Хабитуальность (итеративность)
Хабитуальностью (итеративностью, узуальностью) называют обозначение повторяющихся действий, отвлеченных от непосредственного протекания во времени, хотя и предполагающих наличие соответствующих актов реализации в виде каких-то наблюдаемых проявлений, проявляющихся с той или иной частотой:
- По утрам он делает (делал) зарядку.
Наличие корреляции между противопоставлением конкретного единичного действия хабитуальному, с одной стороны, и реальностью/ ирреальностью, с другой, далеко не так очевидно, как, например, наличие связи между буд.
вр. и ирреальностью[139]. Поэтому в данном случае целесообразно начать с эмпирических свидетельств существования семантических «мостов» между хабитуальностью и ирреальностью. Такими свидетельствами можно считать возможность выражения обоих этих значений одними и теми же средствами (см. выше § 1.2.1). В европейских языках можно найти многочисленные примеры подобного рода многозначности.- В болгарском языке многократные глаголы типа бывать, хаживать в их исходном значении практически полностью утрачены, но глаголы аналогичного морфологического состава стали использоваться (преимущественно в разговорной речи и диалектах) в качестве простых форм условного наклонения, служащих для выражения «субъективной готовности совершить (или совершать) данное действие» [Маслов 1981:282], что соответствует значению «позитивной» ирреальности; ср. пример, приведенный в [Станков 1969: 135]:
- Не съм гладен, ама ако почерните, пийвам едно винце
‘Я не голоден, но если угостите, то выпил бы немного вина’.
Впрочем, и в чешском языке, где многократные глаголы продолжают широко употребляться в хабитуальном (итеративном) значении, они могут выражать и значение намерения совершить действие; ср.
пример, приведенный в [Коребпу 1965: 24] как свидетельство неспособности чешских многократных глаголов обозначать действие в процессе его протекания даже в благоприятствующем контексте:- Prave ted' k піт chodtvam
‘Я как раз туда иду (= собираюсь идти, букв, хаживаю)’.
- В сербохорватском языке аналитические формы сослагательного наклонения, соответствующие русским формам типа купил бы, сохраняя способность выражать условное значение, приобрели также и способность выражать повторяемость в прошлом[140]; ср. близкие по лексическому составу предложения, приведенные в [Monnesland 1984: 72]:
- a. Kad bipopila caSu rakije, napila bi se
‘Если бы она выпила стакан ракии, то напилась бы’;
б. Kad god bi popila casu rakije, napila bi se ‘Когда она выпивала стакан ракии, то каждый раз напивалась’.
В верхнелужицком языке аналитические формы сослагательного наклонения также могут использоваться для обозначения многократных действий в прошлом; ср. пример из [Fasske, Michalk 1981: 266] *:
- К narodinam by пап malemu jubilarej stajnje caity z koibasku pfinjesl
‘К дню рождения сына отец постоянно приносил маленькому юбиляру булочки с колбаской/.
В русском языке некоторую аналогию примерам типа (189), (190) составляет «обобщенно-уступительные» конструкции с формами сослагательного наклонения (см. о них [Храковский 1999: 103—122]); ср.:
(188') Когда бы ни пила, всегда напивалась;
(189') Когда бы ни пришел, всегда что-нибудь приносил.
- В македонском языке формы будущего в прошедшем, способные, как и (отличающиеся по способу образования2) конструкции в болгарском языке, выражать кондициональные значения (см. выше комментарий к примеру (175)), используются и для обозначения повторяющихся действий в прошлом [Усикова 1977: 363, 368]:
- a. Jtedojdee, ако имав време
‘Я пришел бы, если бы имел время’; б.
amp;е дойдете, ке седнеше, па ке станете, и ке се излезешебез да прозбори
‘Придет, бывало, сядет, потом встанет и молча уйдет’.
Очень близкую параллель набору значений, выражаемому македонскими формами будущего в прошедшем, составляют английские конструкции, состоящие из вспомогательного глагола would и знаменательного глагола в форме инфинитива, которые также совмещают функции будущего в прошедшем, кондиционала и показателя повторяемости в прошлом[141].
Среди других примеров можно упомянуть формы условного наклонения в армянском языке, которые (помимо использования в условных конструкциях) могут выражать значение буд. вр., а также обозначать повторяющиеся действия в прошлом и настоящем [Козинцева 1989: 186—187][142].
Сочетание ирреальных и хабитуальных значений в глагольных формах, имеющих разное происхождение, и встречающееся не только в контактирующих и близкородственных языках едва ли можно считать случайным совпадением.
Одним из связующих семантических звеньев в данном случае, возможно, служит то, что в обоих случаях действие в описываемый момент не реализуется. Ирреальные ситуации либо еще не осуществились, либо уже не могут осуществиться, а реальные проявления хабитуальных ситуаций, как правило, не имеют конкретной временной локализации [Князев 19896: 143—144][143]. Т. Гивон, называющий хабитуалис «а swing category par excellence», также считает, что основной чертой, сближающей его с ирреалисом, является то, что «unlike realis, which typically signals that an event has occured (or state persisted) at some specific time, a habitual-marked assertion does not refer to any particular event that occured at any specific time» [Givon 1994: 270].
Другую точку соприкосновения между этими двумя значениями можно выделить, если следовать линии рассуждений Г. А. Золотовой, в соответствии с которой в сообщениях о конкретных единичных событиях находит свое отражение непосредственное восприятие действительности, тогда как сообщения об узуальных, многократно повторяющихся событиях соответствуют более высокой ступени абстракции— «уровню знания» [Золотова 1973:179—185].
Между тем, как заметил Ю. И. Левин, «чем больше рефлексии потрачено для получения данного суждения, т. е. чем больше его расстояние от непосредственно данного, тем менее несомненным оно становится» [Левин 1994: 126]. Отсюда следует, что при прочих равных условиях высказывания о единичных событиях должны характеризоваться ббль- шей степенью достоверности (соответствия реальности) по сравнению с хабитуальными высказываниями, в основе которых лежит индуктивное обобщение[144].К сказанному следует добавить, что, как и в случае отнесенности высказываний к плану буд. времени, итеративность в наст. вр. (Present Habitual) может и «повышать» реальность «ингерентно ирреальных» высказываний. Так, итеративные условные конструкции, такие, как:
- Если газеты запаздывают, за ними выстраиваются большие очереди,
содержат «презумпцию их относительной фактичности» [Храковский 1996а: 51 ], поскольку, чтобы сделать этот вывод, говорящему должен быть известен хотя бы один случай реализации данной ситуации. То же относится и к обобщенно-уступительным высказываниям с формами сослагательного наклонения типа
- Когда бы он ни пришел, ему все рады,
предполагающим, что описываемая ими ситуация уже несколько раз имела место в прошлом.