Тоталитаризм: левый и правый

Говоря о тоталитарном течении политико-философской мысли, имеют в виду фашизм, нацизм и большевизм (или в более широком смысле ленинизм). Как будет показано, при всех различиях они имели много общего, поэтому их основополагающие позиции анализируются одновременно.

Диктатура, равно как и демократия, воплощается в жизнь в различных формах, ее можно обнаружить во всех цивилизациях и исторических эпохах. Уже в древнейшие периоды истории как на Востоке, так и на Западе, существовало множество форм тирании, деспотии, олигархии, которые являлись различными формами диктатуры. Не углубляясь далеко в историю, отметим лишь то, что теории абсолютизма, элементы которой присутствуют в диктаторской форме власти, возникли в XVI в. в связи с попытками европейских народов создать самостоятельные национальные государства, независимые от Римского папы и Священной римской (германской) империи.

В наши дни политические системы диктаторского типа существуют в двух формах: авторитаризма и тоталитаризма. Под последним, как правило, подразумеваются те политические режимы, которые существовали до конца второй мировой войны в гитлеровской Германии и Италии, а также вплоть до последнего времени в СССР и странах Восточной Европы, Китае и ряде других стран третьего мира. Что касается авторитарных режимов, то диапазон их распространения весьма широк, а число их в настоящее время, особенно в третьем мире, весьма велико

Разделяя важнейшие характеристики диктатуры, авторитаризм и тоталитаризм в ряде аспектов существенно отличаются друг от друга. Так, для тоталитаризма характерны полное слияние в единое целое общества и государства; общества, государства и партии; их вместе и единой идеологии; экономики, политики и идеологии и т.д

Для авторитаризма также присущи доминирование государства над обществом, примат исполнительной власти над законодательной и судебной ветвями. Но здесь такое доминирование не приобретает ту жесткость и всеохватность, которые характерны для тоталитаризма

Авторитаризм использует слабость и неразвитость гражданского общества, но в отличие от тоталитаризма не уничтожает его.

Что касается тоталитаризма, то сам этот термин происходит от позднелатинского слова «totalitas», означающего «цельность», «полнота»

Он возник и получил распространение в 20-30-е годы и использовался для обозначения политических систем в фашистской Италии, нацистской Германии и большевистском СССР, а также так называемых народно- демократических режимов, установленных после второй мировой войны в ряде стран Восточной Европы и Азии. Объединяя эти режимы и их политико-философские установки в один феномен, следует отметить, что как между фашизмом и большевизмом, так и внутри них самих прослеживаются довольно существенные различия

Поскольку этот вопрос я более подробно затрагивал в другой своей работе46, здесь ограничусь характеристикой в самой общей форме основных ее параметров, необходимых для правильного понимания политико-философских аспектов самого феномена тоталитаризма.

При всей сложности и спорности этой проблемы приходится констатировать, что фашизм и большевизм имеют точки как соприкосновения концептуального и типологического характера, так и расхождения. В традиционной типологизации фашизм и ленинизм располагаются на двух крайних полюсах идейно-политического спектра

Не случайно, что они вели между собой борьбу не на жизнь, а на смерть. В этом контексте бросается в глаза, казалось бы, изначальная несовместимость их идеологий Достаточно упомянуть такие дихотомические пары, как интернационализм — национализм, теория классовой борьбы — национально-расовая идея, материализм —идеализм, с помощью которых определяются противостояние этих двух полюсов

Если в ленинизме в качестве главного теоретического и аналитического инструмента трактовки мировой истории брался класс, то в фашизме в качестве такового служила нация. Первый отдавал моральный и теоретический приоритет концепции класса, а второй — концепции нации и даже расы. В результате место марксистских понятий «прибавочная стоимость» и «классовая борьба» в национал-социализме заняли понятия «кровь» и «раса»

Если ленинизм придерживался материалистической (а зачастую экономико-детерминистской) интерпретации истории, то для фашизма, с этой точки зрения, характерны антиматериализм, иррационализм, мистицизм и убеждение в том, что духовные начала, честь, слава и престиж составляют могущественные цели и мотивы человеческого поведения. Фашисты и национал-социалисты, как в теории, так и на практике, придавая решающую роль политике и идеологии, сохранили частную собственность на средства производства и рыночные механизмы функционирования экономики. Большевики же, которые в теории определяющую роль отводили базису или экономике, пошли по пути полного обобществления средств производства.

