Глава одиннадцатая Собственность в России. Тотальное огосударствление

1

СОБСТВЕННОСТЬ В НАШЕЙ СТРАНЕ, в России, как бы в миниатюре и со своей спецификой (притом немалой) соответствует многосложной, пестрой и противоречивой картине состояния и развития отношений собственности, складывающихся, исходя из мировой практики.

Специфика ее пестроты, многоликости и (увы) неопределенности в настоящее время во многом обусловлены историческими тенденциями в формировании и функционировании собственности, ее юридическими формами на российской земле в течение многих столетий вплоть до начала XX в.

Наиболее существенное значение здесь имеют следующие две, противоречивые по своей сути и значению тенденции.

Во-первых, это общая историческая феодальная, точнее даже феодально-крепостническая, притом восточ-нотиранического типа, предоснова отношений собственности в России. Со всеми общеисторическими и своеобразными российскими чертами феодальных отношений (барщиной, многообразными формами зависимостей, вотчинами, уделами, свободой сугубо торговой ориентации и т. д.). И все же такими отношениями собственности, которые изначально имели и сохраняют твердый вещный характер — пусть и осложненными общинными

136

Часть третья. Собственность в России

началами, но не охватывающими порядки, которые бы порождали какой-либо отход от их вещной природы.

Вместе с тем отношения собственности в российском обществе отличаются тем, что по мере исторического развития, особенно при царствовании Ивана Грозного, Петра I и в последующие годы, неумолимо возрастали величина и роль бюрократической казенной собственности, сохранялась вплоть до второй половины XIX в. собственность на человека (крепостничество), и частная собственность с развитием капитализма первоначально во многом воплотившая особенности характерного для России торгового, купеческого капитала.

В о-вторых, — это исторические предпосылки быстрого в преддверии к XIX—XX вв., в чем-то органического появления и упрочения в России частной собственности в ее развитых («европейских») формах, и вытекающая отсюда тенденция формирования соответствующих передовых институтов права собственности.

Первые десятилетия XX в. Россия встретила в качестве европейской страны, настроенной на мощное развитие экономики на основе передовых форм частной собственности — и в виде индивидуального предпринимательства,

Глава одиннадцатая. Собственность в России

137

и в виде коммерческих товариществ. Этому способствовали реформы П. Столыпина, формирование на этой основе фермерских хозяйств (хозяйств-подворьев), развитие на российской территории зарубежного предпринимательства, эффективность артельных способов хозяйствования, продемонстрировавших при строительстве евро-пейско-азиатских железнодорожных магистралей значительную эффективность, соответствующую требованиям современной товарно-рыночной экономики. До сих пор представляются поразительными и требующими дальнейшего осмысления разработки, касающиеся собственности, одного из основателей российского гражданского права К. П. Победоносцева, в том числе разработки этого автора о вещной природе собственности, притом с акцентом на «вотчинную собственность».

К середине 1910-х гг. был в основном подготовлен к рассмотрению Государственной Думой отработанный проект российского Гражданского уложения, в котором с собственных («вещных»!) традиций и учетом разработок европейской законодательной культуры и ее образцов, прежде всего, Германского гражданского уложения, содержались передовые нормативные установления по вопросам собственности по типу европейского континентального законодательства.

Но здесь, в обстановке народных бедствий, связанных с Первой мировой войной, и резко обострившихся в этой связи социальных и политических отношений, 25 октября 1917 г. грянула Великая Октябрьская социалистическая революция, по существу, насильственный захват во имя коммунистических целей власти в России левым радикальным крылом социал-демократической партии — большевиками. И последовавшее на этой основе жесткое, насильственное проведение коммунистическим режимом сообразно марксистским догмам курса на строительство коммунизма — на «разрушение до основания» существующих отношений и порядков (и, прежде всего, собственности в ее фактическом состоянии и тенденциях развития) и создание нового общества с принципиально новой системой собственности — невиданной в мире после

138

Часть третья. Собственность в России

крушения древних восточных теократических деспотий и превалированием партийных идеологических характеристик.

