Две тенденции в развитии политической философии

В развитии политической науки и политической философии с самого начала обозначились две главные тенденции. В странах континентальной Европы утвердилась тенденция к синтезу эмпирического и теоретического начал.

В отличие от представителей церкви и различных религиозных сект, которые обосновывали и отстаивали свои позиции в основном с помощью иррациональных догматов веры, новые интеллектуалы, выступавшие в качестве творцов идей и разработчиков политико- философских и теоретических систем, сделали своим орудием рационализм, естественно-правовую и научную аргументацию

Произошел своеобразный синтез политики и научной мысли. Все более растущее число людей научились мыслить об обществе и политике в категориях научного анализа. В результате, как отмечал К. Манхейм, политика «принимала налет учености, а научные взгляды, в свою очередь, принимали политическую окраску»19

В этом русле, особенно в англо-саксонских странах, политическая наука во все растущей степени делала крен в сторону позитивизма, в рамках которого наблюдалась тенденция к приравниванию науки о политике естественным наукам.

принципом создания универсальных мировоззренческих систем20

Характерные для позитивизма сциентизм и техницизм не нуждаются в целостном мировоззрении, поскольку конкретные научные дисциплины, ориентированные на поиски позитивных, эмпирически верифицируемых фактов о конкретных фрагментах окружающего мира, не испытывают потребности выхода за собственные пределы

В результате «само понятие «философия» стало уже обозначать не теоретически выраженное мировоззрение, а обобщение множества самостоятельных дисциплин — онтологии, гносеологии, аксиологии, антропологии и т.д., каждая из которых дробилась, в свою очередь, на автономные теории, в которых разрабатываются частные проблемы, — скажем, проблема времени, проблема деятельности, проблема социальных отношений, проблема тела, проблема сознания». Произошли дробление и редукция философии на множество течений и направлений: «антропологическая философия», «лингвистическая философия», «философия науки», «философия культуры», «персонализм», «экзистенциализм», «структурализм» и т.д., рассматриваемых не как взаимосвязанные разделы единого философского знания, а как замена целостной мировоззренческой рефлексии21

В конце XIX в. в еще формировавшейся американской политической науке началась настоящая атака на политическую теорию и политическую философию. Очевидно, что исследователи не могли игнорировать сам факт существования многовековой традиции политических идей и теорий. Поэтому не является случайностью тот факт, что они переключились с собственно политических теорий и идей на их историю, причем отождествив эту последнюю с историей политической науки.

21 См.: Каган М. С. Философия как мировоззрение//Вопросы философии. 1997. № 9. С

39

22 Pollock F. An Introduction to the History of the Science of Politics. L., 1890. P. I, 4

Сэбайна, невозможно вывести из фактов или невозможно объяснить в терминах фактов, их вряд ли можно считать верными23

Такой подход не мог не сказаться и в сфере изучения мира политического, где постепенно стали преобладать принципы дробления предмета исследования, фактографии и эмпиризма

Главным объектом изучения стали политическое поведение, избирательный процесс, общественное мнение, процесс принятия политических решений, правила политической игры. Уже в первые десятилетия XX в. известные политические ученые Запада Дж

Уоллес, Г. Ласки, Г. Ласуэлл поставили вопрос о значимости исследования социокультурных, религиозных, психологических факторов, неосознанных и подсознательных мотивов в политическом поведении людей. С этой целью были предприняты попытки применить в политологических исследованиях методы, заимствованные из экспериментальной психологии и психоанализа, а также эмпирической социологии. Стали широко использовать также математические, статистические и количественные методы

В итоге позитивизм, особенно в англо-саксонских странах, прежде всего в США, стал оттеснять политико-философское, теоретическое начало на второй план.

