держ., Вид. мурзы). А дома не спали лишь я да петухи (В. Майков). Не знаю, не драли они бы тут чего (В. Майков).

В русском литературном языке, кроме явно уже устарелых прйдет — придут и книжн. узришь — узрят, нет случаев передвижения ударения на префикс. В памятниках имеем в соответствии древности, подтвержденной свидетельствами живых славянских языков — сербского, украинского и др., в том числе говоров русского: вбзмешь, вбзмет, начнется, недбимет, нёимет, пбнмет, пошлешь, пошлют, умрет (Домостр.), начнут, пбчнет, пбшлет, оббшлемся и под. (Слав, рукоп. б. Синод. библ.г № 703, Шпаков, Прилож.); вбзмет, наймется, учнет (Улож. ц. Алекс. Мих.).

Заметим еще, что в XVIII в. в употреблении были, кроме упомянутого прййдешь и т. д., еще нййдешь и т. д., пбйдешь и т. д. Вот примеры: Варлам смирен, молчалив, как в палату войдет, Всем низко поклонится, к всякому подойдет... (Кант.). Здесь нимфы Невской Ипокрены, Видения ее лишены, Сердцами пойдут вслед за ней. Сердцами пойдут, и устами В восторге сладком возгласят... (Ломон.). Куда не войдем мы, тот час Хороший стол, хороши вины... (Сумар., Подушка и Кафтан). Не найдет ли еще он в доме жидких тел (В. Майков). Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных (Держ.). Но только лишь прйдет весна И роза вздохнет лишь румяна... (Держ). Я Ангела пишу: пусть в виде он Арапа, Для сходства, вместо ног, медвежья пойдет лапа (В. Петров). Тут найдешь то, чего б не хитрому уму Не выдумать и ввек... (Дмитр.). Бесплодны дойдут до кончины, Не зная алчной десятины (Радищ.).

Более редки: Ниспошлет милость он свою В лучах божествАі- ного света... (Сумар.). «Так его запальчивость тут возьмет угрюма» (Кант., Сатира IX). И любимец Счастья возьмет свои покой (Держ.). Не сорвется вовек, кто б ни был как удал (В. Майков). Медведи, тигры, львы, услыша нежной тон, Повесят морды вниз и возьмут угомон (В. Петров). Как ястреб голубей врозь начнет дум пырять И возьмет по строкам туда сюда пынять (В. Петров)/ С Кавказом на Неву вдруг двигнется Рифей, Альп, Етна, Апеннин, их сорвет с мест Орфей (В. Петров). Дух! — и те дела не умрут, Производят что добро.,. (Держ., Время); Ср. еще у Дельвига:. Отопрешься ль? — Нет отзыва! Мы час стоим, другой стоим... (Две звездочки).

Под влиянием узришь, узрит и т. д. у Сумарокова это место ударения и в 1 лице ед. числа: ...Как узрю то во лжи, что в правде мне бывало (Элегия 9). Но в этом же стихотворении и обычное ударение узрю: «...В которых [местах] я тебя узрю в последний раз...»

Видимо, бесследно исчезла из литературного языка и диалектов очень древняя особенность, еще довольно отчетливо отраженная в памятниках, — передвижение ударения в прошедшем времени глаголов класса -и- типа: говорйшь, творишь (с ударением на примете класса во всех формах, кроме 2 л. мн. ч., где ударение падало на окончание -тё). Как и в тех славянских языках, которые сохранили ее непосредственно (чакавское наречие сербо-хорватского и словенский) или сберегли ее отчетливые следы (кашубский), древнерусские памятники представляют эту особенность в таком виде: женский род в единств, числе имеет ударение на -а, а во всех остальных формах ударение отходит на первый слог, не исключая префиксальных образований. Примеры из памятников: сотворил (Апост. 1564 г.); напоил, насадил, посадил, положил1, сотворил и под. (Псалт. 1619 г.); приложили (Улож. ц. Алекс. Мих.); говорила (Домостр). В современном языке единственный остаток такого ударения—ж. р. родилй, форма специфически-женская по значению[350] [351].

