Экспрессивные имена
В современном словопроизводстве обнаруживается высокая доля оценочных и вообще экспрессивных моделей. Фонд экспрессивных средств языка активно пополняется под влиянием разговорной, просторечной и жаргонной сферы словоупотребления; в язык массовой печати с ярко выраженной эмоциональной оценочностью все более втягиваются прежде периферийные языковые явления, в том числе и специфические словообразовательные модели.
Социально ориентировано, например, образование наименований лиц, явлений современной действительности, несущих в себе отрицательное оценочное значение. Используются для всякого рода оценок имеющиеся модели, которые закрепляют специфические значения за определенными суффиксами, но при этом расширяется лексический материал, способный принимать эти суффикы и их сочетания. Например, суффиксы отрицательной оценки -щин-а, -ух-а (по образцу «деревенщина», «голодуха») распространены в наименованиях общественно-политических течений, явлений социального плана, морально-этического и др.: сталинщина, чурба- новщина, брежневщина, митинговщина, беспредельщина, преобразов- щина, аномадыцина, дедовщина, чрезвычайщина, компанейщина, спи- довщина, литературщина; порнуха, чернуха, сексуха, прессуха, неус- тавнуха, почесуха, групповуха, кольцевуха (кольцевая дорога), развлекуха, степуха (стипендия), сараюха (сарай). Некоторые примеры: В воскресенье на Краснухе пели звезды и пили кока-колу (МК, 1992, 23 июня); Некоторые товарищи из сопровождения умудрились пожаловать к журналистам на прессуху со стаканами «колы» (МК,
- 9 сент.).
Особенно много эмоционально-оценочных наименований лиц. Используются при этом наиболее распространенные суффиксы -щик, -чик, -ист, -ин: выступалыцик, маразматик, беехребетник, подкаблучник, индивидуальщик, анонимщик, кабинетчик, вещист; реже участвуют в образовании слов суффиксы явно прежде непродуктивные -арь, -яг-а\ тупарь, глупаръ, честняга, простят, блатняга, парняга.
Все это слова не просто оценочные, но, к тому же, резко сниженные по стилистической окраске. Многие из них употребляются на уровне просторечия и арго.В суффиксальном словообразовании имен существительных заметно усилилось явление стилистической модицифихации[52], когда новые образования, не отличаясь семантически от мотивирующих существительных, оказываются стилистически окрашенными, причем в большинстве случаев эти вторичные наименования оседают в разряде сниженной лексики, например: сельдь — селедка, середина — середка, кино — киношка, компания — компашка, фото — фотка, штука — штуковина, шизофреник — шизик, тунеядец — туник, бронеавтомобиль — броник. Такие ладные наименования наблюдались в языке и в рамках нейтральной лексики (ель — елка, скамья — скамейка, червь — червяк, слизень — слизняк), но особенно Продуктивным это явление оказывается в разряде стилистически окрашенной лексики.
Подобные образования имеют качественно характеризующий оттенок значения.
Значение качественности может быть усилено и в других лексико-грамматических категориях слов. В частности, многое относительные прилагательные, канонически неспособные принимать значение степени, стали употребляться с распространителями, указывающими на степень проявления признака. Такое явление было известно языку и ранее (ср., например: подлинно большевистское решение; вполне государственное отношение к делу; глубоко пролетарские театры), но в последнее десятилетие круг этих слов заметно увеличился: проблема вполне сегодняшняя; по-настоящему журналистский прием. Некоторые примеры: Слишком пенсионный возраст заставил лихого шоферюгу выйти из игры (МК, 1993, 21 апр.); Ясная Поляна даже в самые, так сказать, советские времена продолжат быть усадьбой прошлого века, она сохранила эти черты (Лиг. газета,
- 17 июня); За прадедовским дубовым столом сидела густо про- вшщиальная девица (М. Арбатова); Русский дипломат — человек глубокого, почти японского ума (Б. Акунин). Подобное возможно и при именах существительных, например во фразе типа «больше демократии — больше социализма».