Но тем не менее фактом является то, что в американской политической науке верх одержала позитивистская методология

Этот момент приобретает важное значение, если учесть, что в 30 — 40-е годы американское влияние стало преобладающим в западных социальных и гуманитарных науках. Дело в том, что в тот период в силу комплекса политических и идеологических факторов в тоталитарных странах Европы исследования в этой области были либо свернуты, либо полностью поставлены на службу обеспечения идеологических и политико-пропагандистских запросов правящих режимов. Имели место небывалая в истории утечка мозгов и переселение цвета интеллектуальной и творческой элиты 23 Sabine G. A History of Political Theory. N. Y., 1938. P. VI

континентальной Европы в Америку (в их числе З. Фрейд, К. Левин, Г. Маркузе, К. Мангейм, Э. Фромм, Т. Адорно и др.). По сути дела, тон в социальных науках и гу-манитаристике задавали США, в результате чего они функционировали под знаком позитивизма

Своего апогея позитивизация политических исследований достигла в послевоенный период. В 50-е годы в США развернулась так называемая бихевиористическая революция в социальных науках. Американским ученым принадлежит заслуга разработки системного и структурно-функционального анализа политических феноменов, политико-культурного подхода, сравнительной политологии и т.д. Политическая наука почти полностью оттеснила на второй план политическую философию.

Обосновывая тезис об «обнищании» политической теории, Д

Истон утверждал, что политическая теория в том виде, в каком она практиковалась Аристотелем, Дж. Локком и другими представителями западной политической традиции, уступила дорогу истории политической теории. Она свелась к некоей «форме исторического анализа», «паразитирующего» на идеях прошлого. В то же время, сетовал Истон, она отвергла «задачу создания систематической теории политического поведения и функционирования политических институтов, которая имела существенное значение для эмпирической политической науки»24

Суть этого кризиса Истон усматривал в том, что, по его мнению, со времени своего появления в качестве самостоятельной дисциплины в античной Греции и до Гегеля и Маркса политическая теория концентрировала внимание на оценке социальной политики. Однако в XX в. политическая теория отказалась от «анализа и формулирования новой ценностной теории» в пользу «пересказа фактов о содержании, внутреннем единстве и историческом развитии современных и прошлых политических ценностей»25

В американской политической науке в 60-х годах официальную санкцию получило разделение политической теории на три секции: 24 Hasten D. The Decline of Modern Political Theory//Journal of Politics. 1951 Vol. 13

February. P. 36-37

25 Ibid. P. 40, 43

эмпирическую, нормативную и историческую. Это явилось отражением требований четкого разделения в политологическом исследовании реально существующего положения вещей и идеального или должного, фактов и ценностей. Хотя Истон настойчиво говорил о необходимости возрождения политической теории, а также взаимоотношений между социальными науками и политическим действием, главную задачу он видел в отделении ценностей от описания и объяснения фактов для стимулирования дальнейшего развития эмпирической политической науки

Рассуждая в этом духе, Т.

Согласно Уэлдону, такие рассуждения, в отличие от эмпирических рассуждений, лишены когнитивного содержания и относятся скорее к сфере идеологии, симпатий и антипатий, нежели рационального анализа26

В итоге позитивизм и бихевиоризм ориентировали науку на проведение преимущественно прикладных эмпирических исследований. Концентрируя внимание на сборе и систематизации эмпирических данных, американская политическая наука не всегда и в недостаточной мере учитывала историческое и теоретическое измерение политики. Поэтому неудивительно, что в США получили развитие исследования в основном тех областей и аспектов мира политического, которые легко поддаются математизации, квантификации, статистизации, т.е. измерению, верификации и количественным методам анализа. Это прежде всего группы вообще и заинтересованные группы в частности, демократическая игра и равновесие политических сил (Д. Трумен, Д. Истон, Р. Тейлор, Р

Даль), политическая элита, власть, контроль и влияние (Дж. Кэтлин, Ч. Мерриам, Г. Моргентау), системный анализ (Д. Истон, К

Фридрих, К. Дойч), партийно-политические системы, избирательный процесс и общественное мнение (У.Д. Бернхэм, Дж

Сандквист), структурно-функциональный анализ мира политического (Т. Парсонс, Ч. Бернард, Р. Мертон), конфликт и консенсус в политике (С. М. Липсет)

В свете всего сказанного не случайно, что 30 —50-е годы XX в

оказались наименее плодотворными в плане разработки проблематики политической философии. Не случайно и то, что в 1956 г. Г. Ласлет написал получившую известность статью, в 26 Weldon Т. The Vocabulary of Politics. L. V, 1953

которой было заявлено, что «традиция разорвалась» и «политическая философия умерла»27

