ДЕЕПРИЧАСТНЫЕ СОЧЕТАНИЯ.
Деепричастия примыкают к глаголам, инфинитивам, причастиям и формам, выступающим в роли сказуемых: «За ними стояла его двоюродная сестра Грунюшка, отирая слёзы» (Шелл,- Мих.). «Что за человек?» — спрашивал я самого себя, возвращаясь домой» (Тург.).
«Размахивая руками и широко шагая, шёл он посреди толпы» (Тург.). «Дом его [Троекурова] всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения» (Пушк.). «Неизъяснимо хорошо плыть по Волге осенней ночью, сидя на корме баржи у руля» (Горьк.). «Сталин повернул голову к молчавшему, опустив глаза, Ерману» (А. Н. Толст.). «...И все заговорили, обращаясь к человеку с желтым нервным лицом, стоявшему до этого закрыв глаза, слегка покачиваясь» (А. Н. Толстой).Правило о том, что лицо, мыслящееся как носитель действия при деепричастии, должно быть тем же, что и лицо сказуемого (т. е. подлежащим), объясняется происхождением деепричастий из так называемых аппозитивных причастий, т. е. глагольных прилагательных, согласовавшихся с подлежащими, но тяготевших одновременно к сказуемым. Наши деепричастия соответствуют таким, напр., старославянским • и древнерусским причастиям: «Якуна яша на Плисѣ... обнаживъше, яко мати родила...» (Синод. спис. I Новгород, лет.) — «Якуна захватили на Плисе... обнажившие...», что по мысли равняется нашему «обнажив», т. е. в соответствии современному способу выражения, сообщающему, какое действие сопровождает или сопровождало основное, старинный язык
передавал, какой активный признак характеризует или характеризовал подлежащее при осуществлении им действия. Или: «Иде паки Изяславлю... водя с собою и Брячислава, зятя своего» (Лавр. спис, лет.) —собственно: «Снова пошел к Изяславлю... ведущий с собою и Брячислава, зятя своего».
Нарушение указанного правила допускается в современном литературном языке только в изолировавшихся привычных словосочетаниях вроде «не говоря уже...», «начиная...
и кончая», «исключая»... и под.; ср.: «Всё в её доме, начиная с собственного её туалета, мебели и кончая экипажем и прислугой, носило печать чего-то недоброкачественного, поддельного, временного...» (Тург.). «Далеко от Украинского края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный город Лемберг, идут рядами высоковерхие горы» (Гог.). «В оружейной зале между знамёнами и выделанными мордами хищных зверей висели оружия всех времён и народов, начиная с праща амалекитян и дротика гарамантийцев— и кончая короткой, широкой шпагой сарацин и кольчугою норма- нов» (Тург.), и в случаях безличности: «Степанида, несмотря на пожилые годы, ещё рожала, и теперь, глядя на кучу детей, трудно было разобрать, где Родионовы и где Володькины» (Чех.). «Размышляя по-своему над событиями, Владимиру стало ясно...» («Звезда», 1926, № 9, стр. 141). «Выдвигая на учёбу ударников и ударниц, участников соцсоревнования в производстве, нужно, чтобы и всё обучение было пронизано сверху донизу ударничеством и соцсоревнованием» («Изв.»).Уже Ломоносову было известно, что примыкание деепричастий к глаголу требует, чтобы носителем действия сознавалось при обоих то же самое лицо, и что отступления от этого правила — результат иностранного влияния (впрочем, прямо на французское он не указывал). «Весьма погрешают те,—писал он в «Росс, грамм.»,
§ 467,— которые по свойству чужих языков деепричастия от глаголов личных лицами разделяют. Ибо деепричастие должно в лице согласоваться с главным лицом, личным, на котором всей речи состоит сила: идучи в школу, встретился я с приятелем... Но многие в противоположность сему пишут: идучи я в школу, встретился со мною приятель..., что весьма неправильно и досадно слуху, чувствующему правое Российское сочинение». Правда, знакомство с диалектами показало, что им тоже не чуждо самостоятельное употребление, напоминающее французский язык: И только видели молодца сядаючи, и не видели его поедучи. —Сгарели,— сгаремши, карова пала (ср. и укр.: Не сіявши, не оравши, Не буде жито родити; Козака не чарувавши, Не буде ходити).
