1.4.2. Адъективная метонимия и ее разновидности
В науке данное явление получило различные наименования: метонимия признака [Некрасова 1975], смещенное определение [Долинин 1978, Федоров 1989], контекстуальная метонимия [Бирих 1987], отраженная метонимия [Сандакова 2002], динамическая метонимия, дискурсивная метонимия [Раевская 1999, Сандакова 2004], адъективная метонимия [Мерзлякова 2003].
О.В.Раевская характеризует дискурсивную метонимию так: «Дискурсивная метонимия, в отличие от лексической, или лексикализованной, реализуется только в рамках текста и вне его не существует» [Раевская 2000: 50]. Исследователь проводит мысль о том, что феномен дискурсивной метонимии проявляет себя не только на уровне слов, но и на уровне словосочетаний и предложений. Она выделяет семь типов дискурсивной метонимии.
1. Метонимия части и целого (… икона остановилась. Л.Толстой).
2. Гиперо-гипонимическая (родо-видовая). Функция такого рода метонимии – избежание повторов в тексте (вместо имени крыса используются имена грызун, животное).
3. Эллипсис. Эллиптическая дискурсивная метонимия может быть фактором структурной организации текста, направленным на смещение акцента в определенном семантическом пространстве дискурса (диалог Фамусова и Лизы: – Ведь Софья спит? – Сейчас започивала. – Сейчас! А ночь? – Ночь целую читала. Грибоедов).
4. Смещенное определение. При этом наблюдается расхождение между грамматической и семантической зависимостью прилагательного (Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом. А.Платонов). К.А.Долинин определяет этот процесс так: «предмету или понятию приписывается признак, характеризующий не этот предмет, а какой-то другой, находящийся с первым в определенной связи метонимического характера: обвинительный палец» [Долинин 1978:157]. Он отмечает близость такого рода метонимии к адъективным метафорам: «и там, и здесь предмету… приписывается чужой признак, который вызывает представление о своем постоянном «хозяине» и порождает сложный смысловой комплекс.
При этом чужой признак может одновременно действовать и как метафорический эпитет» (выделено нами – Губанов С.А.) [Долинин 1978: 158].5. Номинализованное определение. Метонимический перенос также состоит в смещении, в изменении семантико-синтаксических связей, приводящем к рассогласованности грамматической и семантической подчиненности. Например, Навстречу Макару и Петру шло большое многообразие женщин…(А.Платонов).
В обоих последних видах дискурсивной метонимии метонимический сдвиг направлен на то, чтобы выделить определение, сфокусировать на нем внимание. Важное свойство дискурсивной метонимии состоит в том, что слово может употребляться сразу в нескольких значениях, что придает особый рельеф ткани текста.
6. На уровне предложения. Теперь он только чай пьет на балконе (Чехов). Здесь пить чай на балконе метонимически означает отдыхать.
7. Косвенные речевые акты. Говорящий в них передает слушающему большее содержание речи, чем то, которое он реально сообщает. Такие высказывания, являясь репликами диалога, предназначены для передачи смысла, отличного от буквального, что нарушило бы логику развертывания диалога. Метонимический перенос, осуществляемый в косвенных речевых актах, относится к явлениям функционально-прагматического порядка и различается в зависимости от того, какая реплика – стимул или реакция – является метонимической.
Метонимический перенос в реплике-стимуле обычно представляет собой смену модальности: вопрос употреблен вместо просьбы, побуждения и т. д. Риторический вопрос – типичная дискурсивная метонимия, по мнению О.В.Раевской. Смена модальности может быть и в диалоге глухих:
– Что ты сделала?
– Хорошей прогулки!
Собственно смещенному определению посвящена диссертация А.А.Коротеева «Синтаксические смещения в современном русском языке». Под смещенным определением он понимает метонимическое определение. Смещенное определение является согласованным определением, выраженным прилагательным и причастием – это своего рода сокращенный вариант многословного словосочетания (бездетный налог – налог на бездетных граждан).