Эта позиция в тот период стала настолько распространенной, что ряд представителей общественно-политической мысли сделали из данного факта далеко идущие выводы. Так, Л. Страусе предпринял попытку связать трудности политической философии с кризисом современности (modernity). Этот кризис, утверждал Страусе, проявляется в том, что современный западный человек более не знает, что он хочет, более не верит в то, что он может знать, что есть добро и зло, правое и неправое, наилучший и наихудший общественный порядок. Потеряла убедительность сама мысль о возможности и необходимости политической философии

Общепринятым стало в корне ошибочное мнение о том, что любое знание, заслуживающее это название, является научным знанием, лишенным ценностных суждений. Поэтому, утверждал Страусе, кризис современности — это прежде всего кризис политической философии. Дело в том, что современная культура рационалистична в своей основе, поскольку основывается на силе разума. И, естественно, если такая культура теряет веру в способность разума обосновать ее высшие цели, то она находится в кризисе28

Анализ реального положения вещей показывает, что с подобными аргументами и суждениями можно согласиться с существенными оговорками. Их резкость объяснима, если учесть, что Страусе писал свои работы под непосредственным впечатлением второй мировой войны, господства нацистской и большевистской тираний и в условиях произвола позитивизма в социальных науках, объявившего о смерти политической философии и политической теории. Но все это отнюдь не свидетельствовало о смерти политической философии, поскольку она выступала в новых ипостасях. Некоторому уходу на второй план политико-философских теорий способствовали факторы как политического (утверждение в ряде стран тоталитарных систем), так и мировоззренческого и методологического характера (экспансия позитивизма и бихевиоризма в социальных и гуманитарных науках)

С одной стороны, политическая философия оказалась в определенной степени дискредитированной в силу того, что это понятие стало синонимом понятия «идеология». Философия в целом и политическая философия в особенности оказались по-настоящему политизированными. Если раньше философия представляла собой поиск вечного порядка и в силу этого — источник вдохновения и надежд человека, то, начиная с конца XIX в., она все чаще стала 27 Philosophy, Politics and Society. Oxford, 1956. P. VII, IX

28 Strauss L. Introduction into Political Philosophy. 1986. P. 81-82

использоваться для обоснования и проталкивания интересов тех или иных политических сил

Вместе с тем анализ реального положения вещей в рассматриваемой сфере убедительно показывает несостоятельность, во всяком случае, преждевременность, рассуждений о наметившейся в 50-х годах смерти политической теории и политической философии. Обнаружилось, что они просто не могут исчезнуть до тех пор, пока люди не перестанут разрабатывать и обсуждать социально-политические цели и идеалы. Более того, сами позитивизм и неопозитивизм в различных их формах являются философскими направлениями и, естественно, они имеют также собственное особое видение мира политического. В частности, уже сам постулат о необходимости четкого разграничения количественных и поддающихся измерению и исчислению эмпирических фактов, с одной стороны, и ценностей, теоретических и философских рассуждений — с другой, представляет собой самую что ни на есть философско-мировоззренческую позицию. Свобода от морали, отказ от ценностей — тоже определенная позиция в политике

Но дело не только и не столько в этом. Неправомерно представлять ситуацию таким образом, будто в социальных и гуманитарных науках США интерес к философским, теоретическим и ценностным аспектам мира политического полностью был вытеснен. Так, в 30-е годы вышло немало работ, в которых подвергался аргументированной критике позитивистский подход, отстаиваемый Ч. Мерриамом, Дж. Кэтлином и др. Достаточно упомянуть, например, работы У. Эллиота «Прагматический мятеж в политике» (1928) и «Возможности науки о политике» (1931), в которых обосновывалась несостоятельность устремлений тех позитивистов, которые пытались превратить политологию в точную науку. Эллиот, в частности, подчеркивал, что сциентизм не способствует развитию творческого духа и ориентирует политологов на однобокое накопление фактов "по частным проблемам со ссылкой на специфические практические цели"

Политическая теория и политическая философия продолжали более или менее успешно развиваться в 50 —60-х годах, т.е. в период так называемого триумфа позитивизма. Об этом свидетельствует, к примеру, работа известного американского философа К. Скиннера «Возвращение большой теории в гуманитарные науки», название которой говорило само за себя. Как бы подтверждая правоту Скиннера, уже на рубеже 50 —60-х годов, несмотря на широкую популярность концепции о конце идеологии, появился целый ряд работ по политической философии и истории политических учений и теорий от античности до нашего времени