Но нет никакого сомнения, что, напр., уПушкина, у Л. Толстого и у ряда других отступление от ломоносовского правила, в общем, действитель-. но соответствующего преобладающему употреблению,— отнюдь не результат влияния разговорной народной речи, а именно французского языка —оборотов вроде: En disant ces mots, les larmes lui vinrent aux yeux (Фенелон) — буквально: «Говоря эти слова, слёзы у него навернулись на глаза» и под. Ср.: Вы согласитесь, что, имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках (Пушк.). Проходя через залу, ей встретился лакей (Лерм.). Накурившись, между солдатами завязался разговор (Л. Толст.). Читая письмо, ни одна тёмная мысль о тебе не посетит души моей (Герцен). Прощаясь со мной в саду, у него были слёзы на глазах (Герцен). По отношению к таким писателям, как Крылов, А. Кольцов и под., у которых тоже находим подобные обороты, разумеется, в первую очередь приходится считаться с влиянием разговорной речи.Связь деепричастий с глаголами, изображающими активный признак, значительно теснее во временнбм и причинном значении, чем, напр., в уступительном, когда деепричастие обозначает действие, по смыслу не сопровождающее действия глагола; поэтому фразу, вроде пушкинской «Так тяжкий млат, Дробя стекло, кует булат» (значение «хотя дробит стекло...»), понять сразу нелегко.
Так называемые деепричастия «настоящего времени» несовершенного вида на -а, -я примыкают к глагольным формам всех времён, обозначая действие, одновременное с действием глагольной формы. Формы от основ совершенного вида на -в, -вши и устарелые на -я обозначают, за редкими исключениями, действие, предшествующее названному в глаголе. Ср.: «Скрестив руки, вцепившись пальцами в плечи себе, он стоял спокойно, прижимая ногой к палубе какой- то узел» (Горьк.). «Скользя по утреннему снегу, Друг милый, предадимся бегу Нетерпеливого коня...» (Пушк.). «Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями, а единицами себя» (Пушк.).
«Услыша суд такой, мой бедный Соловей Вспорхнул и улетел за тридевять полей» (Крыл.).
\Если примыкание двух однотипных деепричастий (деепричастий одного вида и сходного смыслового характера) к тому же сказуемому — явление относительно редкое (ср., напр:. «Играя веткой акации, Любовь молча слушала речь отца, внимательно и пытливо поглядывая на его возмущённое и дрожащее лицо» (Горьк.)х, то деепричастие совершенного вида и деепричастие вида несовершенного вполне естественно сочетаются как примыкающие члены без повторительной интонации: «Отдохнув от злой погони, Чуя родину свою, Пьют уже донские кони Арпачайскую струю» (Пушк.). «Усаживаясь за стол, он скинул шапку, обнажив лысину, блестевшую на приподнятом бугорке затылка» (Федин). «И двинувшись навстречу Сер- геичу, он пристукнул ногами, словно собираясь пойти в танец, и протянул руку» (Федин).
Формы на -в, -вши вида несовершенного раньше нередко употреб- [316]
лялись в значении действия, одновременного с прошедшим: «Но Ленский, не имев, конечно, Охоты узы брака несть, С Онегиным желал сердечно Знакомство покороче свесть» (Пушк.). «Как будто Диоген с зажжённым фонарём, Я по свету бродил, искавши человека» (Д. Давыдов). «...Она была так любезна, что, в утреннем ещё туалете и пивши кофе, приняла его» (Писемск.).
Изредка встречались они у старых авторов в смысле одновременности вообще: «Волк, евши, никогда костей не разбирает (Крыл.). «Но, бывши твёрд, идя решительным путём, Опять я, наконец, к моей стремлюся цели» (Хмельницкий, «Возд. замки», 1818 г.), т. е. в функции, и теперь известной украинскому. В настоящее время и в той и в другой роли они фактически вышли из употребления и изредка только встречаются в сочетании с не: «Не учившись, этого не усвоишь» и под.
Деепричастия к деепричастиям обыкновенно не примыкают,— поэтому неудачно построенной является фраза у Гоголя («Мёртв, души», II): «Уж он [Чичиков] видел себя действующим и правящим именно так, как поучал Костанжогло,— расторопно, осмотрительно, ничего не заводя нового, не узнавши насквозь всего старого, всё высмотревши собственными глазами, всех мужиков узнавши, все излишества от себя оттолкнувши, отдавши себя только труду да хозяйству».