Значительно увеличилось в литературном языке число глаголов с приметой -и- в настоящем (будущем) времени, вместо ударения на ней (и -я- в 3 л. мн. ч.), получивших ударение на корне, — явление, отражающее усиление в литературном языке элементов южнорусских за счет северных и церковнославянских: вблишь: Унес ли черт его? Да нет не провалится (Судовщ., 1802 г.); у Пушкина: Снег на землю валится; вйришь\ (ср. у Пушкина: Ты пищу в нем себе варишь)., гйсишь, губишь (ср. у Сумарокова: Но кто меня губйт, того не внушено (Синав и Трувор); у Хем- ницера: Ведь ты красу лица совсем тем погубйшь...), кй- тишь, кбпишь, кбсишь. (Он яростной рукой в дыму врагов косйт (Завалишин); кутишь (ср.: Жены бедные страдают, А мужья- глупцы— кутят, (Судовщиков, Три брата-чудака); лёнишься (ср. у Державина, Лето: Мышлю, ленйшься петь в хоре пре- лебтном); лёчишь (ср. у В. Майкова: Нет, знать, скорей судьба Мой краткий век промчит, Чем просвещение те нравы излечйт); пустйшь (ср. у Держ.: С брегов суда спущены; еще у Пушкина: Огромный запущенный сад, Приют задумчивых дриад); тйщишь: А глупыя писцы их [рифм] ищут будто клад: В кривой тащат их путь (Сумар.); И все сокровища из моря Тащит повергнуть ей к стопам, — Богданович; (такое ударение еще обычно, напр., у Некрасова); тушишь (ср. у Держ.: И солнцы ею потушатся); вёртишь вытесняет еще недавно широко распространенное вертйшь, и под. Изредка наблюдается урегулирование в сторону конечного ударения; ср. у старых авторов: Мы просим, вопим и желаем (Хераск.). Вопит Марко несчастный в темнице, Вопит жалобно, гласно взывает (Восток.). День прошел — царица вопиг (Пушк.). Еще Грот (Русское правописание, V) именно вопят выставлял как нормативную форму, хотя в «Словаре русск. яз.» 1891 г. под его редакцией отмечалось только вопят; теперь установились: вопишь... вопят.

Слово дышать, формы наст, времени которого издавна принадлежали и к тому и к другому классу, имело в них соответственно ударения дйшешь..., дышут и дышйшь, дышат: ...Противный воздуху, которым ныне дышу, Я гласы совести ежеминутно слышу "(Сумар., Вышеслав).— А царь и не дышйт, и не зевает (В. Майков, Лягушки, просящ. о царе). У Державина: Или средь рощицы прекрасной В беседке, где фонтан шумит, При звоне арфы сладкогласной, Где ветерок едва дышйт... (Фе- лица). Любовью сердце умерщвленно. Но ей еще оно дышйт (Цирцея). Под жемчугами драгими Груди нежные дышат (Русск. девушки). У него встречается, однако, и нынешнее ударение: «Как сседшая морская пена, Зефиром зыблется и дышит...» (Провидение). Дышут пока сады ароматно, Розы спеши собирать (Весна). Чуть дышут ветерки, Чуть слышан стон (Персей и Андромеда).— ...К Латину вдруг тогда примчались От Турна грозные гонцы, С весьма нерадостною вестью, Что Турн дышйт... (Осипов). ...Отравою дышйт и смертью угрожает (П. Гулак- Артемовский, Недоверчивость).» Теперь, независимо от принятой орфографии, ударение в формах 2 л. ед. ч. и далее падает только на корень[352].

Многочисленны различия с современным нам языком в отношении глаголов класса -ну-:-не- у писателей XVIII—XIX в.:

...Так равномерный слог согласен, плавен, сладок... Как утка, в нем Пиит не тряхнется, плывет (Петров, К вел. государыне). Не вздохнет горлица и соловьи не щелкнут (там же). ...Наклонит— изумруды блещут. Повернет— яхонты*горят. (Держ., Павлин). Куда ни'вернется: браздой сармат лежит... (Ир. Завалишин).

...Хоть и видел всё то дело, Как кокетка нечто смело Вдруг изволила склюнуть... (Аблесимов, Быль 6).

В условиях различения былых интонаций корневых слогов (актированной в одних случаях и циркумфлектированной и краткостной в других) в особноа. жизни русского языка раз- [353] [354]

вилось в возвратных формах прошедшего времени глаголов различение с одной стороны неподвижного ударения, с другой—■ факультативной подвижности: 1. бился, брился, мылся; 2. лился: лился, лйлось : лилось, Лйлись : лились; сжился : сжился, сжилось : сжилось, сжились : сжились; сбылся : сбылся, сбылось: сбылось, сбылись : сбылйсь.

