§ 3. Влияние идей кодификационного движения на систематизацию федерального уголовного права

Процесс становления федерального уголовного права в XIX в. существенным образом отличался от процесса развития уголовного права штатов в тот же период. Во многом порядок его формирования уже заранее предопределялся заложенными в конце XVIII в.

В основе проблемы кодификации федерального уголовного права в XIX в. лежали преимущественно вопросы усиления роли федерального правительства в регулировании самых разных сфер общественной жизни. Уже в 1799 г., один из ведущих американских политиков и юристов того времени Теодор Седжвик (Theodor Sedgwick, 1746-1813) отмечал, что одной из задач расширения границ федеральной власти являлась трансформация деятельности федеральных органов таким образом, чтобы они впредь не просто принимали законы и вершили правосудие, но и в меру своих возможностей «содействовали национальной экономике,

противодействовали безнравственности и наказывали виновных» . Несмотря на то, что подобное направление развития федерального правительства, а соответственно и федерального права, поддерживалось далеко не всеми американскими политиками и правоведами, со временем оно становилось доминирующим в государственной политике США, и уже вскоре такая риторика ложилась в основу процесса расширения компетенции федеральных органов власти в области регулирования уголовно-правовых отношений.

С учетом того, что возможность федеральных судов «наказывать виновных» долгое время оставалась весьма ограниченной, федеральное правительство было вынуждено прибегнуть к поиску способов расширения их компетенции в области рассмотрения уголовных дел, и вскоре такие способы действительно были обнаружены.

одним лишь штатам . В силу этого в последующие годы в США стали активно наращиваться полномочия федерального правительства по регулированию уголовно-правовых отношений, причем происходило это одновременно по линии судебной и законодательной власти. Так, со временем федеральные судьи получили возможность изымать отдельные категории дел из-под юрисдикции судов штатов и рассматривать их в рамках федеральной судебной системы, пересматривать решения судов штатов в порядке habeas corpus и т.д. Однако более существенным источником расширения компетенции федеральных судов по уголовным делам являлось принимаемое Конгрессом законодательство. С начала XIX в. Конгресс неоднократно предпринимал попытки принятия уголовных законов, которые не были прямо предусмотрены Конституцией. Это было вызвано тем, что многие нормы Конституции США были сформулированы настолько широко, что они позволили Верховному суду разработать доктрину подразумеваемых полномочий Конгресса^{[216] [217] [218]. Пользуясь своим полномочием «издавать всякие законы, которые будут необходимы и уместны» для осуществления остальных его полномочий, Конгресс получал возможность значительно расширить круг подконтрольных ему сфер деятельности, увеличив тем самым и перечень объектов уголовно-правового регулирования[219].}

При этом расширение федеральной уголовно-правовой компетенции осуществлялось, как правило, за счет компетенции штатов и поэтому требовало от федерального правительства квалифицированного обоснования предпринимавшихся им мер. Очевидно, что обосновать необходимость создания полноценной системы федерального уголовного права, сравнимой по своему объему с системой уголовного права штатов, ему едва ли было под силу.

К началу второй половины XIX в. проблема разобщенности федерального права становилась все более очевидной и требовавшей скорейшего разрешения, т.к. изредка выходившие полуофициальные компиляции принимавшихся Конгрессом законов уже более не могли эффективно выполнять функцию систематизации столь активно растущих объемов законодательства. Поэтому в условиях реальности угрозы его превращения в массу разобщенных и противоречащих друг другу законов федеральное правительство было вынуждено вновь обратиться к поиску способов разрешения проблемы систематизации федерального уголовного права.