2

ОДИН ИЗ ОСНОВНЫХ пунктов характерных для воплощаемых в России с октября 1917 г. марксистских догм заключался в том, что сторонники коммунистической идеологии увидели в негативных сторонах частной собственности, а затем и в ней самой главное зло в человеческом обществе. Уже в первом программном документе коммунизма, в «Коммунистическом манифесте», основатели коммунистического мировоззрения Маркс и Энгельс объявили, что истинный приверженец коммунизма только тот, кто не признает, решительно отрицает частную собственность. Поэтому основой общества и счастливой жизни людей была объявлена собственность общественная, прежде всего — государственная, названная впоследствии в конституциях и законах советского общества «всенародным достоянием».

Так и поступили большевики при осуществлении гигантского коммунистического эксперимента по разрушению старого и созданию нового («советского») общества, начатого после большевистского переворота 1917 г. в России.

Большевики, как это повелось на Руси, пошли еще дальше своих западных наставников.

Глава одиннадцатая. Собственность в России

139

Да и вся хозяйственная жизнь в стране стала строиться по понимаемым по-ленински идеалам коммунизма — на предельно централизованной основе по модели «одной фабрики», охватывающей все народное хозяйство страны. Сообразно этому в СССР с начала 1930-х гг. и установилась государственная суперцентрализованная плановая система хозяйствования.

Линия на тотальное огосударствление собственности проводилась в советском обществе с непреклонной решительностью и последовательностью.

В первые десятилетия советской власти были предприняты две мощные массированные атаки в этом направлении с использованием всей мощи партийно-государственной власти, партийной большевистской системы и карательно-репрессивных учреждений.

Первая из них — это только что отмеченная эпоха «военного коммунизма», которая, однако, ознаменовала по своим итогам крах коммунистического эксперимента (хотя идеологи коммунистического мировоззрения впоследствии упорно насаждали мысль о том, что будто бы порядки того времени были вызваны чуть ли ни исключительно сложными условиями Гражданской войны и иностранной интервенции).

Знаменательно, что введенная в 1922 г. новая экономическая политика (нэп), частично восстановившая в условиях наступившей после Гражданской войны общей экономической разрухи порядки частной собственности и свободного рынка, с самого начала была объявлена как вынужденная мера временного отступления от военно-коммунистического направления в экономике.

И действительно, с конца 1920-х гг. была предпринята Уже под руководством ленинского преемника Сталина вторая массированная, жестокая и кровавая атака по утверждению на практике идеи тотальной государственной собственности также по модели «одной фабрики». Причем она выразилась не только в политике сплошной коллективизации (сопровождаемой во многих регионах страны «голодомором»), но и в ныне малоизвестных попыт-

140

Часть третья. Собственность в России

ках   введения   в   промышленности   коммунистического принципа прямого продуктообмена1.

Не меняет ситуацию и то обстоятельство, что под угрозой быстротечного обвального краха экономики в условиях «военного коммунизма» и затем нового наступления на частную собственность и рынок в конце 1920-х — начале 1930-х гг. в тотально огосударствленную систему оказались внедренными также и некоторые материальные стимулы, а также стали использоваться известные элементы рынка, товарно-стоимостных отношений (в 1920-х гг. напрямую — частной собственности, а в 1930-х гг. — «хозрасчета», «самоокупаемости»). В целом народное хозяйство советского общества продолжало основываться на монопольной государственной собственности. И потому оно, имеющее характер мобилизационной экономики, сохраняло неспособность к нормальному динамичному функционированию, ориентированному на человека, на его потребности и интересы; в нем оставались неуничтожимыми всесильный бюрократический аппарат, принудительный и полупринудительный труд.

3

ТОТАЛЬНОЕ ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ собственности в России, особенно с 1930-х гг., когда российское общество стало именоваться «социалистическим», приобрело всеобщий, всеохватный характер.

Оно охватило не только те предприятия, организации, объединения (такие, как тресты), бюджетные учреждения, которые изначально и официально обретали статус «государственных», но и практически все кооперативные организации (колхозы, организации потребительской, жилищно-строительной и иной кооперации), а также в части хозяйственной деятельности — общественные организации и объединения.