Характерно, что во фразе «Когда я, сломя голову летя через ступеньки, добежал до канала...» (Лаврен., «Гравюра на дереве»), ввиду необычности сочетания ь двух одинаковых деепричастий, даже при условии, что одно из них входит в состав фразеологического речения, поставлена в издании запятая, затрудняющая понимание связи понятий; запятую эту естественнее всего прочесть с неподходящей к тексту интонацией повторения.
Утрачивая типические для деепричастий синтаксические связи, деепричастные (по происхождению) формы могут приближаться к обыкновенным наречиям. Таковы, напр., случаи (впрочем, немногочисленные), как: читать лёжа, дремать сидя и под.; ср.: читать, лежа в постели-, дремать, сидя в кресле; играючи-, ср.: «Стремясь... к весёлости, игривости такой формы, которая бы играючи переходила от пафоса в шутку, наши молодые мастера натыкаются на Пушкина и восхищаются им» (Лунач.).
Стилистическое значение деепричастных сочетаний, как способа сжато передавать смысл временных, причинных, условных и, реже, уступительных предложений и вносить во фразу разнообразие, заменяя параллельные по смыслу типы придаточных предложений, в русском языке велико; ср., напр., хотя бы такие «замены», как: «Когда, узнав об этом, он принял меры...» вм. невозможного: «когда, когда узнал об этом...»; «Если, даже признавая свою ошибку, вы фактически не делаете необходимых выводов...» вм. «если, если даже признаёте...»
Более сильным ударением, паузами и характерной интонацией, напоминающей интонацию целых предложений, нередко в речи выделяется тот или другой второстепенный член предложения с относящимися к нему словами, так что мы его чувствуем как будто несколько оторванным от того члена, с которым он грамматически связан. Наиболее часто обособляются деепричастия со связанными с ними словами, а также с относящимися к ним объяснительными словами причастия и прилагательные. Не редко, однако, и обособление имён существительных и наречий.
Важнейшими условиями, от которых зависит обособление, являются: 1) нарушение в некоторых категориях обычного порядка слов, 2) нагружённость обособляющегося члена зависящими от него словами, 3) синтаксическая несочетаемость тяготеющих по смыслу членов, 4) необязательность слова (группы слов), дополнительный, зачастую объясняющий его характер по отношению к другим словам высказывания.
В последнем случае ритмомелодика фразы подчёркивает как бынецельность отливки мысли, включение в неё «на ходу» нового дополнительного обстоятельства. При этом надо заметить, что в речевой практике чаще всего сочетается несколько из этих условий.Примеры первого: Обособленные прилагательные и причастия в русском языке обычно следуют за именами существительными, с которыми согласуются. Их употребление за ними, установившееся главным образом в книжном языке, привело к ритмомелодическому обособлению: «Деревья, белые от инея, стояли по обеим сторонам» (Корол.); ср.: «Белые от инея деревья стояли по обеим сторонам». «Жили они на окраине города, в слободке, странно разметавшейся по оврагу» (Горьк.); ср.: «Жили они в странно разметавшейся по оврагу слободке». «Деревья бульвара, серые от пыли, неподвижно млели под горячим безжалостным солнцем» (Л. Андр.). «За истекший год были введены в строй новые заводы и фабрики, значительно подымающие мощность производительных сил страны» («Правда»).
Примеры второго: «Журча протекает ручей» и: «Тихо журча, протекает ручей». «Красновато колеблясь, дымились костры из щепок, тряпок и сухой травы» (Сераф.). «В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву» (Гог.). «Однажды, в больничном халате, все ещё слабый после болезни, Сёмка стоял у окна и задумчиво глядел на пустынную улицу» (Телеш.). Ср. и примеры на обособление, связанное с нарушением обычного порядка слов.
Примеры третьего: Прилагательные и страдательные причастия, тяготеющие к полнозначному глаголу, особенно — предшествующие ему,— явление чисто литературное, книжное. Понятно, поэтому, обособление таких прилагательных и причастий, наблюдаемое нами в случаях вроде: «С берёз — неслышен, невесом — Слетает жёлтый лист» (Исаковский). «И самодельной пулей сбит,
Качнулся бомбомёт» (Тихон.). «И от пуль невредим и о'гнем не палим, Прохожу я по кромке огня» (Сурков). «Движимый этим желанием, я протиснулся вперёд» (Свирск.). «Никем не вспоминаемая, никем не сторожимая, Растеряева улица покорно несёт своё бремя— нужду» (Гл. Усп.). «У бортов парохода по чёрной воде жёлтыми масляными пятнами плывут отсветы огней и тают, бессильные осветить что-либо» (Горьк.).
