2.3. Потребности социального существования и личность

Конечно, наши физиологические потребности очень для нас важны, так как они обеспечивают наше физическое выживание как биологического вида. Но при этом все мы включены в социальные отношения.

Сама сфера жизненных потребностей личности обладает внутренним единством, поэтому разделение на потребности, необходимые нам для поддержания жизни, и духовные потребности весьма условно. Проблема как раз и состоит в том, чтобы найти оптимальные взаимосвязи между нашими различными потребностями для формирования четкой системы направленности человека в данном социальном мире.

Сама направленность личности выстраивается из взаимоотношений между различными людьми, включенными в социум, в котором личность и формируется. Отношения между людьми возникают из межличностных непосредственных и из всех других уровней отношений, которые связывают индивида с обществом. Прежде всего к ним относят «статусные проблемы», т.е. те проблемы, «объектами» которых являются психологически позитивные для индивида положения в социальной группе, выражающиеся в признании, уважении, авторитете, власти и т.п. В эту же группу входят потребности в эмоционально насыщенных позитивных межличностных отношениях, таких как любовь, дружба, общение, социально значимые (ценные для общества) деятельности. Все они являются для человека потребностями социального существования.

Они определяются в зависимости от того, какие потребности испытывает само общество. Так, например, в 60-70-х годах XX века произошли значительные сдвиги в политических приоритетах населения стран Запада. В это время усилился интерес к проблемам свободного самовыражения личности, протест против ограничивающих механизмов контроля со стороны социума частной и общественной жизни.

Всю эту совокупность социально-психологических изменений Р. Инглхарт свел к конфликту двух противоположных систем ценностей. Одну из них он назвал «накопительской», или «материалистской», а другую – «постматериалистской», к которой отнес следующие приоритеты: «создание более дружелюбного и менее безличного общества», где «идеи важнее денег», где поощряется «участие рядовых граждан в принятии политических решений» и т.п. Основываясь на данных социологических опросов в разных странах, он сделал вывод о том, что носителями постматериалистских ценностей являются в основном люди (особенно молодые) из зажиточных средних слоев. Соответственно главной психологической причиной такой новой системы потребностей, которую выражают «постматериалисты», оказалась потребность, вполне вписываемая в теорию А. Маслоу, которая соответствует позиции «удовлетворенности материальных потребностей» данной пирамиды.

Критики такого подхода отмечали, что выводы Р. Инглхарта не соответствовали полученным данным. Системы ценностей, выделенные им в качестве альтернативных, разделяли лишь часть опрошенных, тогда как около половины, по признанию и самого Р. Инглхарта, не могут быть отнесены ни к «материалистам», ни к «постматериалистам». Это вполне объяснимо, так как «материалистские» и «постматериалистские» приоритеты в большей своей части неальтернативны друг другу (можно одновременно выступать за рост экономики страны и за более дружелюбное и менее безличное общество). Более поздние исследования не подтвердили также тезис о том, что существует тесная связь постматериальных ценностей с определенным социальным статусом группы, например с зажиточным средним слоем.

Иначе, чем Р. Инглахарт, к проблеме роли потребностей в общественно-политическом поле подходит другой известный психолог гуманистического направления С. Реншон. Он рассматривает связь между потребностями личности и ее психологической вовлеченностью в политический процесс. На основе этого С. Реншон выделяет потребности человека в личном контроле над окружающей социальной средой, над происходящими событиями. При этом выявлена корреляция между низким уровнем личного контроля и отчужденностью от политики, а также склонность к экстремизму и насилию. Напротив, высокий уровень личного контроля совпадает с вовлеченностью в политическую жизнь, которую С. Реншон измеряет степенью доверия к правительству; доверие в данном случае рассматривается не как слепая вера, а как освоение человеком политической деятельности, психологическое вовлечение в нее, которое воспринимается как сфера собственного контроля.