Национал-социализм начисто отвергал саму идею демократии и либерализма, а советский режим декларировал намерение воплотить в жизнь истинно демократические принципы (разумеется, по-своему 46 См. Гаджиев К. С. Введение в политическую науку. М., 1997

понимаемые), устранив партийное соперничество. Не случайно его руководители и приверженцы оперировали понятиями «демократический централизм», «социалистическая демократия», «народная демократия», «демократические принципы» и т.д

Ленинизм в теории руководствовался благороднейшими из устремлений человечества — коммунистическим идеалом построения совершенного и справедливого общественного строя. С этой точки зрения, советский режим, возможно, в начальный «романтический» период вдохновлялся возвышенной гуманистической целью, составляющей вековую мечту многих поколений людей. Однако для реализации поставленной цели на вооружение были взяты безжалостные, антигуманные средства. В этом контексте «смертный грех» большевиков состоит в том, что они дискредитировали сам коммунистический идеал

При всем том неоспорим факт близости и определенного родства фашизма и большевизма по целому ряду параметров, наличия у них ряда общих по своему функциональному, системообразующему, методологическому назначению элементов. Прежде всего не может не обратить на себя внимание почти полная синхронность их появления на исторической арене. Своими истоками они восходят к самому началу нынешнего столетия, а в полный голос заявили о себе в начале XX столетия, т.е. в период так называемой великой трансформации капитализма

Показательно, что ряд представителей одних и тех же художественно- эстетических направлений начала XX в. стали активными проводниками в литературе и искусстве политической линии, которая в тех или иных формах была близка большевизму и фашизму. Наиболее яркие примеры этого дают футуристы — Маринетти, который не чурался фашистских взглядов, и В. Маяковский, который свое приравненное к штыку перо поставил на службу большевизму.

По-видимому, в рассуждении У. Черчилля, который говорил, что «фашизм представлял собой тень или уродливое детище коммунизма», 47 Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. М., 1989, С. 209-210

присутствует изрядная доля правды. С этой точки зрения интерес представляют доводы одного из основателей русского национал- большевизма Н. Устрялова, который утверждал, что русский большевизм и итальянский фашизм — явления родственные, хотя они и ненавидят друг друга «ненавистью братьев». Считая, что большевизм породил фашизм, а не наоборот, Устрялов утверждал: «В деле ниспровержения формальной демократии, одержимой аневризмом, «Москва» указала дорогу «Риму», а не наоборот»48. Напомним здесь отмеченный в предыдущей главе факт, что фашизм и марксизм-ленинизм выступили в качестве альтернатив по отношению как друг другу, так и к реформистскому пути политико- философских конструкций

Важным объединяющим эти альтернативы началом было то, что они постулировали цель реализации социалистических принципов, разумеется, в собственном понимании: интернациональном и националистическом

Особенно в начальный период представители фашизма и большевизма склонны были открыто признавать эту близость. Так, Н. Бухарин на XII съезде РКП(б) в 1923 г. отмечал: «Характерным для методов фашистской борьбы является то, что они больше, чем какая бы то ни было другая партия, усвоили себе и применяют на практике опыт русской революции

Если их рассматривать с формальной точки зрения, то есть с точки зрения техники их политических приемов, то это полное применение большевистской практики и специального русского большевизма: в смысле быстрого собирания сил, энергичного действия определенной системы бросания своих сил, «учраспредов», мобилизаций и т.д. и беспощадного уничтожения противника, когда это нужно и когда это вызывается обстоятельствами»49. Гитлер в беседах с Г. Раушнингом настойчиво подчеркивал, что он многому научился у марксизма и марксистов и прежде всего — методам политической борьбы Более того, он утверждал: «Национал-социализм — это то, чем мог бы стать марксизм, если бы освободился от своей абсурдной искусственной связи с демократическим устройством»50

Объединял их целый ряд идей и принципов приверженность единой всеохватывающей цели (хотя у каждого из них она существенно различается по своему содержанию); господство одной единственной революционной партии нового типа; моноидеология, отвергающая все другие идеологии; одинаковые средства и методы достижения поставленных целей; слияние в единое целое партии, государства и общества; политизация и идеологизация всех без исключения сфер жизни; физический и моральный террор и т. д. Именно эти и некоторые другие, связанные с ними характеристики позволяют оценивать фашизм в разных его вариантах и марксизм-ленинизм в его большевистской интерпретации как два противоположных проявления или два альтернативных — правый 48 Цит. по Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980

