Типология войн и объяснение их разнообразия
Войны как весьма сложные социальные явления могут быть классифицированы и типологизированы по множеству параметров, и весьма сомнительно, что когда-либо будет найдена «естественная классификация» войн, подобная таблице Менделеева в химии или классификации видов в биологии.
Наш интерес к генезису войн, соответственно, к причинным силам, вызывающим войны, требует создания типологии войн, ориентированной на выделение специфических причин возникновения войн каждого типа. Методологическим ориентиром служит принцип Э.Дюркгейма «одно явление — одна причина» [Дюркгейм, 1895/1995, с. 142] или в более точной формулировке: явление определенного типа всегда вызывается одной причиной (одним комплексом причин), характерным именно для данного типа (см.: [Разработка и апробация…, 2001, с. 107-109]).
Разумеется, типология войн должна быть результатом исследования их причин, но для такого исследования требуется начальная, эскизная типология, которую сейчас и представим.
Режимные (регулярные, рутинные) войны — войны, включенные в режимы жизнеобеспечения и самоорганизации хотя бы одного из воюющих сообществ, соответственно, они ведутся либо постоянно, либо возобновляются с постоянными промежутками (обычно как ежегодные летние кампании). Причины таких войн следует искать в функционально-методной структуре режимов сообщества-инициатора, где война является социальным методом, выполняющим значимые для этого сообщества функции (например, добыча рабов, недостающих материальных ресурсов, предоставление земли своим гражданам, подавление политических соперников, повышение легитимности, предоставление возможностей для социального роста, занятие для молодых людей, не имеющих хозяйства и т.д.). Главными подтипами режимных войн являются регулярные войны-набеги (без захвата территории побежденного) и регулярные войны-завоевания (с захватом территории). Примеры режимных завоевательных войн: ежегодные кампании Римской и Османской империй.
Пример режимных войн-набегов — регулярные столкновения степных кочевников с оседлыми обществами в средневековой Евразии.
Все остальные войны являются нережимными (разовыми). Среди них выделяются преднамеренные (включающие сознательные невынужденные решения лидеров сообщества-инициатора и специальное заблаговременное планирование) и непреднамеренные (войны, являющиеся результатом не сознательного решения, но складывающихся обстоятельств, иными словами, это войны, «которых никто не хотел»).
Рассмотрим вначале основные типы преднамеренных войн. Разовые завоевательные войны — такие направленные на территориальный захват войны, которые ведутся интенсивно и более или менее непрерывно в течение определенного периода, включают дальние перемещения войск (часто в итоге — разовые крупные смещения территориального контроля) и требуют с каждой стороны мобилизации ресурсов, выходящей за рамки обычных режимов. Хрестоматийными примерами успешных завоеваний служат войны Саргона I, Кира I, Александра Македонского, Юлия Цезаря, арабов-мусульман в VII-X вв., Карла Великого, Чингиз-хана, Моголов, Тимура и т.д. Традиционные исторические объяснения карлейлевского толка о роли личности лидера в таких завоеваниях должны быть дополнены более глубокими причинами накопления дисбалансов могущества, богатства и уязвимости, организационными условиями наиболее эффективного проявления личных качеств лидера и его помощников.
Реставрационные войны направлены не на захват, но на удержание территории, либо на такую смену контроля над ней, которая обеспечивает воюющему сообществу бoльшую безопасность, экономические, престижные или иные выгоды. Все карательные войны со стремящимися к независимости провинциями, колониями относятся к этому типу. Последний этап наполеоновских войн со стороны союзников носил реставрационный характер. Война Англии за удержание отделяющихся американских колоний, равно как «антитеррористическая операция» русских в Чечне (за возвращение контроля) и американцев в Афганистане (за смену контроля в целях большей собственной безопасности) также относятся к данному типу.
Реставрационные войны являются зеркальным отражением сепаратистских (освободительных) войн (см. ниже). Соответственно, причины должны включать условия, касающиеся сообщества-доминанта (реставратора), малого стремящегося к отделению сообщества (сепаратиста), отношений между ними и отношений к ним влиятельных внешних сил.
Преднамеренные сепаратистские (освободительные) войны, ведущиеся малым сообществом (провинцией или колонией) по отношению к сообществу-гегемону (империи, стране-метрополии, местному геополитическому доминанту) с целью установить самостоятельный контроль над соответствующей малой территорией или добиться установления новых правил взаимодействия (прежде всего, в геоэкономическом и геополитическом плане). Объективные причины любых сепаратистских войн, скорее всего, включают ослабление и снижение легитимности сообщества-гегемона, появление внешних могучих союзников малого сообщества, стремящегося к отделению, эскалацию конфликта между местными влиятельными группами и местной администрацией сообщества-гегемона, открывшиеся возможности для местной политической и военной организации, доступ к оружию. Специфика преднамеренных войн состоит в добавлении заблаговременного планирования, подготовки к такой войне со стороны лидеров и организаций малого сообщества.
