§ 15. Деепричастия.
Деепричастие во всех славянских, как и в других индоевропейских языках,— категория новая, развившаяся относительно поздно в особной жизни этих языков. По своему происхождению деепричастия сплошь восходят к причастиям (см.
Морф., § 33).Возникнув, как уже было указано (том I, стр. 378—379), из так называемых аппозитивных причастий, т. е. из глагольных прилагательных, которые согласовались с подлежащими, но вместе с тем тяготели к сказуемым,— деепричастия в том отношении еще и до сих пор обнаруживают свое происхождение, что предполагают как действующее лицо — лицо подлежащего. Отсюда — известное
1 Украинский материал по союзам, полезный для сравнения с русским,— см. в статье «З історичних коментаріїв до української мови» (Сполучники і сполучні групи (речення). Синтаксичні особливості при них»,— Наук, записки Київ. держ. унів., V, вип. 2, 1946 р., стр. 31—72.
правило, установленное уже М. В. Ломоносовым («Росс, грамм.», § 467), о том, что нельзя, в духе иностранных языков, употреблять в предложении два разных подлежащих: одно — при деепричастии, другое — при сказуемом. Развившиеся на русской почве деепричастные обороты генетически соответствуют таким древнейшим причастиям, как: И тако скончася блаженый Борис, венец приим (прием)... с праведными (Лавр. спис, летоп., под 6523 годом), т. е. «принявший» с переходом к значению «приняв»; «...явишася отци наши акы светила, иже сияють и по смерти, показавше труды великыя и въздержанье...» (там же, под 6582 г.), т. е. «показавшие» с переходом к значению «показав»х.
Исстари, однако, большая предикативная сила деепричастий приводила к тенденции употреблять их как своеобразные эквиваленты придаточных предложений с возможным самостоятельным подлежащим, тенденции, известной и народному языку (И только видели молодца сядаючи, и не видели его поедучи; Сгарели,— сгаремши, карова пала): в «Русской правде»: - ...познает ли надолзе, у кого купив, то свое куны възметь (321—324); ...вывести ему послухы любо мытника, перед кымьже купившіе (357—360).
В одном из вариантов Лаврентьевского списка летописи в соответствии первоначальному тексту: «...и слышаша блаженого Бориса поюща заутреню», т. е. «и слышали блаженного Бориса поющего заутреню»,— «поюще», т. е. уже деепричастный способ выражения.
Та грамота послана ис походу великого государя з дороги, идучи из Ливонские земли, Немецким писмом... (Спис, с грам. Иоанна Гр. к шведск. королю 1573 г.). А где которой троецкой крестьянин сыскан и в которой в троецкой вотчине, вывезши, посажен, и то писано подлинно под теми селы в свозных книгах... (Свозн. кн. бегл, крестьян, 1614 г.). ...И закрепити тот список святейшему патриарху Московскому и всея Русии, и митрополитом... А закрепя то уложение руками, указал государь списати в книгу (Улож. ц. Алекс. Мих.). И те воры..., поймав его, повели в город... и, приведчи в город, собралося их, воров, бол- ши 5000 человек (Котош., 103). И отстав от них, астараханских служилых всяких чинов людей, сорок семь человек и, выговоря тем людям их воровство..., велели их написать в прежние чины за поруками... (Мат. Раз., И, №24). А укрепя город, был у него, Стенкй, под Царицын круг (там же, I, №9). А татарина Обраима поймал Олешка Стрижов, и, поймав, сидел он у Егорка Шумова одни сутки (Розыски, дела о Шакл., I, 122). И я, Ивашко, по той наказной памяти, взяв с собою в понятые старосту... да крестьян Фоймогубской же волости... и с теми людьми, не доходя деревни Харловой за полверсты, прежние отбойщики Евстратко [440]
Прохоров с товарищи со многими людьми, увидя нас идучи к себе, и учали кричать, что-де «вы к нам не ходите, будет дурно и живы не дадимся» (Отписка подьячего Ив. Бурнакова 1687 г., Креп, мануф., II). Ср. и: ...и потом царь поздравляет их сочетався законным браком... (Котош., XIII).
Особенно частым делается такое употребление деепричастий в XVIII в., вероятно, у ряда авторов не без поддержки впечатлений французского языка: Приехав в Белев, попалась нам хорошая квартира (Фонв., Пис.). Смотря иногда на большего моего сына и размышляя, что он скоро войдет в службу ...