49 Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1968, С. 273-274

50 Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993, С. 148

и левый — варианта особого общественно-исторического феномена — тоталитаризма. При этом необходимо подчеркнуть, что эти признаки и характеристики надо понимать в идеально-типическом смысле, а не как точное отражение реального положения вещей в обществе, поскольку как в гитлеровской Германии, так и в сталинском Советском Союзе, даже в самом апогее тоталитаризма вряд ли правомерно говорить о всеобщей тотализации сознания. В реальной жизни все обстояло значительно сложнее

Нельзя забывать, что сами тоталитарные режимы были подвержены определенным изменениям. В Советском Союзе о более или менее чисто тоталитарном режиме, по-видимому, корректно говорить применительно к сталинскому периоду, охватывающему конец 20-х — первую половину 50- х годов. В последующие годы имела место постепенная «либерализация» режима в плане отказа от наиболее одиозных форм контроля над умами людей и террора. Перейдем теперь к анализу важнейших элементов и характеристик тоталитаризма

Существует популярное мнение, согласно которому большевистский режим в СССР и нацистский рейх в Германии коренились в национально- исторических традициях двух стран и в сущности представляли собой продолжение их истории в новых условиях. Такое мнение, верное в принципе, нуждается в существенных оговорках. Разумеется, объективно ни один народ не может убежать от своей истории, и в этом смысле на обоих режимах лежала родовая печать национально-исторических традиций немецкого и российского народов, их культуры, самосознания, религии и т.д. К тому же у руководителей и идеологов обоих вариантов тоталитаризма не было недостатка в заверениях о своей приверженности историческому началу, более того, именно себя они выдавали за истинных наследников и продолжателей дела наиболее достойных, на их взгляд, предков и радетелей национальной культуры, величия и традиций. Гитлер и его соратники любили выставлять свои идеи и планы как возврат к истории, как восстановление прерванной цепи времен. Так, рассматривая в качестве исходного рубежа период, когда германцы оттеснили славян к Востоку, Гитлер утверждал: «Таким образом, мы, национал-социалисты..

начинаем там, где закончили битву шесть веков назад. Мы приостановили бесконечную миграцию немцев на юг и запад и обратили наш взор на земли, расположенные на востоке». Что касается руководителей большевизма, то они претендовали на реализацию всего лучшего и прогрессивного в историческом наследии не только народов России, но и всего человечества

При всем том общеизвестно, что оба варианта тоталитаризма, во всяком случае, в идеологии и пропаганде, отстаивали претензии на разрушение старого мира «до основания» и построение на его обломках нового мира в соответствии со своими в сущности искусственно сконструированными моделями. С данной точки зрения они представляли собой явления антиисторические

Сущностной характеристикой тоталитарной системы является ориентация на слитность, тотальное единство всех без исключения сфер жизни в обществе. Это, в частности, проявилось в отрицании тоталитаризмом важнейшего, даже центрального, элемента современной западной цивилизации — гражданского общества и его институтов, составляющих фундаментальные аспекты человеческого бытия. Как говорилось выше, гражданское общество, будучи средоточием множества разнообразных конкурирующих друг с другом центров и источников власти и влияния, обеспечивает свободу реализации возможностей каждого отдельно взятого индивида, прежде всего свободу экономического выбора. Как показал исторический опыт, не может быть личной свободы там, где нет разнообразия источников жизнеобеспечения и свободы экономического выбора. Соединение собственности или экономической власти и политической власти обеспечивает оптимальные условия для установления диктаторских режимов, поскольку это порождает монополию власти, подчиняющей себе все рычаги политики и экономики, сливающихся в единое целое

Для всех форм традиционного деспотизма, абсолютизма и авторитаризма при их различиях было характерно господство традиции, обычая, предания и т.д., сама власть основывалась на традиции. Люди, порой занимая чуть ли не рабское положение по отношению к власть имущим, все же находили опору в семье, общине, родственных связях, племени, этнонациональном сообществе, церкви и т.д. Поэтому не приходится удивляться тому, что тоталитаризм ставил одной из своих главных целей аннигиляцию традиции. В нашей стране эта установка выражалась в переименовании древних названий городов, улиц, проспектов, музеев, в ограничении доступа к определенным видам исторической и критической литературы, в отказе от некоторых «устаревших» традиций в области архитектуры, живописи, скульптуры, театра, от отдельных празднеств, обычаев народной жизни, которые будто бы противоречили новым культурным традициям, мешали им нормально складываться и развиваться

