II.2.1. Концепт «судьба» и словарь стихотворного текста Ф. Сологуба (презумпция семантической изотопии)
Оперируя понятием презумпции семантической изотопии, мы рассматриваем изотопичность как определенным образом структурированное проявление мифологического смысла. Презумпционность семантической изотопии определяется индивидуально - авторским характером постижения тайны мифа и демифологизации как динамического проявления смысловой топики.
Словарь языка автора своеобразным, уникальным образом сохраняет, консервирует такое семантическое состояние, когда в пределах единого смыслового микропространства сосуществуют одновременно и мифологический топос, и его семантическая изотопия. Это амбивалентное сосуществование вполне соответствует тому, что М. М. Бахтин определил как амбивалентность производящего и производного начал (Бахтин 1990: 31). Словарь поэтического текста (равно как и поэзии Ф. Сологуба) не является исключением; более того, мы утверждаем, что для идиостиля Сологуба - поэта подобное состояние свойственно в значительной степени, поскольку словарь его поэтического текста характеризуется теснейшими связями с фольклорными, мифопоэтическими традициями.Словарь сологубовской поэзии, таким образом, мифологичен, проявляясь в движении - в постоянном выходе на уровень состояния демифологизации.
Познание этого сложного явления доступно далеко не каждой филологической научно-исследовательской методике. Думается, это вполне под силу методу семантической изотопии и именно в аспекте ее презумпции.
Напомним, что под презумпцией понимается «предположение, признаваемое истинным, пока не доказано обратное» (Ожегов, Шведова 1996: 572). Обычно используемое в судопроизводстве как терминологическое, это понятие вполне может быть метафорически расширено и применимо к трактовке когнитивного движения (метода), обладающего объяснительной силой и представляющегося новым при интерпретации того или иного явления. Презумпция семантической изотопии предполагает возможность применения этого метода как семантического феномена, не только формирующего мифологическую топику словаря, но и определяющего ее изотопическое развитие, движение, реализацию в процессе речеупотребления.
Попытаемся проиллюстрировать сказанное рядом примеров.
Пример 1. Два солнца горят в небесах, Посменно возносятся лики Благого и злого владыки, То радость ликует, то страх. Дракон сожигающий дикий, И Гелиос, светом великий, -
Два солнца в моих небесах.
Внимайте зловещему крику, -Верховный идет судия. Венчайте благого владыку, Сражайтесь с драконом, друзья.
(«Два солнца горят в небесах...»)
Концепт «судьба» представлен здесь в косвенной (центростремительной) форме выражения. Презумпционным в данном тексте является предположение ЯЛА о сосуществовании двух семантических изотопных планов - радости (благой владыка) и страха (злой владыка). Они относи-теьно паритетны, поскольку презумпционно сильны: это установливает-ся пресуппозиционально благодаря употреблению в абсолютном начале текста - синтаксической номинации «два солнца». Солнце - одно из главных мифологических начал жизни, и его «раздвоение» является исходным импульсом расщепления мифа, его демифологизации в идио-стилевой ЯКМ автора («Два солнца горят в небесах»). Семантическая изотопия концепта «судьба» здесь представлена, с одной стороны, планом «радость», с другой - «страх». Мифологическим «ядром», соответственно, является «Гелиос, светом великий» (полупредикативное синтаксическое наименование) и «Дракон сожигающий, дикий» (синтаксическое наименование с потенциальной предикацией в постпозитивном употреблении однородных атрибутов). Периферия концепта в данном случае формируется за счет употребления в тексте метаоценочных перифрастических синтаксических номинаций, выступающих вначале кон-таминационно (форма «сиамских близнецов»): «Благого и злого владыки», а в финале расчлененно, причем «благой владыка» противопоставлен (уже в расчлененной форме) словарной синтаксической номинации
«(с) драконом». Косвенно это противопоставление активизировано употреблением императивов «венчайте» и «сражайтесь», содержащих авторский метакомментарий. Демифологизация, таким образом, завершается авторским включением в концептное пространство, когда «судьба» (миф) встречается с активным отношением (текст).
Пример 2.:Кто на воле? Кто в плену? Кто своей судьбою правит? Кто чужую волю славит, Цепь куя звено к звену?
Кто рабы и кто владыки? Кто наемник? Кто творец? Покажите наконец, Сняв личины, ваши лики.
Но, как прежде, все темно. В душных весях и в пустыне Мы немотствуем и ныне, Цепь куя к звену звено.
Нет великого владыки. Празден трон, и нем дворец. Опечаленный творец Дал личины, отнял лики.
(«Кто на воле? Кто в плену?...) В данном случае мы предполагаем присутствие концепта «судьба», выраженного прямой (центробежной) формой словарной номинацией «судьба» в контексте синтаксического наименования «своей судьбою». Презумпция семантической изотопии данного концепта в приведенном
тексте также очевидна и определяется наличием в пресуппозиции двух изотопных вариантов «воля» и «плен» - альтернативных, оппозиционных, однако в текстовом пространстве вариант «воля» уходит в план подтекста, предоставляя возможность развернуться варианту «плен» в целом ряде (в основном) простых синтаксических номинаций: «чужая воля», «цепь», «рабы», «владыки», «наемники», «душные веси», «пустыня» и др. Основными демифологизированными семантическими вариантами изотопии выступают экспрессивно маркированные синонимы «личины и «лики», первый с негативно-сниженной окраской, второй - с книжно-высокой.
Перед нами - очевидное изотопическое развитие основного топоса, изначально основанного на антитезе «воля - плен», которая представляется автору важнейшей формой демифологизированной реализации.
Таким образом, на уровне демифологизированного выражения концепта «судьба» мы неизбежно сталкиваемся с презумпцией семантической изотопии, предопределяющей одновременно и отсутствие непосредственной мифологической номинации, и ее неизбежное присутствие в топике расщепленного исторически мифологического пространства. В этом заключается специфика проявления семантической изотопии в поэтическом тексте Ф. Сологуба как комплексном знаке семиосимволиче-ского типа.