§4.Притяжательные имена прилагательные

Необходимо глубже вникнуть в грамматическую природу притяжательных прилагательных. Прежде всего бросается в глаза некоторое сходство между ними и такими местоименными прилагательными, как мой, твой, наш, ваш, тот, этот. Между обоими разрядами обнаруживается тесная смысловая связь. Оба они не только выделяют предмет, но и индивидуализируют его посредством непосредственного указания на него самого или посредством указания его владельца. Этой особенностью притяжательные и указательно- или притяжательно-местоименные прилагательные резко отличаются от всех других. Они выполняют функцию указания (в широком смысле этого слова), а не качественного определения. Сущность этого индивидуализирующего указания легко понять, сопоставив, например, значение таких слов, как женин, сестрин, дядин, папин, нянин, старостин, бедняжкин, курицын и т.п., со словами вроде лошадиный, гусиный, комариный, соловьиный, куриный, крысиный, львиный и т.п., или слова типа отцов, приятелев, швейцаров и т.д. с прилагательными на -овский, -ский или -овый, -овой: отцовский, приятельский, кротовый, садовый, полевой, домовый и т.д.

Формы с членными окончаниями -овый, -иный обозначают не притяжательность, а качественное отношение к кому-нибудь, чему-нибудь или свойственность кому-нибудь, чему-нибудь (ср.

Уже в грамматиках первой половины XIXв. (например, у Н.И.Греча) притяжательные личные (или частные), происходящие от имени одного определенного существа (женин, львов и т.п.), противополагались родовым, или общим (львиный, женский и пр.) (12).

Павский настаивал на необходимости решительно отделять прилагательные усвоительные, т.е. притяжательные, от качественных и относительных прилагательных.

Павский ясно и точно охарактеризовал указательную природу прилагательных на -ов, -ин: "Окончание -ов (и -ев, -а, -о) образует имена прилагательные, означающие принадлежность или усвоение лицом и животным, и притом усвоение ближайшее, относящееся к одному известному лицу и животному... Когда усвоение относится не прямо к лицу или известному животному, а к целому обществу лиц или к породе животных, тогда окончание -ов переходит в неопределенную двоечленную форму и принимает вид -овый, -ая, -ое или -евый, -ая, -ое... Собственные имена лиц не могут переходить в эту двоечленную форму, потому что собственное имя не может принадлежать многим, но имена названий и должностей человеческих легко принимают окончание -овый..." (13). И о суффиксе -ин Павский писал: "Это окончание -ин во всех отношениях по значению своему похоже на окончание -ов, которым означается ближайшее усвоение" (14).

Таким образом, прилагательные притяжательные, подобно указательным местоимениям, несут функцию индивидуализирующего, обособляющего указания на принадлежность одному существу, единичному обладателю. Общности качества, выражаемого прилагательным качественно-относительным, здесь противостоит значение индивидуализирующего выделения предмета.

Анализ значений притяжательных суффиксов -ов, -ин может точнее уяснить общее содержание категории притяжательности в современном русском языке.

Суффикс -ов, -ев, производящий имена прилагательные от существительных мужского рода на твердый и мягкий согласный и очень редко— в просторечии— от существительных среднего рода и выражающий принадлежность одному определенному (обозначенному основой имен существительных) существу, в книжных стилях литературного языка угасает.

Суффикс -ов, -ев все больше специализирует свое значение как суффикс официальных фамильных имен (Петров, Иванов, Горев, Стеклов, Морева и т.п.). Угасанию и во всяком случае ограничению притяжательных на -ов способствовало семантическое обособление прилагательных на -овый (ср.: крокодилов и крокодиловый). Впрочем, в языке художественной литературы и в устной речи суффикс -ов еще очень живуч (14)а.

Ср. у М.Горького: "Неужто отцовы слова так тяжко слушать?" ("Мещане"); у Л.Сейфуллиной: "Старуха... глянула прямо в сыново лицо" ("Старуха"); у К.Федина: "Черными дырками нор рябила голая, плоская степь, и только с Евграфовым чутьем можно было выбрать в этой ряби настоящее сусликово жилье" ("Братья"); у Л.Леонова: "Он уже оплывал, все глубже уходя в тестеву коммерцию" ("Скутаревский") и т.п.

