П. Я. ЧААДАЕВ И И. М. ЯСТРЕБЦОВ

П. Я. Чаадаев воспользовался книгой И. М. Ястребцова * «О системе наук, приличных в наше время детям, назначаемым к образованнейшему классу общества» (М., 1833) для выражения своих взглядов на Россию и в этой связи — на философию истории, изменившихся к этому времени по сравнению с теми, которые он обосновал в ФП.

* В дореволюционной справочной литературе (см. напр.: Змеев Л. Ф. Русские писатели. СПб., 1886; словарь Брокгауза и Ефрона и др.), а также в некоторых советских работах (см. напр.: Торопыгин П. Г. II. Я. Чаадаев и И. И. Ястребцов//Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1987. Вып. 748) биографию И. М. Ястребцова смешивают с биографией Ивана Ивановича Ястребцова (1776- 1839), крупного чиновника министерства духовных дел и народного просвещения при Голицыне, члена Российской Академии наук. На ошибочность такого смешения указывали: Сакулин П. Из истории русского идеализма. М.„ 1913. Т. 1, ч. 1. С. 372; Чулков Н. П. Примечания...//Летописи Гос. лит. музея. Кн. 3. Декабристы. М., 1938. С 79; Каменский 3. А. П. Я. Чаадаев. М., 1941 (канд. дисс. хранится вбиб-ке МГУ). С. 462.

минается «одна особа, которой мы обязаны основными мыслями теперь излагаемыми». В подстрочном примечании приводились инициалы «особы»: «П. Я. Ч.». Сам Чаадаев упоминал об этом в письме к С. Г. Строганову (№ 83), считая соответствующие места книги Ястребцова своим алиби — доказательством такого изменения своих взглядов по сравнению с идеями Ф#, которые должны были, по его мнению, в значительной мере реабилитировать его в глазах правительства. На это же рассчитывал и А.

Ниже мы приводим тексты из книги И. М. Ястребцова «О системе наук...», к которым можно отнести утверждение Чаадаева, что Ястребцов выражал в своей книге его идеи, и по которым можно проследить, в каком направлении эволюционировали взгляды Чаадаева на Россию. Публикация П. Г. Торопыгина и 3. А. Каменского.

но состоять, как можно вывести философически, в том, чтобы уметь произвольно, т. е. по убеждению собственного его разума, сделаться тем, чем предопределено ему свыше».

(С. 86): «Если народ не может развивать особенной какой-нибудь идеи в пользу человечества, то он не может составлять и отечества. Есть поэтому народы вовсе без отечества, как большая часть диких племеп».

«...Служа отечеству, мы служим самому человечеству. Отечество существует до тех пор, пока существует его идея, а существует она до тех нор, пока развивается. Как скоро разовьется вся, отечество прекращается, ибо источник его жизни, идея, иссяк. Для него останется тогда одна жизнь, и в своем роде бессмертная, в истории.

Государство сильно, когда отвечает идее отечества, оно слабее, и идет даже к своей погибели, как скоро противится ей».

(С. 87): «Трудно и не всегда возможно постичь идею отечества; ее трудно определить и тогда, когда она много уже обнаруживала себя, а как предугадать ее, в самом начале ее развития? Между тем отечество подвигается вперед беспрерывно; оно не остановится для того, чтобы подождать, пока кто-нибудь откроет его идею и приспособит к сей идее воспитание».

(С. 95): «Человечество, развиваясь, изменяется, изменение сие обнаруживается духом времени».

(С. 191): «Какая идея нашего отечества? Она должна быть отлична от идей собственно европейских, ибо до сих пор Россия составляла как бы особенный мир в Европе. Россия не участвовала ни в одном из тех великих движений умов, которые приготовили нынешнюю Европу. Не было для нее ни крестовых походов, ни феодализма (в примечании И. М. Ястребцова: «Удельная система России, так же как и удельная система Испании, была отлична от феодализма»),., ни влияния классицизма, пи реформации... Без преданий, без памятников минувшего, она как будто родилась только вчера, и опоздала войти в свет Европейский. В Европейском свете развились такие стихии, которые и пе вошли еще в состав России. Оттого Европа не чувствует великого северного государства своим».

(С. 192): «И, однако, промысел, конечно, не без намерения отдал во владение русскому народу шестую часть земного шара, почти все климаты, основательный ум. силу терпения и богатый язык. Не без намерения промысел положил и отличные стихии образования сему народу пред прочими народами европейскими».

«Назовем новую европейскую цивилизацию, для краткости, скандинавскою, по той причине, что Скандинавы были первыми ее виновниками».

