3.3 СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И СОВРЕМЕННОЕ МИФОТВОРЧЕСТВО

"Перестройка" сделала возможным очистить и концептуализировать философское знание, избавиться от необходимости соблюдать идеологическую "чистоту" в философских текстах и потому сразу же обозначилось многообразие точек зрения.

В направлении интуитивистской методологии развивается деятельность сотрудников Лаборатории постклассических исследований института философии РАН, которые в своих текстах пытаются адаптировать к нашей философской культуре традицию постмодерна. Так, В.А.Подорога в своих произведениях актуализирует тот вариант понимания "другого", который он называет "коммуникативной стратегией".

"Возможность читателя быть-в-мире - текста определяется трансцендентальной схемой Другого" [206, с. 18]. Коммуникативная практика - это запрет на все практики чтения. Кроме той, которая уже выбрана в качестве единственной. Задача состоит в том, чтобы отграничить моё от другого и в то же время сохранить единство "моё - другой" в конструктивной коммуникации.

Подорога движется в русле той проблематики, которую в западной философской традиции разрабатывали такие мыслители как Гадамер, Гуссерль, Хайдеггер, и современные Ж.Делёз, Ж.Деррида, Беньямин. Суть этого течения в философских дискурсах, посвященных бытованию и перетеканию мысли в пространствах идеального, фиксации трансцендентального содержания, как единственно возможного места встречи "Я и Другого".

Задача преодолеть "невыразимость" (мысль изреченная - есть ложь) ведет к поиску границы между трансцендентальным и телесным, там где и происходит реальное событие

И              И              "П              lt;-gt;

именования реальности. В этой связи можно вспомнить высказывание Ж.Делёза о том, что местом, где возникает идеальное, является поверхность тела человека, его кожа, как граница, предел человеческого существования. Если старый идеализм отрывал идеальное от телесного и старался максимально дистанциировать эти два начала бытия (Платон), то представители постклассйческой философии пытаются как бы продлить идеальное до телесного, адаптировать предметно- телесную реальность к идеальному и иррациональному. Показательно рассуждение Подороги о метафорическом способе постижения и выражения реальности. "Афоризм - форма "этос - стиля" Афористическое письмо спонтанно телесно, направлено против книги как системы: не она ли принуждает читателя вступать в каждый афоризм, как на маленькую сцену, где итоговая мораль распадается ...

Интересна этимология слова "афоризм". Apohrismos - означает одновременно предел, черту (horismos), а также дальнее открытое (аро); пространство афоризма - это открытость предела, парадоксальность, удивительная пластичность. Текучесть смыслового содержания отличает афоризм как литературную форму.

Такого рода тексты привлекают очень ограниченный круг читателей, которые к тому же как правило являются коллегами по профессиональной деятельности. Но для нас важно следующее обстоятельство. Здесь достаточно ясно осознается интуитивно-мифологический стиль мышления, о котором мы подробно говорили в первой главе. Конечно, мы видим новую обстановку, новые аксессуары, но идеи во многом теже. Интуитивные достоверности, в которых перед нами открывается реальность. Этот способ философствования тесно связан с определенными направлениями в антропологии и социологии, и его с долей условности можно назвать феноменологическим, поскольку влияние Гуссерля здесь доминирует.

Заметным явлением интуитивистского мифотворчества следует признать сочинение Дугина "Основы геополитики" [103 ]. Автор предполагает, что его понимание социальных и гуманитарных проблем является единственно верным и, что именно его идеи принесут России долгожданный покой и процветание. "Геополитика" создана по стандартам и правилам академического труда, со всеми необходимыми атрибутами. Мы найдем здесь постановку проблемы, анализ точек зрения предшественников, максимально простые и строгие формулировки. Все это, однако, не должно вводить нас в заблуждение. Сочинение Дугина есть достаточно яркий пример современного мифотворчества, Действительно, давайте проанализируем основные положения этой работы. Поскольку речь идет о

геополитике, то есть политике в планетарном масштабе, Дугин выстраивает систему взаимоотношений между различными государствами и регионами планеты исходя из набора нескольких первичных интуиции.

Наряду с цивилизациями, тяготеющими к "материковым" интересам, существует сообщество государств "прибрежного" типа "Rimland". Они расположились на краю мирового острова и имеют свои особенности, исторически детерминированные интересы. Сюда относятся европейские государства и США [103,с165].