Остановимся на особенностях дискурсивной метонимии прилагательного в трактовке М.В.Сандаковой, продолжающей идеи О.В.Раевской. Рассматривая различия между употреблением прилагательного в метонимически производном значении и дискурсивным прилагательным, исследователь утверждает, что если лексическая метонимия существует в языке в готовом виде и не является живым процессом, то дискурсивная метонимия прилагательного создается в процессе деятельности говорящего. Это метонимия в действии, рождающаяся и существующая только в дискурсе. Дискурсивная метонимия нерегулярна, это уникальное явление (что, на наш взгляд, является преувеличением, ведь такого рода выражения часто употребляются в обыденной речи). Она считает, что «в результате узуального метонимического переноса прилагательное приобретает вторичное лексическое значение, которое получает словарную фиксацию. Дискурсивная метонимия не приводит к семантической деривации: здесь можно говорить не о новом значении, а лишь об употреблении прилагательного» [Сандакова 2004:106]. Нестандартное соединение компонентов дискурсивного метонимического словосочетания создает экспрессивность. В отличие от атрибутивного словосочетания с узуальным метонимическим значением прилагательного, дискурсивная метонимия, по мнению автора, вне контекста непонятна. Внеконтекстная связь возможна лишь в том случае, если смысловые отношения компонентов словосочетания непосредственно отражают какие-либо предметно-логические связи в мире. Например, словосочетание потный страх, в котором определяемое имя обозначает причину, а прилагательное – следствие: пот может быть одним из возможных физиологических проявлений страха.
М.В.Сандакова, опираясь на работы О.В.Раевской, выделяет три различных механизма дискурсивной метонимии качественных прилагательных в художественных текстах.
1. Эллипсис.
Для лексической адъективной метонимии эллиптическое сокращение не является живым процессом, поскольку прилагательное приобрело самостоятельное лексическое значение, отличное от исходного значения.
Смелый поступок – это свойство поступка, а не его субъекта; глупое лицо – свойство лица. Нам кажется, что в данном случае следует говорить и о субъекте, так как само имя связано с человеком, хотя согласимся с мнением автора о том, что выражение доброе лицо не всегда означает «лицо доброго человека». Также ученым отмечается, что дискурсивное метонимическое сочетание обычно обозначает не отдельный объект, а ситуацию, то есть, по мнению О.В.Раевской, «отрезок, часть отражаемой в языке действительности» [Раевская 1999:5]. С помощью дискурсивного метонимического словосочетания говорящий вычленяет и помещает в фокус внимания двух участников ситуации - названного существительным и другого, который репрезентируется через свойство, заимствованное у него и переданное первому. Например, … вместо ликующей, говорливой свободы… (Набоков). Словосочетание ликующей, говорливой свободы обозначает ситуацию таким образом, что определения лица оказываются при имени его состояния.«Дискурсивное метонимическое словосочетание прилагательного – это смысловой сгусток, представление целого описания в конденсированном виде. Показывая ситуацию с двух сторон, со стороны эксплицированного и имплицированного участника, оно производит эффект многомерности изображения», – пишет М.В.Сандакова [Сандакова 2004: 106].
Обычное атрибутивное словосочетание с прилагательным в роли определения обозначает соответствующих друг другу носителя признака и свойства. Для дискурсивных метонимических прилагательных характерно семантическое несогласование, так как явление наделяется далеким ему свойством.
Дискурсивная метонимия связана с живым эллиптическим процессом. В контексте – Когда я иду по улице, я думаю о том, что иду на север, через леса Коми, бурундука и росомаху, Пинегу, Мезень, к Ледовитому океану, у кромки которого в темноте самоеды играют студеные свадьбы (Осокин) – в атрибутивном словосочетании студеные свадьбы реализованы синтаксические валентности, но при этом наблюдается семантическая неполнота.
У прилагательного студеный есть семантическая валентность на предмет физического мира, обладающий температурным параметром, которая оказывается нереализованной. Вместо ожидаемого имени – воздух, вода – прилагательное сочетается с существительным свадьба. Между прилагательным и субстантивом возникает смысловое зияние, которое можно восполнить путем расширения словосочетания до более распространенного выражения, где семантическая валентность заполняется: свадьбы на студеном воздухе.М.В.Сандакова делает вывод: «Итак, о дискурсивных метонимических словосочетаниях прилагательного можно говорить как о результате семантического эллипсиса, при котором смысловая конденсация приводит к структурному сокращению синтаксической единицы» [Сандакова 2004: 108].