Немаловажное значение, с рассматриваемой точки зрения, имели работы, посвященные различным течениям идейно-политической мысли и политической идеологии

Существенный вклад как в разработку важнейших положений политической философии, так и в возрождение интереса к классической политической теории внесли Л. Страусе, Э. Вогелин, X. Арендт и др. Они, в частности, настаивали на том, что изучение политической мысли прошлого имеет решающее значение для правильного понимания современных политических феноменов, так же как и для освещения и решения современных политических проблем. Они пришли к вполне обоснованному выводу, что стремление отделить факты от ценностей представляет собой не что иное, как выхолащивание задач политического исследования

Для обоснования своей позиции Л. Страусе взялся за изучение работ классических мыслителей, поскольку, по его мнению, кризис политической философии является симптомом более фундаментального «кризиса нашего времени, кризиса Запада»29

Этот кризис, утверждал Страусе, является результатом, с одной стороны, внешней угрозы от коммунистического тоталитаризма и, с другой стороны, восхождения позитивизма и историцизма, которые, исключив ценностно-нормативное начало, подорвали интеллектуальные основы научного анализа в мире политического30

В результате, по его мнению, классическая политическая философия оказалась подмененной политической наукой, которая в сущности совершенно не интересуется проблемой добродетели и наилучшего политического порядка

При всей правомерности этих рассуждений в некотором роде парадоксом является то, что, взявшись развенчать позитивизм и восстановить престиж и статус политической философии и теории, в трактовке ряда важных проблем сами Л. Страусе, X. Арендт, Э

Вогелин и другие, по сути дела, пришли к выводам, во многом аналогичным тем, которые отстаивали позитивисты. Согласно их точке зрения, образцом для любой политической философии, заслуживающей этого названия, может быть только классическая философия, разрыв с которой и стал основой основ всех бед если не всего современного мира, то во всяком случае современного Запада

Отправной точкой для рассуждений этой группы авторов стала идея о существовании четко обозначенной единой западной традиции политической теории, понимаемой как некий комплекс идей, плавно эволюционировавших (или должных эволюционировать) от 29 Strauss L. The City and Man. Chicago, 1964. P. 1

30 Strauss L. What is Political Philosophy. Glencoe, 1959. P. 11-12

античности до нашего времени. Признание некоей «данности» этой традиции стало общепринятым местом. Причем эти идеи изучались не просто ради интереса к ним или античности как таковым, а для объяснения современных реальностей

Следует отметить, что основы такого подхода были заложены еще в конце XIX — начале XX в. представителями позитивизма, пытавшимися заменить политическую теорию и политическую философию просто историей политических идей и теорий

Показательна в этом плане трехтомная работа У. Даннинга «История политических теорий», опубликованная в 1902-1920 гг. В ней была предпринята попытка проанализировать процесс развития западной традиции политической мысли, сконцентрировав внимание на классических работах и их историческом контексте, начиная с Платона до конца XIX в31. Даннинг характеризовал политические теории как «последовательные трансформации, через которые прошло политическое сознание людей». Он считал, что политическая теория состоит не только из политической литературы, но и из оперативных идей, имплицитно присутствующих в официальных институтах государства и политическом сознании общества. Поэтому Даннинг особо подчеркивал необходимость анализа процесса возникновения и эволюции политических теорий в связи с политическими фактами

Исходя из этого постулата, он пытался обосновать мысль о том, что современные ему политические институты и политическая наука составляют кульминационный пункт того процесса развития, который начался в античной Греции. Поэтому не может вызвать удивления вывод, к которому пришел Даннинг. Греки, утверждал он, «исследовали все высоты и глубины политических возможностей человека, а также принципы, которые во все времена и во всех обстоятельствах должны определять всеобщие характеристики политической жизни». Более того, отмечал Даннинг, греческая политическая мысль содержала «в сущности, все решения, когда-либо рассмотренные»32

Следуя Даннингу, Л. Страусе пытался обосновать мысль о том, что классическая политическая философия представляла собой истинную науку о политике. Более того, утверждал он, в работах Аристотеля содержатся универсальные знания о политике. В них — «истинная политическая философия» и «политическая истина»33

31 Dunning W. A History of Political Theories, Ancient and Medieval. N.Y., 1902; Dunning W. A History of Political Theories, from Luther to Montesquieu. N. Y., 1905; Dunning W. A History of Political Theories, from Rousseau to Spencer. N. Y., 1920