Далее, интуиция геополитического интереса не только говорит нам, что различные региональные конгломераты государств имеют различные интересы, но с очевидностью приводит нас к выводу об антогонистическом характере этих интересов. Внутренняя логика формирования "островных", и "прибрежных" сообществ с неизбежностью ведет к взаимному противостоянию и непримиримой конфронтации этих конгломератов. Как военно-политической, так и экономической областях. Главными субъектами этого противостояния являются "прибрежные государства", ядро этой региональной группы составляют США и "мировой остров", где доминируют Россия и Китай. Поскольку материковые государства расположились на бескрайних просторах Евразии, то исходя из этих географических обстоятельств, они выработали и определенный тип цивилизации, главным принципом которого является преобладание общества над личностью, государства над индивидом, т.е. основу материковой цивилизации составляет централизация исоциоцентризм.

Напротив, характерными чертами "островной" цивилизации, источники которой коренятся в цивилизации "прибрежной" (Греция, Рим) являются антропоцентричность, индивидуализм, ценности свободного рынка, поскольку все они были торгующими, морскими государствами. С этими данностями ничего нельзя поделать.

Книга Дугина читается легко, создает впечатление академической добросовестности, все это дополняется глубокой убежденностью автора в своей правоте, что создает дополнительный эффект эмоционального воздействия.

Однако, трудно во всем согласиться с автором, более того, в некоторых аспектах это сочинение представляется просто опасным.

Дугин не претендует на новизну своей основной идеи и добросовестно приводит список фамилий своих предшественников, добавляя, однако, что геополитике всегда отказывали в научном статусе, что, по его мнению, не только не вредило ей, но ограждало от казенщины и конформизма, свойственного другим наукам. С сожалением приходится признать, что некоторые моменты политического развития мира последнего десятилетия как бы подтверждают главный тезис Дугина о том, что в реальной политике речь идет не о морали и справедливости, но о реальных государственных интересах.

Действительно, традиция рассматривать сообщество людей, государство, группу государств как некоторую органическую целостность, как некий самостоятельный организм. существующий помимо людей его составляющих, возникла давно, например, в "Левиафане" Т.Гоббса развивается аналогичная точка зрения. Не новым является и так называемый географический детерминизм, тут можно вспомнить сочинение Монтескье "О духе законов", где географическая среда есть определяющее начало того или иного типа государственности. Органицистский подход есть основа методологии О.Шпенглера. Этот же метод занимает доминирующее положение в исторических построениях славянофилов, особенно поздних - Данилевского и К.Леонтьева (последний, впрочем, никогда не претендовал на научность своей концепции, а прямо провозглашал ценностный характер своей концепции исторической судьбы России. Недаром В.Розанов развил этот способ социально-политического мышления эстетическим пониманием истории.

Как видим, методологическая позиция Дугина имеет свои предпосылки и аналоги в истории общественно-политической мысли, что, однако, не свидетельствует о ее бесспорности. Этот метод можно обозначить как идеолого-мировоззренческую редукцию или сведение всей сложности человеческого существования к одной простейшей, хотя и существенной интуитивной достоверности. Несомненно, что борьба государственных и блоковых структур за свои интересы очевидна и действительна, часто это циничная и ожесточенная борьба, но не только и не столько эта борьба определяет существование людей на планете. Возможно ли сегодня говорить о каких либо исключительных интересах и различных типах цивилизаций, доводящих страны и регионы до непримиримой вражды? Думается, нет. Возьмем для примера то, что нам ближе всего - нашу собственную историческую судьбу. Согласно Дугину, Россия есть центральная сила "материкового" типа цивилизации и ей предназначено отстаивать чистоту интересов "мирового острова". Однако, поглядим на вещи трезво. Историческая судьба России тесно связана с историческими судь- бами других стран Европы. Россия - христианская страна, и хотя мы исповедуем Православие, видимо, наиболее близкое "восточному" менталитету направление христианства, тем не менее это сложный синтетический продукт иудео-греко-рим- ской цивилизации и здесь Россия не более, чем старательный ученик. Далее, реформы Петра 1 были ориентированы европейскими ценностями, хотя и принесли весомые геополитические результаты. И , наконец, самое важное: Дугин полагает, что Россия, как "материковое'1 государство, в большей степени тяготеет к социоцентризму в противоположность индивидуализму и антропоцентризму, тогда как на самом деле, элементы последнего занимают заметное место в новой и новейшей истории России. Ведь 19 век наше истории это время высоких достижений как в военно-политической сфере, так и, в особенности, в сфере культуры проходил под знаком все усиливающейся тенденции к индивидуализму. Без допущения преобладающего значения индивидуальной творческой активности невозможен феномен Пушкина. На этой же основе состоялась вся русская классическая литература, наука, право и т.д. Нужно также иметь в виду и следующее обстоятельство. По-прежнему решающим фактором силы и состоятельности того или иного государства, при всех противоречиях внутри этой сферы деятельности человека является наука. Сама эта форма сознательной деятельности невозможна без свободной индивидуальной творческой деятельности, а генезис научного подхода к действительности коренится в культурной традиции античного мира. Аргументы против теоретической конструкции Дугина можно множить до бесконечности, но из основных назовем еще два:

Во-первых, здесь есть существенное, собственно теоретическое упущение. Не обосновано главное теоретическое средство - редукция к геополитическому интересу. Со времен Декарта доведение теоретического анализа до простейшего и существеннейшего начала или нескольких начал, есть эффективное средство научного сознания. Однако, редукция у Декарта дополняется требованием исчерпывающей полноты исследования, учетом всех факторов. Дугин несомненно излишне упростил свою теоретическую задачу, дополнив свое упрощение милитаристским мифом, из разряда научной деятельности перешел в разряд беллетристики.

Во-вторых, это опасная беллетристика. Мы уже имеем немалый опыт отношения к человеку как совершенно незначительному фрагменту социальной реальности, когда задачи социальной глобалистики неизмеримо превышали масштаб человеческой личности и мы помним к каким неисправимым утратам это привело.

Другим интересным примером современного социокультурного мифотворчества может служить обширная монография А.С.Ахиезера "Россия. Критика исторического опыта"[16].

Если книга Дугина представляет собой некий вариант социологического имманентизма и логика его изложения следует за внутренними процессами, происходящими в исследуемых им структурах (так по крайней мере ему представляется), то книга Ахиезера в большей степени несет в себе определенную предза- данность. Это связано с тем, что автор явно тяготеет к идеологии "общество открытости", и эта "открытость" понимается в системе ценностей того мира, который условно принято называть "Запад".

В контексте книги, несомненно, лежит представление о социологической дихотомии, которую в свое время отчетливо сформулировал С.Хантингтон, По существу имеется два типа общественных образований - это общество традиционного типа и общество современного типа. Общество современного типа Это общество, построенное по моделям западно-европейской цивилизации, в категорию традиционных обществ попадают все остальные общественные образования [127, с.37]. Очевидно, что Ахиезер предпочитает модель "современного общества". Он согласен тем, что для достижения этого желаемого состояния необходимо проделать путь "модернизации". По этому пути с неизбежностью и следует Россия, но ... тут, собственно, и начинается аналитическая работа Ахиезера. Он ищет и находит те обстоятельства и препятствия, которые Россия не смогла преодолеть для того, чтобы встать в ряд "современных" обществ.

Следует сразу отметить, что рассматриваемая нами работа, это обширный и добросовестный труд, автор привлек обилие различных материалов из исторических, социологических трудов своих предшественников, однако, "грех" упрощения и тут имеет место. Ахиезер использует несколько ключевыгх понятий и смысловых связок для своей глобальной аналитической работы. Наиболее важным из применяемых им методологических средств является понятие "инверсия" (лат "inversus - переворачивание, перестановка). Логический словарь дает объяснение термина как обращение. Ахиезер понимает инверсию как важнейшую логическую категорию. "Она носит консервативный характер...и не выходит за рамки исторически сложившегося культурного богатства... Инверсия является логической формой самого простого принятия решений/' [16, с.67]. Инверсия это как бы соскальзывание в архаику мысли в тот самый момент, когда требуется новое и адекватное ситуации решение. Инверсионная логика тяготеет к традиционализму.

Другим важным понятием является "медиация". "Медиация - процесс наращивания рефлексии соответствующего субъекта через формирование последовательной системы все более конкретных оппозиций... Результатом медиации является... срединная культура как следствие преодоления ограниченности ранее сложившийся культуры." [16, с.67].