1 Возможно, только смерть Сталина в 1953 г. помешала, так сказать, третьей атаке в рассматриваемом направлении в 1940— 1950-х гг., в одной из своих статей тех лет он вновь восхвалял идею прямого продуктообмена.

Глава одиннадцатая. Собственность в России

141

Все они по экономическим вопросам должны были действовать по правилам «обобществленного хозяйства». Не случайно, например, в 1950-м и последующих годах все колхозы того или иного административного района одним росчерком пера в правительственном постановлении могли быть разом, что и происходило на практике, «преобразованы» в совхозы.

Поэтому деление собственности на «государственную (общенародную)» и «кооперативно-колхозную», введенную Конституций СССР 1936 г., потеряло какой-либо реальный смысл.

Тотальное огосударствление собственности в России затронуло и личную собственность граждан, о которой с восторгом говорилось в общесоюзной Конституции 1936 г. Она в соответствии с марксистскими догмами, воплощенными в советском законодательстве, была отнесена к числу «производных» и должна была носить «строго потребительский» характер. И потому, например, в так называемых коллективных садах, размеры участков каждого садовода и находящихся на них строений не должны были (ни на один сантиметр) превышать нормативы, предусмотренные в действующих нормативных актах, преимущественно в инструкциях различных ведомств.

Что же касается частной собственности производственного характера, то она (в имуществе городских ремесленников, «единоличников» в сельской местности) была по официальным критериям искоренена в народном хозяйстве.

Вместе с тем, в действительности, частная собственность производственного характера, демонстрируя свою историческую неизбежность, фактическую неуничтожи-мость и органическую активность, была загнана в подполье. И приобретая по тем же самым официальным критериям «криминальный характер» (а в ряде случаев реально смыкаясь с криминальным миром или его нравами, например, при негласном паразитировании на обобществленной собственности, в деятельности групп фарцовщиков), она существовала в уродливом виде — в деятельности

142

Часть третья. Собственность в России

таящихся от органов правопорядка лиц, «оказывающих услуги», «цеховиков» и т. д.

К сожалению, эта «подпольная частная собственность» после либерализации экономической жизни в России к концу 1980-х гг., хотя и сыграла позитивное значение, роль движущей силы в активизации бизнеса, в то же время оказала чем-то и негативное влияние на становление нормальных экономических порядков в стране, соответствующих требованиям цивилизованной товарно-рыночной экономики, привнесла в нее известные нравы подпольного, отчасти — полукриминального мира. Чем, кстати, ортодоксальные противники восстановления в России нормального, цивилизованного частнособственнического хозяйства воспользовались, и не раз.

4

ОСОБОГО ВНИМАНИЯ требует более обстоятельное, чем это обычно принято в экономической и юридической литературе, понимание государственной (казенной) собственности в советском обществе, в обществах других социалистических стран.

Дело в том, что государственная собственность лишена основных качеств собственности, как отношения к вещам, «как к своим», и отсюда ее главных социальных функций (раскрывающих ее суть, смысл — продолжение человека в вещах, с соответствующим ее влиянием на волю и сознание человека, а если и касается этого, то лишь частично и главным образом в отношении властвующих персон, чиновников, или, возможно, таких исконных образований, как артели).

По существу, социалистическая государственная собственность представляет собой своеобразный симбиоз ряда качеств собственности, с одной стороны, а с другой — авторитарной, тиранической власти. И она, выступая преимущественно в виде достояния, сама по себе не содержит факторов стабильности, импульсов к активной созидательной деятельности, риску и ответственности за успех хозяйственного дела. Казенное имущество, напротив, создает поле для свободного, по вольному хотению

Глава одиннадцатая. Собственность в России

143

маневрирования материальными и интеллектуальными ресурсами государственной властью, произвола бюрократического аппарата, государственного своеволия, порождает бесхозность, условия для паразитирования, коррупции, которые при самых жесточайших карательно-репрессивными мерах становятся неуничтожимыми.

