БОГАТСТВО РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Русский язык по праву называют одним из наиболее богатых и развитых языков мира. Но каково количественное выражение сокровищ нашей национальной речи? Сколько слов в русском языке?
Думается, ни один ученый не возьмется ответить на этот коварный вопрос, имея в виду определенную цифру.
Точными сведениями о словарном запасе живого языка наука не располагает и никогда не будет их иметь, так как язык находится в вечном обновлении и развитии. Количество слов не является постоянной величиной. Есть и другие причины, заставляющие нас отказаться от попытки точно вычислить количество слов в языке. Это неосуществимо даже в наш век компьютеров и других сложных машин.Известно, что Словарь Ушакова содержит 85 289 слов. Есть данные и о других словарях. Например, в «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля — почти 200 тысяч слов, а в удостоенном Ленинской премии академическом семнадцатитомном словаре— 120 480 слов. Цифры разные, но, что самое важное, ни одна из них не соответствует действительному количеству слов в^ русском языке.
Почему так происходит? Это нетрудно понять. Дело в том, что в словари литературного языка включается далеко не вся и не всякая лексика общенародного языка. Не помещаются, например, областные слова. Ведь еще и сейчас в отдельных местах РСФСР говорят мшара (=болото), гашник (=пояс), грудок (=костер), баркан (=морковь) и т. п. Таких, правда,
теперь малоупотребительных слов сотни тысяч. И все они принадлежат русскому языку. Кроме того, в словари литературного языка не входит специальная терминология. А ведь количество терминов в современной науке измеряется семизначной цифрой и неуклонно растет. Могут возразить, что среди терминов много слов иноязычного происхождения. Это верно, но отнюдь не отрицает их принадлежности к нашему словарному запасу. Ведь многие слова, заимствованные в разное время и из разных языков (например: лошадь, деньги, комната, бумага, газета), давно уже освоены русским языком.
Помимо диалектизмов и специальных терминов., в словари не включается еще огромная армия слов. Это — географические названия, (в языкознании их называют топонимами). Несмотря на своеобразие, они тоже слова русского языка. К ним относятся и названия городов (Ярославль, Смоленск, Новгород, Брест, Брянск), и названия рек и озер (Волга, Десна, Волхов, Ильмень), и названия холмов, ручьев, болот, урочищ, угодий, и названия поселков, деревень, городских улиц и т. п. Сколько таких слов? На этот вопрос даже приблизительно трудно ответить. Подсчитано, правда, что в Советском Союзе около трех миллионов рек и водных протоков-, больше двух миллионов озер. И ведь каждое имеет свое имя.
Но и это еще далеко не все. Русский язык обладает богатейшими словообразовательными возможностями. Проведем такой эксперимент. Будем прибавлять приставки пол-, сверх- и недо- к разным существительным, прилагательным и глаголам: полдо- роги, полдома, полгорода, полквартиры, полкниги, полстакана, полкастрюли... сверхмощный, сверхскоростной, сверхгениаль- ный, сверхмнительный, сверхлюбопытный... недослушать, недо- плыть, недолететь, недослать, недолюбить, недосчитать, не- дорассказать, недодиктовать. И т. д. чуть ли не бесконечно. Могут возразить: многих из этих «придуманных» нами слов, нет в словарях.Да, конечно, нет. В целях сокращения объема издания такие потенциальные слова, как недолететь и сверхмнительный, не помещаются в словари. И это вполне оправданно. Их легко образовать по аналогии, а значение понятно из составляющих частей. Но в нашей реальной жизни эти слова существуют, хотя и не принимаются во внимание при подсчете.
Таким образом, если учитывать областные слова, топонимы, термины и производные слова, образуемые по активной словообразовательной модели, то окажется, что в русском языке несколько миллионов слов. Это действительно язык-миллионер.
Как и всякий язык, русский язык непрерывно обновляется и обогащается новыми словами — неологизмами. Приток неологизмов особенно усилился в наш век научно-технического прогресса.
Без преувеличения можно сказать, что каждый прожитый день рождает не одно новое слово. Словари не поспевают за темпом быстротекущей жизни. Видимо, лишь будущим историкам и язы-коведам предстоит определить размеры и последствия влияния научно-технической революции XX в. на судьбы русского литературного языка. Сейчас же можно со всей определенностью говорить о значительном пополнении русского языка с количественной стороны.