Образования сравнительной степени наречного типа в роли определений настоящих пар с существительными обыкновенно не образуют. Поэтому искусственные сочетания этого рода обычна сопровождаются ритмомелодическим обособлением: «И холстина,. уже тоньше, прозрачней и ещё пушистей и мягче, свёртывается в толстую макарону, падающую в железную банку» (Жига). «Сила, сильнее его воли, сбросила его [воробья] оттуда» (Тург.). «Ведь здесь уставшая молчать, В обложке из тиснёной кожи, Лежит высокая тетрадь, Всех лордов Лондона дороже» (Тихон.)[317] [318].
К тому же типу относятся такие обособления как: «Приветливый, добродушный, деликатный, он, положительно, очаровывал людей» (Станюкович; о Тургеневе). «А он, мятежный, просит бури...» (Лерм.). «Хуже всего было мыть койку. Парусиновая, она, намокнув в воде, становилась тверда, как лубок» (Новиков- Прибой). «Человек партии, я признаю только суд моей партии...» (Горьк., «Мать»). «Плохой звонарь, я устарел давно,— Ведь разбудить всех спящих мудрено» (Трефолев).
Ср. и предложение с подразумеваемым личным местоимением: «Дитя сама, в толпе детей Играть и прыгать не хотела» (Пушк.).
Личные местоимения обычно не сочетаются с прилагательными в роли определений. В первом примере, к тому же, ровная, чистая тяготеет к сказуемому (ср.: «будучи ровной, чистой...»). Из других типов обособления при личном местоимении ср.: «Певец без лютни, воин без оружья, Я встречу дни, как чаши, до краёв Наполненные молоком и мёдом» (Багрицк.).
Примеры четвёртого: «Кажется, там, внутри, шумит водопад» (Жига). «Внизу, в приготовительном отделе, красиво, сочно поёт мотор» (Жига). «Мне нравится его спокойствие и ровная речь, простая, веская» (Горьк.). «Осторожно, с трудом продираясь сквозь тучи, подкрался рассвет без солнца, немощный и серый» (Горьк.). «А театр осаждало людское море, буйное, напористое» (Н. Островск.). «Пётр сел на край лодки, обгорелый, грязный, счастливый» (А. Н. Толст.).2
Приблизительная передача того, чтб кто-либо сказал или подумал, принимает вид так называемой косвенной речи. Типические её особенности—форма придаточного предложения (изъяснительного или целевого), изменение сравнительно с прямой в ряде случаев лиц и возможность употребления в стилизованноразговорной речи вводных слов (частиц): мол, де, дескать; ср.:
Прямая речь: «ТоварищиI — сказал он,— вы собрались сюда для обсуждения важного вопроса советского строительства». «Представитель правления говорил: «Я давно уже уделяю серьёзное внимание этому вопросу».
Косвенная речь: «Он сказал товарищам, что они собрались для обсуждения ваэтого вопроса советского строительства». «Представитель правления говорил, что он давно уже уделяет серьёзное внимание этому вопросу».
Правила изменения лиц сводятся к следующему:
Второе лицо, к которому обращалась прямая речь, в косвенной превращается в третье: «А когда Чиж, осмелевший от страха, спросил однажды, почему он ничего не предпринимает, Левинсон вежливо щёлкнул его по лбу и ответил, что «это не птичьего ума дело» (Фад.) (ср.: «Почему ты ничего не предпринимаешь?»).
Первое лицо прямой речи (независимо от падежа), если в главном предложении лицо говорящее названо в третьем, изменяется в третье: «И чаще под грохот машин Отец, улыбаясь, мечтает, Что вот он теперь не один, Что рядом сынок помогает» (Ф. Гаврилов). «Он отвечал, что земля теперь его и что прежде принадлежала она Дубровскому» (Пушк). «Она [волчица] подошла к нему, и он [Белолобый] лизнул её в морду и заскулил, думая, что она хочет играть с ним» (Чех.). «Андрей Иванович равнодушно объявил ей, что у него чахотка и он скоро умрёт» (Верес.).