Реальная жизнь советского общества, в котором была проведена тотальная национализация собственности, показала, что сама по себе общественная (и, в особенности, государственная) собственность не стала, как это ожидалось, источником прогрессивного общественного развития, всеобщего благоденствия, благосостояния. Она в принципе, что выяснилось в практической жизни и подтверждается научным анализом, не способна обеспечить нормальное динамичное функционирование и развитие всей народно-хозяйственной жизни, ориентированной на человека, на его потребности и интересы.

Подобная тотально огосударствленная принудительная система собственности может дать, и реально — увы, с непомерными издержками, тратами и потерями — дала в СССР, других социалистических странах известный, даже впечатляющий результат военно-мобилизационного характера (несколько подробнее об этом дальше). Но она по указанным ранее причинам практически выступила в качестве своеобразной, по-своему уникальной властно-организационной инфраструктуры (обнажившейся в России при приватизации). Такой инфраструктуры, которая, наряду с принудительно-мобилизационными механизмами, фиксацией национального достояния в отношении наличных природных, материальных и интеллектуальных богатств во всех их разновидностях, включает в качестве основных звеньев:

— финансовые потоки из государственной казны, бюджета, формируемые путем почти полного изъятия прибавочного продукта из труда работников, и форм прямого доступа к природным богатствам, их присвоение преимущественно деятелями и работниками государственного аппарата;

144

Часть третья. Собственность в России

• «точки опоры» во властных органах, открывающих возможность беспрепятственного использования финансовых потоков и природных ресурсов в целях, определяемых государственным усмотрением, и индивидуального присвоения;
• свободное или привилегированное обретение в бесконтрольное обладание природных ресурсов по статусу верховной собственности, в том числе через предприятия добывающих отраслей.

Тотальное огосударствление национальных богатств и труда в СССР (России), придание государственной собственности значения верховной собственности и основы всего народного хозяйства, вездесущего начала всей жизни общества — это, наряду с рядом неизбежных, в чем-то, думается, позитивных для своего времени мобилизационных моментов (создание мобилизационной экономики, ее индустриальной базы, быстрая мобилизация людских и материальных ресурсов, создание военно-промышленного комплекса, концентрация научных кадров на военно-прикладной тематике, решение грандиозных по свой сложности задач предвоенного, военного и послевоенного времени и др.), обернулось для страны, для народа непреходящими трудностями, национальными бедами. Эта собственность и ныне, подвергшаяся в отношении государственных предприятий формальному акционированию и потому именуемая теперь «приватизированной», остается слабым местом, трудно решаемой проблемой и в условиях современного реформируемого российского общества.

В этой связи следует заметить, что довольно популярный ныне лозунг «многообразия собственности», когда государственная собственность ставится в один ряд с частной, — ложен, коварен. Государственная собственность как основа экономической и социальной деятельности изначально, по определению неэффективна, растратна, бременем ложится на общество. Она может быть социально оправдана лишь в условиях общего доминирования частной собственности, в сочетании с нею в силу общественной необходимости, когда общество намеренно, во

у

Глава одиннадцатая. Собственность в России

145

имя стремительного, взрывного развития определенного направления науки, техники, технологии или, напротив, устранения крупной национальной беды, других, иначе не решаемых потребностей и трудностей идет на известные жертвы. Хотя надо заметить, что ее пороки, неэффективные последствия могут быть, по крайней мере, смягчены тем, что в режим и порядок ее функционирования могут быть «привиты» отдельные формы и институты, в какой-то мере учитывающие практику частнособственнических отношений (самоокупаемость, хозрасчет, оперативное управление, хозяйственное ведение).

При этом на практике подтвердилось и то, что из самой природы государственной собственности следует, что она сама по себе неизбежно предполагает мощное использование императивной власти, принудительного и полупринудительного труда, и в этой связи — создание небывалой по масштабам и всемогуществу бюрократической административной чиновничьей системы, без которой «всенародное достояние» не может ни существовать, ни функционировать.