Развитие качественности в притяжательных формах связано с устранением в них оттенка личной (или единичной) принадлежности.

Давно замечено, что для обозначения отношения к целому обществу лиц или к породе животных вместо -ов употребляется -овый, -ая, -ое или -евый, -ая, -ое. Например: писцовый ("писцовые книги"), китовый, тигровый, бобровый, моржовый, осетровый, раковый ("раковые шейки") и т.п.

В этих случаях значение принадлежности растворяется в общих оттенках относительной качественности (свойственный кому-нибудь, чему-нибудь, относящийся к кому-нибудь, чему-нибудь, приготовленный, выделанный из кого-нибудь, чего-нибудь и т.п.) (15).

Другой притяжательный суффикс -ин образует краткие прилагательные от названий лиц и животных с окончанием на -а, -я (и реже от слов женского рода на мягкий согласный с нулевым окончанием в именительном падеже): мамин, тетин, дядин, кошкин, курицын, свекровин и т.п. (ср. суффикс -нин в трех словах, обозначающих принадлежность лицам из родни: братнин, мужнин, провинц. зятнин, а также устар. дочернин)8 .

В современном русском языке суффикс -ин служит для обозначения индивидуальной принадлежности, преимущественно в фамильярно-бытовых и семейно-домашних отношениях. Он стойко держится в словах, производных от обозначений родственников, от ласкательных личных имен, а также от официальных женских и мужских имен на -а, -я: тетин, теткин, мамин, мачехин, папин, дядин, нянин, женин, сестрин; Танин, Надин, Колин, Ванин, Варварин, Надеждин и т.п. Например: "Только съезди ты, поклонись гробу матери твоей, да и бабкину гробу кстати" (Тургенев, "Дворянское гнездо"); "На то есть воля батюшкина, чтобы я шла замуж" (Островский, "Бедность не порок"); ср. у Чернышевского: "Из хозяйкина кармана было тут тысячи три, не больше" ("Что делать?").

Не подлежит сомнению, что устойчивости этого суффикса способствует ясность его состава: с -ин живо связывается значение единичности, индивидуализирующего обособления (ср.

А.А.Потебня так писал об эволюции категории притяжательности в русском языке: "...первоначально всякое притяжательное предполагает существительное в значении особи и есть притяжательное личное. <...> Позднее... особь синекдохически принимается за образец рода, мыслится при производном прилагательном все неопределеннее, причем это прилагательное переходит к значению притяжательного родового и относительного, т.е. приближается к безотносительному, качественному. Чем древнее строй языка и чем образнее в этом языке обычное мышление, тем обычнее употребление суффиксов, присвоенных потом притяжательным личным там, где нынешний литературный язык требует притяжательных родовых и относительных" (17).

Обособление или угасание продуктивности суффикса -ов и сужение круга образований на -ин свойственны преимущественно книжному языку (ср. замечания Р.Кошутича и А.М.Пешковского) (18).

В языке художественной литературы (особенно в драматической речи, в сказовых и диалогических формах прозы) и в устном просторечии еще употребительны оба типа. Ср. у Ф.Сологуба в повествовательном стиле: "Внезапное цыганкино появление испугало его" ("Мелкий бес"). Но тенденции расширить их функции, особенно в сторону вещных образований, не привились. Например, у Маяковского: ребровы дуги, стеганье одеялово, губы вещины, постановление исполкомово и т.п. Ср. у него же "скрипкиной речи"9 и т.п.

Однако не подлежит сомнению, что употребительность отдельных форм притяжательных неодинакова. Совсем вымирают нечленные формы родительного и дательного падежей мужско-среднего рода у слов с суффиксами -ов и -ин. По отношению к другим падежам наблюдается разница в употреблении прилагательных на -ов и на -ин. Притяжательные на -ов, по-видимому, применяются преимущественно в формах именительного и винительного падежей единственного и множественного числа, очень редко в формах женского рода единственного числа с окончанием -ой, главным образом в предложном падеже (в отцовой шубе), и еще реже в косвенных падежах множественного числа.