Первое лицо прямой речи (независимо от падежа), если в главном предложении лицо говорящее названо во втором, изменяется во второе: «Вы сказали: «Я об этом уже слышал» (прямая) и: «Вы сказали, что вы об этом уже слышали» (косв.).
Второе лицо прямой речи изменяется в косвенной в первое, если автор по смыслу — объект обращения: «Мне сказали: «Вы завтра же должны отправиться в командировку» (прямая) и: «Мне сказали, что я завтра же должен отправиться в командировку» (косв.).
Не допускаются в косвенной речи повелительные наклонения и обращения: при переводе их содержания из прямой речи в косвенную обращение становится подлежащим, повелительное наклонение принимает форму прошедшего времени и предложение вводится союзом чтобы: «Он просил: «Приходите, товарищи, ко мне сегодня». Косвенная речь: «Он просил, чтобы товарищи сегодня пришли к нему».
Отпадают в косвенной речи, не включаются в неё также междометия и вводные слова оценочного характера.
Для разговорного языка, а отчасти и языка беллетристики, очень типичны нарушения правил косвенной речи; ср. у Чернышевского («Что делать?»): «Пришёл Лопухов и начал в том слоге, что мы с Верочкой просим вас, Марья Алексеевна и Павел Константинович, извинить нас, что без вашего согласия...»
Специальную форму косвенной речи представляет так называемая свободная косвенная речь (иначе — несобственная прямая). Союзы подчинения в ней устраняются, а косвенность передаётся соответственным употреблением лиц. Стоит она на границе прямой, и связь с последней в произношении обнаруживает многие особенности лексического характера, а также мелодики и тембра читаемого текста. -
«Князь, твёрдо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайло Иванович ничем не хуже нас с тобой» (Л. Толст.).
Ряд писателей широко пользуется свободной косвенной речью как прекрасным стилистическим приёмом избегнуть точной передачи сказанного действующими лицами и вместе с тем обойтись без органической для косвенной речи сухости. Ср., напр., всю защитительную речь бессловесного Макара в «Сне Макара» Короленка или целые вставки размышлений героев в «Что делать?» Чернышевского. Под пером выдающихся мастеров эта изящная синтаксическая структура, соединяющая в себе отражённые, но вместе с тем выразительные эмоциональные краски воспроизводимой в наиболее важных элементах фразы героев повествования, с объективирующей сдержанностью авторского сообщения,— выступает и в поэзии и в прозе как прекрасный род передачи голосов, которым, по авторскому замыслу, нужно звучать сдержанно, приглушённо, неискренно, иногда — оставаться только «внутренними» голосами, выражением размышлений, загнанных в себя чувствований и под. Ср. замечательные образцы такой свободной косвенной речи в «Полтаве» Пушкина—две передачи изъяснений по-разному .хитрящих: Кочубея и Мазепы.
...Он [Кочубей] голубит Едину мысль и день и ночь:
Иль сам погибнет, иль погубит —
. Отмстит поруганную дочь.
Но предприимчивую злобу Он крепко в сердце затаил.
В бессильной горести ко гробу Теперь он мысли устремил.
Он зла Мазепе не желает;
Всему виновна дочь одна,
Но он и дочери прощает...
2Ь ю
Мазепа в горести притворной,
К царю возносит глас покорный.
«И знает бог и видит свет:
Он, бедный гетман, двадцать лет Царю служил душою верной;
Его щедротою безмерной Осыпан, дивно вознесен...
О, как слепа, безумна злоба!..
Ему ль теперь, у двери гроба,
Начать учение измен И потемнять благую славу?» и т. д.
Исключительно многообразные формы свободной косвенной речи, делающейся у него одним из необходимейших инструментов повествования —передачи загнанных глубоко в себя мыслей и чувствований героя-маньяка, находим далее у Достоевского, этого прославленного знатока болезненных движений внутреннего мира. Чуть ли не весь его «Двойник» построен стилистически на приёмах «внутренней» речи, синтаксически выражаемой в формах, переходных от прямой к косвенной.