Вот почему, когда в ходе начавшихся с 1985 г. демократических преобразований партийно-государственный аппарат стал утрачивать свою властно-репрессивную мощь и из народного хозяйства начал выпадать его стержень — всеохватное принуждение, возникли необратимые процессы саморазрушения экономики, основанной на тотальном огосударствлении собственности. И именно это — банкротство и бессилие в монопольной государственной собственности в условиях ослабления бюрократической системы и нарождающейся демократии (а вовсе не сами по себе ошибки в ходе реформ, не распад Союза, не порочность «всевластных» Советов, не другие тоже, в общем-то, разрушительные факторы) стали основной причиной, своего рода сверхпричиной той экономической и социальной катастрофы, которая обрушилась на Россию на первых фазах демократических преобразований.

Глубокая деформация собственности, случившаяся в социалистических странах, является обстоятельством, позволяющим понять и сложности реформ в странах социа-

146

Часть третья. Собственность в России

лизма, и опасности, таящиеся в самом феномене государственной собственности. В перспективном же отношении нужно отдавать ясный отчет в том, что феномен государственной собственности, совершенно необходимый в ряде сфер жизни общества (использование недр земли, лесов, водных ресурсов, а также функционирования вооруженных сил и развития военно-промышленного комплекса и др.), в то же время по самой своей природе содержит опасность соскальзывания экономических отношений в область административного управления со всеми вытекающими отсюда негативными, печальными экономическими и социальными последствиями. В обстановке же корпоративно-олигархического общества, несущего на себе следы и импульсы тоталитарной системы, акционированные имущества вполне сочетаются с методами власти авторитарного (и даже — тиранического, тоталитарного) типа и по самой своей сути не могут привести к модернизации общества, исповедующего идеалы и ценности демократии и права.

Как более подробно будет рассмотрено в последующем, единственный путь, способный вывести общество из создавшейся ситуации, грозящей разрушительным продолжением тотальной катастрофы (смягченной ныне эффективными очагами действительно плодотворно работающей частной собственности и фантастическими доходами при реализации природных ресурсов, особенно нефти, газа), — это интенсивное развитие малого и среднего предпринимательства — процесс, то и дело инициируемый, но явно (и намного) запоздавший, а главное с успехом блокируемый существующей бюрократической системой и контролируемыми ею силовыми структурами. Думается, что только процессы, в основе которых энергия и импульсы, идущие от малого и среднего бизнеса, способны обеспечить тот баланс между «вещной» собственностью и современными формами ее модификации, который только и может стать основой современной модернизации российского общества, его развития по пути развитой экономики, демократии и права.

v

Глава одиннадцатая. Собственность в России

147

5

КРАТКО ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ при тотально огосударствленном хозяйстве отдельных форм и институтов, в какой-то мере учитывающих практику частнособственнических отношений. Такое использование первоначально имело сугубо ограниченный, прагматический, вынужденный характер. В основном в связи с тем, что для отдельных частиц обобществленного хозяйства («одной фабрики») — государственных предприятий — потребовались юридические и материальные возможности для решения некоторых оперативных хозяйственных вопросов.

Тогда-то в 1930-х гг. и была введена конструкция «права оперативного управления», которая позволяла государственным предприятиям совершать отдельные хозяйственные операции и оформлять плановые задания в виде договоров (такую конструкцию заимствовали и некоторые капиталистические крупные зарубежные фирмы и корпорации для организации внутриуправленческой, внутрифирменной работы).

Когда же в конце 1980-х — начале 1990-х гг. возникла потребность заменить плановую систему хозяйствования частнособственнической, конкурентной товарно-рыночной системой экономики, оказалось, что отдельные предприятия, действующие на основе права оперативного управления, даже после принятия новых законов о предприятии, не способны включиться в новые экономические отношения. В этой обстановке в СССР, а затем, после его распада, в России возникла необходимость так расширить права предприятий, чтобы они смогли стать полноправными и эффективными участниками товарно-рыночных отношений. С этой целью была выработана категория «хозяйственного ведения» (сначала — «полного хозяйственного ведения» — Закон о собственности в РСФСР), при этом в законодательных органах началась работа по выработке законов, иных нормативных актов, которые бы наполнили указанную категорию необходимым («рыночным») содержанием.

