Глава четвертая ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА
Из числа памятников истории русского языка самое большое значение принадлежит рукописям. Памятники других категорий — надписи на камнях, монетах, утвари и т. д. — от начальной поры письменности сохранились в ничтожном количестве, а от более поздних эпох, по краткости своих текстов, не могут соперничать с богатыми данными, содержащимися в рукописях.
Из надписей древнейшего времени особой известностью пользуется надпись на так называемом Тмутороканском камне 1068 г. Это кусок белого мрамора, найденный в 1792 г. около Тамани, на котором высечено сообщение о том, что в 1068 г. князь Глеб мерил расстояние от Тмутороканя до Керчи по замерзшему проливу, причем расстояние оказалось равным четырнадцати тысячам саженей. Камень хранится в настоящее время в Эрмитаже, в Ленинграде. Больше датированных русских надписей XI в. нет, но по косвенным признакам к этой поре относят еще четыре надписи. Всего к XI—XIV вв относят около ста восьмидесяти надписей. Вот для примера текст надписи на серебряной позолоченной чаре черниговского князя Владимира Давыдовича (умер в 1151 г.), хранящейся в Московской Оружейной палате (некоторые слова в этой надписи не дописаны):не мог пройти этим путем. И вот они возопили, говоря: что нам, Иисус, до тебя, сын божий? Ты пришел сюда прежде времени мучить нас. Вдалеке от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили его, говоря: если ты изгонишь нас, то повели нам войти в свиное стадо. И он сказал им: идите. И они, выйдя (из бесноватых), вошли в свиней. И вот устремилось все стадо по берегу в море и утонуло в водах.
30
А се чара кня Володимерова Давыдовча кто из нее пь тому на здоровье а хваля бога своего осподаря великого кня
Древних рукописей гораздо больше. Самые древние из них относятся к XI в. Общее число рукописей, относящихся к допетровскому времени, исчисляется десятками тысяч, но главная их масса падает на время после XV в.
К XI—XIV вв. относится всего около тысячи рукописей, из них к XI в. — более двадцати. Все русские рукописи до середины XIV в. писаны на пергаменте, а с XV в. уже преобладает бумага — сначала привозная, а потом появляется и своя.По внешнему виду древние рукописи делятся на книги и грамоты. Книги — это рукописи на писчем материале, сложенном тетрадями и заключенном в переплет. Грамоты — рукописи на отдельных листах. Различаются несколько основных стилей почерка: это — устав, полуустав и скоропись. Уставом называют более или менее крупный почерк торжественного характера, в котором каждая буква вычерчена отдельно и строится по известной архитектурно-геометрической модели. Этот почерк в древнейших рукописях является единственным. С середины XIV в. появляется так называемый русский полуустав, в XV в. вытесняемый из русской рукописной практики полууставом балканским, заимствованным у сербов и болгар, как и все модное этого времени. Полуустав — почерк менее строгий и не так каллиграфичен, как устав, прямые линии часто в нем уступают место наклонным, в нем больше сокращений и т. д. Наконец, скоропись, появляющаяся у нас в XV в., но достигающая широкого распространения только в два следующих столетия, это — почерк, название которого говорит само за себя. Этот почерк характеризуется связным написанием соседних букв, разнообразием начерков одной и той же буквы, свободным выходом букв за пределы строки вверх и вниз, выносными буквами, лигатурами и сокращениями разного рода и т. п. От нашей современной скорописи древняя отличается меньшей индивидуальной свободой почерка, так как описанные ее свойства были подчинены определенным требованиям стилизации. Отдельные виды скорописи, особенно конца XVI или XVII в., представляют собой памятники сложного и тонкого каллиграфического искусства. Наконец со стороны своего содержания, древние русские рукописи представляют три основных разряда: 1) памятники церковной письменности; 2) памятники юридической и бытовой письменности; 3) собственно литературные памятники.
