2.2. Метаневротический конфликт как психопатология страдания
Смерть, трепет естества и страх! Мы — гордость с бедностью
совместна; Сегодня Бог, а завтра прах; Сегодня льстит надежда лестна,
А завтра: где ты, человек?
Едва часы протечь успели,
Хаоса в бездну улетели,
И весь, как сон, прошел твой век.
Г.
Р. Державин «На смерть князя Мещерского»Процессуальный (вяло-прогредиентный) характер психопатологических последствий ЧС может быть также рассмотрен с иной точки зрения—психопатологии страдания. При этом, подобно тому, как термин «психопатология тревоги» подразумевает иллюзорную невротическую защиту от болезненных переживаний иррациональной угрозы (патологической, сигнальной тревоги), термин «психопатология страдания» подразумевает гиперреалистическую, виртуальную защиту от невыносимых переживаний душевной боли (алек- ситимической психалгии).
Представляется, что психопатология страдания может рассматриваться в двух аспектах.
Как проявление нарциссического этапа невротического процесса. Уже отмечалось, что нахождение в очаге ЧС сопровождается автоматической регрессией психики на подростковый уровень (у пострадавших — и более глубокие уровни). Регрессия аффекта может, минуя этап иррациональной (сигнальной) тревоги, сразу же переходить на этап алекситимической психалгии (собственно страдания). Психопатология фрустрационной регрессии (как уже отмечалось, первой по значению патогенной Эго-защиты в ЧС) может предшествовать Эго-защите реактивными формированиями (преобразованием иррациональной тревоги в болезненные переживания вины, стыда и отвращения) и сразу проявляться включением механизмов аффективной Эгозащиты и концептуализации (что при обычной эволюции невротического процесса дает клиническую картину присоединения аффективных и аффективно-бредовых расстройств).
Важно подчеркнуть, что речь не идет о развитии явлений ментального автоматизма; фрустрационная регрессия аффекта ложится в основу неуклонной централизации невротического ИПК, его перехода в метаневротический, психобиологический конфликт (ПБК) с развитием интрапсихической (виртуальной) блокады агрессивно-гедонистических побуждений и дальнейшей клинической эволюцией психопатологических последствий ЧС (преобразования невротического процесса в основные варианты метаневроза).
В этом смысле ПБК и интрапсихическая блокада агрессивно-гедонистических побуждений имеют «такой же смысл, как отсрочка неизбежной смерти больного даже ценой определенных повреждений в его организме» (Януш А.
Зайдель «Предел») — защиты от аутоиммунного метаневроза шизофрении, от утраты «самости».Как естественная характеристика земного пути человека. Если интерперсональная деструктивность не является изначально присущей человеческой психике, то витальная реализация человеком собственных аїрессивно-гедони-стических побуждений в изменяющихся и не всегда комфортных условиях, в конечном итоге, разрушает тело человека и неуклонно ведет к биологическому старению и смерти; Хронос (инстинкт небытия) имеет также второе воплощение— невозратимость прошедшего (Fugit ixreparabile tempus). Именно в этой биологической необратимости жизни кроется суть второго аспекта психопатологии страдания.
Систематическое воздействие некомфортных условий жизнедеятельности на организм человека (астенизирующий дискомфорт как фактор психосоматизации) само по себе постепенно сменяет процессы активного освоения мира процессами адаптационной психодинамики. Происходит это двояким образом:
субъективная некомфортность воздействия стимулов окружения может быть связана с первичной слабостью (интегративной функции) Эго,
объективная некомфортность воздействия стимулов окружения может быть связана с чрезмерностью причиняемого страдания.