В данном контексте важными предпосылками и условиями утверждения тоталитарной системы является размывание традиционной социальной стратификации, достижение культурной, социальной, нравственной, даже этно-национальной (в теории) однородности путем уничтожения всех объединений, организаций, классов, сословий, союзов, которые могли служить для человека прибежищем и опорой, подрубание всех органических корней, связывающих отдельного человека с обществом. Иначе говоря, идеологи и вожди тоталитаризма сделали все для того, чтобы фрагментировать и атомизировать общество, лишить человека унаследованных от прошлого социальных и иных связей и тем самым изолировать людей друг от друга. В результате каждый отдельно взятый индивид оставался один на один перед лицом всемогущего государства

Как известно, одной из важнейших традиционных опор, на которых базируется личность, тем зеркалом, через которое индивид сознает себя как члена общества и приобретает чувство самости, является нация

Симптоматично, что правый и левый варианты тоталитаризма, подойдя к этой проблеме, казалось бы, с прямо противоположных позиций сумели использовать ее каждый по-своему для утверждения тотального господства государства

Основываясь на одном из основополагающих марксистских постулатов, В.И. Ленин и его сподвижники были убеждены в том, что с исчезновением капитализма и в процессе социалистического строительства социально-экономические и национально-культурные различия между регионами, странами и народами постепенно будут преодолены, что в конечном счете приведет к победе интернационализма над национальным началом. Поэтому неудивительно, что взятая большевиками на вооружение программа национальной политики в Советском Союзе имела своей целью, по сути дела, сознательное, принудительное систематическое изменение самой природы этноса, этно- национального. Подводя итог реализации этой политики, в 70-х годах советские люди были объявлены членами совершенно невероятного и парадоксального образования — интернационального народа, безнациональной нации — «новой исторической общности» в лице советского народа. Еще более парадоксальным представлялось то, что идеология интернационализма приобрела уже в своеобразно перевернутой форме функции идеологии национализма

Абстрагируясь от реальных причин, способствовавших этому, можно сказать, что она, по сути дела, оказалась поставленной на службу государственным интересам и стала выполнять функции, аналогичные тем, которые национализм играл в идеологии германского нацизма

Что касается фашизма, то в нем произошло органическое слияние социализма и национализма, что в итоге и дало основание А. Гитлеру и его сподвижникам говорить о национал-социализме. Причем в последнем воинствующий расизм и национализм в методологическом плане сыграли роль, аналогичную той, которую сыграли теория классовой борьбы и идея интернационализма в марксизме-ленинизме. Здесь расизм и национализм были превращены в универсальные системообразующие установки, определяющие строй действий и мыслей всех членов общества. С самого начала фашизм рассматривал нацию как некий синтез всех без исключения материальных и духовных ценностей, и как таковой получивший преимущество перед отдельным индивидом, группами, слоями, классами

Как утверждал Гитлер в своем выступлении перед промышленниками в 1932 г., определяющее значение имеет «осуществление волеизъявления нации, ибо только это волеизъявление может быть исходной точкой для политических выступлений»51. Еще более определенно и недвусмысленно 51 Цит. по Коренев Н. Третья империя в лицах. М., 1934. С 116

он говорил об этом на Нюрнбергском конгрессе НС ДАН в 1938 г. Чтобы закрепить «чудо германского воскресения», начатое в 20-х годах, провозглашал он, партия должна объявить безжалостную войну классовым и сословным предрассудкам. В отличие от «буржуазного и марксистско- еврейского мировоззрения», откровенничал Гитлер, идея национал- социалистического «народного государства» оценивает «значение человечества в его базовых расовых терминах»52

Исходя из этого, краеугольным камнем тысячелетнего третьего рейха была провозглашена идея сохранения чистоты арийской расы, «нового порядка», а для остального мира — идея господства арийской расы