32 Dunning W. A History of Political Theories. From Rousseau to Spencer. P. 416

33 Strauss L. The City and Man. P. 10; Strauss L. What is Political Philosophy? P 68-69

Вслед за Л. Страуссом Э. Вогелин также рассматривал изучение истории политической философии как форму «терапевтического анализа», необходимого в качестве ответа на интеллектуальный и политический кризис, угрожающий Западу34. Он настаивал на том, что его работа представляет собой «попытку снова обрести истину о политическом порядке, которая была утеряна». Он считал необходимым вернуться к системе политического исследования, основанного Платоном и Аристотелем, для преодоления негативных последствий позитивизма35. Современный кризис, утверждал Вогелин, представляет собой результат манихейской борьбы между гнилостными силами гностицизма (т.е. западного либерализма и его порождений в лице социализма, коммунизма и национал- социализма) и остатками истинной философии и рациональной политической науки36. Причем, по мнению Вогелина, существует прямая преемственная связь между гностицизмом первых веков христианства и нынешними губительными системами идей — прогрессизмом, позитивизмом, гегельянством, марксизмом, психоанализом, коммунизмом, фашизмом, национал-социализмом и либерализмом, которые повинны в убийстве Бога и ликвидации опыта трансцендентного

Несколько по-иному поставила вопрос X. Арендт, которая говорила о кризисе и упадке не столько политической философии, сколько политики как таковой, поскольку, по ее мнению, политическая философия по природе присуща самой политике

Современный кризис политики, как считала Арендт, проявляется в пришествии тоталитаризма, конформизма и материализма, которые являются симптомами глубокой «болезни» современного мира. Суть этой болезни состоит в том, что «разрыв между прошлым и настоящим» более не связан традицией, как это было со времен античности. Результатом является разрыв преемственности37

Главная вина в возникновении этого разрыва лежит на Кьеркегоре, Марксе и Ницше. Это было, утверждала Арендт, «сознательное восстание», которое представляло собой скорее революцию в рамках традиции, нежели против нее38

Складывается впечатление, что эти авторы, по сути дела, создали некий миф о единой и неразрывной западной политико- философской традиции, якобы простирающейся от Сократа- Платона—Аристотеля до наших дней, и почти все основные свои 34 Voegelin E. Science, Politics and Gnosticism. Chicago, 1968. P. 23

35 Ibid. P. 15

36 Voegelin E. The New Science of Politics. Chicago, 1952. P. 171-189

37 Arendt H. Between Past and Future. N. Y., 1961. P. 40, 173

38 Ibid. P 21

постулаты строили именно на этой искусственно сконструированной схеме. Нельзя не отметить, что авторы, о которых идет речь, сыграли большую роль в раскрытии многих важных аспектов античной мысли, в том числе и тех ее аспектов, которые относились к интерпретации мира политического, как адепты этой мысли его понимали. Но их работы не всегда и не обязательно давали адекватные ответы на современные реальности

(Здесь считаю нужным особо оговорить, что речь идет не о тех работах, которые посвящены собственно современным реальностям, таких, как «Происхождение тоталитаризма» X. Арендт и др.). При этом анализ содержания работ этих авторов, которые, судя по названиям (например, «Политическая философия Платона» Л

Страусса), считаются посвященными политической философии античных мыслителей, показывает, что в них, по сути дела, речь идет о философии в античном понимании этого слова как дисциплины, охватывающей знания о всех сторонах жизни людей и человеческих сообществ. В сущности, это работы не о политической философии и не об истории политической философии, а об истории философской мысли вообще Платона, Аристотеля и других античных мыслителей, которые стали объектом их исследования

Иначе говоря, здесь совершенно без ущерба для содержания работ можно было бы обойтись без прилагательного «политическая». Как я уже указывал в главе 1, сам термин «политический» в античности понимался в самом широком смысле, охватывая в совокупности все то, что мы в настоящее время обозначаем понятиями «социально- экономический», «общественно-политический» и, возможно, некоторыми другими