Различение это, однако, вряд ли восходит к непосредственному различению интонаций, повидимому, в период закрепления ся в русском языке при глаголах — уже утратившихся. Скорее, в данном явлении обнаруживается поддержанное новой тенденцией, при изменении состава слова, обобщение ударения ед. числа женского рода: бйлась, мылась, но лилась, сжилась, сбылась, сначала проникшего в формы типа лилось, лилйсь, сжилось, сжилйсь, а потом перешедшее в ед. число мужского рода V

Сходное явление имеем в формах деепричастий типа обнявшись : обнявшйсь, опёршись : опершйсь; ср. у авторов XVIII в. также: «В три краты извившйсь флот сильный на волнах, Возмог бы всем навесть отчаянье и страх...» (Херасков, Чесмесский бой); «Пред фрунтом извившйсь по топкому болоту, Ручей предохранял от наступу пехоту» (Ир. Завалишин, Сувороида, 1796); «Слезами облившйсь, объемлет он его» (Херасков, Чесмесский бой).

По показаниям близкого родича славянских языков — языка литовского,— форме им. падежа мужск. рода ед. ч; причастий наст, времени класса -і- действ, формы принадлежала циркумфлексовая интонация приметы класса. В древнейший период, в соответствии закону Фортунатова — де-Соссюра, в этой форме ’ударение с циркумфлексовых и краткостных слогов поэтому не переносилось на окончание. Лучше всего след этой былой особенности сохранили в русском языке происшедшие из таких причастий деепричастия т. раз. настоящего времени глаголов со старыми инфинитивами на -ѣ-ти (сидеть, глядеть и под.) и на -a-ти с а-, восходящим к древнейшему долгому е или ѣ после шипящих (лежать, стоять): стдя, глядя, лёжа, сйдя (ср. аналогические формы сидя, глядя и под.).

Еще в XVIII и в первые десятилетия XIX в. в нередком употреблении была с таким ударением и форма смотря: ...И смотря на других, он сына тож послать Учиться за море решился (Хемницер, Метафизик). Кощей мой, смотря на него, Себя не помнит, утешает (Хемн.) ...Но утешаюсь тем, на наши смотря соты, Что в них и моего хоть капля меду есть (Крыл., Орел и Пчела). Напрасно, смотря на собачку, Ты вздумал, чго тебе я также дам потачку (Крыл., Лев и Волк). Смотря на желтые листья, На лик помертвелый окрестной страны, Со вздохом себя вопрошаю... (В. И. Панаев). И сердцем далеко носилась Татьяна, смотря на луну (Пушк.). 1

Параллель нынешнему судя (к судить) представляло ходя: Там, ходя б вместе с ним, цветы себе рвала (Сумар.). Я, ходя целый день, ни разу не споткнулся... (Хемн., Конь и Осел). Ср. в «Бове» Пушкина (1815 г.): Вот уже народ бессмысленный, Ходя в праздники по улицам, Меж собой не разговаривал...

По Востокову (изд. 12, стр. 212): «Правильное ударение смотря, сидя, ходя свойственно важной речи».

Деепричастия настоящего времени от глаголов класса -je- с подвижным ударением (конечное ударение в 1 лице ед. ч. и оттянутое начиная со 2 лица ед. ч.) выступают в языке писателей первой половины XIX в. зачастую не с конечным ударением, как теперь, а с ударением на предпоследнем слоге. Особенно выдержано такое ударение у Пушкина: Блеща средь полей широких, Вот он льется!.. Здравствуй, Дон! (Дон). ...И дремля едем до ночлега, А время гонит лошадей (Телега жизни). Мрачный вал Плескал на пристань, ропща пени... (Медн. всадн.). ...И солнце вновь... на землю жар свой благодатный Льет с высоты лазури необъятной И, блеща, продолжает подвиг свой (Кюхельбекер). Красивый выходец кипящих табунов..., Топоча хрупкий снег, нас по полю помчит (Вяземск.). Трепеща, жены близ мужей Держали плачущих детей (Лерм.).

Со сравнительно-исторической точки зрения это вряд ли более старое ударение. Скорее оно отражает влияние на эти формы, почти сплошь книжные, ударения большинства форм настоящего времени.