Эти два логических понятия, включив в себя социальное содержание, становятся важными инструментами социологии и культурологии. Инверсионные процессы во многом тождественны стагнирующим, консервативным тенденциям в обществе, когда неумение понять и принять новое, меняющееся в общественной жизни, ведет к тотальному отрицанию этой новизны, последнее может превратиться в " косу инверсии", радикальный социальный взрыв, уничтожающий все и всех и отбрасывающий общество в пучину дикости и насилия. Медиация, напротив, несет в себе конструктивное преобразующее начало, также с неизбежностью сопутствующее общественному развитию. Если инверсия стремится замкнуть общественную эволюцию в циклы, то медиация, напротив, стремится разорвать эти циклы и вывести общество на новый уровень линеарного поступательного развития. Отсюда оппозиция инверсии и медиации, с одной стороны, их диалектическое единство, ,, с другой стороны, внутренняя разнородность, обостряющая в ряде случаев ситуацию в обществе до крайности, когда инверсионная реакция сметает все ранее завоеванные достижения прогресса. Общественные изменения, происходящие в рамках обозначенной выше оппозиции, характеризуются таким понятием как "маятник Ахиезера". Идея этого маятника, приложенная к истории России, показывает как ряд последовательных усилий общества перейти на новый этап своего прогрессивного развития сметаются сокрушительной инверсией и вновь наблюдается понятное движение. Тем не менее колебания повторяются вновь и вновь и прогрессивное движение. пусть с трудностями, но продолжается вперед. В обычном обществе в случае с Россией все обстоит несколько иначе, и постоянная борьба традиционализма и либерализма все время проигрывается в пользу традиционализма, а колебание маятника есть движение от катастрофы к катастрофе.

Если инверсия и медиация, по крайней мере по видимости, понятия наукообразные, идущие от логики, то использование такого представления как манихейство, приводит нас непосредственно в сферу интуитивно-мифологического. Согласно Ахиезеру, манихейство является исторически наиболее адекватным и полным массовым воплощением инверсионной логики. Манихейство в истории России реализовано двояким образом. Во-первых это непосредственное влияние религиозной доктрины. По мнению Ахиезера, такие влияния были возможны в дохристианский период русской истории и, возможно, отразились в неких национальных подсознательных контекстах. Во-вторых, манихейство выступает как некая ценностная система координат, смысл которой заключается, с одной стороны, в жестком разграничении добра и зла (идея, которая заимствована от зороасТрийцев), с другой стороны, зло и добро представляются существующими от века и борьба между ними никогда не прекратится. Зло здесь тождественно людям, которые отпали от добра и присоединились к космическому злу. Поэтому все человеческие проблемы должно решать избиением людей-насекомых, уничтожением враждебных сословий, групп, государственности. Манихейство оказало сильное влияние на средневековые ереси - альбигойскую, богомильскую, катаров, павликиан и т.д. Манихейство у Ахиезера трактуется как "вечный соблазн культуры" [16, с.75]. Он полагает, что историческая судьба России в значительной степени связана именно с инверсионными, манихейскими традициями. Различные циклы истории России понимаются Ахиезером как большей частью малоуспешные попытки преодолеть тради- ционализм и приблизиться к либерализму. Новая и новейшая история России рассматривается им под этим углом зрения и утверждается, что Россия как бы "застряла" между этими двумя глобальными суперцивилизациями - традиционной и модернистской.

Ахиезер, несомненно, придерживается идеалов западной цивилизации, с её опорой на индивидуальную творческую активность. Для него существует определенный масштаб оценки и система координат и поэтому его выводы, во-первых, предопределены, во-вторых, некритичны. Ведь сначала необходимо определиться отчетливо с основаниями, то есть не мешало бы произвести критическую рефлексию по модернистским типам цивилизаций, быть может, там тоже не все благополучно.