Экземпляры первых известны с XI в., вторых — с XII в., третьих — главным образом с XIII в., но есть единичные рукописи литературного содержания и старше.Началась русская письменность не позднее второго десятилетия X в. Сохранился русский перевод договора 912 г. между Олегом и Византией включенный в состав летописи. Однако летописные с писки, в составе которых дошел до нас этот перевод, — не старше XV в. Ни одна рукопись X в. до нас не дошла. Что касается дре-
31
внерусской литературы, в собственном смысле этого термина, то она, несомненно, существовала уже в XI в., как переводная, так и оригинальная. Но древнейшие памятники русской литературы опять-таки известны нам только по спискам более позднего времени: летописные списки, которыми мы располагаем, не старше XIV в., «Слово о полку Игореве», составленное в конце XII в., известно нам только по печатному изданию 1800 г. со списка XV—XVI вв. и т. д.
Назовем некоторые наиболее известные и ценные рукописи древнего времени. Рукописи XI в. — это преимущественно памятники богослужебной письменности или таких литературных родов, которые близко связаны с церковностью. Все русские рукописи XI в. представляют собой копии со старославянских оригиналов и потому могут рассматриваться как памятники русского языкового строя преимущественно в своих отступлениях от языковых норм подлинников. Старейшая из них, датированная 1056—1057 г., носит название «Остромирова Евангелия» по имени заказчика рукописи, новгородского посадника Остромира. Это роскошная рукопись большого формата, содержащая 294 листа, писанная в два столбца парадным крупным уставом несколькими писцами. Главная доля труда принадлежала дьякону Григорию, от имени которого написано традиционное послесловие, так называемая запись, где содержится обычное обращение к читателю не укорять писца за допущенные им ошибки: «Да иже горазнЪе сего напише, то не мози зазьрЪти мьнЪ грЪшьникоу... молю же вьсЬхъ почитающихъ, не мозБте кляти, нъ исправльше почитаите».
Из этой записи мы узнаем также историю возникновения рукописи и дату ее написания. По содержанию это недельное евангелие, переписанное большей частью непосредственно с болгарского оригинала, а в меньшей, как можно предполагать, с какой-то посредствующей русской книги. Язык книги отличается глубокой архаичностью и часто отражает состояние старославянского языка кирилло-мефодиевской эпохи лучше других старославянских памятников. Но есть в тексте и отчетливые следы живой восточнославянской речи. Рукопись, всего вероятнее, писана в Киеве, но несомненных диалектных признаков в ее языке разглядеть невозможно. Надо добавить, что эта рукопись имела выдающееся значение в самой истории русского и славянского языкознания. Опираясь именно на ее текст, знаменитый Востоков в начале XIX в. опубликовал свои основополагающие работы в этой области. Он же в 1843 г. сделал превосходное печатное издание этой рукописи, снабженное словоуказателем и сводом грамматических форм.В хронологическом порядке далее должны быть названы два так называемых «Изборника Святославова», один — 1073 г., другой — 1076 г. Называются они так по имени киевского великого князя Святослава, библиотеке которого принадлежали. По содержанию это сборники различных произведений византийской письменности,
преимущественно просветительного и назидательного характера, переведенные в X в. для болгарского царя Симеона. Русские списки
32
«Изборников» восходят к этим симеоновским болгарским переводам. Не лишено значения, что в первом из этих «Изборников» есть особый трактат о «творческих образах», содержащий некоторые положения византийской поэтики, на которых, следовательно, могли воспитываться и первые русские литераторы. Далее назовем упоминавшееся уже выше «Архангельское Евангелие» 1092 г., найденное в восьмидесятых годах прошлого столетия в Архангельске, откуда и принятое название памятника. Вопрос о месте написания этого памятника не решен до сих пор, но более вероятно мнение о его южном происхождении.