Но сама методология С. Реншона при рассмотрении этой проблемы оставляет неясной ту меру недоверия к власти и вызванную этим фрустрацию (подавление собственных потребностей в отношении данного явления), которая обусловлена личной психологией субъекта политической деятельности. Непонятна и мера недоверия к власти, вызванная особенностями функционирования демократической политической системы, при которой влияние рядового гражданина на принятие политических решений весьма ограничено. Легко себе представить гражданина с высоким уровнем контроля, когда речь идет о частной и профессиональной жизни человека, отчужденной от жизни политика. Тем не менее существует связь между уровнем «Я», оценкой его возможностей влияния на политический процесс и интересом в целом к политике, т.е. связь между ощущением собственной силы в отношениях со средой (личный контроль) и их проявлениями в реальной политической жизни.

В современной России мы наблюдаем аналогичные тенденции, когда происходит совпадение личной психологической неустроенности (фрустрации) с политическим отчуждением, агрессивностью, экстремистскими настроениями, которые сам С.

Все исследования в данном направлении позволяют сделать вывод о том, что наши потребности не стоит сводить лишь к нуждам человеческого существования, они гораздо шире и включают в себя в том числе и потребности в социально-политической сфере, в которую они «входят» иначе, чем нужды. Да и в иерархии мотивационо-потребностной сферы социально-политические потребности стоят гораздо выше, нежели человеческие нужды.

Между тем потребности физического существования независимо от факторов их возникновения проявляются в конкретных нуждах в вещах, материальных условиях или воплощаются в финансовом выражении. При неудовлетворении таких потребностей они превращаются в требования, предъявляемые обществу более или менее массовыми социальными группами. Потребности социального существования («высшие» потребности по А. Маслоу) имеют другое происхождение и объекты. Так, в основе потребностей в самоутверждении и контроле, в равенстве и достоинстве лежит неудовлетворенность самим собой, своей деятельностью, своим социальным статусом в системе социальных связей и коммуникаций. Источник таких потребностей лежит в психологии личности, в ее стремлении к самовыражению, а условия, их порождающие, коренятся в отношении индивида к самому себе и в его отношениях с другими и обществом в целом.

Личность представляет собой системную целостность, в которой потребности выступают в качестве органичного компонента. При этом потребности социального плана включаются в типологическую систему личностной мотивации, которая экстраполируется в сферу социально-политической психологии, формируют те требования, которые личность предъявляет обществу. Потребности физического существования обусловлены не внутренней структурой личности, но историческим и социальным набором «внешних» благ, необходимых человеку для жизни. Поэтому потребности социального существования строятся на основе психологии личности и ее взаимосвязях с обществом (социально-политической психологии).

Здесь интересен подход к данной проблеме Л.С.

Таким образом, можно констатировать, что личность не только социальна, но и индивидуальна. Эта индивидуальность придает ей определенную автономию по отношению к социуму и накладывает отпечаток на их взаимоотношения. Именно этот аспект проблемы и является сущностью социального существования личности.

Индивидуальность человека – это биосоциальная характеристика личности, которая помогает понять ее социальную сущность. Сама индивидуальность позволяет проследить, как складывается и как развивается человек в социуме. Если вспомнить культурно-историческую концепцию Л.С. Выготского, то в филогенезе (развитии социума) общество формирует структуру человеческой психики, в онтогенезе (личностном развитии) оно является необходимым условием воспроизводства этой структуры в отдельном индивиде. Социальное окружение развивает природные задатки личности, но прежде всего оно формирует человека человеком.

В этой связи интересным представляется мнение американского психолога Р. Харпе. Опираясь на труды Выготского, этот ученый определяет социальную личность как «социально детерминированное, социально воспринимаемое телесное существо, одаренное всеми видами сил и способностей для общественного осмысленного действия».

Для выявления соединения социального и индивидуального в человеке Р. Харпе ввел понятие «Я», которое в английской транскрипции имеет оттенок «я сам». К «Я» он относит: личное чувство идентичности, благодаря ему личность осознает себя как существо со своей историей, из которого вырабатывается самосознание, способность к автономному выбору между привлекательными альтернативами, личный «вызов» социальным нормам; индивидуально-своеобразные пути мышления и действия. «Я», по Р. Харпе, обладает внутренними силами, представленными в виде бессознательных устремлений или потребностей (по Р. Харпе – намерения) и опирающимися на природные способности. «Я» умеет выражать и демонстрировать себя вовне. И главное в «Я» – «трансцендентное единство» (духовное понятие, позаимствованное у И. Канта) сознания и действия, представляющее себя одновременно «точкой зрения» и «точкой действия». Трансцендентально оно потому, что не дано в социальном опыте: единство сознания и действия возможно благодаря упорядочиванию «Я» своего опыта так, чтобы можно было реализоваться как субъект действия.