А.К.Бирих подвергла сомнению утверждение, что свертывание, сокращение словосочетаний – отличительная черта только признаковой метонимии. Сложность же такого рода смещений заключается, по ее мнению, в зависимости прилагательного от существительного. Это проявляется в опосредованности переноса (ср. пустой зал – «помещение» и зал неистовствовал – «люди, находящиеся в зале»). При метонимии прилагательного перед нами всегда несколько, как минимум два, денотата и признак: дерзкий ответ – «ответ дерзкого человека» [Бирих 1987:63]. Следовательно, дело состоит не только в уяснении механизма сокращения словосочетания, но и в анализе самого состава «участников» переноса, в характере переноса.
2. Номинативная подмена определяемого.
Это специфический механизм дискурсивной метонимии. Обычно эллипсис предполагает денотативную смежность участников ситуации, здесь же смежность носит логический характер: определяемое имя заменяется другим именем, которое выражает предикативную характеристику объекта, имеющегося в виду, то есть наблюдается номинативное различие при денотативном тождестве исходного и нового определяемого.
Как правило, такие смещения связаны с текстовыми импликациями. Некоторый имплицированный смысл служит базой для образования метонимического словосочетания: «предицирование объекту какой-либо характеристики или отнесение его к какому-либо классу обычно составляют пресуппозицию высказывания с дискурсивной метонимией прилагательного» [Сандакова 2004: 109].
Например, метонимическое словосочетание зеленое утешение (Улицкая) возникает на основе пресуппозиции «растения – это утешение». Существительное утешение употреблено метонимически, в значении источника состояния по модели: «утешение» – «предмет, который дает утешение». Название свойства растений переносится на это метонимическое имя: «зеленые растения» – «зеленое утешение».Исследователь отмечает, что словосочетания с подменой определяемого имени встречаются в современном рекламном дискурсе (вкусные радости: «радость» – «то, что является источником радости»; хрустящее счастье: «счастье» – «то, что является источником счастья»).
Словосочетания, возникшие путем подмены определяемого, иногда становятся устойчивыми. Автор приводит в пример словосочетание белая смерть, употребляющееся для обозначения разных предметов: соль, сахар. Поскольку чрезмерное употребление данных предметов может привести к опасной, неизлечимой болезни, становится возможным метонимическое смещение прилагательного со значением имманентного свойства: «белая соль» – «белая смерть».
3. Словообразовательный механизм.
При этом способе от имени одного из участников ситуации образуется прилагательное, которое служит определением к имени другого участника, то есть участники получают неоднородное частеречное выражение – существительным и прилагательным. В русском языке такое представление двух участников ситуации в атрибутивном словосочетании типично для сочетаний с относительными прилагательными. Использование же качественного прилагательного – явление окказиональное.
Слюна не долетела до адресатов… никто не стал вступать в слюнявую войну (Новая газета). Словосочетание слюнявая война потребовалось при описании конфликта участников антивоенного пикета. Слюнявый содержит отсылку к слову слюна. Автор избирает прилагательное с ярко выраженной иронической коннотацией.
Разработкой конкретных типов переноса эпитета, трактуемых как синтаксический перенос определения, занимается А.А.Коротеев. Он выделяет три группы смещенных определений.
1. Смещенные определения, приписывающие части признак целого. Например, Юноша встряхнул головой, стиснув голодные зубы (М.Горький); или более стертые определения типа чахоточное лицо (Ф. Гладков).
2. Смещенные определения, грамматически подчиненные названию целого, а по смыслу – наименованию части. Они, как правило, обозначают совокупность однородных предметов: коней табун игривый (М.Лермонтов); или предметы, состоящие из частей: липы душистой цветы (К.Бальмонт). Чаще всего присваивается признак одной из частей человеку в целом: Из вагона выходят клетчатые американцы (А. Авдеенко).