Непреднамеренные сепаратистские (освободительные) войны отличаются от только что рассмотренных отсутствием последнего признака. Они вспыхивают как результат эскалации конфликта между малым сообществом (во главе с местными лидерами) и сообществом-гегемоном (в лице местных имперских администраторов и центров силы). Отсутствие заблаговременной подготовки и слабость организации обычно ведут к поражению в результате карательной экспедиции центра (см. реставрационные войны), что в историографии фиксируется как подавление провинциального мятежа или восстания колонии. Только собственная внешняя геополитическая напряженность (тем более, внешняя война) сообщества-гегемона в сочетании с его логистическими трудностями и наличием самостоятельной местной администрации в малом сообществе приводит к военному успеху сепаратистов (случаи успеха борьбы за независимость английских северо-американских колоний в конце XVIII в., а также испанских и португальских южно-американских колоний в начале XIX в.).
Гражданские войны, подобно сепаратистским и реставрационным, относятся к внутренним (внутри одного политического сообщества), но отличаются двумя признаками: во-первых, линия разделения между сторонами носит не столько этнический и территориальный, сколько политический характер, во-вторых, каждая сторона стремится к захвату контроля над всей территорией сообщества. Гражданские войны, вероятно, всегда носят непреднамеренный характер, иными словами, являются результатом не чьей-то сознательной цели и деятельности — «начать гражданскую войну», — но скорее результатом неудавшегося быстрого и полного захвата власти над территорией, неудавшейся реставрационной войны и образования двух (или более) центров кристаллизации военных сил.
Вообще говоря, четкое деление войн на внешние (международные) и внутренние (сепаратистские-реставрационные и гражданские) можно проводить только при наличии устоявшейся системы национальных государств (в Европе не ранее XVII в., а в мире не ранее 1960-х гг.). Большинство имперских и колонизационных войн прошлого трудно однозначно отнести к внутренним или внешним. Поэтому данное деление хоть и используется в нашей типологии, но не является абсолютным и нуждается в оговорках.
Непреднамеренные внешние (международные) войны — это такие войны между ранее независимыми политическими сообществами, которых никто заранее не планировал и которые возникли вследствие неудержимой эскалации международного конфликта. Наиболее ярким и изученным примером здесь является Первая мировая война. Вьетнамская война, которую вели США, и Афганская война, которую вел СССР, также обладают признаками непреднамеренной войны, по крайней мере, в аспекте масштаба задействованных сил.
Объяснение некоторых параметров разнообразия войн на первый взгляд относительно просто. Масштаб войн (по количеству участников и по силе разрушений) определяется масштабом воюющих политических сообществ и мощностью средств насилия. Длительность войны примерно пропорциональна величине имеющихся у сторон ресурсов, их готовности пожертвовать ресурсами для продолжения войны и победы в ней, а также обратно пропорциональна интенсивности военных действий (соответственно, скорости расходования ресурсов).
Таким образом, «тлеющие» («позиционные», «окопные», «ползучие», «партизанские») войны могут продолжаться весьма долго (многие годы), тогда как «фронтальные» войны с широкой мобилизацией сил, использования обеими сторонами больших армий и эскалацией мощности взаимных ударов не могут длиться долго по простой причине быстрого истощения ресурсов хотя бы у одной воюющей стороны.
Нередкие аномалии (например, когда большие державы ограничиваются небольшими периферийными войнами) указывают на наличие особого причинного фактора, суть которого именно в готовности жертвовать тем или иным объемом ресурсов для победы над противником. Анализ такой готовности также требует рассмотрения динамики конфликтов и решимости сражаться (см. далее).
Сделаем важное онтологическое замечание. Наличие типологии избавляет нас от необходимости искать один и тот же комплекс причин для всех войн. Войны каждого типа возникают при специфическом для этого типа сочетании условий («одно явление — один комплекс причин»). Пока еще не совсем ясно, можно ли войну считать явлением с собственной сущностью при разных вариациях (например, как пневмония или рак), либо же чисто внешним инвариантом сущностно различных явлений (как «лихорадка», которую сейчас стали называть просто «жаром», сопровождающим многие различные в своей сути болезни). Ответ на данный вопрос зависит от того, удастся ли после анализа причинных условий возникновения войн каждого типа выделить некие единые, более глубокие и универсальные причины возникновения всех войн.