Как уже отмечалось, ЧС характеризуется'именно причи-нением «непомерных страданий и непосильных испытаний» (Г. Брянцев «По тонкому льду»). Психоагрессия при ЧС ста-вит человека перед лицом страдания, причиняемого бренно-стью тела, тщетностью усилий, иллюзорностью планов и ожиданий, невосполнимости утрат и потерь (в результате «ампутирующей» психотравмы). Это, в свою очередь, обна-руживает проблему индивидуального Эго-ресурса — запаса душевных и физических сил и средств для преодоления «кризиса самоопределения», закономерно возникающего на основе опыта ЧС. Представление об Эго-ресурсе непосред-ственно связано с психопатологией страдания: психотерапия страдания подразумевает активный поиск источников реального утешения (подробнее об этом в гл. 3, раздел 3.2).
Важно, что для Эго-реальности современного этнокультурного русского «московита» государство предстает как гарант и источник реального утешения (к сожалению, нередко как «магический помощник»).В данном контексте представление о бренности тела при-обретает особую значимость. Основа бытия (удовлетворения потребностей самоопределения) — биологическая жизнь, подразумевает естественную реализацию агрессивно-гедонистических побуждений. Это обстоятельство предполагает возможность двойственного отношения к поддержанию биологической жизни (а не бытия!) — биофилии и некрофилии (примирения с «грязной» основой бытия и в том числе гиперхондрических тенденций и/или внутреннего протеста против нее, включая аскетические тенденции). В этом смысле, метафора Танатоса (аффект-идея биологической смерти, Эго-дисторсия Хроноса, инстинкта небытия) связана именно с фактом бренности тела.
Однако чрезмерное, идущее не от Бога, а от людей, страдание (уже отмечалось, что субъективно источник чрезмерного страдания всегда персонифицируется) присуще не просто жизни, но бытию человека на земле.
Это страдание и в обыденной жизни предстает не столько в виде физической боли и мучений, сколько в виде душевной боли —психалгии, предельной формы фрустрационной регрессии аффекта. Представляется, что именно феномен алекситимической психалгии играет решающую роль в преобразовании невроза интерперсональной деструктивности в метаневроз саморазрушения.
Мертвые не страдают, страдают оставшиеся в живых. Изучение клиники психопатологических последствий ЧС показывает, что с определенного момента невротические закономерности (в частности, критерий интерперсональной деструктивности) перестают охватывать наблюдаемую последовательность клинической динамики: возникает картина метаневротического (саморазрушительного) процесса.
Представляется, что в основе этого процесса лежит пси-хобиологический (метаневротический) конфликт — новое качество интрапсихического конфликта, приобретаемое им в условиях регрессии психики.
Можно сказать, что это кон-фликт усталости, утраты смысла жизни, столкновение био- филических и некрофилических тенденций, конфликт между стремлением жить и стремлением уйти из жизни, между принципом удовольствия (живого небытия) и аутистической аффект-идеей (дисторсией) инстинкта небытия (Хроноса) —Танатосом; в конечном итоге, между жизнью и смертью.При этом конфликте противостоят инициированные не-вротическим конфликтом процессы саморазрушения (био-логическая сторона конфликта) и идеалистические установ-ки мифотворчества и магического действия (Эго-дисторсия), инстинкт самосохранения (агрессивно-гедонистические по-буждения) и его вторая сторона— потребности самоопре-деления.
Таким образом, предельный (центральный) конфликт между двумя сторонами внутренней реальности человека (информационными моделями агрессивно-гедонистической природы человека и реальности его воображения), собственно метаневротический (аутоиммунный) конфликт, несет угрозу ментального автоматизма. Переход его в ПБК «сохраняет самость ценой саморазрушения», что и окрашивает специфически клиническую картину метаневротического процесса (психозы, слабоумие, суицидальность, антисоциальное™, болезни, инвалидность, снижение качества жизни и преждевременная смерть). В противоположность ИПК но-сителем саморазрушительных побуждений при ПБК высту-пает идеалистическая дисторсия Эго-образа. Связанная с ней аутоиммунная блокада разрушает стереотип удовлетворения агрессивно-гедонистических побуждений (телесную основу Эго-образа, первую внутреннюю информационную модель реальности) и инициирует процесс саморазрушения.
В связи сизложенным представляется целесообразным взглянуть на психопатологический процесс как на категорию общей патологии.