У В. Майкова (Отец и дети) — спустя: «...Когда не хочете вы, спустя рук, сидети, Наставлю вас на лад...»

Значительным изменениям, иногда на относительно коротких промежутках времени, подвергалось ударение иностранных слов, напр.:

Бальзам: О, Йонг, несчастных друг, несчастных утешитель! Ты бальзам в сердце льешь, сушишь источник слез (Карамз., Поэз.). Карамзин, видимо, сохранял еще греко-латинское ударение balsamon — balsamum.

Жемчуг: Там трон—жемчугами усыпанный алтарь (Ломон., Петр. В.). Жемчугу бездна и сребра Кипит внизу, бьет' вверх буграми (Держ., Водоп.). Под жемчугами драгими Груди нежные дышат (Держ., Русск. девушки). Не трудно разуметь, что для ее услуг Горстями сыпались каменья и жемчуг (И. Ф. Богданович).

Колебание видим, напр-., у И. Крылова: Ведь йдет слух, Что всё у богачей лишь бисер да жемчуг (Свинья), но: Хоть жемчуг находить близь берега и можно... (Водолазы). У Пушкина обычное ударение жемчуг, но с род. ед. ч. и далее на флексии: Поэт бывало тешил ханов Стихов гремучим жемчугом. В «Русалке» однако: Змеей, змеею он меня — Не жемчугом опутал.

Варианты ударения — жемчуг (ударение, естественное у слова тюркского происхождения) и жемчуг (ударение, предполагающее передаточную среду) принадлежат говорам и из них попадали в литературную речь; ср. в Слав, рукоп. б. Синод, библ., № 703, Шпаков, Прилож., II, стр. 191: сь жемчюги, пелена... сажена, жемчюгомь и под.

Клинок: В первой половине XIX в. это слово употребляется с ударением своего источника (нем. КПпре): Булатной сабли острый клйнок Заброшен был в железный хлам (Крылов, Булат). Мужик мой насадил на клйнок черенок (там же).

Более новое ударение, соответствующее переосмыслению слова и адаптации его окончания под суффикс, появляется около этого же времени: «Отделкой золотой блистает мой кинжал, Клинок надежный, без порока...» (Лерм., Поэт).

Философ: Женатый философ, Тщеславный, воссияли, И честь Детушеву в бессмертие вписали (Сумар., Епист. о стих.),— немецкое ударение вместо в конце концов победившего уже в XVIII в. греческого. ...От философов просвещенья... (Держ., Колесница). И этот философ нашел в любови смак? (Судовщиков, Неслых. диво, 1802 г.).

Характер: Вот прямо характёр, в чем хочешь — согласится (Судовщиков, Опыт искусства).

Поэзия: Царящей Поезйи ревность Дела Твои превознесет (Ломон., Ода 7).

Химия: В земное недро ты, Химия, Проникни взора остротой (Ломон., Ода 27 авг. 1750 г.). Ср. нем. Chemle.

Над этими ударениями Ломоносова, однако, иронизирует Сумароков (III ода вздорная): Из ада, вижу Италию, Кастильски воды, Остъиндйю...

Аллегория: Не Исо тут, Ерок, кавыка иль варйя, Все Ерог- лифика да все Аллегорйя (В. Петров, К вел. государыне).

Мелодия: И часто ангелы в небесных мелодйях На лирах золотых хвалили песнь твою (Карамз., Поэз.),— ударение, соответствующее греческому, французскому и немецкому и уступившее место новому мелодия под влиянием общей тенденции, идущей от латыни, не делать ударения на -ия.

Машина: Иль смотрим, как вода с плотины с ревом льет И, движа машину, древа на доски делит (Держ., Евг.). Но у него же: Рабочих в шуме голосов, Машйн во скрыпе, во стенаньи... (Ко втор, соседу). Первое ударение отражает, скорее всего, воздействие латинского machina, второе —нем. Maschlne, фр. machine.

Музыка: Но ныне к обойм вы, Нимфы, собирайтесь, и равно обоёй музыкой наслаждайтесь (Ломон.). Не любит лев музыки сей и духу (Сумар.). Пилящие дрова свою музыку кинут... (В. Петров). Повеселим царя, У нас изрядная вокальная музыка (В. Майков, Лягушки, просящ. о царе). Престаньте воспеватьI песнь ваша непрелестна, Когда музыка вам прямая неизвестна (Сумар., Епист. о стих.). Или музыкой и певцами, Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух (Держ., Фелица). Бранна музыка днесь не забавна.