3. Смещенные определения, присваивающие признак одного предмета другому, не связанному с первым отношениями части и целого:
– с действователя на опредмеченное действие (жадная суета людей. М. Горький);
– с носителя свойства или состояния на само свойство или состояние (в восторге только музы тайном осмелились сей стих бряцать. Г.Державин);
– с объекта на опредмеченное действие (тела отдадим раздетому плясу. В.Маяковский);
– с места действия на опредмеченное действие (с черным моленьем в зрачках. В.Брюсов);
– с носителя свойства на выразитель (Нет, малодушный стон не омрачит той славы. Надсон);
– с действия на действователь [скажем точнее – на орудие] (Кипит и чашей вихрь стройный под гул отрывистых смычков. Ю.Вяземский);
– со следствия на причину (Ночь – лицо к лицу гнет в счастье бледном. В. Брюсов);
– с причины на следствие (Дебелый вол спал в тени зеленой. А.Фет);
– с действователя на объект (Смахнул со лба, с усов сонный пот. Авдеенко);
– с действователя на орудие (То Гогарта схватив игривый карандаш... Ю.Вяземский);
– с одного из сходных предметов на другой (мальтийский механизм – внешний вид механизма имеет сходство с мальтийским крестом);
– с действователя или объекта на место действия (Иди на горячие пути под домны и мартены. Авдеенко);
– с действователя или объекта на время (Сколько суток полусонных он оставил за собой. А.Твардовский).
А.А.Коротеев признает совмещение метафоры и метонимии во многих словосочетаниях. Он вводит понятие antihendiadys, что означает результат искусственного слияния двух независимых друг от друга понятий (звездная тишь, ленивая тишина у Пушкина). Ученый затрагивает вопрос о синтаксической природе смещений прилагательных, описывает атрибутивные и предикативные отношения в составе эпифразы, недостаточно уделяя внимание семантическим механизмам переноса прилагательных.
Наиболее полной типологией адъективной метонимии является классификация А.Х.Мерзляковой [Мерзлякова 2003]. Ученый опирается как на смежность предметов, лежащую в основе метонимических переносов, так и на смежность признаков этих предметов и говорит о четырех разновидностях адъективной метонимии прилагательного:
1) каузальной адъективной метонимии, в основе которой лежит ассоциативная связь между компонентами причинно-следственных отношений: зеленый человек – человек, выпивший что-то (алкоголь) или уставший, а потому, как следствие, ставший зеленым (ср. с зеленый дом). Здесь различаются семантические переходы, осуществляемые от причины к следствию (см. выше) и от следствия к причине (ты весь черный, то есть грязный);
2) конверсивной адъективной метонимии, которая базируется на объединении двух взаимодополняющих признаков и имеет следующие виды:
а) каузирующий подтип, при котором перенос происходит с состояния на причину, которая его вызвала: грустный человек – грустные сумерки;
б) индикативный подтип, где перенос основан на отношении между состоянием и его внешним проявлением: боязливый человек – боязливый взгляд;
в) включающий подтип, при котором происходит включение признака, присущего одному предмету, в состав признаков, присущих другому, смежному объекту: умный человек – умная доброта;
г) метонимия длительности состояния, где перенос основан на смежных отношениях между состоянием и периодом длительности этого состояния: печальная жизнь, печальное детство;
д) локативный подтип, при котором перенос покоится на отношении смежности между состоянием и местом, где оно переживается: радостный парк;
3) вторичной метонимии признака, которая функционирует чаще как синтаксическое смещение и определяется в большей степени природой объекта, а не собственно признаками. Данный тип метонимии адъектива используется при характеристике объекта, предмета, явления, связанных импликативной связью, ситуацией включения признаков, при котором происходит переподчинение смысла: молчаливый человек – молчаливые уста;
4) синекдохе, которая совмещает отношения включения и подчинения:
имеющий признак А, включающий В – имеющий признак В; синий цвет – синий человек от холода – синий человек.
Все приведенные типы переносов, по мнению А.Х.Мерзляковой, ограничены возможностями ассоциативных связей имен и обусловлены реальными ситуативными связями, зависят от «общественных пресуппозиций о миропорядке» [Мерзлякова 2003: 114]. При метонимическом типе переноса особенно важно учитывать предметную сферу, ее специфику, тогда как при метафорических преобразованиях на первый план выходит субъективное восприятие признака. Кроме того, именно конверсивный тип адъективной метонимии наиболее антропоцентричен, по мнению автора классификации; сферой-донором здесь выступает поле «эмоции», тогда как вторичная метонимия и синекдоха чаще используются при моделировании экзистенциальных или артефактных понятий.
Метонимия признака, как мы смогли убедиться в этом выше, – неоднозначное явление, получившее в научной литературе большое число интерпретаций. На сегодняшний день сформирована терминология, позволяющая детально проанализировать адъективную метонимию в различных дискурсах.