Это снова недельное Евангелие, писанное двумя писцами, которые, однако, гораздо чаще отступали от строгих норм старославянского языка в пользу живой русской речи, чем дьякон Григорий. Памятнику принадлежит первостепенное лингвистическое значение. В 1912 г. в Москве была издана великолепная имитация этой рукописи, полиграфическими средствами передающая все важнейшие особенности ее внешнего вида. Наконец, к числу датированных памятников XI в. относятся еще «Новгородские Служебные Минеи» 1095 и следующих годов изданные до сих пор только частично. Это снова копии с болгарских оригиналов, представляющих собой переводы с греческого. Для истории русского языка «Служебные Минеи» XI в. представляют тот специальный интерес, что в них отразились важные местные особенности древнего новгородского говора, прежде всего — так называемое цоканье. Именно в тексте «Миней» находим постоянное смешение букв ц и ч, например: письчь, личе вместо письць, лице,но:цртвть, пецали вместо чрпвп, печали. Эта орфография с несомненностью выдает такой тип произношения, в котором звуки ц и ч не различаются (см. гл. 2-ю). Из церковных памятников XII в. важнее других «Мстиславово Евангелие», писанное до 1117 г. Далее — два древнейших памятника так называемого галицко-волынского говора: «Галицкое Евангелие» 1144 г. и «Добрилово Евангелие» 1164 г. В последнем замечательная интуиция Соболевского в восьмидесятых годах прошлого века открыла некоторые специфические признаки украинской фонетики, вследствие чего он особенно важен для истории украинского языка. Запись этого памятника сохранила другой распространенный мотив древних произведений этого рода, свидетельствующий об особой психологической атмосфере, в которой протекал самый процесс писания книг: «А братья и отьци, аже вы кде криво а исправивъше чьтЬте а не кльнЬте яко же радуеться женихъ о невЬстЬ тако радоуеться писець видя послЬдьнии листъ». (Ср. к этому и такой вариант записи, заимствуемый здесь из Лаврентьевского списка летописи 1377 г.: «Радуется купець прикупъ створивъ.
и кормьчии въ отишье приставь и странникъ въ отечьство свое пришедъ. такоже радуется и книжный списатель. дошедъ конца книгамъ» и т. д.). XII век дошел до нас также в виде нескольких рукописей с оригинальными, а не списанными русскими текстами. Так, мы располагаем двумя небольшими грамотами XII в. Одна из них написана около 1130 г. и представляет собой дарственную запись новгородскому Юрьев-33
скому монастырю от имени великого князя Мстислава и его сына Всеволода. Другая написана в самом конце XII в. и представляет собой такую же дарственную запись Хутынскому монастырю от имени основателя монастыря, инока Варлаама. В последней, несмотря на ее краткость, много ярких диалектизмов севернорусского типа. Наконец, от XII в. мы располагаем также списками русских оригинальных литературных произведений. Здесь прежде всего должен быть назван «Сборник московского Успенского собора», относящийся к девяностым годам XII в. и содержащий, среди прочего, древнейший список популярного «Сказания о Борисе и Глебе», а также «Житие Феодосия
Печерского». Общее число сохранившихся рукописей XII в. — свыше пятидесяти.
XIII и XIV вв. дают уже значительное число рукописей из разных культурных центров древней Руси. Таковы грамоты смоленско-полоцкие (древнейшая 1229 г.), новгородские (древнейшая 1262 г.), московские (древнейшая — духовная Ивана Калиты 1328 г.), рязанские (древнейшая 1356 г.) и т. д. От XV в. сохранилось много очень ценных грамот, писанных в области Северной Двины. Из крупных юридических памятников XIII в. особенно важное значение принадлежит древнейшему из сохранившихся списков «Русской правды», относящемуся к 1282 г. и писанному в Новгородской области (сложилась «Русская правда» гораздо раньше и, несомненно, распространялась в списках уже в первой половине XI в.). Возможно, что к концу XIII в. относится первая часть древнейшего из сохранившихся списков древней летописи, именно так называемого Синодального списка I Новгородской летописи. Но большая часть этого списка, несомненно, писана не раньше XIV в. К концу XIV в. относится и знаменитый Лаврентьевский список летописи, имеющий дату 1377 г. Он переписан в Суздальской области и содержит, кроме сложившейся к XII в. на юге «Повести временных лет», еще и местную, Суздальскую летопись. Уже к XV в. относятся другие ценнейшие списки древней летописи, в том числе Ипатьевский, Радзивилловский или Кенигсбергский и др. В списках XIII в. сохранились и некоторые произведения древнейшего периода истории русской литературы, например блестящие проповеди Кирилла Туровского, переводная «Хроника Георгия Амартола». Многие другие древнейшие памятники русской литературы дошли до нас только в поздних списках, например «Слово Илариона», относящееся к XI в., но известное в полном виде лишь в копии XVI в., «Слово о полку Игореве» и др. Это очень затрудняет изучение этих произведений со стороны языка.