В ответ на растущую необходимость систематизации федерального права Конгресс санкционировал в 1845 г. начало публикации очередного свода федеральных законов - Большого свода законодательства Соединенных Штатов («United States Statutes at Large»), а в 1874 г. передал обязанность по его оставлению и печатанию Государственной типографии США, тем самым окончательно придав Большому своду статус основного официального сборника федерального законодательства^[220]. Главная особенность, которая отличала данное собрание от всех предыдущих, заключалась в том, что в него вносились все принимавшиеся Конгрессом акты, а не только определенная их часть, а также то, что оно представляло собой многотомное, выходящее с определенной периодичностью издание. Так, в первом томе Большого свода были собраны все акты, принятые Конгрессом в период с 1789 по 1845 г., а все остальные его тома содержали акты, принятые в ходе его следующих сессий.

Составители Большого свода выражали уверенность в том, что он станет «постоянным национальным изданием законов Соединенных Штатов». В соответствии с их представлениями, данный «национальный свод» законодательства должен был служить источником «полных и законченных знаний о статутах и соглашениях Соединенных Штатов, а также о решениях судов Соединенных Штатов». Он был призван обеспечивать удобство их использования как должностными, так и частными лицами, а также способствовать эффективному отправлению правосудия федеральными судами^[221]. Основными чертами Большого свода

законодательства Соединенных Штатов являлись хронологический порядок расположения актов, наличие алфавитно-предметного указателя к каждому тому, а также сопровождение отдельных актов ссылками на важнейшие толковавшие их судебные решения.

Вместе с тем несмотря на свои достоинства, Большой свод имел весьма ограниченное практическое значение. В то время как данное издание действительно вносило больше ясности и упорядоченности в федеральное законодательство, оно не было лишено и существенных недостатков. Подобная форма систематизации законодательства мало чем отличалась от сводов законов, активно использовавшихся штатами еще в конце XVIII - начале XIX в. Уже к середине XIX в. большинство штатов были вынуждены перейти к модели постоянной ревизии собственного законодательства, т.к. обычные компиляции не могли более удовлетворять потребностям юристов и судей в условиях постоянного увеличения объемов права. Поэтому неудивительно, что с аналогичными трудностями вскоре столкнулось и федеральное правительство.

Во-первых, масса принимавшихся Конгрессом законов неизменно продолжала увеличиваться, вследствие чего со временем поиск необходимых документов в Большом своде становился все более обременительным. Во- вторых, во многих случаях весьма проблематично было определить и актуальность конкретного акта, т.к. использовавшийся Большим сводом хронологический формат изложения нормативного материала не позволял эффективно отслеживать вносимые в законодательство изменения.

В связи с этим уже с 1850-х гг. американские юристы и политики стали более активно выступать в поддержку принятия Конгрессом дополнительных мер по систематизации федерального права. Так, например, в 1852 г. один из членов Конгресса, Чарльз Самнер (Charles Sumner, 1811-1874), открыто заявил о своей поддержке идеи «ревизии и консолидации национальных статутов» . По его мнению, несмотря на предпринятые Конгрессом шаги, федеральное законодательство продолжало оставаться непозволительно громоздким и объемным. Самнер отмечал, что для многих юристов приобретение Большого свода, постоянно пополнявшегося новыми томами, являлось непозволительной роскошью. Сведение же всего объема федерального законодательства в «единый том», как это делали многие ^[222] штаты, было бы не только выполнимо, но и крайне практично. Самнер выражал уверенность в том, что благодаря ревизии федеральное законодательство будет из многочисленных статутов превращено в единый, связный и гармоничный текст, доступный не только профессиональным юристам, судьям и должностным лицам, но и обычным гражданам^[223].

Особую роль в продолжении работ по систематизации федерального уголовного права сыграл и тот факт, что аналогичные проблемы испытывало не только федеральное правительство, но и власти штатов. Штаты также были вынуждены в течение долгого времени бороться с проблемой упорядочивания действовавшего на их территории права, и поэтому к середине XIX в. они уже выработали в рамках кодификационного движения весьма эффективные способы его систематизации. Поэтому с учетом тех успехов, которые практика систематизации права приобрела на уровне отдельных штатов, юристы были готовы поддержать проведение аналогичных работ и на федеральном уровне.