Необыкновенно возрос ныне авторитет науки. Углубление и утверждение научного мировоззрения, естественно, не могло не привести к существенным изменениям^ речевой практике, к сближению системы общелитературного языка с подъязыко- выми системами науки и техники. Научная терминология, книжная лексика все шире входят в общественное сознание, властно вторгаются в нашу речь. Если в начале XX в. В. И. Ленин закономерно считал необходимым разъяснять в тексте своих работ смысл таких слов, как авангард, концентрация, тенденция, традиция, форсировать, эволюция и т. п., то сейчас их значения стали общеизвестными. Вот характерный пример современного отношения к научному термину. В журнале «Химия и жизнь» (1977.— № 5) говорилось: «Термин «катализ» в особых пояснениях не нуждается: что это такое, сегодня знают все» (подчеркнуто мною.— К. Г.).
Стремительный рост словарного состава за последние десятилетия становится особенно заметным при сопоставлении словника первого издания семнадцатитомного академического «Словаря современного русского литературного языка» (М.; Л., 1948— 1965) с картотечными материалами и словарными разработками, подготовленными для его второго издания. Оказывается, в первом издании этого наиболее полного словаря русского литературного языка (мы уже говорили, что в нем собрано и объяснено более 120 тысяч слав) еще нет, например, таких теперь уже широко известных слов, как: аквалангист, атомоход, бадминтон, байдарочник, биотоки, виброустойчивый, видеотелефон, водогрязелечебница, водонепроницаемость, водоотталкивающий, гандбол, геронтология, гидропоника, глобальный, голограмма, датчик, двоеборец, дизайнер, запрограммировать, канцерогенный, компьютер, космодром, круиз, лазер, луноход, микрофильмирование, нарколог, нефтехимия, околоземный, перфокарта, плавбаза, полиэфирный, прогнозирование, ракетоносец, реанимация, рельсоукладчик, самолечение, стеклопластики, стресс, супертанкер, сухогруз, таксопарк, телефильм, транзистор, турпоход, фитонциды, юниор и тысяч (!) других.
И хотя из второго издания Семнадцатитомного словаря исключаются те слова, которые уже в эпоху Пушкина потеряли свою актуальность (например, альманаилник, вертепник, взаимство, вратник и др.), предварительно можно считать, что словник нового издания увеличится примерно на 15% по сравнению с количеством слов в первом издании. Например, в 1 томе второго издания (буквы А, Б) представлено около 1400 новых или пропущенных в предыдущем издании по тем или иным обстоятельствам слов (не считая новых значений и словосочетаний), среди них: абстракционизм, аварийка, авиамагистраль, авоська, автогонщик, агрофизика, агробиология, академгородок, алгоритм, аллергия, анестезиолог, анонимщик, антитоксический, античастица, аргументированность, астронавигационный, астрофизик, астеник, асфальтоукладчик, атомоход, ацидофилин, аэрозоль, аэроклуб, аэросъемка, байдарочник, балансировка, бальнеотерапия, бамовец, барокамера, батискаф, баттерфляй, бациллоноситель, бедолага, бездарь (это слово, кстати, ввел в обиход еще И. Северянин), бездуховность, безынициативность, бензозаправщик, бензохранилище, бескомпромиссность, бескультурье, бестселлер, бетоновоз, биокибернетика, биополимеры, биотопливо и др.; во II том нового издания (буква В) добавлено около 700 новых слов, среди них: валидол, валокордин, ВДНХ, вездеходчик, велоспорт, велотрек, вертолетчик, вживление, взрывобезопасность, вибростойкий, вкусовщина, внеземной, воднолыжный, водораспылитель, военно-патриотический, воздуховод, воображуля, вперехлест, впечатляющий, впрессовка, вредничать, врубмашина, всепланетный, втихаря, второсорт- ность, вулканология, вульгаризаторский, выживаемость, выкобениваться, выкристаллизовать, выруливание, высоковольтка, высокоэффективный, вышкомонтажник, вибростенд, вибростойкость и др.Однако ни бурный рост научно-технической информации, ни властный и закономерный переход специальной терминологии в общелитературный язык (ср., например, употребление термина акселерация в каждодневной печати), ни процесс рационализации, или, как теперь еще пишут, интеллектуализации, в области словотворчества не привели к качественным изменениям русского литературного языка.
Напрасно было бы искать, как предлагают некоторые литературоведы, некий новый научно-технический стиль современной литературы. Неверно также и то, что между языком науки и общедоступным языком якобы образовалась непреодолимая пропасть. Научно-техническая революция не затронула основ, внутренней структуры русского литературного языка. Приток заимствованных терминов и увеличение удельного веса интернациональных слов вовсе не означает стирания национальных .граней в области культуры. Наш литературный язык остается выразителем национального самосознания русского народа. «Под влиянием научно-технической революции литературный язык усложняется (подчиняясь при этом внутренним закономерностям),— пишут Ф. П. Филин и Л. И. Скворцов,— он лучше, тоньше и точнее служит человеку, но при этом отнюдь не «механицируется» и не «логизируется», оставаясь живым языком» (Культура русской речи// Вестн. АН СССР.— 1975.—№ 5.—С. 101).