Слышен отвсюду томный вой лир... (Держ., Снигирь). Одушеви моей музыкой песнопенье (Батюшк., Послан. Г. Велеурскому),— ударение, долго державшееся, скорее всего, под немецким и французским влиянием. Музыка встречается приблизительно с третьей четверти XVIII в. [ср., напр.: Восстала музыка из разных тамо лир... Что с музыкой текло тут время золотое (М. Чулков. Плачевное падение стихотворцев). Там музыка гремит, в огнях пылает дом (Карамз., Меланх., 1800 г.)], но входит окончательно в употребление только около средины XIX в.1.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ IV.

Для облегчения ориентации в инославянском материале, привлекаемом для объяснения русских особенностей ударения, здесь даются важнейшие соответствия (без уточняющих замечаний о частностях) между явлениями русскими с одной стороны и инославянскими— с другой.

1. Литературные сербо-хорватские ударения (штокав- ские), сравнительно с восточнославянскими языками (русским, украинским и белорусским) и чакавским наречием сербского же языка, передвинуты на слог ближе к началу слова. При переносе на долгий по происхождению гласный (всякий, кроме о, е и а из ъ (или ь) при этом появляется на соответствующем слоге восходящая долгота (знак —'); при перенесении на краткий по происхождению гласный — восходящая краткость (знак—'). Примеры: хвала — русск. хвала; сита «род меда» — русск. сыта; род. пад. ед. ч. врача «знахаря» — русск. врача; вода — русск. вода; коса — русск. коса; вёдёш (2 л. ед. ч.), веде (3 л. ед. ч.) и т. д.— русск. ведёшь, ведёт и т. д. Во всех подобных случаях в чакав- ском наречии то же место ударения, что и в русском.

2. В словенском языке ударение с конечных слогов обычно передвинуто на предпоследние: опа: русск. она; род. пад. ед. ч. boba: русск. боба; skota: русск. скота (краткие по происхождению гласные при этом имеют открытый характер); род. пад. ед.

ч. кфа: русск. кута; cudaka: русск. чудака.

3. Нисходящедолгое ударение (см. ниже) в словенском языке фонетически переносится на следующий слог: zlatu: русск.

золото, серб, злато; meso: серб, месо; straz: род. пад. strazi; zrd: zrdi; proso: русск. просо; golqb: русск. голубь.

4. Старая долгота отчетливо отличается в сербском от старой краткости в открытом слоге перед былым конечным ударением (см. выше): хвала, сйта, род. пад. врача, но вода, коса,

плётё (3 л. ед. ч.), меі)а «межа».

5. В чешском и словацком языках, имеющих теперь ударение на первом слоге слова, старое различие долготы и краткости, как правило, сохраняется в положении перед былым (древ- [355] [356] нейшим славянским) наконечным ударением: чеш. chvala, mouka (словац. шика), brazda: русск. хвала, мука, борозда, но voda, kosa, rosa, vedu, nesu (словац. vediem, nesiem), meze (словац. medza).

6. В словенском языке подударные гласные долги: voda, kqlje (3 л. ед. чис.), celo.

Краткими гласные могут быть (в относительно ограниченном числе категорий) только в конечных слогах dogled (род. лад. dogl^da), okrog (род. пад. okrqga); bratan (род. пад. bratana) или в односложных словах: nit, brat, cist, kraj.

7. Былые подударные акутированные (акутовые) долготы опознаются по следующим приметам: в двусложных словах с открытым корневым подударным слогом — по восходящему ударению в словенском ('). Ему в этом случае должны соответствовать неподвижность ударения и нисходящекраткая интонация (") в сербском, долгота в чешском при краткости в словацком. ,

Примеры: словен. Ира, русск. липа, серб, липа, чеш. Пра, словац. Ііра; словен. ѵгапа, русск. ворона, серб, врана, чеш. ѵга- па, словац. ѵгапа.

В словенском в односложных формах — краткость: prag: русск. порог, серб, праг, чеш. prah; mraz, русск. мороз, серб, мраз, чеш. mraz.