В русском литературном языке XIXв. под влиянием просторечия краткие формы родительного и дательного падежей мужского и среднего рода единственного числа у притяжательных на -ин вытесняются членными, полными образованиями, например у Л.Толстого: "Три версты... отделяли церковь от тетушкиного дома" ("Воскресение"); у Салтыкова-Щедрина: "Порфиша и себя, и семью— все вверил маменькиному усмотрению" ("Господа Головлевы"); у Ф.Достоевского: "В углу установлен был большой глиняный таз с водою, приготовленный для ночного мытья детского и мужниного белья" ("Преступление и наказание") и т.п. Ср. также у И.С.Тургенева: "возле матушкиного кресла" ("Первая любовь") и др. В современном языке у Безыменского: "И вот недавно заехал к маме из нового ячейкиного дома" ("Партбилет") и т.п.

Как в суффиксе -ов, так и в суффиксе -ин переход в членную форму (-иный, -ая, -ое) связан с устранением притяжательного значения. Слова на -иный имеют значение качественно-относительное и образуются только от названий животных: воробьиный, голубиный, гусиный, журавлиный, звериный, змеиный, куриный, лебединый, лосиный, лошадиный, львиный, муравьиный, орлиный, ослиный, пчелиный, соколиный, утиный, ястребиный и т.п. Ср. у Тургенева в "Дневнике лишнего человека": "возбужденный гусиным выражением моего лица".

С категорией индивидуальной притяжательности тесно связаны продуктивные. фамильные обозначения лиц на -ов, -ин (Иванов, Блохин и т.п.). Круг их производства шире, чем притяжательных. Они образуются не только от названий живых существ, но и от имен существительных, принадлежащих к категории неодушевленности. В этом случае "имя неодушевленное или имя среднего рода становится прозвищем человека и, таким образом, делается как бы уже названием одушевленного существа",— писал К.С.Аксаков (19).

Между тем вообще от имен существительных среднего рода (за исключением обозначений фамилий) не образуются притяжательные на -ов и -ин, так как имена среднего рода, не обозначая лиц, не мирятся с понятием "личного права собственности" (20).

Известно, что в древнерусском быту вплоть до эпохи западноевропейского влияния прозвища имели широкое распространение рядом с христианскими именами. Бытовое употребление даваемых церковью имен было ограничено всякого рода религиозными табу. Не подлежит сомнению, что прозвища отразились в фамилиях. Фамилии на -ов, -ев производятся преимущественно от имен существительных одушевленных и неодушевленных мужского (не на -а) и среднего рода, реже— от слов женского рода, еще реже— от основ прилагательных и глаголов, например: Карпов, Виноградов, Садовников, Терпигорев, Малышев, Горохов, Горев, Солнцев, Кирпичов, Золотов и т.п.; ср.: Акулов, Широков. Фамилии на -ов в мужском роде, кроме формы творительного падежа на -ым (безударное и поэтому близкое к -ом), закрепили за собою окончания склонения существительных. То же явление наблюдается и в фамилиях на -ин, образуемых преимущественно от слов женского рода на мягкий согласный и от слов на -а (как мужского, так и общего, и женского рода), например: Воеводин, Володин, Громилин, Костин, Анашкин, Федин, Дурылин и т.п. Фамильные имена на -ин отличаются от притяжательных и ударением. Притяжательные имеют неподвижное ударение: слова с суффиксом -ов имеют ударение или на основе существительного, если в производящем имени существительном ударение неизменно сохраняется на том же слоге (приятель— приятелев), или на самом суффиксе -ов, если производящее существительное переносит ударение на окончания (отцов, ср.: отец— отца; царёв, ср. царь— царя); в притяжательных на -ин ударение обыкновенно падает на коренной слог независимо от места ударения в производящем имени существительном (например, сестрин, но сестра; женин, но жена). Между тем в фамилиях на -ин место ударения обусловлено положением ударения в формах производящего имени существительного (Блохин, Блохина от блоха; Свиньин от свинья; Гаршин от Гарша, т.е. от ласкательной формы имени Герасим— Гарасим и т.п.). Фамильные имена на -ов, за единичными исключениями, отражающими древнее или областное ударение (например, Иванов от Ивана), имеют то же ударение, что и притяжательные прилагательные. Фамилии мужского рода на -ин склоняются так же, как и фамилии на-ов.