Эта работа, однако, не была доведена до конца. Ибо в качестве общей политики приватизации в 1992—1993 гг.

148

Часть третья. Собственность в России

неожиданно, как будет показано в последующем, была принята программа общего (сплошного) акционирования когда государственные предприятия «переоформлялись» в открытые и закрытые акционерные общества. И хотя акционерные общества, совершенно не приспособленные для приватизации, могут создать только видимость ее, и в этой связи в хозяйстве и социальной жизни возникли, наряду с положительным эффектом («видимость» тоже может как-то работать), и серьезные отрицательные явления (продолжающийся экономический кризис, громадное имущественное расслоение людей, доминирование олигархов, овладевших контрольным пакетом акций, скупка контрольного пакета акций по нехозяйственным мотивам и др.), сама идея существенного («рыночного») расширения прав государственных предприятий была отодвинута в сторону. Она не нашла своей достаточной реализации и в последующем, когда 14 ноября 2002 г. был принят Федеральный закон «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» (№ 161-ФЗ)1. В этой связи получилось так, что в настоящее время категории «хозяйственного ведения» и «оперативного управления», закрепленные в Гражданском кодексе РФ и упомянутом Законе 2002 г., хотя и являются вещными правами, в чем-то близкими к праву собственности, стали в немалой мере носить разрешительный («госплановский») характер и поэтому не позволяют в полной мере и эффективно участвовать государственным (и муниципальным) предприятиям в современной частнособственнической товарно-рыночной экономике2.

1              СЗ РФ. 2002. № 48. Ст. 4746.

2              Здесь небезынтересны краткие характеристики особенностей

права хозяйственного ведения и права оперативного управления.

Право хозяйственного ведения (ст. 294 ГК РФ). Это вещное право, как и право собственности, включает в себя «триаду» собственнических правомочий — права владения, пользования, распоряжения. Но и в Гражданском кодексе РФ, и в Федеральном законе от 14 ноября 2002 г. это вещное право сформулировано так, что указанные правомочия существуют в немалой мере «в разрешительных пределах», определяемых и в нормативном порядке, и собственником (ст. 294 ГК РФ). В качестве же собственника фактически выступают органы

у

Глава одиннадцатая. Собственность в России

149

И это в высшей степени прискорбно, потому что сообразно первоначальным замыслам былые государственные предприятия, да еще обогащенные практикой акционерных обществ (например, через институт совета директоров), могли вполне встать в один ряд с предприятиями

государственного (административного) управления, существенно ограничивающие права предприятия, в ряде случаев по «госплановской» модели, и — как и в советское время — решающие за предприятие многие вопросы хозяйственной деятельности. «Предприятие, — говорится в ст. 295 ГК РФ, — не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество, сдавать его в аренду, отдавать в залог, вносить в качестве вклада в уставный (складочный) капитал хозяйственных обществ и товариществ или иным способом распоряжаться этим имуществом без согласия собственника». В этой же статье сказано: «Остальным имуществом, принадлежащим предприятию, оно распоряжается самостоятельно» и вместе с тем добавлено: «...за исключением случаев, установленных законом или иными правовыми актами».

Федеральный закон от 14 ноября 2002 г., действительно, установил ряд других ограничений, в том числе — широкий перечень сделок, которые допустимо совершать только по разрешению («с согласия собственника»), ввел ряд норм, заимствованных из законодательства об акционерных обществах (о «крупных сделках», о сделках, совершаемых «заинтересованными лицами»), но он все же, сославшись на Гражданский кодекс РФ, оставил элементы имущественной самостоятельности предприятия, в том числе — принцип свободы договора, пусть и с очень существенными ограничениями. И это позволяет на практике использовать соответствующие нормы указанных выше нормативных актов под углом зрения основных начал гражданского законодательства.