Человеческая психика может рассматриваться одновременно и как орган, обеспечивающий выполнение ряда функций жизнеобеспечения, и как процесс исполнения этих функций.
Как орган психический аппарат человека формируется, развивается и функционирует в условиях стресса и фрустрации.
Однако, как это видно на примерах ЧС, фактором пластики (и патопластики) выступает только фрустрация, поскольку подверженность стрессу, в конечном итоге, переживается как активная внешняя блокада (фру-страция) потребностей самоопределения (по крайней мере, это утверждение распространяется на современных жителей России). При воздействии комфортных условий на организм фрустрация и стресс предстают в виде полезных, тренирующих психический аппарат, факторов, а при воздействии некомфортных условий — в виде поврежда-ющих, травмирующих психику патопластических факторов (психоагрессия, переживание беспомощной подверженности угрозе).Представление об эмоциональном и мотивационном континуумах как самостоятельных структурных элементах психического аппарата подразумевает, с одной стороны, наличие биологического (естественного) стандарта (и, соответственно, диапазона популяционной нормы) комфортности физических стимулов, а с другой, наличие подобных же характеристик настройки (заданных порогов реактивности) регуляторных систем организма.
В этом смысле часть психического аппарата, исполняющая интегративную Эго-функцию, может рассматриваться как компьютер, который при осуществлении вторичных психических (ментальных) процессов использует программу низкоэнергетических информационных (вербальных и иных знаковых) моделей объективной реальности (удвоенную внутреннюю реальность).
Два обстоятельства существенны для работы этого «компьютера»:
сигнал можно рассматривать как последовательность элементов его носителя, поэтому информационное взаимодействие осуществляется постольку, поскольку есть соответствующее носителю сигнала приемное устройство. В связи с этим для осуществления функций психического аппарата важное значение имеют способы и средства внут- римозгового перекодирования и запоминания (записи, хранения и воспроизведения) информации первичного сенсорного притока;
организм человека представляет собой электрохимическую машину второго рода, реализующую необратимые процессы (134), что распространяется и на информационные процессы в головном мозге человека.
В связи с этим при осуществлении функций психического аппарата важное значение имеет электрохимия белкового обмена, осуществляющая вторичные информационные процессы в головном мозге (в частности, явления имму-нитета и иммунопатологии). С другой стороны, носителями сигналов благополучия и комфорта (первичных психических процессов) в организме человека являются нейромедиаторы и нейромодуляторы, каждой химической группе которых, по-видимому, соответствует свой тип приемных устройств (рецепторов).Метаболическая (электрохимическая) природа первичных информационных процессов накладывает на их реализацию заметный отпечаток закономерной (возрастной) эволюции системы нейромодуляторного регулирования психосоматических соотношений.
Как процесс психическая жизнь индивидуума характеризуется закономерной (возрастной) этапностью. В психической жизни человека могут быть отграничены три этапа мотивационной эволюции: поиска наслаждения, поиска покоя и поиска забвения. На жизненном пути человека эти этапы характеризуются, соответственно, преобладанием мотивов освоения новизны («радость бытия») в период развития, молодости и ранней зрелости; забот и тревог («жизненная рутина») в период поздней зрелости и пресе- ниума и, наконец, психотравмирующей реальности на фоне упадка сил («неизбежное страдание опыта жизни») в период сениума.
Можно отметить две характеристики психической жизни как мотивационного процесса:
—соотношение поступления и расхода энергии в три указанные периода закономерно сменяется от преобладания поступления к динамическому равновесию и, далее, к преобладанию расхода, на фоне чего разворачивается неуклонное снижение психосоматических функций;
— мотивационная эволюция психической жизни закономерно связана с неуклонным нарастанием количества страдания. С течением времени это ведет к преобладанию иррациональной тревоги, а затем душевной боли — по-степенному преобразованию невротического конфликта в метаневротический.
Эти явления отражают динамику процессуальной (витальной) эволюции заданных порогов реактивности (естественный сдвиг настройки) нейромодуляторного регулирования психосоматических соотношений, в силу которой ранее комфортные стимулы закономерно с течением жизни приобретают свойства нскомфортности (собственно процесс старения).