у меня волосы дыбом становятся (Радищ.). Родясь с чувствительным сердцем, опыты моего письма обращалися всегда на искомые предметы (Радищ.). Увидев же множество ветчины, тотчас сварен был оной целый окорок (Болот.) Особенно характерны случаи вроде: ...Явно бо, что книжку раб дая ей такую, Другом добродетели весь свет признал тую (Кант., Елисавете Перв.). Не успев Тит растворить уст, Трофим дивится Искусной речи его (Кант.,Сат. III). Не ведал Сорогон, что подло я алкая, К казне его моя рука простерлась злая (Хемн.). Заходит такое употребление и в XIX в., и характерно, что мы встречаем его в это время главным образом у авторов, хорошо знающих французский язык (у Пушкина, Л. Толстого, Писемского). Часто оно, впрочем, и у И. А. Крылова. О неправильности подобных конструкций Ломоносов писал (Рос. грам., § 467): «Весьма погрешают те, которые по свойству чужих языков деепричастие от глаголов личных лицами разделяют. Ибо деепричастие должно в лице согласоваться с главным лицом личным, на котором всей речи состоит сила: идучи в школу, встретился я с приятелем. Но многие в противоположность сему пишут: идучи я в школу, встретился со мной приятель..., что весьма неправильно и досадно слуху, чувствующему правое Российское сочинение».В древнерусской письменности часты сочетания деепричастий с относящимися к ним второстепенными членами и вводимых союзами и, а определенно сказуемных предложений. Эти сочетания производят впечатление фраз, состоящих как будто бы из двух предложений. Самый распространенный тип таких сочетаний — с тем же самым подлежащим и с деепричастием прошедшего времени, предшествующим союзу и, да, а:
А што ти слыша ото крестьянина или поганина о нашем добре или о лисе, а то ти нам поведати в правду... (Догов, грам, вел. кн. Дмитр. Иван, с вел. кн. тверск. Мих. Александр., 1375 г.). И нюкнув князь великий Владимир Андреевич гораздо, и ска- каше во полцех поганых в татарских (Задонщ.). А поставя на поляново нововыборнаго, и принимают у него шапку, и с него кушак и рукавицы (Урядн.). А ты сам о том правду написал, что Керстан Датцкой дородной король взял был дородством Свейское королевство, да оставя своих бояр тут, да поехал на свое государство в Датскую землю, и отец твой Гастаус, зговорися с прежними правители Свейския земли, да пригнался из Щмолант с коровами, да Керстеновых короля Датцкого бояр побил, а сам королем учинился (Спис, с грамоты Иоанна IV к шведск.
королю 1573 г.), «...и я в Володимере собрався с дворяня (sic!) и с детми боярскими, да пойду с ними на государевых изменников сам в Муром тотчас (Пис. М. Вельяминова к гетм. Яну Сапеге, 1609 г.)1. А прочет сию грамоту, да отдай назад игумену Екиму и старцю Мартемьяну и всей братьи (Грам, бе- лозерск. кн. Мих. Андр., 1454—1455 г.). И ты остави веру свою на Руси, да въскликнув Махмета, да пойди в Гундустаньскую землю (Хож. Аф. Никит.). Борзее отделавшися, да домой ходи (Домостр.). ...А чему наши волостели не учинят неправы,[441] и нам склався да учинити исправу без перевода (Догов, грам. в. кн. тверск. Бориса Александр, с в. кн. литовск. Витовтом, 1422 г.). А не будет у которого татя столко статков, чем истцово заплатити, ино его, бив кнутьем, да истцу в его гибели выдати головою, на правеж, до искупа (Судебн. 1550 г.). А не похочет истец по себе поруки дати в том, что ему свой иск доправя, да того татя привести к судне... (там же); ср. в предшествующей фразе: ...А истца дати на поруку, что ему, доправя свое, отдати его бояром...[442] [443] [444]Предшественниками этих оборотов были такие же сочетания, где формы, параллельные сделавшимся деепричастиями, были еще причастиями (согласуемыми глагольными прилагательными). Потебня (Из запис, по рус. грам., II2, стр. 185 и след.) в этих конструкциях справедливо видит «частный случай того, что можно назвать недостатком связности предложения в древнем и народном языке, сравнительно с нынешним литературным. Союзы здесь как бы назначают еще недостаточно сросшиеся швы между частями предложения». И, а в подобных фразах, по его толкованию, «...усиливают отношение последовательности во времени, вытекающее уже из времени причастия (деепричастия) — «въетавъ и рече» собственно значит: «вставши, потом сказал». Как бы однако ни представлять себе наиболее старинный смысл таких оборотов, имеющих очень давние параллели себе в других индоевропейских языках (ср. Д. Н. Овсянико-Куликовский, Синтактические наблюдения, вып. 1, 1899, извлеч. из «Журн.