Гражданский кодекс РФ и указанный выше Федеральный закон установили для организаций, действующих на основе права хозяйственного ведения и права оперативного управления, единые нормы о приобретении прав (передаче собственником имущества) и их прекращении (по решению собственника и правил прекращения права собственности), а также о том, что приобретенное этими организациями имущество поступает им «в порядке, установленном... для приобретения права собственности» (ст. 299). Для них же предусмотрено своеобразное «право следования»: при переходе права собственности на предприятие как имущественный комплекс и на учреждение сохраняется право хозяйственного ведения или, соответственно, оперативного управления (ст. 300), что оттеняет вещный характер указанных прав.

Теперь о праве оперативного управления (ст. 296 ГК РФ). Это право по сравнению с правом хозяйственного ведения имеет еще бо-

150

Часть третья. Собственность в России

индивидуальных предпринимателей и реальных акционерных обществ. И вообще, думается, такого рода ограниченные вещные права (так же, как и иные аналогичные юридические конструкции, например, права пожизненного наследуемого владения землей гражданами) могут иметь и перспективное значение. Об этом, в частности, свидетельствует опыт северо-западных стран Европы (таких, как Норвегия), где при высокоразвитой частнособственнической товарно-рыночной экономике, наряду с частной собственностью, широко сообразно историческим традициям используются ограниченные вещные права типа «право на временное владение и пользование известными угодьями» (притом в ряде случаев с учреждением нескольких «угодьев» в отношение одного и того же объекта).

лее узкие пределы имущественной самостоятельности субъектов — оно носит строго разрешительный характер и в целом строится по модели административных правоотношений. При этом необходимо различать:

• право оперативного управления, установленное для деятельности казенных предприятий (их деятельность на основе Гражданского кодекса РФ урегулирована Федеральным законом «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»);
• право оперативного управления, на основе которых осуществляется имущественная деятельность учреждений, в том числе организаций, выполняющих функции государственного или муниципального управления.

Право оперативного управления, так же как и право хозяйствен

ного ведения, включает правомочия владения, пользования,

распоряжения. Но они поставлены здесь в строгие рамки отношений

разрешительного порядка (кроме самостоятельной реализации про

дукции казенными предприятиями), определяемого актами собст

венника и финансовыми документами (сметой). В то же время в Гра

жданском кодексе РФ установлено правило (в какой-то мере выходя

щее за пределы права оперативного управления) о том, что «если в

соответствии с учредительными документами учреждению предос

тавлено право осуществлять приносящую доходы деятельность, то

доходы, полученные от такой деятельности, и приобретенное за счет

этих доходов имущество поступают в самостоятельное распоряжение

учреждения и учитываются на отдельном балансе» (ч. 2 ст. 298 ГК

РФ). Такое право по смыслу ст. 298 ГК РФ представляет собой осо

бое ограниченное вещное право, которое расширяет имущественные

возможности учреждения.              /

Глава двенадцатая. Экономические реформы

151

Разумеется, при этом сами категории хозяйственного ведения и оперативного управления должны быть доработаны. Но не в «госплановском», административно-управленческом ракурсе, а с позиций хозяйственной самостоятельности и иных требований современной товарно-рыночной экономики сообразно принципам и институтам Гражданского кодекса РФ. Тогда они, эти категории, есть основания надеяться, могут оказаться незаменимой формой включения в хозяйственную жизнь тех предприятий, для которых окажется неизбежной в соответствии с острыми государственными интересами не перевод их исключительно на «иждивенческий» казенный статус, а сохранение для них в качестве исходной основы деятельности государственных начал с использованием адекватных для товарно-рыночного хозяйства экономических и правовых форм, основанных на ограниченных вещных правах.

Следует сказать еще об одном феномене ограниченных вещных прав, сложившихся при тотально огосударствленной собственности. Это — развитие отдельных вещных прав в содержании обязательственных отношений (таких, как аренда, имущественный наем жилых помещений гражданами). По всем данным, именно сейчас, когда обязательственные отношения как таковые приобретают доминирующее значение в экономике, в практике жизнедеятельности людей использование конструкции «вещные права в обязательстве» окажется, быть может, решающей юридической гарантией всего комплекса прав и свобод граждан.