Инвариант и варианты

Выдвигая в качестве «основы учения о грамматической системе языка» поиск общих значений грамматических форм, Р. О. Якобсон считал его альтернативой «безграничному и бесплодному а т о - мизированию (разрядка Р.

Подобно тому, как при описании значений слов «сама языковая данность, то, что перед нами одна (разрядка Д. Ш. — Ю. К.) звуковая единица, и является решающим доводом в пользу того, чтобы считать ее одним словом» [Шмелев Д. 1977: 88], а не омонимами, исходной «нулевой гипотезой» должно быть предположение о наличии у рассматриваемой языковой единицы некоторого инвариантного (общего) значения. В этом отношении можно согласиться с И. Б. Шату- новским, считающим, что наиболее общее определение уже в силу этого является и наиболее адекватным [Шатуновский И. 1996: 314]. Это, однако, само по себе не исключает возможности существования омонимии или полисемии, не сводимой к инварианту.

Поэтому проблема состоит не в том, могут ли слова или грамматические единицы иметь общее значение, а в том, насколько типична для них моносемия и каким требованиям должен удовлетворять семантический инвариант как «общий знаменатель» конкретных употреблений языковой единицы, которые в этом случае можно представить как контекстуальные варианты некоторого единого значения.

Общепризнано, что «для подавляющей массы общенародных слов языка, а в немалой мере и для слов специальной (терминологической) лексики типична многозначность» [Маслов 1967: 124]. Что же касается грамматических единиц, то представление о наличии у них общего значения (или, по крайней мере, возможности существования) распространено довольно широко, причем как по отношению к единицам из «внешнего» слоя грамматики, входящим в замкнутые классы, но не полностью грамматикализованным [Баранов, Плунгян, Рахилина 1993; Кибрик А.

Общие требования, которым должен удовлетворять семантический инвариант, сформулированы в [Перцов 2001: 44—45]: «Самым естественным пониманием инварианта является понимание его как общего смыслового компонента, присутствующего в каждом из частных подзначений неоднозначной языковой единицы; такой компонент должен иметь нетривиальный статус (т. е. не должен относиться к семантическим примитивам) и должен “скреплять” все частные интерпретации единицы». Конкретизировав и дополнив этот перечень, можно получить следующий набор признаков «идеального» инварианта.

1. Универсальность. Инвариант охватывать все (или почти все) употребления данной единицы; ср.: «Устанавливая инвариантные значения отдельных морфологических форм, необходимо учитывать все контексты, позволяющие употребить данную форму. (...) Следовательно, все контексты (позиции), в которых встретилась исследуемая форма (категория), в этом отношении равноценны, и для установления инвариантного значения они одинаково важны» [Kftfkova 1966: 171].
2. Семантическая «прозрачность». Традиционная претензия к предлагавшимся семантическим инвариантам — их чрезмерная абстрактность. Приведу несколько характерных высказываний: «Поскольку каждое значение падежа является сложным (т. е. содержит разные компоненты), большинство значений связано общими компонентами; возможно, и даже весьма вероятно — хотя вовсе не обязательно, — что все значения одного падежа могут иметь общие компоненты (отсюда впечатление, что у каждого падежа есть семантический инвариант). Но различные употребления падежа нельзя рассматривать как простые контекстные варианты одного значения, потому что формула, выражающая такое значение, будет слишком абстрактной, чтобы иметь какую-то прогнозирующую силу» [Веж- бицка 1980/1985: 309]; «Инвариант оказывается настолько далек от каждого от конкретных употреблений языковой единицы, что сама необходимость его введения (не говоря уже о его объяснительных возможностях) становится по меньшей мере неочевидной» [Рахилина 1998: 297]; «Поиск инварианта для многозначных языковых единиц зачастую приводит к конструкту столь высокой степени абстракции, что возможность и смысл его использования становятся сомнительными» [Скребцова 2000: 129][45].

Кроме того, семантическая «прозрачность» инварианта предполагает относительную простоту перехода от инварианта к реальным употреблениям данной единицы и наоборот; ср.: «Об инвариантном значении какой-либо единицы языка (слова, морфемы или грамматической категории) следует говорить в тех случаях, когда, во-первых, различные значения этой единицы, присущие ей в контексте, в окружении других единиц, в той или иной степени определяются этим окружением; во-вторых, когда эти контекстные значения не противоречат друг другу и могут быть подведены под более общее значение» [Улуханов 1977: 91].

Это условие может показаться тривиальным, однако для семантически диффузных языковых единиц оно играет существенную роль.

Пример несколько иного рода — наречие быстро, которое может означать, в частности, что ситуация занимает мало времени {Он быстро пишет письма « ‘недолго’) и что мал интервал между точкой отсчета и началом ситуации (Он быстро нажимал на клавиши « ‘часто’), причем конкретные употребления могут быть и неоднозначны [Апресян Ю. 1974: 179—180; Богуславский, Иомдин 1999: 16—30; Плунгян 2000а: 212—223]. В качестве семантического инварианта слова быстро Н. В. Перцов предлагает идею «малости некоторого количества времени, которая может по-разному манифестироваться» [Перцов 2001: 43].

Между тем идея «малости времени» может конкретизироваться и в комбинации с другими, в том числе и противоположными значениями. Например, у самого наречия мало (см.: [Иванова А. 2004: 10—

11. ) значение ‘в небольшой степени’ реализуется в вариантах ‘недолго’ и ‘редко’ (а не ‘недолго’ и ‘часто’, как в быстро), что зависит от значения определяемого глагола:

5. а. Настена немножко жалела, что в девках походила мало (~ ‘недолго’);

б. Это была глухая сторона, мало (= ‘редко’) посещаемая людьми.

Таким образом, желаемой выводимости частных значений из общего предлагаемый инвариант не обеспечивает.

3. Специфичность. Инвариант должен отличать данную языковую единицу от других единиц той же категории или семантической зоны, что не всегда соблюдается. В качестве иллюстрации можно привести интерпретацию инвариантного значения глагольных форм наст. вр. как выражающих «гомохронность некоторой точке отсчета» в [Перцов 1998: 12; 2001: 192—196]. Отказ от связи с моментом речи в толковании значения наст. вр. приводит к тому, что оно сливается со значениями, которые сейчас, вслед за Р. О. Якобсоном [Якобсон 1957/ 1972: 101—102; 106—108], объединяют в понятии таксиса*. Так, например, Н. А. Козинцева видит выражение одновременности двух ситуаций — дождя и прогулки — в предложении Мы гуляли под дождем [Козинцева 2003: 176], вполне соответствующем буквальному смыслу определения значения наст. вр. у Н. В. Перцова. С другой стороны, оно совпадает с толкованием актуально-длительного НСВ значения у М. Я. Гловинской, в соответствии с которым оно «характеризует такое действие, которое синхронно с временем данной речи или временем какого-то другого события» [Гловинская 2001: 52][46].

Замечу также, что среди грамматических единиц, рассматриваемых ниже, инвариантным значением обладают, видимо, только конструкции с частицей было (см. § 4.3.4). В остальных случаях не достигается либо универсальность, либо специфичность инварианта. Так, то, что можно было бы считать семантическим инвариантом положительной степени прилагательных, распространяется только на качественные прилагательные, изменяющиеся по степеням сравнения. То же относится и формам сравнительной и превосходной степеней. Семантический инвариант можно сформулировать, видимо, лишь для их эксплицитно релятивных употреблений (типа А больше Б; А самый большой среди Б)\ единое же толкование, которое охватывало бы также и их абсолютивные употребления, едва ли достижимо (см. § 2.5).