В условиях продолжавшегося роста федерального законодательства и ограниченной практической полезности Большого свода Конгресс инициировал в 1866 г. деятельность первой полноценной ревизионной комиссии, в задачи которой входили «пересмотр, упрощение, упорядочивание и консолидация всех статутов Соединенных Штатов, которые носят общий характер и по своей природе являются постоянно действующими». Итогом почти десятилетней работы комиссии стали Пересмотренные статуты Соединенных Штатов («The Revised Statutes of the United States») 1874 г. Еще четыре года Конгрессу потребовалось на то, чтобы исправить ряд содержавшихся в них технических недостатков и ввести в 1878 г. в действие второе издание Пересмотренных статутов, отразившее

изменения, произошедшие в законодательстве с момента принятия первой

227

редакции .

По внутренней организации и способу изложения нормативного материала Пересмотренные статуты США 1874 г. во многом напоминали Пересмотренные статуты Нью-Йорка 1830 г. Нормы уголовного права были помещены в раздел LXX, озаглавленный как «Преступления». Несколько глав, вошедших в данный раздел, содержали общие положения и нормы, регулировавшие вопросы наступления уголовной ответственности и порядка назначения уголовных наказаний. Остальные его главы были посвящены отдельным категориям преступлений, которые включали в себя широкий перечень уголовно наказуемых деяний. В целом раздел LXX Пересмотренных статутов представлял собой весьма компактное (немногим более двухсот статей) собрание норм федерального уголовного права, объединенных в единый систематизированный документ.

Поскольку Пересмотренные статуты становились фактически первой официальной попыткой ревизии актов Конгресса с момента образования США, неудивительно, что данный документ был весьма положительно воспринят американским юридическим сообществом, по достоинству оценившим удобство использования единого систематизированного акта федерального законодательства. Особая ценность Пересмотренных статутов предопределялась еще и тем обстоятельством, что они объявлялись Конгрессом «позитивным правом» («positive law») и «юридическим доказательством» («legal evidence») его существования, а не просто «отсылкой к праву» («prima facie evidence»). Это было связано с тем, что со вступлением Пересмотренных статутов в законную силу Конгресс отменял в целях удобства и устранения путаницы существенную часть действовавших ^[224] ранее законов, превращая тем самым Пересмотренные статуты в основной

228

источник федерального уголовного права .

В то же время Пересмотренные статуты не были лишены и серьезных недостатков. Одна из наиболее существенных проблем, с которыми американские юристы столкнулись при использовании Пересмотренных статутов на практике, заключалась в том, что далеко не все судьи были готовы полагаться на один лишь текст данного документа при толковании той или иной содержавшейся в нем нормы. Во многом это было связано с тем, что Конгресс уполномочил ревизионную комиссию, ответственную за составление Пересмотренных статутов, сохранить «отсылки к оригинальному тексту [законов], использовавшихся для составления каждой статьи» . Многие судьи восприняли данную особенность таким образом, что для установления истинного значения того или иного положения Пересмотренных статутов от них требовалось обращение к тексту оригинального акта Конгресса.

Так, в 1879 г. в одном из своих первых решений, основанных на положениях Пересмотренных статутов, члены Верховного суда указали на то, что «при толковании любой части Пересмотренных статутов допустимо, а зачастую и необходимо, установление ее связи с актом, частью которого она изначально являлась» . Однако в силу обременительности подобного подхода Верховный суд был вынужден скорректировать свою изначальную позицию и предложить иной метод интерпретации положений

Пересмотренных статутов. В связи с этим в одном из своих следующих решений Верховный суд отметил, что «в тех случаях, когда возникают существенные сомнения относительно значения формулировок,

использующихся в [акте] ревизии, старые законы являются ценным

228

229

230

The Federal Statutes Annotated: Second Edition. Vol. 1. New York, 1916. P. 179. Ibid.