(С. 192—193): «Различные народы, принадлежащие к ней, трудятся каждый различным образом, в пользу человечества. Германия, например, служит сражением высших отвлечениостей.

На границах сей, так сказать, скандинавской Европы, находится иберийский полуостров с африканской стороны, и Россия с азиатской».

«Иберийский полуостров и Россия назначены... как многие причины заставляют думать, для высоких ролей в драме человечества. Вероятно, сие назначение состоит в том, чтобы скандинавскую цивилизацию передать в надлежащем виде, с одной стороны, Азии, с другой — Африке».

(С. 193): «Полагаем, что идея нашего отечества состоит в таком превращении скандинавской цивилизации, какое необходимо для мира азиатского, и что идея Испа- пии имеет подобное значение для мира Африканского.

Россия и Испания не отстали от Европы, а идут своим собственным путем, отличным от Европейского».

(С. 194): «Испания и Россия назначены, кажется, быть в свое время такими же центрами цивилизации для двух частей света, каким центром цивилизации служит теперь Англия для Европы».

(С. 195): «Рассматриваемая с этой точки зрения, вся история Русского народа должна представить четыре периода: в первом периоде преимущественно азиятские стихии составят оспование народа; во втором, откроется широкий вход стихиям европейским [108]; в третьем, стихии азиятские и европейские переработаются в оригинальную

Русскую цивилизацию; в четвертом, наконец, цивилизация Русская сообщится приготовленной для этого Азии. Четвертый период будет уже для России, как ныпешнее состояние для Англии, временем ея устарения».

(С. 196): «Россия способна к великой силе просвещения. Это можно утверждать не из патриотического только тщеславия или надежды, но из соображения обстоятельств, в которых Россия находилась и паходится. Ее эпоха существования, прошедшая жизнь и характер парода так устроены Провидением, что она не только может, но готова достигнуть до высокой степени совершенства в деле развития человеческого».

(Далее Ястребцов рассматривает «Эпоху существования», «прошедшую жизнь» и «характер народа» России.)

(С.

(С. 199—200): «Самые заблуждения прошедших времен служат полезными уроками и тяжкие уроки заблуждений, и наставления истины окружают со всех сторон юную Россию. Ей остается выбирать и ими пользоваться, но для нее недостаточно усвоить себе их в гаком виде, в каком они существуют у других народов. У других пародов они соединены тесно с некоторыми... невыгодами. Сию примесь невыгод должно отделить от истинного добра и воспользоваться одним сим последним в чистоте его. И здесь то основание патриотической надежды нашей. Не в том только предвидим высокую участь России, что она может заимствовать много у других и обратить в пользу свою чужие труды, но в том особенно, что опа по прошедшей своей жизни и характеру народа может сделать выбор с полной свободой, может принять и отбросить все то, что ей угодно, т. е. принять все полезное п отбросить все вредное».

(С. 201; именно здесь Ястребцов и ссылался па «П. Я. Ч.» — З. К., П. Т.): «Прошедшая жизнь»; «Россия свободна от предубеждений; живых преданий для нее почти нет, а мертвые предания бессильны. Россию поэтому и называют юною, что прошедшее как бы не существует для нее».

(С. 202): «Характер народа»: «терпеливый», исполнительный, чуждый строптивости и т. п., словом — «белая бумага: пишите на ней».

(С. 203): «Россия не только может, но готова достигнуть до высокой степени совершенства в деле развития человеческого. Для этого нужно ей прежде всего искренне приступить к рассмотрению своего положения; и всякий благонамеренный Россияиип должен в сем случае отбросить в сторону тот ложный патриотизм, который ищет прикрывать недостатки, и выказывает одни блестящие стороны своего отечества.

Какая польза и какая честь обольщать себя?»

* * *

Приведенные выдержки из книги Ястребцова показывают, что у Чаадаева были все основания утверждать, что если не его коренные философские идеи, то философ- ско-историческая концепция эволюционировала весьма существенно. Если в центре ФІІ находилась критика истории и действительности России, и упования на ее возможности в будущем оставались лишь слабыми намеками, оговорками, антитезами критическому пафосу, то, как видно из книги Ястребцова, эти акценты разительно переменились. В центре концепции России теперь оказалась идея исторических преимуществ России перед Западом, хотя и покоящихся на утверждении, что Россия может оптимально использовать достижения Запада.

Таков был пафос идей Чаадаева о России с середины 30-х гг. и лишь к концу 40-х и в 50-х гг. обнаруживается тенденция обратного изменения этих акцентов.

Загоскин М. Н.