Они предлагали, по сути дела, искусственную, рационализированную версию истории политической философии и политической мысли. Некоторое внешнее сходство используемых в них терминов и понятий не дает сколько-нибудь убедительных оснований рассматривать работы «Политика» Аристотеля и «Государство» Платона, «О граде Божием» св. Августина, «О правлении властителей» и «Сумма теологии» Фомы Аквинского, «Государь» Н. Макиавелли, «Левиафан» Т. Гоббса и «О духе законов» Ш.-Л. Монтескье как творения единой и непрерывной традиции

Говорить о некой единой и неразрывной философской и тем более политико-философской традиции, идущей от античности через средневековье к нашему времени, можно лишь прибегнув к изрядной доле насилия над историческими реальностями или загнав их в прокрустово ложе искусственно сконструированных схем. Во всяком случае, как было показано в предыдущих двух главах, дважды за двухтысячелетнюю историю эта «традиция» подверглась радикальному разрыву: первый раз с гибелью античного мира и наступлением средневековья и во второй раз с формированием европейской капиталистической цивилизации. Каждый раз имела место, по сути, радикальная переоценка ценностей, осевых идеалов мироустройства, что в конечном счете привело к смене основополагающих парадигм и соответственно самих цивилизаций: на место греко-римской или средиземноморской пришла средневековая, а на смену ей — современная западная рационалистическая капиталистическая цивилизация

Поэтому без всякого преувеличения можно сказать, что история политико-философской мысли — это отнюдь не история различных ответов на один и тот же для всех времен и народов вопрос, а во многом история различных ответов на различные вопросы, которые каждая конкретная историческая эпоха ставила по-своему, поскольку менялись, порой радикально, характер и сущность проблем, выдвигаемых каждой эпохой

К началу 60-х годов стал очевиден окончательный кризис позитивизма. Об этом и в то же время о преждевременности суждений о смерти политической философии и теории свидетельствовала также наметившаяся в 70-х годах реидеологизация социальных и гуманитарных наук. Если в конце 50 —60-х годов тон задавали те представители социально- философской и идейно-политической мысли, которые отстаивали получившую широкую популярность концепцию о «конце идеологии», то в рассматриваемый период появилось много работ, авторы которых ставят своей целью показать неустранимость из сферы политики мировоззренческого, теоретического, ценностного начал. Снова стал популярен тезис о взаимосвязи ценностно- нормативного и эмпирического аспектов политического исследования. Проанализировав положение вещей в данной области в середине 60-х годов, Г. Ласлет, который ранее констатировал смерть политической философии, вынужден был признать в 1967 г., что «политическая философия в англоязычных странах снова жива»39. В этом ряду особо следует выделить книгу Дж. Роулса «Теория справедливости», опубликованную в 1971 г. Появилось множество трудов, посвященных разработке теории государства и власти

Если совсем недавно проблематика культуры представляла собой как бы неотчуждаемую собственность философии культуры или в лучшем случае философии истории, то в последние 39 Philosophy, Politics and Society Third series. N. Y., 1967, P. 3. Bell D. Cultural Contradictions ot Capitalism. N. Y., 1976

десятилетия она приобрела социологическое и политологическое измерения, обнаружив органическую связь с социально- экономическими проблемами. Поэтому неудивительно, что известный американский социолог Д. Белл пытался объяснить суть конфликтов в современном западном обществе «культурными противоречиями капитализма» Белл отдавал приоритет политике перед социальной структурой и культуре — перед политикой, поскольку, по его мнению, именно культура самым непосредственным образом связана с ценностями и идеалами, которые в конечном итоге формируют историю. Культура определяет социальное и политическое поведение, и поэтому основа современных конфликтов — в «культурных противоречиях капитализма»40

Континентально-европейская гуманитаристская традиция, в сущности, никогда не отказывалась от политико-философского, ценностного, оценочно-нормативного подходов при анализе политических феноменов. В течение всего XX столетия теоретические и философские аспекты политики довольно интенсивно разрабатывались в различных философских направлениях, таких, как экзистенциализм, феноменология, постмарксистская критическая теория

Уже в первые годы после второй мировой войны развернулся широкомасштабный и бурный процесс сначала восстановления, а затем и дальнейшего развития социальных и гуманитарных наук в европейских странах. В этой связи обращает на себя внимание неуклонное расширение диапазона политической науки. В круг ее интересов вошли политические системы, политический процесс и политические партии; заинтересованные группы и политические движения; политическое поведение и политическая культура; общественное мнение и средства массовой информации в политическом процессе; политическое лидерство и элиты, корпоративизм и неокорпоративизм; политические идеологии, история политических учений, политическая философия и т.д