U.S. v. Hirsch, 100 U.S. 35 (1879).

источником информации» (курсив мой. - А. К.). В силу этого судьям следовало обращаться к предыдущему законодательству только в тех случаях, когда от них требовалось «истолковать сомнительную формулировку, использованную для выражения намерения Конгресса» .

Однако в других случаях члены Верховного суда указывали на то, что и такой подход мог породить лишь излишнюю двусмысленность в толковании положений Пересмотренных статутов судом. В частности, по мнению судьи Генри Брауна (Henry Brown, 1836-1913), «главной целью ревизии являлось сведение всех существовавших статутов в единый документ», по которому любое заинтересованное лицо могло изучить интересовавший его раздел права «без необходимости обращения к предыдущему законодательству» . Необходимость же постоянного изучения уже отмененных Конгрессом статутов лишала проведенную ревизию всякого смысла. Браун утверждал, что «если формулировки, использованные в [акте] ревизии составлены должным образом, лицо,

234

изучающее их, должно иметь возможность полагаться на них» .

Таким образом, в судебной практике отсутствовал какой-либо единый подход к толкованию положений Пересмотренных статутов. В то время как часть судей придерживалась формулировок, закрепленных непосредственно в самих Пересмотренных статутах, другая их часть нередко прибегала к использованию предыдущего законодательства для установления точного смысла той или иной нормы. Несомненно, подобная практика нарушала концептуальный замысел, стоявший за принятием Пересмотренных статутов, и служила дополнительным источником неопределенности федерального права.

231

232

233

234

U.S. v. Bowen, 100 U.S. 513 (1879).

Ibid.

Hamilton v. Rathbone, 175 U.S. 421 (1899). Ibid.

Другой не менее серьезной проблемой, возникшей в ходе применения Пересмотренных статутов, стала проблема их обновления. Во-первых, дополнения и изменения вносились в Пересмотренные статуты крайне редко. Основная причина этого заключалась в том, что в большинстве случаев Конгресс принимал новые акты без учета особой структуры Пересмотренных статутов и не инкорпорировал их в текст данного документа. Это означало, что обновление Пересмотренных статутов не могло происходить в текущем порядке, а единственным способом поддержания их актуального состояния вновь становилась лишь ревизия принятого впоследствии законодательства.

Во-вторых, даже те немногочисленные обновления, которые все же были подготовлены Конгрессом для Пересмотренных статутов, не отличались значительной практической ценностью. Несовершенство механизма интеграции вновь принятого законодательства в текст данного документа обнаружилось уже в ходе разработки так называемых Дополнений к Пересмотренным статутам Соединенных Штатов («Supplement to the Revised Statutes of the United States»). Если Пересмотренные статуты в редакции 1878 г. представляли собой законченный свод «позитивного права», то Дополнения 1891 и 1901 гг. существенно уступали им в авторитетности и не имели столь высокого статуса. Конгресс указывал на то, что Дополнения являлись не «юридическим доказательством» существования права, а лишь отсылкой к нему. Они не должны были «препятствовать цитированию или отменять, в случае расхождений, действие оригинальных актов», принятых Конгрессом с момента вступления самих Пересмотренных статутов в законную силу . Во введении к Дополнению 1891 г. его составители указывали на то, что «данная публикация не является ни ревизией, ни консолидацией статутов». В действительности же она представляла собой всего лишь «воспроизведение законов, принятых [Конгрессом] с момента принятия Пересмотренных статутов, ... ^[225] размещенных в хронологическом и пронумерованном порядке ... с множественными заметками и перекрестными ссылками»^{[226] [227].}

С учетом того, что Конгрессом было выпущено всего два таких дополнения, да еще и со значительной разницей во времени между ними, полагаться на одни лишь Пересмотренные статуты юристам и судьям становилось попросту невозможно, и поэтому статус источника наиболее «полных и законченных знаний» о федеральном законодательстве вновь закреплялся за Большим сводом законодательства Соединенных Штатов.

