Два типа речевого поведения
Собирание данных устной речи предполагает различную методику. Основной метод, которым я пользовалась, —- метод включенного наблюдения. Я записывала речь своих старых знакомых-эмигрантов или лиц, с которыми я познакомилась при тех или иных (обычно — неофициальных) обстоятельствах.
Применялись и магнитофонные, и ручные записи. Эмигранты 4-й волны, речь которых рассматривается в этой главе, как правило, еще не успели утратить навыки хорошей русской речи (темп, фонетика, интонация, грамматика). Их основное отличие от российских соотечественников составляет обильное вкрапление в русскую речь заимствований из языка той страны, в которую они переселились. Однако в этом отношении их речь не однородна. Она может резко меняться в зависимости от индивидуальных особенностей говорящего и от ситуации и адресата или — шире — собеседников. Среди новоприезжих есть люди, которые — подобно старой эмиграции — не вставляют в русскую речь заимствованные слова (см. об этом подробнее: [Земская 2001а]), и такие люди не редкость. Включение или невключение в свою речь чужих слов зависит от разных обстоятельств. Огромную роль играют индивидуальные особенности человека — нежелание портить свой русский язык, которое может быть связано и с профессией, и с личными качествами: забота о том, чтобы чистый русский язык сохранился у детей и внуков, любовь к России и русскому языку и связанное с этим стремление сохранить свою «русскость» и т. д. Однако значительная часть новых эмигрантов включает в свою речь немало непереводимых слов. Важно обратить внимание на то, что и у этих лиц выделяется два резко противопоставленных типа речевого поведения в отношении использования слов языка страны проживания. Условно два эти типа речевого поведения можно назвать: 1) речь для чужих и 2) речь для своих. Это разграничение касается только одной черты — иноязычных вкраплений в русскую речь. Оно не затрагивает фонетики и грамматики, не корреспондирует с разграничением разговорный язык / кодифицированный литературный язык (РЯ/КЛЯ). Первый тип предназначен для того, чтобы показать собеседникам хорошую сохранность литературного русского языка. Он используется в беседе (не в болтовне!) с людьми из России, особенно если известно, что эти люди интересуются русским языком. Второй тип — повседневная речь среди своих — старых знакомых, в магазине, на улице и т. д. В этих случаях говорящий не следит за своей речью. Он лепит ее из любого материала — как русского, так и иноязычного, лишь бы было просто, легко, удобно, а иногда и забавно, весело (об этой функции иноязычной лексики я скажу далее; см. об этом также: [Земская 2001а]). Такое варьирование речевого поведения уже отмечалось в литературе.М. А. Осипова пишет: «Собственно разговорный язык для исследователя из России достаточно трудноуловим. Дело в том, что с приезжим из России носители русского языка в США говорят на особом русском языке, не так, как они говорят друг с другом» [Осипова 2002: 449].
Сразу оговорюсь, что не всем людям свойственны эти два типа речевого поведения, но таких лиц немало. Кроме того, я не сразу заметила это явление и поняла его опасность для исследователя. Следующий пример дает представление о том, что я имею в виду.
В 2002 году я познакомилась на многолюдном дне рожденья в Миддлбери с четой высокообразованных ленинградцев (муж — программист, жена — художник-дизайнер), живущих 20 лет в Бостоне. Они оба держались очень дружески и непринужденно. В речи жены было много вкраплений, а одно меня просто поразило: «Мы завтра с ней бранчуем» (по типу завтракаем) сказала она, порождая глагол от бранч (гибрид брекфаст + ланч). Я уговорила даму встретиться со мной на следующий день утром (ибо они скоро уезжали), чтобы они с мужем рассказали о своей жизни в Бостоне. Встреча состоялась, но дама держалась скованно, говорила правильным литературным языком. Ее друзья рассказали ей, что я лингвист и интересуюсь русским языком эмигрантов. В часовой беседе дама употребила всего четыре высокочастотных американизма: она работала волонтером в еврейской организации [т. е. бесплатно]; большая русская комъюнити; бойфрендка; в бэйзменте [в подвале]. Английские слова произносила на американский манер: Вдшингтон, коледж. Желая пошутить, использовала сниженную лексику, продемонстрировав тем самым знание современного русского жаргона: Обалденно танцует; они косили под иностранцев.
Чтобы пополнить мои материалы подлинной, непринужденной речи эмигрантов 4-й волны, мне пришлось прибегнуть к помощи моих друзей и коллег, живущих в тех странах, речь эмигрантов из которых я изучала. Они делали для меня записи и сообщали мне те слова и выражения, которые широко используют новоприезжие. Эти материалы существенно дополнили мои собственные записи и наблюдения.