Но фамилия лиц женского пола теперь гораздо ближе к именам прилагательным. В них родительный, дательный, творительный и предложный падежи имеют окончание -ой в соответствии с членным склонением прилагательных. Характерно резкое грамматическое отличие женских фамилий от обозначений отчества, которые как в мужском, так и в женском роде изменяются по системе склонения существительных (Васильевич, -а, -у, -ем, -е; Петровна, -ы, -е, -ой, -е). Отличия в склонении фамилий женского рода объясняются не только поздним переходом их в существительные, но и социальными причинами— положением женщины в дореволюционном обществе. Так как фамилия жены определялась фамилией мужа (как фамилия детей фамилией отца), то, по-видимому, женская фамилия долго рассматривалась как форма притяжательного прилагательного, производная от соответствующей мужской фамилии: фамилия Петрова собственно значила— принадлежащая Петрову и т.п. Необходимо прибавить, что во множественном числе фамильные имена склоняются так же, как имена прилагательные: Ивановы, Ивановых, Ивановым, Ивановыми, Ивановых.

Гораздо раньше субстантивировались названия городов и поселений на -ов. Правда, в русских грамматиках XVIII и первой четверти XIXв. эти собственные имена относятся к тому же разряду, что и фамилии. В творительном падеже для них указывается окончание -ым, -им (под Азовым). Но уже в "Практической русской грамматике" Н.И.Греча отмечается, что "имена Киев и Псков и кончающиеся (т.е. оканчивающиеся.— В.В.) на -ск-, -цк, -вль (Тобольск, Бежецк, Ярославль) склоняются, как существительные" (21), т.е. в творительном падеже имеют окончание -ом(-ем). В "Русской грамматике" А. X. Востокова также говорилось, что "имена городов Киев, Псков (Ростов, Гдов и некоторые другие.— В.В.) склоняются и в творительном падеже, как существительные: Киевом, Псковом (вместо -вым)" (22). В "Исторической грамматике" Ф.И.Буслаева дается общее и определенное указание, что "краткие прилагательные имена относительные, сохранившиеся в названиях городов" (23), склоняются как существительные (например, за Киевом, Полоцком и т.п.). Но тут же находится противоречащее замечание, что все прилагательные на -ов и -ин, обращенные в имена собственные лиц и городов и пр., имеют в предложном падеже окончание -е, а в творительном -ым(-им). А.А.Шахматов в "Очерке современного русского литературного языка" стремился устранить это противоречие и точнее определить правила образования творительного падежа от названий городов в книжном языке. По наблюдению А.А.Шахматова, имена городов на -ов, -ев и -ин (так же как и все на -ск и на мягкий согласный) целиком переходят в склонение имен существительных, если они утратили связь с притяжательными прилагательными (например: под Глуховом, под Черниговом, с Киевом, с Ростовом, с Гдовом, под Кашином и т.п.). В этом случае именное окончание появляется и в творительном падеже. По-видимому, то же правило относится и к названиям городов и селений среднего рода на -ово (Сормово, Колпино). Но "названия городов, стоящие в сознании говорящих в прямой связи с тем или другим именем, склоняются так же, как фамилии: Романов, Борисов, Юрьев, Царицын, имеют именные окончания во всем склонении (ед. ч.), кроме, однако, творительного падежа: с Романовым, с Царицыным" (24).

В современном языке, отчасти под влиянием живого произношения, в котором заударные окончания -ом и -ым совпадают, отчасти под влиянием стремления избежать омонимии (с М. И. Калининым, но с городом Калинином), наблюдается тенденция закрепить в письменном языке окончание творительного падежа -ом за всеми названиями городов с суффиксами -ов, -ин, -ово, именительного -ино (если они склоняются, а не консервируются искусственно в форме им. п.).