Биологический факт естественного старения лежит в ос-нове культуры социального регулирования возрастного по-ведения человека (в частности, постепенное нарастание роли процессов сублимации с течением возрастных лет). Однако по существу следует говорить лишь об очень (в норме) невысоком темпе накопления (замедленной патодинамике) функционально-органических нарушений — некоторая тенденция к Эго-дезинтеграции присутствует всегда.
В общей патологии принято выделять три типа подобной патологической динамики: патологические реакции (характерна обратимость изменений), патологический процесс (характерна необратамость изменений) и патологическое состояние (как промежуточный итог процесса). В обыденной жизни преобладают патологические реакции, однако есть место и патологическим процессам, эффект которых (медленное накопление необратимых изменений) и ложится в основу старения.
Исходя из всего вышеизложенного, представляется обоснованным говорить о существовании собственно психопатологического (эквипотенциального) процесса как категории общей патологии (подобно воспалению, отеку, гипоксии). Инициатором этого общепсихопатологического процесса является чрезмерное страдание (объективное выражение беспомощной подверженности естественно-возрастному стрессу), а патофизиологическим субстратом — необратимое изменение (сдвиг настройки) электрохимического регулирования психосоматических соотношений. Именно чрезмерное страдание является переменной производной психобиологического конфликта и «мотором» ме-таневроза.
Вариант подобного процесса этапной прогредиентности токсикоманической болезни в связи с развитием синдрома измененной (по отношению к психоактивным веществам) реактивности, описанный А. А. Портновым в 1962 г., известен в наркологии.
Психофизиологический феномен чрезмерного страдания порождает когнитивный диссонанс, ведет к аутистическому искажению принципа живого небытия в аффект- идею Танатоса, провоцирует дальнейшую регрессию ир-рациональной (сигнальной) тревоги в алекситимическую психалгию и запускает механизм метаневротического про-цесса (саморазрушения). Этот тип внутреннего конфликта, присущий также психопатологическим последствиям ЧС, можно определить как психобиологический (ПБК), порождающий естественно-биологический метаневроз старения. Метаневротический аспект старения поэтически отражен И. Бродским в стихотворении «1972 год»: «Старение есть отрастанье органа / слуха, рассчитанного на молчание». В художественно выразительной форме этот процесс описан также Оскаром Уайльдом в «Портрете Дориана Грея».
Появление первичного необратимого сдвига настройки электрохимического регулирования автоматически расширяет поле источников чрезмерного страдания, что, в свою очередь, ведет к накоплению необратимых изменений заданных порогов регуляторных систем и формированию «порочного круга» прогредиентных патологических изменений психосоматических соотношений.
Таким образом, общепсихопатологический процесс, психофизиологической основой которого являются чрезмерное страдание и сдвиг заданных порогов электрохимического регулирования, может рассматриваться как эквипотенциальная основа на копления необратимых психосоматических разрушений (старения в норме и патологии). Названные закономерности особенно ярко выступают в клинической картине психопатологии позднего возраста.
Процессуальная динамика отдаленных психопатологических последствий ЧС, в сравнении с общепсихопатологическим процессом, характеризуется значительно более выраженной прогредиентностью, деструктивностью и яркостью клинических картин.