Таким образом, Пересмотренные статуты становились, по своей сути, еще одним постепенно утрачивающим свою актуальность федеральным законом с той лишь особенностью, что они были призваны регулировать чрезвычайно широкий круг общественных отношений, а не какую-то их конкретную область . В то же время, на момент своего принятия Пересмотренные статуты представляли собой значительное достижение на пути развития федерального уголовного права, т.к. благодаря им все принятые с момента образования США уголовные законы были впервые представлены в переработанном и систематизированном виде. По своему содержанию, уровню проработанности и значению Пересмотренные статуты США мало чем отличались от других знаковых документов кодификационного движения, какими, например, являлись Пересмотренные статуты Нью-Йорка 1830 г., что, несомненно, свидетельствует о том, что федеральное правительство в лице Конгресса действительно было восприимчиво к веяниям времени.

Несмотря на то, что Пересмотренные статуты, как правило, воспринимались Конгрессом и американским юристами в качестве акта ревизии законодательства, они имели потенциальную возможность стать

полноценным федеральным кодексом. Наиболее близко к идее кодификации по своей структуре и содержанию подходил раздел LXX, посвященный преступлениям. На некоторое время он действительно становился основным источником уголовно-правовых норм, на который опирались юристы и судьи. В значительной мере это было связано с тем, что, в отличие от многих других областей права, уголовное право было менее подвержено частым изменениям, и поэтому в последующие после принятия Пересмотренных статутов годы раздел о преступлениях продолжал оставаться относительно актуальным сводом норм федерального уголовного права. Тем не менее, в условиях, когда сами Пересмотренные статуты отличались лишь ограниченной практической применимостью, едва ли в полной мере эффективным мог считаться один лишь раздел, посвященный

преступлениям.

В связи с этим закономерно возникает вопрос о том, была ли вообще в рамках подобного подхода Конгресса к развитию федерального

законодательства востребованной кодификация федерального уголовного права. Во многом ответ на данный вопрос кроется в тех обстоятельствах, которые способствовали развитию идеи кодификации в США в данный период, а также в тех факторах, которые этому препятствовали. Безусловно, стремление федерального правительства к систематизации права, осознание им необходимости проведения ревизии законодательства, а также разработка и принятие им Пересмотренных статутов 1874 г. являлись составной частью кодификационного движения, развернувшегося в США в XIX в. Однако в течение всего этого времени его неоспоримым центром по-прежнему оставались штаты. Идеи о том, что федеральное уголовное право необходимо сделать доступным не только юристам и судьями, но и всему населению США, или о том, что упорядочить с помощью законодательства следует не только акты Конгресса, но и все федеральное common law по уголовным вопросам, в XIX в. практически не высказывались. Поэтому попытки Конгресса провести ревизию федерального законодательства в этот период в большей степени представляли собой лишь отголоски движения за кодификацию права штатов.

Несмотря на то, что уже на начальном этапе развития федерального права часть американских юристов стала высказываться в пользу проведения его кодификации, в последующие годы федеральное правительство оказалось неспособным к выполнению подобной задачи. Прямым свидетельством этого служил, например, отказ президента Мэдисона воспользоваться услугами Иеремии Бентама, предлагавшего свою помощь в проведении кодификации американского права. Признав ценность высказывавшихся Бентамом идей, Мэдисон, тем не менее, открыто заявил о том, что правительство США было не в состоянии воспользоваться плодами его труда и размышлений из-за чрезвычайной сложности такого проекта .