Таким образом, совершенно очевидна хилость группы нечленных притяжательных на -ов, -ин. Находясь на периферии класса имен прилагательных, эти притяжательные синтаксически тяготеют к слиянию с качественно-относительными словами (ср. членные формы косвенных падежей женского рода, творительного и предложного мужского и среднего рода, членные формы косвенных падежей множественного числа). Но этому объединению мешает оттенок индивидуализирующей, личностной принадлежности, так ярко окрашивающий притяжательные прилагательные. А.М.Пешковский очень тонко заметил: "В прилагательных типа братнин, отцов суффиксы -ин и -ов обозначают прямую принадлежность (не просто отношение!), а значение это само по себе связано с отвлечением от тех или иных качеств; мы им указываем, что предмет всецело со всеми своими качествами, каковы бы они ни были, принадлежит другому предмету" (25) (вернее: указанному основой имени существительного данному единичному лицу).

Притяжательные на -ов, -ин застывают на стадии указательных слов, обозначающих единичного владельца. Этот узкий круг употребления кладет резкую грань между ними и качественно-относительными прилагательными. Отдаляются от них и местоименно-указательные прилагательные, в которых все более развиваются разнообразные оттенки качественных значений.

Для того чтобы закончить обзор притяжательных прилагательных, следует рассмотреть еще относительные прилагательные с суффиксами -ий, -ья, -ье, которые и по лексическому значению, и по формам (именительного и винительного падежей) частично примыкают к кратким притяжательным (-ья, -ье; -ью, -ье); ср. архаические формы в идиоматизмах: "По щучью веленью все тебе готово" (А.Кольцов, "Первая песня Лихача Кудрявича"); ср. в дореволюционном официально-школьном выражении закон божий: "преподавание закона божия"; "получить двойку по закону божию"; ср. у Ф.М.Достоевского в "Униженных и оскорбленных": "Как ангела божия ждала вас" и другие подобные10 .

Акад. А.А.Шахматов указывал на то, что у прилагательных на -ий, -ья, -ье совпали членные и нечленные формы именительного и винительного падежей всех родов и чисел. Стяжение звуков в членной форме именительного падежа мужского рола имело следствием совпадение этой формы с формой именительного падежа склонения именного, нечленного (кози-й вместо козиии). Это уже в древнерусском языке повело к тому, что в именительном и винительном всех родов и чисел вместо форм местоименного, членного склонения стали употребляться формы склонения именного, вместо козjаjа, козjуjу, козjеje, козиии и т.п. стали употребляться формы козjа, козjу, козjе, козjи. Ср. совр.: лисья, лисью, лисье, лисьи в именительном и винительном падежах при лисьего, лисьем и т.д. в других падежах (27). Таким образом, все формы прилагательных на -ий, -ья, -ье в современном языке А.А.Шахматов, на основании окончаний -его, -ему и т.п. в косвенных падежах, возводил не к именному, а к местоименному, членному склонению, а в формах именительного и винительного падежей видел результат "гаплологии", т.е. упрощения двух тождественных сочетаний: козья вместо козьяя, козье вместо козьее и т.д. (28).

Однако существует и другое, не менее вероятное объяснение системы склонений козий и т.п. Согласно этому объяснению, именительный и винительный падежи сохранили свои старые именные, нечленные формы, а другие падежи пошли по пути аналогии с формами склонения членных прилагательных вроде синий (29). Общим и достоверным в той и другой гипотезе является указание на то, что в системе словоизменения прилагательных козий— лисий и т.п. слились два морфологических типа— нечленный и членный. Но это слияние двух систем формообразования не могло не отразиться и на функциях этого разряда прилагательных. В самом деле, прилагательные на -ий, -ья, -ье употребляются в притяжательном значении, но в них совершенно отсутствует оттенок конкретно-единичной притяжательности, оттенок принадлежности данному единичному существу. Н.И.Греч относил прилагательные с этим суффиксом к разряду "родовых притяжательных" (30). Однако основное значение их— относительное: они обозначают разнообразные отношения к людям и животным (с возможностью качественного переосмысления этих отношений).