Примеры из этой повести можно брать почти наудачу: «Разом понял герой наш всё положение дел. Дело в том, что работа его [Голядкина-младшего] (как он после узнал) почти превзошла ожидания его превосходительства и поспела действительно к сроку и во-вре- мя. Его превосходительство были крайне довольны. Говорили даже что его превосходительство сказали спасибо господину Голядкину- младшему, крепкое спасибо; сказали, что вспомнят при случае и никак не забудут».— Множественное число сказуемого при «его превосходительство», «крепкое спасибо», «вспомнят и никакие забудут»— сообщают фразе точность выражений и самого Голядкина и того, что слышано было им в прямой речи как передача сказанного «его превосходительством».
Или: «Дело в том, что незнакомец этот показался ему теперь как-то знакомым. Это бы всё ещё ничего. Но он узнал, почти совсем узнал теперь этого человека. Он его часто видывал, этого человека, когда-то видывал, даже недавно весьма, где же бы это?, уж не вчера ли? Впрочем, и опять не в том было главное дело, что господин Голядкин его видывал часто; да и особенного-то в этом человеке почти не было ничего,— особенного внимания решительно ничьего не возбуждал с первого взгляда этот человек». —Навязчиво возвращающиеся слова «видывал», «особенного», т;очно воспроизводимые из прямой речи «где же бы это?», «уж не вчера ли?», общий тембр речи,—всё это делает звучание фразы почти дословным, но отражённым неполно в соответствии с её характером скорее мелькающих мыслей-чувствований, нежели настоящей словесно оформленной мысли.
«Вера говорила, и все жадно слушали. Вера говорила: они гибнут (=«мы гибнем») за то, чтоб была новая, никогда ещё в мире не бывав- шая жизнь, где не будет рабов и голодных, повелителей и угнетённых. В борьбе за великую эту цель они гибнут, потому что не хотели думать об одних себе, не хотели терпеть и сидеть сложа руки. Они умрут, но кровь их прольётся за хорошее дело; они умрут, но дело это не умрёт, а пойдёт всё дальше и дальше» (Верес.). «...В Бумагу, к Жеглову, Потёмкин ехал уже в состоянии крайнего недоумения. В сущности для начала всё шло неплохо, но чему, расставаясь, так странно улыбался секретарь?.. Ах, да, он пошумел некстати, неугомонный Потёмкин» (Леон.).
Богатство тембров и тональности этого типа, при внешней передаче «голосов» как непрямой, находит себе всё новые и новые средства выражения. Вот, напр., образец синтаксически оригинально построенной передачи из статьи В. Полторацкого — «Путевые эаметки» («Изв.», 12 апр. 1946 г.): «На бульваре мы разговорились с пожилым ремесленником. Это был типичный немец... Разговор коснулся житейских вопросов. Как живёт лично он? Да неважно. Заработок мал, к тому же деньги потеряли свою настоящую цену... Нечего сказать, дожила Германия. Виноваты нацисты. Он всегда говорил: зачем было ввязываться в эту войну? Вот и у него сын до сих пор ещё в русском плену. Нет, не офицер, простой ефрейтор Вильгельм Муке»[319].
Особый случай косвенной речи представляет косвенный вопрос. Он вводится при помощи вопросительных местоимений й местоименных наречий (кпѣ? что? который? куда? и под.), не теряющих своего вопросительного значения: «Затем они стали расспрашивать меня, где я теперь работаю, сколько получаю, где живу» (Чех.). «...Слог очень размашистый, чувства как будто возвышенные, но никак нельзя понять, чтб, где и с кем происходит» (Л. Толстой).
Кроме того в русском языке употребительна еще особая частица—ли, напр.: «Скажи, придёшь ли ты завтра». «Мы интересуемся, долго ли придётся ждать поезда». «Он подумал, не заблудился ли мальчик и не живёт ли он на той стороне реки» (Телеш.). «Должно быть, он терялся, кого ему ненавидеть более: Увадьева ли, смотревшего в небо недобрым совиным взором, бревно ли, лиш- ний раз подчеркнувшее его убожество» (Леон.). «В одном месте какая-то тень шарахнулась прочь, зверь ли,— не разобрали,— или мужик, приехавший в ночное, кинулся в траву без памяти от страха...» (А. Н. Толст.).
Довольно распространённой в устной речи ошибкой, которая в письменный язык может теперь проскользнуть только по невниманию пишущего, является одновременное употребление союза что и частицы ли. Такую ошибку представляют, напр., фразы: «...То, думалось ему, что не найдёт ли он потерянного бумажника со ста тысячами, то нельзя ли продать чорту душу за деньги...» (Писемск., «Тысяча душ»).
11.