Р. Харпе отмечал, что через «Я» личность утверждает свою «особость», выделяется из социума. Таким образом, индивидуальность, стремление личности к самоутверждению не противостоит ее социальности, но является продолжением и функцией последней: именно «социальный продукт» – мысль – вырабатывает у нас чувство индивидуальности.

Стоит заметить, что между социальными и индивидуальными сущностными характеристиками личности есть некоторое противоречие. Если социальное выполняет функцию объединения, то индивидуальное как раз наоборот. В результате столкновения и проявления данных характеристик мы можем получить конфликт. Чтобы избежать этого внутреннего конфликта и связанного с ним дискомфорта, личность вырабатывает или усваивает относительно устойчивую систему потребностей и мотивов, позволяющую ей сочетать «социальную» и «индивидуальную» стороны мотивации. Эта конструкция и представляет собой несущую основу единства личности, из которой складывается вся мотивационная система.

Совокупность формирующих ее психических процессов может быть представлена как мотивационная стратегия личности. Она проявляется в отборе и укреплении конкретных потребностей, отвечающих базовым мотивационным тенденциям, и в их комбинации по иерархическому принципу. Этот неосознаваемый (в большинстве случаев) психический процесс обусловлен жизненным опытом личности, ее природными задатками, испытываемыми ею социальными влияниями.

Мотивационная стратегия может проявляться в потребности обладания властью. В той мере, в которой человек удовлетворяет эту потребность, он осуществляет одновременно индивидуальное самоутверждение и психологически позитивное для себя установление коммуникаций с другими людьми. В первой стратегии преобладает «индивидуальная» тенденция, которая будет подчинять другую, «социальную». Данные противоположности функционируют в форме, соответствующей их подчиненной роли. Это позволяет личности при определенных условиях какое-то время избегать мотивационного конфликта, поддерживая психологическое равновесие, нарушаемое лишь при изменении данных условий.

Реализуемая потребность во власти содержит потенциальный дефицит обратной психологической связи от социума к власти: любой политический лидер ищет не только покорности, но и уважения, любви, искренней преданности. Если этого нет, то он испытывает болезненное ощущение социальной изоляции. Тиран, знающий, что он внушает страх окружающим, сам подвергается этому чувству.

Мотивационный конфликт может быть решен и путем выбора индивидом различных потребностей социального существования, отбора мотивационных стратегий и систем, определяющих автономность и/или, наоборот, выбор психологических связей личности по отношению к другим. На основе данного выбора основывается все социально-индивидуальное строение человеческой деятельности. Оно содержит различные мотивационные тенденции: ориентации на творчество или воспроизведение сложившихся шаблонов, на любовь и эгоизм, на выполнение требований и ожиданий социального окружения или нонконформизм по отношению к нему, на пассивное принятие социально заданных знаний и ценностей либо их самостоятельную выработку, на собственное политическое лидерство и авторитет либо подчинение лидерству и авторитету других. Все эти и иные потребности социального существования пробуждают необходимость определения в рамках существующих социальных отношений своей психологической позиции, мотивов актуализации своей активности в подобных отношениях.

Различные потребности находятся в тесной взаимосвязи. Такие взаимосвязи формируют единство мотивационной системы личности, которая позволяет относительно безболезненно адаптироваться в том социальном слое, в который включили данную личность. Там она демонстрирует приверженность принятым в этой среде нормам и вкусам. Тот же способ используется для разных видов самоутверждения: удовлетворения потребности в престиже, символизации личного успеха и т.д. Оригинальность, экзотичность потребительского поведения используется как средство утверждения личной автономии.

Индивидуальное их проявление неоднородно и от выбранных параметров их рассмотрения зависят типологические структуры личности, существующие в каждом обществе, которые несут соответствующие им содержание и интенсивность потребностей социального существования индивидов. Ибо именно эти структурирующие личность потребности социального существования представляют тот психологический «материал», который будет способствовать формированию мотивационной основы политического поведения человека в рамках рассмотрения его политической психологией.