В современном языке суффикс -ий прежде всего обозначает типичное для кого-нибудь (чаще для какого-нибудь животного) свойство. Он образует относительные имена прилагательные от основ имен существительных, обозначающих живое существо (при этом в основах существительных заменяются конечные г, к, х, зубные т и д и аффриката ц чередующимися с ними шипящими согласными): медвежий (ср. медведь), верблюжий (ср. верблюд), лебяжий (ср. лебедь), волчий, заячий, птичий, рачий (рачьи глаза), белужий; ср.: бараний, павлиний, коровий, олений, рыбий и т.п. Но ср.: лисий, крысий (от крысиный), ср. архаические формы: воловий, слоновий; ср. также: беличий (к белка от исчезнувшего слова белица), говяжий (от старинного говядо, ср. говядина).

В том же значении, но исключительно в применении к животным употребляется -иный: соловьиный, козлиный, орлиный, львиный, лошадиный, совиный, мышиный, крысиный, куриный; ср. утиный11 . Ср.: петуший и петушиный.

С суффиксом -ий(-ья, -ье) в этом значении генетически связан суффикс -ячий (в значении: свойственный каким-нибудь детенышам или каким-нибудь животным). Он некогда был соотносителен с суффиксом имен существительных -ят-, сохранившимся в формах множественного числа на -ята: поросята— поросячий; телята— телячий; ребята— ребячий; крысята— крысячий и т.п. В настоящее время это соотношение у некоторых слов нарушено, ср.: кошачий (при кошечий от кошка); гагачий, несмотря на отсутствие форм кошата, гагата, и, например, при форме орлята отсутствие слова орлячий (ср. также значение слов индюшачий при индюшечий, бычачий, свинячий при неупотребительности свинята и другие подобные).

Кроме того, образования с суффиксами -ий, -ья, -ье имеют значение: приготовленный, выделанный из чего-нибудь (в соответствии с производящим именем существительным): лисья шуба, мерлушечий тулуп, рыбий жир, соболий воротник и т.п.

Наконец, с помощью суффиксов -ий, -ья, -ье когда-то производились вообще от имен существительных, обозначающих лица преимущественно по профессии, социальному положению, возрасту, должности, прилагательные со значением: свойственный кому-нибудь, например: мужичий (ср. у Шолохова в "Тихом Доне": "Григорий с щемящим любопытством разглядывал их простые мужичьи глаза"), помещичий, сапожничий, пастуший, девичий, вдовий, старушечий, вражий, княжий, охотничий, человечий (только в физическом, материальном смысле: человечий глаз, человечья голова, но ср. человеческий: человеческое отношение) и т. п.12

Относительные прилагательные с суффиксами -ий, -ья, -ье легко развивают и качественные значения, так как грань между качественными и относительными прилагательными очень подвижна и условна. Например: "жизни мышья беготня" (Пушкин); прийти в телячий восторг; волчий аппетит; медвежья услуга; петуший задор оппонента; собачий холод и т.п.

Морфологические и семантические различия между притяжательным разрядом имен прилагательных и качественно-относительным очевидны. Судьба притяжательных лишена перспектив (31). Притяжательные характеризуются, кроме своеобразной "смешанной" системы склонения (нечленные формы в именительном и винительном падежах обоих чисел, в родительном и дательном единственного числа мужского-среднего рода; членные формы в творительном и предложном единственного числа мужского-среднего рода, в родительном, дательном, творительном, предложном падежах женского рода единственного числа и в косвенных падежах множественного числа), безусловным отсутствием степеней сравнения и невозможностью производства "уменьшительно-ласкательных" форм, вообще форм субъективной оценки. Кроме того, для притяжательных прилагательных характерна несоотносительность с наречиями: наречные образования от притяжательных форм на -ов, -ин невозможны. Некоторые из этих признаков как будто роднят притяжательные прилагательные с разрядом местоименных прилагательных.

По-видимому, это сближение имел в виду акад. А.А.Шахматов, отмечая в притяжательных прилагательных "название отношения" и подчеркивая совпадение суффиксов притяжательности с "указательными основами": -ов (ср. старославянское местоимение овъ, овый), -ин (ср.: иной, ин-ок, суффиксы существительных -ин, -ина) (32).

Однако связь притяжательных прилагательных с местоименными очень внешняя и односторонняя.