Начиная с XV в. положение гораздо легче. Крупнейшие произведения русской письменности эпохи Московского государства вроде, например, «Задонщины», «Хожения Афанасия Никитина за три моря», переписки Курбского с Иваном Грозным, «Домостроя», «Стоглава», записок Котошихина, сочинений Аввакума, «Уложения 1649 г.», различных повестей и сказаний, как переводных или представляющих собой разного рода адаптации чужого материала, так и оригинальных, известны в списках, более или менее близких ко времени возникновения самих произведений, а с XVII в. мы располагаем уже и некоторыми печатными изданиями. Книгопечатание у нас началось во второй половине XVI в. Первоначально печатались лишь церковные книги. Но в 1647 г. была напечатана в Москве книга «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», в 1648 г. — церковнославянская грамматика, в 1649 г. — «Уложение», а с конца XVII — начала XVIII в. печатание книг светского содержания становится постоянным явлением. Рукописи как источник для истории русского языка сохраняют свое значение и для последующего времени, но с ними в этом отношении все более успешно конкурируют и печатные книги. В частности, для истории литературного русского языка за рукописями преимущественно сохраняется значение контрольного материала по отношению к печатным памятникам русской письменности.
В течение всего древнерусского периода наблюдаем в памятниках русского языка борьбу центростремительного и центробежного начал. Черты живой местной речи то всплывают на поверхность текста, то затушевываются в нем более или менее последовательным соблюдением унифицированной нормы церковнославянской грамотности. Эта особенность древнерусского языка в его письменном обличии значительно затрудняет построение русской исторической диалектологии, и не удивительно что у нас нет до сих пор вполне отчетливой и полной картины эволюции древнерусских диалектов в ее последовательных этапах. Но нам хорошо известны отдельные яркие приметы различных областных говоров древней Руси. Выше уже сказано было, что Соболевский установил некоторые специфические языковые черты в галицко-волынских текстах начиная с XII в. Ему же принадлежит честь первоначального описания памятников псковской письменности, язык которых отличается рядом оригинальных особенностей. Самой яркой приметой древнего псковского говора служит взаимное неразличение свистящих и шипящих согласных, что сказывается на письме смешением букв с—ш, з—ж вроде: сапозникъ вместо сапожникъ, но сапожи вместо сапози(именительный падеж множественного
числа), обтдавсю вместообтдавшю, но: еши вместо ecu и т. п. Известное место в «Слове о полку Игореве» «шизымъ орломъ подъ облакы», где шизымъ вместо ожидаемого сизымъ дает некоторым исследователям повод думать, что мусин-пушкинский список «Слова», сгоревший в Москве в 1812 г., но послуживший оригиналом издания 1800 г., был писан в Псковской области. Указанная особенность сближает древний псковский говор с мазурующими говорами польского языка, и, вероятно, в том и другом случае есть какой-то иноязычный субстрат. В последнее время Селищевым была высказана гипотеза, что это черта ополяченных или обрусевших носителей древнего прусского языка (вымерший язык балтийской группы, родственной литовскому и латышскому). К этому же источнику Селищев возводил и другую оригинальную черту древнего псковского говора, именно сочетания гл,
35
кл, являющиеся вместо современного л в формах прошедшего времени, например блюглися вместо блюлися, чкли вместо чли. В современных
псковских говорах ни та, ни другая черта неизвестны. Существуют аналогичные диалектные приметы и в текстах рукописей смоленско- полоцких, двинских, рязанских, московских и т. д. В частности, в московских документах очень поздно появляются следы акающего произношения. Их еще нет, например, в писаниях Ивана IV, но в письмах Алексея Михайловича постоянно находим написания вроде: по палямъ, десять утакъ, и обратно: вытощили. Надо думать, что крупные социальные потрясения конца XVI и начала XVII в. сильно изменили говор господствующего слоя москвичей и что именно к этому времени относится превращение московского говора из окающего севернорусского в акающий среднерусский.