Деятельность основополагающих общественных институтов всецело подчинялась этой универсальной задаче. Важной особенностью фашистской идейно-политической конструкции стало отождествление, органическое слияние понятий нации и национального государства, его характеристика как расовой организации. Государство рассматривалось как юридическое воплощение нации, наделенное ответственностью за определение природы, целей и интересов нации в каждый конкретный исторический период. В результате, по справедливому замечанию Р

Фарначчи, фашизм «отождествлял общество с нацией, нацию с государством, экономическую деятельность — с политической деятельностью»53

Таким образом, отправившись, казалось бы, с прямо противоположных позиций, Гитлер и его сподвижники, по сути дела, пришли к выводу, по своему функциональному значению близкому позиции большевиков. Только если у последних в качестве субъектов смертельной схватки выступали классы, то у нацистов демаркационная линия проходила между немцами и немецким народом, с одной стороны, и остальным миром — с другой

Национализм и интернационализм, при всех необходимых здесь оговорках, оказались поставленными на службу идентичных целей обоснования и идеологического обслуживания фашистского и большевистского режимов

Как отмечалось выше, в тоталитарной политической системе практически исчезает разделение между государством и гражданским обществом. Государство доминирует над обществом. Более того, имеет место поглощение и общества и государства одной-единственной господствующей партией, которая превращается в осевой институт государственной системы. Партия, в свою очередь, всецело отождествлялась с ее фюрером или вождем. Гитлер декларировал в 1935 г.: «Партия есть моя частица, а я — часть партии»54. Или: «Мы говорим Ленин, подразумеваем — партия, мы говорим партия, подразумеваем — Ленин» Но, перефразируя известного поэта, мы могли бы с равным 52 Hitler A. Mem Kampf. S. 36

53 Farnacci R. Storia della rivoluzione fascista. Vol. III. Cremona, 1937. P. 265

54 Цит. по Коренев Н. Указ. соч. С. 138

основанием сказать: «Мы говорим партия, подразумеваем — государство, мы говорим государство, подразумеваем — партия». Другими словами, в обоих вариантах тоталитаризма наблюдается фактический апофеоз государства. Как утверждал, например, С. Нунцио, государство является единственным и конечным источником власти. Фашисты отвергали какие бы то ни было ограничения власти государства. Оно по своей сущности интегрально и тотально, в его рамках нет места частному в отрыве от публичного. Эта идея нашла доктринальное выражение в следующем афоризме Муссолини: «Все внутри государства, ничего вне государства и ничего против государства»55. В сущности, в том же духе, вопреки словесным ухищрениям большевиков, понимали проблему и у нас в стране

Эта установка проявлялась, в частности, в том, что в обеих главных разновидностях тоталитаризма все без исключения ресурсы, будь то материальные, человеческие или интеллектуальные, были направлены на достижение одной универсальной цели: тысячелетнего рейха в одном случае и светлого коммунистического царства всеобщего счастья — в другом. Единая универсальная цель обусловливает моноидеологию в лице единой государственной идеологии. Все, что не согласуется с единомыслием в отношении данной цели, предавалось анафеме и ликвидировалось

В силу своей органической связи с политической борьбой споры марксизма-ленинизма и национал-социализма с другими философскими школами, идейными течениями и обществоведческими направлениями неизменно приобретали политическое содержание. Это определяло нетерпимость приверженцев тоталитаризма к позициям и аргументам оппонентов — представителей других течений и направлений, фанатичность в отстаивании собственных позиций и принципов. Отсюда вытекают провозглашенные большевиками принципы «кто не с нами — тот против нас» или «если враг не сдается, его уничтожают». В подобном же духе в одном из своих выступлений в 1925 г. Гитлер говорил: «В нашей борьбе возможен только один исход: либо враг пройдет по нашим трупам, либо мы пройдем по его»

Неизменным атрибутом тоталитаризма является тесная взаимосвязь истины и силы: здесь сила определяет истину. «Учение Маркса всесильно потому, что оно верно», — говорил В. И. Ленин. В аналогичном духе рассуждали о своем учении и идеологи нацизма. В действительности же идеологи и марксизма-ленинизма, и нацизма были правы, потому что они были всесильны, так как опирались на фундамент карательной террористической машины, мощного пропагандистского аппарата и все атрибуты тоталитарно-диктаторского государства. Нацистские лагеря смерти и советский ГУЛАГ составляют сущностную характеристику тоталитаризма