Однако и более поздние попытки американских юристов убедить власти США в необходимости кодификации также практически не возымели успеха. В частности, на проведении кодификации федерального уголовного права настаивал Эдвард Ливингстон. Заняв впоследствии должность члена Конгресса, Ливингстон добился поручения ему разработки «единообразной системы уголовного права для Соединенных Штатов», аналогичной той, которую он ранее попытался воплотить в Луизиане . В соответствии с рекомендацией Ливингстона Конгрессу следовало принять уголовный кодекс, полностью идентичный УК Луизианы с тем лишь исключением, что в него должны были войти четыре дополнительные главы, охватывавшие собой преступления, которые затрагивали интересы федерального правительства^{[228] [229] [230]. Однако в конечном итоге предложение Ливингстона Конгресс проигнорировал, продолжив в последующие годы активно}

пополнять федеральное уголовное законодательство множеством единичных,

241

не объединенных общей концепцией актов .

Незначительное влияние на развитие идеи кодификации федерального уголовного права оказали и другие идеологи кодификационного движения. Так, например, Джозеф Стори, хотя и являлся в первой половине XIX в. одним из наиболее активных сторонником кодификации американского права, не предпринял каких-либо активных шагов, нацеленных на то, чтобы убедить федеральное правительство в необходимости ее проведения. Во многом это объяснялось тем, что в большей степени Стори выступал за кодификацию американского права в целом, не делая при этом принципиального различия между федеральным правом и правом штатов. Вместе с тем предметом особого беспокойства для него служило отсутствие единообразия в праве штатов^{[231] [232]. Поскольку разрешить данную проблему с помощью одного лишь федерального права было невозможно, то и вопросы его улучшения имели для Стори второстепенное значение. Кроме того, в годы его активности, пришедшиеся на первую половину XIX в., федеральное право не испытывало столь значительных сложностей, с которыми в это время столкнулись штаты. В основном федеральное правительство нуждалось в устранении пробелов в правовом регулировании и разработке нового законодательства, нежели в пересмотре и систематизации уже существовавшего права. По этой причине внимание Стори было сконцентрировано преимущественно на проблемах права штатов, нежели на проблемах федерального права.}

Что же касается Дэвида Дадли Филда, то он, как и Ливингстон, более активно высказывался в пользу кодификации федерального права. Филд был уверен в том, что логическим итогом развития американской юриспруденции должно было стать создание «Американского кодекса». Предполагалось, что такой кодекс должен был обладать «свободным духом», т.е. состоять из набора максимально широких и емких «принципов», применимых на всей территории США. При этом он должен был быть «настолько простым, насколько это вообще возможно» . Филд выражал уверенность в том, что создание «Американского кодекса», основанного на такой концепции, будет способствовать кодификации права не только в США, но и за их пределами^{[233] [234]. Проблема заключалась лишь в том, что сам Филд не имел возможности взяться за разработку подобного документа, будучи в течение многих лет вовлеченным в процесс кодификации права Нью-Йорка, в связи с чем каких-либо шагов по реализации данного проекта на практике ему также предпринять не удалось.}

Подобное положение дел вовсе не означало, что кодификационное движение не оказало какого-либо влияния на развитие федерального уголовного права в XIX в. Об обратном свидетельствует, главным образом, факт разработки и принятия Конгрессом Пересмотренных статутов США 1874 г. Не только название, но и формат, а также структура данного документа являлись непосредственным доказательством восприятия федеральным правительством накопленного штатами опыта в области систематизации законодательства.

Вместе с тем воспроизведение достижений штатов в области кодификации права на федеральном уровне в полном объеме едва ли было возможно. Например, несмотря на ярко выраженный модельный характер разработанного Филдом уголовного кодекса, многие из штатов, решивших воспользоваться опытом кодификации права в Нью-Йорке, все равно испытывали значительные трудности с его имплементацией в собственные правовые системы. Очевидно, что прямое заимствование Конгрессом кодифицированного акта, изначально разработанного для пользования одним из штатов, а не федеральным правительством, представляло бы собой еще более сложную для выполнения задачу.