(СТАТЬЯ БЕЗ ЗАГЛАВИЯ, НАПРАВЛЕННАЯ ПРОТИВ «ФИЛОСОФИЧЕСКИХ ПИСЕМ» ЧААДАЕВА (1836))

Человек необыкновенный, которому потомство пе перестанет дивиться, Наполеон называл таковые статьи поджигательными пламенниками; я говорю таковые лишь по их содержанию, но писанных со вкусом и пылом убеждения[109]. Та, о которой хотим говорить, может назваться отравленною льдиною. Мы уже привыкли к подобным ей,— и я никому не советовал бы возражать на нее: автор не стоит чести страдальца, всегда интересного для юлпы невежд, хотя бы он был прав, как Иуда. Известно, что все мутите ли народов говорят им: «Вы гнилушки; но подождите: мы вас одушевим, разогреем; очистим атмосферу, в которой вы живете. Вам скучно дома и в гостях; вы везде кочующие, везде как на постое, как чужие: мы вас развеселим. Ваша жизнь еще не составилась, вы не составляете еще необходимой части человечества: вы живете лишь для того, чтобы мы преподали вами великий урок миру. Мы породним вас с семейством человечества, введя в атмосферу Запада. Вы глупы, у вас немота в ли- цах; в ваших взглядах что-то холодное; у вас в крови что-то противное просвещению; вы взяли Париж и тем отодвинулись на 50 лет от просвещения. Отцы ваши были также глупы, и не оставили ни памятников, ни преданий, которые говорили бы о доблестях народа. Мы дадим вам эпоху живую, безмерно деятельную; мы введем вас в эту поэтическую игру нравственных сил народа. Безверие нам не удавалось; это старо: мы употребим христианство, и осуществим на земле Царствие Божие» [110].

СТАТЬЯ М. II. ЗАГОСКИНА ПРОТИВ «ФИЛОСОФИЧЕСКИХ ПИСЕМ» 545

А народы, наученные и ежедневно научаемые, говорят нм: «Увольте нас от этих благ: ваша поэтическая форма бытия, в которую вы хотите ввести игру народных сил, шумна и кровава для нас, современников; разврати- тельна и гибельна для детей и внуков наших. Пример в глазах: что осталось святого и нравственного для нового поколения там, где Марат и Робеспиер прошли по трупам отцов и матерей? Мы не просимся породниться с ними; избавьте нас от такого Царствия Божия на земле». Вот что говорят им массы, которые, по их мнению, сами собою ие думают, но умно и благодетельно управляются.

И ужели русские без омерзения могли читать эту статью? (Это писано тот час по прочтении Философического письма). У нас нет памятников великих дел! Нет славных преданий! Нет и не было народпых добродетелей! Нет поэзии в скрижалях нашей истории! — Не злой ли безумец один может сказать, что мы развратились от Византии? Нет, вместе с великим даром истинного православия, которое утвердило величие России, спасая ее ие один раз от Римского ига, мы почерпнули там и первые выгоды образованности.— Но паша образованность и Православие никуда не годятся: они не Западные.

— Что отвечать па это?.. Статья, писанная Русским против России иа французском языке, по одному этому заслуживает уже смех и презрение. Но добрый патриот не будет смеяться: он с сожалением укажет в ней отцам и матерям на бедственные следы французского воспитания. Оставя дух вредного вольномыслия, видно, что автор изучал историю отечества по Леклерку и Левеку, и наблюдал его быт по заключениям аббата Шаиа и аббата Перреня. Родители! ужаснитесь мнимоневинного желания, чтобы дети ваши отличнее других лепетали на языке наших врагов-завистников, оставляя в небрежении свой, богатый и благозвучный. Пусть их сердца пленятся сперва родными его звуками; пусть на нем передадутся им события отечественного края, слава и высокие добродетели предков; пусть возгордятся они своим, а после отдадут справедливость и чужому, хваля достойное хвалы, отрицая достойное порицания, пусть будут они просвещенными, ио просвещенными Россиянами,—дабы великая тень Петра не разбила, подобно Моисею на Синае,

18 Чаадаев П. Я., т. 2

скрижалей своих, где предначертал он нам твердое величие и беспримерную славу.

Публикуется с оригинала, хранящегося в ГПБ, ф. 291, ед. хр. 25, лл. 1-2. Публикация В. В. Сапова.

Статья не датировапа, по как видно из слов: «Это писано тот час по прочтении Философического письма», написана в октябре 1836 г., так как объявление о выходе 15-й книжки «Телескопа» появилось в «Московских Ведомостях» 3 октября 1836 г. Годом ранее М. Н. Загоскин написал комедию «Недовольные», в которой в карикатурном виде выведены М. Ф. Орлов и П. Я. Чаадаев (см. № 75 и примеч. 3 к нему).