Часть V АКТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ЯЗЫКЕ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Е. А. Земская
Тематика этой книги предполагает изучение активных процессов, происходящих в русском языке во всем его многообразии: литературный язык (кодифицированный и разговорный), социальные и территориальные диалекты, городское просторечие, жаргоны.
Помимо этого, в том сложном комплексе формаций, которые образуют современный русский язык, важную роль играет язык русской диаспоры, так как для исторического периода, охватывающего XX — начало XXI веков, особенно характерен обширный отток разных слоев населенім из России и СССР, покидавших родину по разным причинам. Об этом много писали ученые разных специальностей — историки, социологи, культурологи и, конечно, лингвисты; см., например, статьи: [Гловинская 2000; Голубева- Монаткина 1993; 1994; 1995; Никитина 1998; 1999; Протасова 2002; Осипова 2002; Пфандль 1994; 1998; Leinonen 1985]. Кроме большого числа статей в последние годы вышли три монографии, посвященные языку русского зарубежья: [Andrews 1998; Земская 2002; 2005; Красильникова (отв. ред.) 2001]; см. также более ранние монографии: [Башмакофф, Лейнонен 1990; Грановская 1995].Изучение языка зарубежья имеет важное практическое и теоретическое значение. Оно связано с рядом проблем теории языка, социолингвистики, этнолингвистики, психолингвистики, а также проливает свет на такие явления, характерные для сосуществования разных языков, как двуязычие и многоязычие, виды кодовых переключений, интерференция родственных и неродственных языков, на действие факторов, способствующих сохранению языка в окружении других языков, на выявление разной степени устойчивости отдельных сторон языковой системы в условиях иноязычного окружения.
В данном разделе рассматриваются особенности функционирования русского языка у эмигрантов, живущих в разных странах: США, Германия, Франция, Финляндия, Италия. Изучалась речь эмигрантов разных волн.
В настоящее время принято различать четыре волны эмиграции: 1-я — после революции 1917 года[150],2-я — связанная со Второй мировой войной, 3-я — 1970-е — середина 1980-х годов, когда был разрешен выезд из СССР евреям и диссидентам, а также происходила высылка диссидентов, 4-я — период перестройки и постперестройки. О волнах эмиграции см., например: [Эндрюс 1997: 18—19].
Эта работа является продолжением нашего исследования [Земская 2001а] в котором выявлены факторы, способствующие сохранению языка, охарактеризованы наиболее устойчивые и, напротив, наиболее легко поддающиеся разрушению стороны системы русского языка; проведено сопоставление речи эмигрантов разных волн и показано своеобразие каждой из волн; показано, как живет письменная форма русского языка у тех лиц, которые не получали образования на русском языке. Однако, если в книге 2001 года основное внимание было обращено на речь эмигрантов 1-й волны («беженцев»), то здесь мы сосредоточиваем внимание на речи эмигрантов 4-й волны, т. е. живущих вне России приблизительно 10—20 лет. Для сравнения привлекались материалы из речи представителей других волн эмиграции. Анализируется речь тех лиц, которые покинули Россию взрослыми. Речь тех лиц, которые были увезены детьми и прожили вне России примерно 10 лет, рассматривается в другой работе [Земская 20026].
Основные материалы исследования — магнитофонные и ручные записи, сделанные мной в период с 1991 по 2003 годы, а также материалы, собранные по моему плану и заданию лицами, живущими в названных выше странах. Использовались также данные, извлеченные из частной переписки, дневников, мемуаров, эмигрантской прессы и — лишь отчасти — из художественной литературы.
Для того чтобы охарактеризовать активные процессы, происходящие в языке русского зарубежья, я избрала комплексный подход: изучение нескольких проблем, каждая из которых освещает одну из сторон общей проблемы «язык русской диаспоры на рубеже XX—XXI веков». Основная часть раздела базируется на материалах лексических заимствований, используемых в русской речи эмигрантов, извлеченных из сделанных мной обширных записей устной речи, дополненных фактами письменной речи и материалами, сообщенными мне коллегами, живущими в изучаемых странах.
В Приложении («Мать и дети») применяется методика речевого портретирования: анализируется речевой портрет человека, родившегося в Финляндии. Он основан на магнитофонных и ручных записях его речи, письменных воспоминаниях и высказываниях. В качестве дополнения привлекаются некоторые сведения о речи дочери героини. Раздел заканчивается письмом дочери к матери. Это дает представление о письменной русской речи эмигрантов, получивших образование не на русском языке.Выражаю глубокую благодарность всем, кто мне помогал: проф. Ольга Йокояма (Лос-Анджелес), д-р Matthias Rammelmeyer (Bonn), д-р Марина Бобрик (Берлин), Thomas Weber (Frankfurt am Main), проф. Natalia Baschmakoff и Maija Leinonen (Helsinki). Моя особая благодарность кандидату филологических наук Наталье Дизенко (Нью-Йорк). Она проводила специальные записи речи эмигрантов 4-й волны — жителей Нью-Йорка, — которые существенно дополнили мои данные.
Композиция этой части книги построена так, чтобы дать ответы на два важных вопроса: 1) как в наши дни живет русский язык эмигрантов 4-й волны, в чем его специфика; 2) каковы особенности русской речи эмигрантов 1-й волны (беженцев), т. е. лиц, живущих вне России целые десятилетия (полвека и более), в тех семьях, которые стремятся сохранить русский язык.