55 Gregor A. J. Ideology of Fascism. N.Y., 1969. P. 189

Антропологический компонент тоталитаризма состоит в стремлении к полной переделке и трансформации человека в соответствии со своими идеологическими установками, конструировании нового типа личности — некого homo totalitaricus с особым политическим складом, особой ментальностью, мыслительными и поведенческими характеристиками, путем стандартизации, унификации индивидуального начала, его растворения в массе, сведения всех индивидов к некому среднестатистическому знаменателю, стерилизации или, во всяком случае, подавлению индивидуального, личностного начала в человеке

При этом следует особо подчеркнуть, что тоталитаризм как особый общественно-политический феномен невозможен без массовой базы, массовости как таковой. Он предполагает полную и безусловную лояльность индивидуального человека общества режиму, партии или вождю. Здесь вождь-фюрер и массы слиты в неразрывном единстве: вождь-фюрер зависит от масс в такой же степени, в какой они зависят от него, без него они останутся аморфной толпой, лишенной внешнего представительства, в свою очередь, сам вождь-фюрер без масс — ничто

Тоталитарный тип — это государственный человек, преданный государству и всецело зависящий от него. Если большевистскими идеологами этот тезис на словах отрицался, то фашистские идеологи его разрабатывали и отстаивали с особой тщательностью. Так, министр юстиции в фашистском правительстве Италии в 1925 г Г. А. Рокко характеризовал социальное и политическое мировоззрение фашизма как «интегральную доктрину социальности». Здесь вместо либерально- демократической формулы «общество для индивида» предлагается формула «индивид для общества»

Все это было призвано обеспечить единство человека и общества, государства, партии, слитность всех структур общественного бытия

Поскольку не государство существует для людей, а, наоборот, люди существуют для государства, то отдельный человек приносится в жертву гражданину, а гражданин, в свою очередь, — в жертву подданному

Каждый отдельный индивид остается один на один с огромным всесильным аппаратом принуждения. Это, естественно, препятствует свободному проявлению общественных сил. Побеждает конформизм, народ превращается в массу, население приобретает атрибуты толпы

Чрезмерная опека государства над своими гражданами наносит непоправимый вред энергии, деятельности и морали людей. Тот, кем постоянно и настоятельно руководят, в конечном счете отказывается от той доли самостоятельности и ответственности, которой он обладает

Тоталитарность существенно снижает или же вовсе устраняет способность к критическому анализу реалий современного мира, места своей страны в мире, самого себя в реальном социальном окружении

Поэтому вполне естественны характерные для тоталитарного сознания крайние схематизм и редукционизм, сводящие все и вся к одной- единственной идее — истине. Ее можно назвать политическим мессианством, внушающим предопределенный гармонический и совершенный порядок вещей, основанный на истине. Здесь наука и искусство, экономика и политика, философия и промышленность, мораль и отношения между полами и многое другое направляются одной ключевой идеей. Цементирующим началом выступает идеология. Поэтому не удивительно, что в тоталитарном государстве речь идет не просто о науке, а об «арийской», «социалистической», «марксистско-ленинской» и иных разновидностях идеологической «науки»

В соответствии с такой установкой тоталитаризм оставляет единственную дверь в будущее. Возникает некая завороженность тоталитаризмом, заставляющая превратно толковать и объяснять все общественные феномены и процессы. Вырабатывается одномерный подход к объяснению окружающего мира по формуле «абсолютно верное против абсолютно ложного», «добро против зла», «свет против тьмы»

Середина отсутствует. Обращает на себя внимание характерная как для правого, так и для левого варианта тоталитаризма деталь. И здесь и там тщательно разработан образ врага, чужака, не «мы» как какого-то недочеловека, ущербного по своей сущности, некоего ненастоящего, которого просто не жаль оскорблять, унижать и даже физически уничтожать. Связывая воедино все без исключения политические и иные проблемы, такой подход рано или поздно перерождается в концепцию крестового похода и манихейский мессианизм, основывающийся на резком и бескомпромиссном разделении мира на сферы божественного и дьявольского, проводящий непреодолимую грань между добром и злом

Соответственно все участники «драмы истории» делятся на силы добра, ассоциируемые с тоталитарным режимом, и дьявольские силы зла, ассоциируемые со всеми теми, кто безоговорочно не стоит на страже этого режима. Здесь неукоснительно действует принцип «кто не с нами, тот против нас». Исключая возможность какого бы то было компромисса, теория заговора не оставляет места для сил, занимающих нейтральную позицию. Поэтому неудивительно, что в глазах большинства советских людей действительность превратилась в некий шабаш «врагов», «предателей», «заговорщиков», «саботажников», «вредителей» и т.д