Тем не менее, некоторые оценки и суждения Ахиезера заслуживают внимания. Вообще говоря, идея манихейского дуализма в некоторой своей части, несомненно, продуктивна. Это, конечно, мифологема, но мифологема, дающая некоторое достоверное знание. Первым на амбивалентность, дуалистич- ность и расколотость русского менталитета обратил внимание Н.Бердяев. Ситуация раскола - это перманентное состояние нашей национальной общественной жизни. И это естественно, потому что одно наше национальное "мы" всегда было и находится в Европе, другое "мы" - это Азия. И встреча этих двух национальных начал не всегда заканчивается ко всеобщему удовлетворению. Но верно и то, что встреча этих различных "мы" может быть и продуктивна. Одно может смотреться в другое как в зеркало и здесь появляются некие возможности для "критической рефлексии", столь любимой Ахиезером.

Ахиезер, несомненно, прав, когда говорит о склонности нашего массового сознания соскальзывать в направлении традиционных общинных ценностей (инверсия). Этот элемент нашей общественной жизни помогает, например, понять как был возможен у нас Сталин, почему у нас никак не удаются либеральные реформы и т.п. Для Ахиезера все трудности нашей истории заключаются в недостаточности индивидуальной критической рефлексии, неразвитости индивидуальной свободы и покуда мы не изменимся в достаточной степени в этом направлении, мы с неизбежностью обречены на повторяющиеся циклы инверсии.

Представленный выше анализ сочинений двух авторов, двух точек зрения дает основание полагать, что интуитивизм и мифотворчество отнюдь не отошли в прошлое, как изжившие себя формы человеческого отношения к миру, но продолжают действовать в нашем общественном сознании и оказывать существенное влияние на национальную гуманитарную традицию.

В книге Дугина "Основы геополитики" мы находим миф о неком тотальном геополитическом интересе. Почему миф? Потому что это образно-целостное представление, которое никак нельзя подвергнуть "критической рефлексии". Как только мы начнем процедуру анализа этого понятия, оно сразу утратит свою определенность и убедительность. В самом деле, продуктом какой геополитической области является, например, Христианство, идеологическое, политическое, социальное движение, предопределившие судьбы многих народов. Географически местом возникновения является зона "прибрежных11 государств - Рим, распространено повсеместно, как на "материке", так и в "прибрежной" зоне, так и на "мировом острове". Внутреннюю основу христианства составляет противоречивое единство восточного (иудаизм) и позднеантичного (индивидуализм). В сферу действия каких геополитических интересов можно отнести это явление? Таких вопросов можно поставить бесконечное множество.

Преимуществом позиции этого автора является попытка независимого анализа этого интереса, так сказать точек имманентных начал, внутренней природы, какого либо общественного конгломерата. Как исследовательская позиция это направление движения мысли, несомненно, перспективно.

Нельзя подходить к каким либо социальным проблемам с позиций заранее выбранного критерия, как это делал Ахиезер. Однако, Дугин в своем мифотворчестве допускает слишком сильньге упрощения для более рельефного и убедительного выражения своей мысли. На самом деле, вряд ли можно говорить о неком едином тотальном геополитическом интересе.

Несомненно одно, ценность индивидуальной человеческой судьбы, значимость индивидуальной творческой актив - ности для Дугина исчезающе мала, главное для него - военно- политическая глобалистика. Думается, в нашей национальной истории этого и так достаточно.

Книга Ахиезера - в академическом смысле - более обстоятельна, обработан большой материал из реальных областей гуманитарного знания - социологии, политологии, культурологии. Привлекает его гуманистический пафос. Ахие- зер выступает как убежденный сторонник западно-европейской модели цивилизационного и культурного строительства. Большое значение для него имеет ценность и уникальность отдельной человеческой личности - со всем этим трудно не согласиться. Однако, безусловная ценность и применимость ко всем без исключения народам и нациям этой модели развития и этой ценностной ориентации вызывает серьезные сомнения. Следует заметить, что в самой западно-европейской интеллектуальной традиции идет серьезный пересмотр и критика основных принципов теории модернизации и либеральных ценностей. Постклассические и постмодернистские социологи и социальные философы пользуются здесь все большей популярностью.

Ахиезер, как и Дугин склонен к редукции и мифотворчеству. Он, конечно же, упрощает действительную социальную и антропологическую ситуацию в России. Нет и не может быть никаких геосоциологических моделей, обладающих абсолютной истиной. Реальная картина всегда сложнее и многограннее, такого рода теоретические построения. Равным образом и идеализированная концепция либеральной цивилизации, тоже есть не более как мифологема.