Мин. нар. просвещ.» 1897—1899 г., стр. 33 и дал.), для языка московской письменности приходится считаться с, вероятно, сильно тяготевшим над подобными оборотами влиянием парал- дельных сочетаний—с настоящими придаточными предложениями, за которыми шли в древнерусском главные, тоже начинавшиеся с и, а и да, и сочиненных предложений, из которых второе означало последующее событие, противление и под. Если, как заметил Потебня (там же, стр. 191), «такого союза обыкновенно не бывает после причастия настоящего» (однако не без исключений, что отмечено им же), то это всего легче понять, приняв во внимание значительно более редкое употребление в придаточных предложениях заменяемых деепричастными оборотами форм настоящего времени. С этой же точки зрения понятно, что а редко вводит деепричастные сочетания, следующие за сказуемною частью (Послаша псковичи воевод своих, а крестное целование правя, Пек. I, 216), так как подобным конструкциям по существу не было параллелей в сочетании главных и придаточных предложений. Влияние конструкций с придаточными предложениями и сочиненных, где второе выражало последующее действие, противление и под., позволяет понять характер мысли, действовавший в случаях с разными подлежащими при деепричастии и сказуемом; ср.: И вшед Третьяк в вече, и посадники псковские и псковичи начаша ему говорити... (Сказ, о Псковск. взятии, 10) — мыслилось: «и вошел Третьяк...» — И которые послы или воеводы, ведая в делах неисправление свое и страшась царского гневу, и они тех подьячих дарят и почитают выше их меры, чтоб они, будучи при царе, их, послов, выславляли, а худым не поносили (Котош., 85) — мыслилось: «...ведают... и страшатся...» Ср. еще: И много она, государыня, кричав и причитав и жалостно и умилно глаголя, и предстоящие тут люди и жены всего царскаго двора плакаху без утешения (Памяти. Смутн. вр., 769). Такой же характер построения отражается и в архаизирующих конструкциях (срывах со старославянских образцов) вроде: ...Нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опершися отца нашего о постелю, ногу положив (Поел. Иоанна Гр. кн. Курбск.).Контаминация построения с придаточным предложением и другого — с деепричастным оборотом отражена, напр., в фразе (Хожд. на Воет. Котова, 83): От города от шамахи полдни ходу через гор [sic!] высоко добре, и, как горы перешед, итъти два дни степью до реки куры.— Как любопытный случай стоит особо отметить: И стояла рать под градом месяц, и людей з голоду и з безводья погибло много, потому что на воду смотря, а взять нельзе (Хож. Аф. Никит.).
Примеры, вроде: А николи же бы слуги государыни не будили, государыня бы слуг будила, а ложася бы спать, всегды от рукоделия молебная совершив (Домостр., 29), представляют, повидимому, только анаколуфы (невольные смешения конструкций).
О влиянии на деепричастные конструкции инфинитивных с дательным падежом свидетельствуют примеры, впрочем не частые, вроде: «А что ми слышев о Твоемь добре или о лисе от хрестия- нина ли от иноверца, то ми тобе поведати в правду...» (Догов, грам. вел. кн. Вас. Вас. с кн. галицким Дм. Юр., 1436 г.)1.
Иногда в придаточном предложении для пищущих функция деепричастия может и вовсе стираться; ср., напр.,- в памятнике невысокой грамотности — «Гистории о росс, матросе Василии Ко- риотском...»: ...а королевне нанел девиц самых лепообразных тритцать, которых зело украсив ...и начата думать о росий- ском матросе, чтоб ево поставить во атаманы, понеже видев же его молотца удалого и остро умом (там же). Потом разбойники приехавши з добычи, и он их встретил по обычаю атаманскому... (там же)[445] [446]. ѵ