Может быть представлена следующая последовательность этапов процессуально-прогредиентной динамики психопатологических последствий ЧС:
сверхмощная психоагрессия (чрезвычайная угроза) вызывает тяжелое чрезмерное («непомерное») страдание и грубое необратимое изменение (сдвиг настройки) заданных порогов нейромодуляторного регулирования (первичный когнитивный диссонанс);
первичный когнитивный диссонанс знаменует ситуацию Эго-стресса (первичного стресса осознания психо-травмирующей реальности) с характерной для него кли-никой замещения процессов освоения мира процессами адаптационной психодинамики;
ранее комфортные стимулы (в том числе индивидуальные значения) приобретают свойства некомфортное™, что ведет к ускоренному формированию порочного круга прогредиентных изменений психосоматических соотношений (общепсихопатологический процесс);
течение общепатологического процесса создает условия для перманентного вторичного когнитивного диссонанса и хронификации вторичного Эго-стресса, что способствует развитию (усугублению) предельных форм интрапсихического конфликта и прогредиентному течению невроза;
«зацикливание» ситуации вторичного когнитивного диссонанса и вторичного Эго-стресса обусловливает неэффективность патогенных и патологических Эго-защит всех уровней и ложится в основу патологической (невротической) эволюции личности участников ЧС;
—патологическая эволюция личности участников ЧС может представать в виде вялотекущей аутистической деформации, психосоматического «органного невроза», токсикоманической невротической зависимости («само- целительства») и, наконец, экстернализации невротического цинизма;
на отдаленных этапах эволюции эта тенденции ведут к переходу от нарциссического невроза к метаневрозам психосоматических болезней и прогерии, хронического алкоголизма и неалкогольных токсикоманий, индивиду-ального психического вырождения.
Можно отметить, что подобная неблагоприятная динамика на сегодняшний день характерна для населения нашей страны. Клиника метаневротических (хотя и первично-невротических по своим механизмам) расстройств усугубляется социальным и экологическим неблагополучием (хронической ситуацией выживания), а также токсико- органическими наслоениями, явлениями десоциализации и госпитализма и угрожает психозом (Эго-дисторсией и
Эго-альтерацией), слабоумием и саморазрушением (суицидом).
Существует также целый ряд особенностей патогенети-ческих механизмов перечисленных вариантов патодинами-ки. Так, для вялого течения аутистической деформации лич-ности характерно архаическое переживание болезненной вины и «вытекающая» из нее интрапсихическая блокада аг-рессивно-гедонистических побуждений (split personnality). В генезе психосоматической эволюции, кроме того, важную роль играют переживания болезненного отвращения, а также феномен алекситимической психалгии. В развитии токсикоманической эволюции большое место занимают преобразование тревоги-угрозы в реактивное формирование болезненного стыда, феномен «психохимического рас-качивания» и преморбидная тенденция к «неразумному ге-донизму». Наконец, в генезе индивидуального психического вырождения существенное значение имеют чрезмерная хронификация ситуации выживания и преморбидное нали-чие конституциональных (или приобретенных) стигм эпи- лептоидности — иктафинности, глишроидности и энехе- тичности.
Но так или иначе, названные отдаленные психопатологические последствия ЧС можно рассматривать как варианты метаневротического (психобиологического) процесса.
Таким образом, клинические проявления естественного течения общепсихопатологического процесса (психосоматическое старение) далеки от их глубинной основы -—длительного накопления опыта чрезмерного страдания.
Тем не менее есть все основания рассматривать естественное старение как вариант метаневроза (психопатологии чрезмерного страдания).
Значительно ближе к этой своей первооснове отдаленные (метаневротические) психопатологические последствия ЧС. Для них характерно тяжелое («непомерное») исходное страдание (фрустрационная регрессия аффекта до уровня алекситимической психалгии), в последующем постоянно возобновляемое стимулами, комфортными с точки зрения популяции, но приобретшими свойство индивидуальной некомфортности вследствие мощного первичного когнитив-ного диссонанса и хронического вторичного Эго-стресса — ситуация identity crisis, кризиса самоопределения.
В этих условиях имеет место переход предельных форм ИПК в ПБК. В противоположность ИПК при ПБК носителем саморазрушительных побуждений выступает идеалис-тическая дисторсия Эго-образа: связанная с ней блокада аг-рессивно-гедонистических побуждений инициирует процес-сы саморазрушения, преобладание которых и характеризует клинику метаневротического процесса при всем несходстве его вариантов.
Существенно, что формирующиеся в этих условиях варианты метаневроза уже не могут рассматриваться как психогения, поскольку в основе их лежат биологические (скорее всего, невропатологические) закономерности.