Значительное внимание, особенно в европейских странах, стали уделять методологическим проблемам. Немаловажную роль сыграл международный коллоквиум по вопросам политической науки, организованный по инициативе ЮНЕСКО в Париже в 1948 г. На нем был сформулирован и принят специальный документ, в котором была осуществлена попытка систематизировать и обнародовать составные элементы политической науки. В 1949 г. в рамках ЮНЕСКО была создана Всемирная ассоциация политических наук, 40 ежегодные конференции которой внесли существенный вклад в развитие политологических исследований

В большинстве европейских стран было создано множество национальных и региональных ассоциаций и организаций политических наук. Беспрецедентный размах получили развитие преподавание политологии в университетах и вузах гуманитарного профиля, а также подготовка бакалавров, магистров и докторов по различным областям политологии. Существенно расширился круг политологических журналов. В отличие от США, в континентальной Европе были восстановлены и успешно развивались историко-правовые, государствоведческие, политико- философские традиции, в результате чего политические исследования базировались на органическом сочетании теоретического и эмпирического начал

Из всего изложенного в первых трех главах монографии можно сделать вывод, что политико-философские системы являются одновременно и детищем и причиной конкретных исторических и социально-политических реальностей. Детищем — потому что условия, в которых они возникли, откладывают на них неизгладимую печать, причинами — потому что сами социально- философские системы, в свою очередь, способствуют формированию и эволюции этих условий. Эта закономерность проявляется в том, что каждая эпоха, как указывалось выше, вырабатывает собственную, характерную только ей парадигму

Здесь как нельзя лучше подходит постулат О. Шпенглера, который гласит: нет вечных истин, каждая философия есть выражение своего и только своего времени, и нет двух эпох, которые имели бы одинаковые философские устремления. Поэтому естественно, что великая трансформация, приведшая к формированию капитализма, имела своим следствием возникновение и утверждение новой системы миропонимания и мировидения, которая буквально перевернула все представления о человеке, обществе, государстве, об их сущности и взаимоотношениях. Весь комплекс принципов, ценностей, установок, в более или менее законченном виде оформившихся в конце XVIII - первые десятилетия XIX в. и составивших основу этого миропонимания, прошел длительный путь эволюции и претерпел определенные изменения

В целом Новое и Новейшее время характеризуется прогрессирующей диверсификацией и плюрализацией общества, усложнением его социального состава и иерархий власти, авторитета и влияния. Формирование гражданского общества и правового государства, идей личности и гражданина, представительства и интересов, социального, культурного, конфессионального и иных форм плюрализма, размежевание основных социальных и политических сил по целому ряду признаков и другие феномены и процессы выдвинули на повестку дня вопрос о формах и механизмах представительства разных социальных классов, групп, слоев населения в системе политической власти, что, в свою очередь, порождало потребность в разнообразии оценок, критериев оценки, интерпретаций и т.д

Все это в условиях расщепления средневекового целостного религиозного мировоззрения неизбежно вело не только к диверсификации научных дисциплин, но и к появлению разнообразных, зачастую конфликтующих трактовок различных сфер общественной жизни, в том числе и политических реальностей

А это стало той основой, на которой произошло формирование и постепенное размежевание различных политико-философских и идейных течений и направлений, призванных обосновать те или иные альтернативные пути общественно-исторического развития

Эти течения и направления, получившие названия либерализма, консерватизма, марксизма, социал-демократизма и т.д., отличаются друг от друга по трактовке ими места и роли отдельного человека, групп, партий, социальных сил, классов и других в мире политического; по их подходу к решению важнейших экономических и социальных проблем; по тому, какое место и роль отводятся ими основным социально-экономическим и общественно- политическим институтам (частной собственности, свободному рынку, государству, партиям и т.д.); по предлагаемым ими программам и средствам решения стоящих перед обществом проблем и т.д. Но следует особо подчеркнуть тот факт, что все эти течения базировались на инфраструктуре основополагающей парадигмы, которая, в свою очередь, на каждом из этапов развития современного индустриального общества подвергалась существенным трансформациям41

41 Об этом подробнее см.: Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1995