В закрытых слогах подударная акутовая долгота в словенском языке изменяется в нисходящую долготу (неподвижную; в историческом отношении ее называют новоциркумфлексовой).

Примеры: nit : nitka; mis : miska; kad : kadca; gospodic: gospodicna.

8. Былые подударные циркумфлектированные (цир- кумфлексовые) долготы опознаются в начале двусложных слов: ПО нисходящей долготе ('-') в сербском; по переносу нисходящей долготы на следующий слог в словенском; по краткости гласного в чешско-словацкой группе; по подвижности ударения в морфологической парадигме — в восточнославянских языках (при полногласии — по ударению оро, ере, бло).

Примеры: серб, злато, словен. zlato, чеш. zlato, русск. золото; серб, месо, словен. meso, чеш. maso; вин. пад. ед. ч.

серб, браду, словен. bradq., чеш. bradu, русск. бороду; серб, главу, словен. glavq., чеш. hlavu, русск. голову.

9. Новоакутовая подударная долгота опознается по соответствиям: восходящая долгота в чакавском наречии сербохорватского языка : нисходящая долгота в штокавском наречии (включая литературный язык) : восходящая долгота в словенском: долгота в словацком и чешском : орб, олб, ерё в восточнославянских языках: орі, олі, ері в закрытых слогах в украинском.

Примеры: серб.-чак. mlatis (2 л. ед. ч.), mlati (Зл.ед. ч.) и т. д., серб.-шток, млатиш, млати и т. д., словен. mlatis, mla-

— v —v

ti и т. д.; словац. mlatis, чеш. mlatis, русск. молотишь, молб- тит и т. д.; род. пад. мн. ч. серб.-чак. glav, словен. glav, др.- чеш. Ыаѵ, словац. Ыаѵ, русск. голов, укр. голів; серб.-чак.

V V ѵ V*

dus, словен. dus, др.-чеш. dds, словац. dus; серб.-чак. graja, серб.- шток, rpatja, чеш. hraze, русск.-диал. горожа.

10. Интонации заударных долгот (кроме конечных гласных) опознаются: акутовая (кроме рефлексов носовых) — по краткости в сербском (1); акутовая со специальным удлинением — по переходу акутированного гласного предшествующего слога в нисходящедолгий — в словенском и в некоторых категориях — по сохранению заударной (исторически) долготы в сербском, в чешском и словацком (2); циркумфлексовая— по сохранению заударной долготы в сербском ^3).

Примеры: 1) серб, славити, ставити; падати, мазати; ку- кавица, ластавица;

—s V # ' \ — > \

2) словен. stavis, stavi и т. д., серб, ставиш, стави и т. д.;

V

чеш. и словац. slavis, slavi и т. д.; словен. kopitar (ср. kopito),

sltar (ср. sito);cp. чеш. puska^ rybar;

3) серб, памёт, род. пад. памети (словен. pamet); серб, корйст, род. пад. к'бристи (словен. korist).

11. Былые краткости удлинены: в сербском и словенском — в односложных искони подударных формах: кост (род. пад. кости), род (род. пад. рода), net (род. пад. гіёйи), мед (род. пад. меда).

В положении перед гласными j, г, 1, ш, п, ѵ былые краткие гласные вообще фонетически удлиняются в сербском: пётбрка, дёвб^а «девушка», род. пад. ед. ч. ловца (им. пад. лбвац) и под. Явление это, однако, прошло в сербском уже через значительные нарушения аналогического порядка.

В словенском краткие гласные удлиняются в закрытых подударных слогах вообще, кроме конечных слогов дву- и многосложных слов: kost, pec; dojka', spletka, dvorba.

< < < <

В словацком удлинились краткости (кроме редуцированных) при переносе ударения с былого (отпавшего) редуцированного слога: bob, post, noz, stol, vol, ср. русск. род. пад. ед. ч. боба, поста, ножа, стола, вола.

12. Новоакутовая интонация краткостей (вместе с их удлинением) опознается по словенскому восходящедолгому

О

ударению ('), по и (6) в чешско-словацкой группе (в определенных категориях), по звуку ш (уо) во многих русских говорах:

О

словен. volja, чеш. vule, словац. ѵоГа, русск. (диал.) всол'а; ело-

вен. vodis, vodi и т. д. nosis, nosi и т. д., русск. (диал.) вшдиш, > > • >