Однако в действительности развитию идеи кодификации на федеральном уровне, равно как и заимствованию Конгрессом опыта штатов в данной области, препятствовал целый ряд более серьезных факторов. С одной стороны, на протяжении всего XIX в. условия для проведения работ по кодификации федерального права оставались довольно благоприятными. Как и власти штатов, федеральное правительство было обеспокоено проблемами роста законодательства и увеличения количества судебных решений. Именно угроза превращения уголовного и других областей права в разобщенную массу противоречащих друг другу правовых норм вела в конечном итоге к началу публикации Большого свода законодательства США, а затем и к принятию Пересмотренных статутов США 1874 г.

С другой стороны, если для штатов кодификация становилась одним из основных способов проведения правовой реформы действовавшего на их территории права, то для федерального правительства она подобного значения не имела. Несмотря на то, что XIX в. являлся временем активной трансформации всего американского права, правовая реформа, которая проводилась на федеральном уровне в данный период, по своим целям существенным образом отличалась от правовой реформы, проводившейся на уровне штатов. В то время как посредством правовой реформы штаты намеревались разрешить проблему неопределенности действовавшего на их территории права, основной целью реформы федерального права являлось расширение компетенции федерального правительства. Активное принятие Конгрессом нового законодательства служило скорее свидетельством продолжавшегося расширения круга принадлежавших федеральному правительству полномочий, чем способом разрешения проблемы неясности и недоступности федерального права.

Еще одна причина невысокой заинтересованности федерального правительства в проведении кодификации была связана с тем, что факторы, способствовавшие развитию данной идеи на уровне штатов, на федеральном уровне были представлены гораздо в меньшей степени. Одним из таких факторов, безусловно, являлась критика common law. Несмотря на то, что уже с конца XVIII в. штаты неоднократно предпринимали попытки систематизации и ревизии действовавшего на их территории права, появление актов, которые действительно могли считаться кодексами в полном значении этого слова, было так или иначе связано с попытками реформирования common law. При этом правоведы, критически относившиеся к common law, как правило, говорили о необходимости проведения его кодификации в национальном масштабе. Наглядным примером подобного мышления являлась принадлежавшая Филду идея создания «Американского кодекса». Однако в действительности критика common law практически не имела сколько-нибудь заметного воздействия на продвижение идеи кодификации на федеральном уровне.

В отличие от common law штатов, федеральное common law не являлось наследием английского права, действовавшего на территории Северной Америки еще в колониальный период. Данная черта common law штатов впоследствии вынуждала юристов принимать многочисленные меры, направленные на устранение тех приобретенных в ходе рецепции английского права норм, которые признавались ими устаревшими или несовместимыми с новыми условиями функционирования американского государства и общества. Федеральное же common law шло по совершенно иному пути развития. Если common law штатов постепенно и весьма неспешными темпами проходило процесс «американизации», то федеральное common law изначально являлось «американским». Становление и развитие федерального common law происходило параллельно с принятием Конгрессом нового законодательства. Вследствие того, что законы зачастую являлись единственным основанием для отправления федеральными судьями правосудия, федеральное common law было максимально приближено к действительным условиям формировавшейся правовой среды и поэтому, как правило, находилось в более актуальном состоянии, чем common law штатов. Особенно это было заметно на примере уголовного права, т.к. основным его источником с самого момента образования США служило именно уголовное законодательство, а не судебная практика.

Что касается формы, в которую облачалось common law, то способы его закрепления на федеральном уровне и на уровне штатов мало чем отличались друг от друга, т.к. в обоих случаях источником его норм выступали многочисленные судебные решения. Желание юристов закрепить содержавшиеся в них принципы и нормы права в более простом и сжатом виде неминуемо повышало их интерес к проведению кодификации. Вместе с тем подобный интерес у американских юристов возникал преимущественно по отношению к праву штатов, нежели к федеральному праву. Во многом это объяснялось тем, что, по крайней мере, на начальном этапе своего развития федеральное право существенно уступало праву штатов по кругу регулируемых им вопросов. Поскольку основой для большинства рассматривавшихся в судебном порядке дел являлось право штатов, то именно для него рост массы судебных решений и представлял наибольшую опасность. Хотя федеральное право также было подвержено проблеме увеличения объемов материалов судебной практики, его последствия ощущались юристами не столь явно. В силу этого интерес к радикальному изменению формы действовавшего права на федеральном уровне был представлен гораздо в меньшей степени.