В целом тоталитаризм, будучи феноменом XX в., порожденным западной рационалистической цивилизацией, оказался жизнеспособен — с соответствующими национально-историческими, социокультурными и политико-культурными особенностями и нюансами — и на Западе, как это было в Германии и Италии, и на Востоке, как это было в Советском Союзе и Ряде стран Азии

Сначала поражение фашистских режимов во второй мировой войне, а затем крах коммунистических режимов в Восточной Европе и СССР в конце века продемонстрировали, что обе разновидности тоталитаризма оказались тупиковыми ветвями развития современного человечества. Но тем не менее они определяли основные направления и тенденции развития человечества в течение большей части XX в

* * * Заключая главу, отметим, что господствующие течения политико- философской мысли — консерватизм, либерализм, социал-демократизм, марксизм, выражающие интересы основных блоков социально- политических сил, представляют собой, по сути дела, своего рода идеальные типы, необходимость вычленения которых во многом определяется эпистемологическими соображениями. В постоянных противоречиях и конфликтах между собой, взаимодействуя и взаимопереплетаясь, все они без исключения испытывают на себе влияние друг друга и в совокупности составляют стержень общественно- исторического развития

Наиболее очевидно это проявляется в том, что те или иные положения почти всех этих течений (разумеется, за исключением тоталитаризма) в тех или иных формах и сочетаниях нашли отражение в господствующей в современном западном обществе форме государственно-политической самоорганизации народов — либеральной демократии. С этой точки зрения имеющее нередко место отождествление демократии с либерализмом является плодом недоразумения. Верно, что демократия невозможна без либерализма. Его заслуга состоит в том, что он внес первоначальный главный вклад в формулирование и реализацию основных идей, ценностей и институтов современной западной политической системы, отождествляемой с демократией' права и свободы человека и гражданина, разделение властей, подчинение государственной власти праву, парламентаризм и др. Если бы демократия не основывалась на этих последних, то она не была бы демократией в собственном смысле слова. В этом контексте либерализм представляет собой необходимое условие демократии. Поэтому и говорят о «либеральной демократии», противопоставив различным формам псевдодемократии: социалистической, народной, тоталитарной и т.д

Однако вместе с тем нельзя забывать, что демократия не сводится исключительно к либерализму. Она не есть результат реализации принципов, установок ценностей какого-либо одного «изма», в том числе и либерализма, как бы важен этот «изм» ни был. В противном случае это было бы опять же не демократией, т е властью народа или, во всяком случае, не большинства народа, а лишь части народа, придерживающейся либеральных принципов. Жизнеспособность и эффективность демократии в решающей степени обусловливается тем, что, интегрируя почти все жизнеспособные и показавшие свою эффективность идеи, нормы, принципы, она была открыта во всех направлениях — вправо, влево, в центр, в прошлое и настоящее. С этой точки зрения, важный собственный вклад в формирование теории и политической системы демократии, внесли все основные «измы» — консерватизм, социал-демократизм, марксизм и т

д

Глава 5. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ: СУЩНОСТЬ И ОСНОВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ В античности и средневековье в условиях, когда политическое было интегрально слито с другими сферами общественной жизни и самостоятельно не существовало, оно пребывало в состоянии в-себе-бытия и обосновывалось в контексте общей господствующей социально- исторической парадигмы. Вычленившись из целостного человеческого социума, оно обнаружило потребность в разработке особых социально- философских и мировоззренческих оснований, призванных обеспечить собственную легитимизацию, и в то же время предложить собственную интерпретацию мира, выделить себя из состояния в-себе-бытия в состояние для-себя-бытия. Обнаружилось, что политическое может использовать свое видение мира в качестве орудия собственного производства и воспроизводства, придания себе фундаментальной значимости. В этом контексте политическая философия приобрела определяющее значение

В предыдущих главах было показано, что политическая философия является историческим феноменом и в силу этого ее формирование и эволюция представляют собой процесс не только постоянного противоборства и смены различных конфликтующих видений, концепций, трактовок мира политического, различных концепций и методологических позиций, но и изменения самого способа его познания и осмысления