Наконец не способствовала возникновению подлинного интереса к проведению кодификации права и поглощенность федерального правительства необходимостью решения множества других не менее важных вопросов. Достаточно указать лишь на тот факт, что в течение XIX в. в США произошло несколько конституционных кризисов, в разрешении которых федеральное правительство играло самую непосредственную роль. Именно на федеральное правительство впоследствии возлагались задачи по устранению последствий Гражданской войны и проведению Реконструкции . В этих условиях федеральные власти обладали лишь весьма ограниченными возможностями для проведения кодификации права.

Таким образом, опыт систематизации федерального уголовного права на протяжении всего XIX в. являлся довольно неоднозначным. Если в начале XIX в. идея создания федерального уголовного кодекса пользовалась определенной популярностью и даже частично была реализована на практике, то последующая история развития федерального уголовного права свидетельствовала о заметном угасании интереса правительства США к проведению дальнейших работ по его кодификации. Во многом попытки упорядочивания федерального уголовного права стали результатом расширения федеральным правительством своей компетенции в области регулирования уголовно-правовых отношений. Вследствие продолжавшегося роста федерального права Конгресс в целом осознавал необходимость его систематизации. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что на протяжении нескольких десятилетий, последовавших за принятием Пересмотренных статутов, он пытался прилагать усилия, направленные на поддержание данного документа в актуальном состоянии. Однако по причине занятости федерального правительства решением других не менее важных задач потенциальная возможность создания им полноценного федерального уголовного кодекса была упущена.

Вместе с тем к концу XIX в. отношение федерального правительства к идее кодификации все же стало изменяться в более положительную сторону. Во-первых, это было связано с тем, что целый ряд факторов, которые традиционно способствовали развитию идеи кодификации права на уровне штатов, в полной мере проявились и на федеральном уровне. Такие ^[235] обстоятельства, как дальнейшее разрастание объемов федерального уголовного права, необходимость внесения комплексных изменений в уголовное законодательство и окончательная потеря Пересмотренными статутами 1874 г. своей актуальности, играли ключевую роль в продолжении работ по кодификации федерального уголовного права.

Во-вторых, немалую роль в восстановлении интереса федерального правительства к кодификации уголовного права играло то обстоятельство, что к концу XIX в. окончательно утверждалась роль Конгресса в регулировании более широкого круга уголовно-правовых отношений. Безусловно, подавляющее большинство составов преступлений по-прежнему закреплялось уголовным законодательством отдельных штатов, и именно суды штатов по-прежнему рассматривали основную часть всех совершавшихся уголовных дел. Однако это не отменяло самого факта произошедшего между штатами и федеральным правительством перераспределения полномочий по регулированию уголовно-правовых отношений. Совершенно очевидно, что закрепление, в том числе и законодательными средствами, а также поддержание вновь установившегося баланса сил становилось одной из наиболее актуальных задач, стоявших перед Конгрессом в последующий период.

В-третьих, конец XIX в. был отмечен стабилизацией политической жизни в США. Позади оставался период конституционных кризисов и гражданской войны. Разрешение проблем, требовавших от федерального правительства немалого внимания, позволило ему перейти к более последовательному развитию федерального уголовного права.

Таким образом, неразрешенность проблемы систематизации федерального законодательства, увеличение массы принимавшихся федеральными судами решений, а также продолжение расширения компетенции Конгресса создавали благоприятные условия для возобновления его кодификационной деятельности в будущем. И если большая часть XIX в. не была отмечена значительными успехами в области кодификации федерального уголовного права, то условия, сложившиеся к концу данного периода, вновь возвращали перспективу ее проведения уже в XX в.